– О, Боже, – выдыхает она. – О, Боже!
Ее руку покрывает легкий загар; голубые вены, как карта рек, разбегаются по ладони, вверх по запястью. Вот шрамик. Веснушки. Маленькие несовершенства. Она сжимает пальцы в кулак, чувствуя тепло собственной кожи.
– Колин!
Но ответа нет. Колин исчез.
Глава 32
ОнВ какой-то момент ночью он чувствует, как к нему в кровать скользнула Люси. Матрас прогибается под ее весом; она зарывается под груду одеял и электрогрелок и обвивает его руками. Похоже, Люси и Джей каким-то образом умудрились протащить его в общагу и наверх, в его комнату, так, что никто не заметил. На нем – его старая фланелевая пижама плюс куча одеял. Джея нет; наверно, его вахта была первой. Колин не помнит ничего с тех пор, как покинул подводный мир Люси.
– Привет, – бормочет она не очень разборчиво ему в спину.
– Привет, – отзывается он. Голос у него скорее похож на карканье, и глаза жжет. Он опять зажмуривается. Горло тоже жжет, будто он огонь ел. —Ты давно здесь лежишь?
– Нет. Я здесь всего пару минут. Пришлось подождать, пока Дот уйдет спать. Она сидела внизу, в общей комнате, больше часа, мешала в кофе в одной и той же чашке и смотрела в пустой экран телевизора.
Ему совсем не хочется, чтобы Дот увидела его таким, и чувство вины, которое он до сих пор успешно подавлял, подступает к горлу.
– Она ведь тебя не видела, нет?
– Нет, – успокаивает его Люси. – Она бы никогда не пропустила меня на лестницу.
Значит, Дот пришла к нему в общагу, чтобы быть поближе? Он трет руками лицо, издает стон.
– Она так беспокоится. Чувствует за меня ответственность.
– Да.
– Думаю, она догадывается, что я делаю что-то безумное. Про тебя она знает. – Его пробирает дрожь, и он покрепче прижимает грелку к груди.
– Я так и подумала – Люси игнорирует волну тревоги, поднимающуюся в груди, и подтыкает одеяла вокруг него. – Тебе тепло?
– Угу-м. Но если ты собираешься меня соблазнить, имей в виду, носки придется оставить на мне, – говорит он, пытаясь разрядить атмосферу.
Ему совсем не хочется думать о неприятной стороне того, что они делают. Нет, ему хочется только чувствовать, как она прижимается к его спине, свернувшись калачиком, и вспоминать мир под водой. Какой-то долей рассудка он понимает, насколько это безумно, что стороннему наблюдателю может показаться, что он стремится к самоубийству. С болезненным уколом в груди он понимает, что, вероятно, именно так чувствовала себя его мать. Она, наверное, делала все возможное, чтобы провести еще хотя бы день со своей дочерью. Никогда еще Колин не чувствовал большей уверенности, что его мать вовсе не была сумасшедшей. Она просто хотела, чтобы семья опять была вместе.
Еще совсем рано – до восхода солнца и до того времени, как школу затопят толпы старшеклассников, осталось еще несколько часов – и Колину слышно, как снаружи маневрирует один из школьных грузовиков, доставивший в кухню продукты. Слышно, как он сдает назад: прерывистые гудки, отражаясь от высоких каменных стен, эхом заполняют пустой школьный двор.
– Эй, а как вообще-то вы двое умудрились затащить меня сюда?
– Это все Джей. Оказалось, он просто спец по отвлекающим маневрам и гораздо сильнее, чем кажется.
– Как он?
– В порядке, – отвечает она, и он чувствует, как она легонько пожимает плечами. – То есть, понимаешь, ему страшно нравятся подобные вещи. Мне это непонятно, но я рада, что он так к этому относится. То, что он делает для нас – просто потрясающе.
– Я знаю.
– Интересно, смогли бы мы делать это без него. Смогла бы я как-нибудь сама вытащить тебя из воды. – Она замолкает, изучая его реакцию. – Интересно, может поэтому у меня теперь столько сил.
Колин молчит. Он уж не раз об этом думал. Если до того, как найти его, Люси жила в озере, и если именно туда она возвращается, когда исчезает, то почему бы ему просто не отправиться туда, чтобы ее найти. Он не совсем уверен, как именно они добрались на другую сторону, но ему нравится думать, что, если понадобится, он сможет найти дорогу один.
– Расскажи мне, что произошло, – просит он. – Мне ведь не показалось, правда? Тебе удалось пройти за ворота.
– Ты это помнишь?
Он кивает.
Он чувствует, как она вздрагивает рядом с ним.
– Никогда не чувствовала такой тяги к чему-нибудь, кроме как когда нашла тебя. Я посмотрела на свою руку, и она выглядела живой, Колин. У меня было такое чувство, будто мне необходимо на ту сторону, за ворота.
– Ты думаешь, дело именно в этом? Нам нужно вытащить тебя за ворота? Это и есть ключ к разгадке?
– Не знаю. Мне почему-то кажется, что это не может быть так просто.
– Может, ты просто чересчур об этом задумываешься.
Она не отвечает, просто прижимается щекой к его спине, вновь напоминая себе, что он теплый, и живой, и правда здесь.
– Так это там ты была до того, как вернулась? – спрашивает он.
– Думаю, да. Такое чувство, что я хожу туда-сюда, будто в клетке, гляжу наружу из озера и жду, когда смогу выйти и быть с тобой.
– И ты думаешь, это туда ты возвращаешься, когда исчезаешь? – Ее руки сжимаются теснее вокруг него, когда он это говорит.
– Да, но больше исчезать я не собираюсь.
Может, и нет, думает он. Но, по крайней мере, теперь я знаю, где тебя найти. Колин расслабляется. С этим знанием он сможет гораздо спокойнее относиться к неизбежному кошмару надвигающейся весны.
Глава 33
ОнаНад головой трепещет темно-пурпурное водяное небо, как звездами, усыпанное миллионами крошечных пузырьков. Иллюзорная земля – озерное дно – под ними медленно превращается в мягкую, зовущую черноту Люси чувствует мощный прилив внутренней энергии и начинает грести быстрее.
– Господи, скорей бы уже оказаться там, – говорит Колин, плывя следом. – Надеюсь, в этот раз мы сможем остаться подольше. Хочется опять попробовать ворота.
Люси не отвечает, просто отталкивается ногами в холодной чистой воде. Она просто не в состоянии думать о чем-либо еще: как ее кожа вдруг стала похожей на настоящую плоть, как она почувствовала, что от мороза у нее щиплет кончики пальцев. Но ей страшно, что они упустили из виду что-то еще.
Так странно ничего не видеть, но при этом в точности знать, где и как нужно свернуть. Будто мышцы сами помнят дорогу. Он тоже это чувствует?
– Ты сможешь найти? – спрашивает она, останавливаясь.
– Что? – Он замирает с ней рядом, касаясь ее рукой, плечом.
– Ты помнишь, как сюда добираться? Смог бы найти сам?
Он оглядывается туда, где позади них вода сгущается в сплошную темноту потом опять смотрит вперед:
– Так, как сейчас – нет Я ничего не вижу Мне кажется, раньше мы попадали сюда как-то по-другому.
– Да неважно, – говорит она, берет его за руку и притягивает поближе. – Думаю, это дело привычки. Может, придет само, после того, как ты побываешь тут несколько раз.
– Может быть, – говорит он, но уверенности в его голосе нет.
Несколько секунд спустя внутреннее чувство подсказывает ей, что пора сворачивать. Свет в отдалении становится все ярче.
Глазам требуется немного времени, чтобы привыкнуть, но все кажется в точности таким же, как было. Над ними колышется полог хрустальной листвы. Солнце – трапециевидное желтое сияние, блещущее на замерзших берегах. Оранжевые, синие, красные и пурпурные цветы расцветают и тут же замерзают, оставляя в воздухе волны цвета, похожие на витражи. Идет снег, и, когда Колин протягивает руку, ему на ладонь садится снежинка, похожая на самые сложные кружева.
Она улыбается, наблюдая, как он осматривается вокруг. Здесь все происходит одновременно: яркие краски, сверкающий лед. Они чувствуют, как пахнет влажная земля под снегом, и слышат, как у дальнего берега замерзает вода. Обилие впечатлений ошеломляет, выбивает почву из-под ног, и она понимает, когда для Колина все это становится чересчур – он садится на берегу и прикрывает глаза.
– Ты в порядке?
– Я люблю тебя, – говорит он тихо и, глядя в небо, медленно моргает.
Она улыбается так, что несколько секунд не может даже говорить:
– Я тоже тебя люблю.
Он берет ее за руку, разминает ей пальцы:
– Я думал раньше, что знаю, что такое любовь.
– А я – нет. – Она наклоняется, целует тыльную сторону его ладони.
Колин взглядывает на нее, и в его глазах стоит тот же голод, который испытывает она. Люси толкает его спиной в пушистый снег.
– Холодно? – спрашивает она, садясь на него верхом.
Он мотает головой; руки скользят вверх от ее талии, одним движением снимая рубашку:
– Ничуточки.
Ее волосы занавесом падают вокруг них, и он отводит их в стороны, целуя ее так, будто она – обычная девушка, которую можно хватать и тискать, не боясь ее хрупкости.
Время тут, похоже, застыло: кажется, уже через мгновенье одежды на ней совсем нет, и Колин улыбается, глядя на нее сверху вниз, и в волосах у него снежинки, и на ресницах тоже, снежинки медленно тонут на его обнаженных плечах. Прикусив губу, он движется над ней, и его пальцы будто хотят запомнить каждый сантиметр ее кожи, ищут и находят то место, где их тела становятся единым целым.
Время тут, похоже, застыло: кажется, уже через мгновенье одежды на ней совсем нет, и Колин улыбается, глядя на нее сверху вниз, и в волосах у него снежинки, и на ресницах тоже, снежинки медленно тонут на его обнаженных плечах. Прикусив губу, он движется над ней, и его пальцы будто хотят запомнить каждый сантиметр ее кожи, ищут и находят то место, где их тела становятся единым целым.
На их обнаженных телах оседает иней и тут же исчезает вновь. Под ее сомкнутыми веками взрывается свет, и Колин сжимает ее трепещущие пальцы в своих. Он шепчет ее имя, губы в губы, и что он любит ее, и что, даже когда она всецело его, этого никогда не будет достаточно. Он стонет, уткнувшись ей в шею, а потом, когда они лежат неподвижно, его безмолвное сердце у ее груди, ей становится слышно, как вокруг падает пушистый снег.
* * *– Как это может быть, что я хочу быть здесь, с тобой, но одновременно у меня такое чувство, что я не должен? – спрашивает он. Они опять на тропинке, идут рука об руку, направляясь к передней части школы. Люси пыталась сказать «нет» – отвлечь его, – но ее словам не хватило убежденности.
– Не знаю, – отвечает она. – Но у меня такое же чувство от того, что я привела тебя сюда. Чувствую себя эгоисткой.
– Люси? – говорит он, и она видит, как облачко тревоги проносится за его зрачками. – Мне кажется, именно это мы и упустили. Как ты думаешь?
Она взглядывает вверх, смотрит, как быстро солнце движется по снежному небу. Она чувствует это с каждым шагом: ей необходимо идти дальше; ей необходимо спастись.
Они останавливаются перед массивными железными воротами – угрюмыми, нелепыми, словно шрам на безупречно-белом снегу. Люси замечает, что Колин потирает грудь.
– Джей вызывает меня обратно. Грудь болит, – признается он. – У нас мало времени, Люс.
Он привлекает ее к себе с улыбкой, которая не добирается до его глаз. Губы у него мягкие, но настойчивые, влажные и теплые.
Она поворачивается – жажда переполняет ее грудь, как теплый туман – и чувствует, как что-то внутри ребер неотвязно тянет ее на ту сторону изгороди.
Все то же чувство предвкушения обволакивает ее кожу, и она протягивает руку, чтобы поднять щеколду. Старые ворота стонут, петли скрипят, и Люси отступает назад, когда створка распахивается.
Она берет его за руку и, будто повинуясь инстинкту, ступает за ворота первой.
Еще даже не повернувшись, она слышит, как у него перехватывает дыхание. Он улыбается. Слезы текут по его лицу, и он смотрит на нее, будто она – самое прекрасное, что он когда-либо видел.
– Твои волосы, – говорит он. Она взглядывает вниз. Ее волосы русые, всех оттенков русого одновременно.
– И твои глаза, – теперь он смеется, будто не может поверить тому, что он видит. – Они зеленые!
– Иди сюда, – говорит она и тянет его вперед.
* * *Она опять на старой тропинке. Ее ноги легко погружаются в пропитанную снегом землю, но она чуть не падает, увязнув в сугробе, когда вдруг замечает Джея, который согнулся пополам в нескольких шагах от тела Колина. Его рвет.
Губы у Колина синие, и, когда она подбегает поближе, то видит, что глаза у него открыты, но совершенно пусты, распахнуты в тяжелое серое небо. Грудь сотрясают короткие, прерывистые вздохи, но, когда он слышит хруст ее шагов по льду, то поворачивает голову и пытается улыбнуться ей. Дыхание у него становится все прерывистее; глаза, закатившись, закрываются.
– УЙДИ ОТ НЕГО ПРОЧЬ! – орет Джей, вытирая рот рукавом. Шатаясь, он бросается к Колину, отшвыривая Люси с дороги. – Я только что смог его вернуть, Люси. Держись от него подальше!
– Что случилось, Джей? Почему ему настолько плохо?
– Я не знаю. Я не знаю. – бормочет он. – Это не работает.
И все же он, не поднимая на нее глаз, торопливо сует химические грелки для рук под одеяла, прикладывает к холодной коже Колина.
Ужас пробегает по ее жилам.
– Ты что, меня боишься?
– Когда он возвращается, ты, блин, выглядишь так, что просто пугаешь, – отвечает он дрожащим от холода голосом. Указывает, не глядя на нее, себе за спину. – Возьми ту сумку; там перчатки.
На онемевших ногах она идет за сумкой; слова Джея эхом вновь и вновь проносятся в голове. Он уже говорил это раньше: «Когда он возвращается, ты просто пугаешь».
Та же самая реакция была у Джо, когда под ним провалилось крыльцо. Он сказал Колину что она была похожа на демона. Люси чувствует, как пьянящая радость, которую она испытывала с Колином под водой, начинает испаряться.
– Вот, – говорит она, осторожно вручая Джею перчатки. – Что я могу сделать? С ним будет все хорошо?
Ее голос звучит совершенно без выражения, будто ей все равно. Она крепко зажмуривается, не в силах избавиться от образа Колина, как он улыбался, глядя в небо, как раз перед тем как исчезнуть.
– Он уже больше часа не приходит в сознание, Люси! Никакой реакции, и пульс тридцать. Тридцать! Его нормальный пульс в состоянии покоя – шестьдесят четыре. Ты хоть вообще понимаешь, что это значит? Он умереть может!
– Просто дай мне подойти поближе; ему станет лучше, когда я буду рядом. – Она настолько в этом уверена, что сначала до нее даже не доходит: только она касается его руки, маленький монитор на его боку начинает издавать непрерывный тонкий писк.
– Люси! – ахает Джей, начинает оттаскивать ее за руку, удивленно смотрит на свои пальцы, твердо обхватившие ее запястье.
– Уходи. Уходи. Уходи. – шепчет он снова и снова. Она понимает, что была совершенно не права, когда решила, что Джей паникует молча. Вот он, Джей в панике, Джей, который постоянно шепчет что-то себе под нос, не в силах остановиться. Он как натянутая резинка, которая вот-вот оборвется.
– Давай пойдем в общежитие, – говорит она. – Мне кажется, я смогу помочь тебе нести его. Я чувствую себя такой сильной.
– Нет. Не прикасайся к нему больше. Не думаю, что ты можешь помочь.
– Конечно, могу! Джей, нам нужно унести его отсюда. И ты не сможешь нести его один!
В отдалении слышится завывание сирен, и тут Джей встречается с ней глазами, в которых плещутся вина, и страх, и гнев:
– Я позвонил девять-один-один. Не знал, что тут еще можно поделать.
«Скорая» хрустит шинами по тропинке, резко останавливается. Парамедики выскакивают из дверей, бросаются к распростертому телу Колина, вытаскивая на ходу одеяла и грелки, проверяя признаки жизни. Они заворачивают его в какой-то специальный мешок и засыпают Джея вопросами. Как он попал в воду? Как долго там находился? Он что-нибудь говорил? Джей отвечает одеревенелым голосом. Никто не смотрит на Люси.
Она глядит, как двое медиков поднимают Колина на носилки. Его рука слабо тянется к ней, и она машет в ответ.
– Встретимся там! – Уж как-нибудь, думает она. Ее мысли затопляет паника, и они начинают путаться, когда «Скорая» отъезжает, сдавая задом по тропинке; громкие равномерные гудки далеко разносятся над молчаливым озером. Ну как она сможет последовать за ним?
Она бросается к школе и в отдалении видит Джо и Дот, которые бегут по направлению к парковке. Блестящий синий пикап мигает тормозными огнями, когда Джо еще издали жмет на брелок.
Без единой мысли Люси подбегает к пикапу, пригибается за задним бортом. Как только пассажиры закрывают за собой двери, она прыгает в открытый кузов.
Гравий брызжет из-под колес, и они выезжают с парковки; пикап бросается следом за «Скорой», которая следует по проселку, ведущему из школы.
Только когда они проезжают через железные ворота, до Люси доходит, что ее не отшвырнуло опять назад, на тропинку. Впереди них по двухрядному шоссе несется, завывая, «Скорая». Но почему именно сейчас? Что изменилось? Она взглядывает вперед, где мечутся огни мигалок, где ее сердце лежит, привязанное ремнями к каталке внутри мчащейся «скорой». Куда ты, туда и я, думает она.
Навсегда.
* * *– Восемнадцать лет, мужчина, тяжелый случай гипотермии. Давление девяносто на пятьдесят четыре. Температура тридцать четыре и девять на данный момент, частота дыхания четырнадцать. Введение физраствора сто пятьдесят миллилитров в час. ЭКГ стабильная, синусовый ритм нормальный. Вот результаты рентгена. Анализы крови уже в лаборатории.
Люси проталкивается в угол, метрах в трех от врача, который смотрит в карту Колина, пока один из парамедиков ставит галочки в списке показателей жизнедеятельности. Люси удалось дойти до приемного покоя без того, чтобы кто-то сказал ей хоть слово.
Дежурный врач выслушивает отчет парамедиков: подростки играли у озера, Колин оказался в воде, у них с собой было оборудование для реанимации – похоже, это было сделано намеренно.
– А это разве не тот парень, о котором говорили в новостях? Где-то на Рождество?
– Колин Новак. Из школы Св. Осанны.
– Да. – Доктор мягко отводит волосы со лба Колина. – Это он.
Люси отворачивается, когда они увозят его через двойные двери в другом конце комнаты. Она блуждает по коридорам, пока больше уже не может выносить постоянного писка приборов, запаха антисептика и болтовни медсестер. Она, конечно, рада за них, что уровень стресса при работе в реанимации, оказывается, не выше, чем на любой другой работе, но их разговор о недавно прошедшем Дне святого Валентина слишком мало затрагивает тему здоровья Колина, о котором она хотела бы услышать. Было бы неплохо, если бы новости о нем регулярно передавались по интеркому.