– Ладно, прежде несчастья случались с вами хотя бы через раз! – продолжал Кошелев. – Убьют с самого начала какого-нибудь бедолагу, и все. Теперь же всякие истории стали происходить с вами буквально каждый день. Вчера взрыв на крекинг-заводе, сегодня эта кража. А завтра что будет?
– Ну, не знаю, какие-нибудь хулиганские действия, наверное, – отвечала я, пожимая плечами. – Что там еще в Уголовном кодексе осталось?
Кошелев, шокированный моей внезапной наглостью, бросил на меня взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Но пока что решил сдержаться и продолжал таким же сухим, официальным тоном:
– Ну, объясните мне, Ирина Анатольевна, за каким чертом вы поперлись сегодня на этот злосчастный крекинг-завод? Вас кто-то туда звал? Вам что, мало вчерашнего взрыва?
– Вы что, думаете, это я его устроила?
– Да ничего я не думаю! – воскликнул с досадой Кошелев. – Просто хочу знать, почему вы решили туда сегодня поехать.
– А я хочу знать, почему я поехала туда вчера! – парировала я сердито. – Вы говорите, что я притягиваю к себе несчастья? Хорошо! Как раз вчера на крекинг-заводе произошло это ужасное несчастье, когда погиб человек. А почему, спрашивается, я туда попала? Если не ошибаюсь, именно вы меня туда направили, фактически в приказном порядке! Или это не так?
Кошелев даже приоткрыл рот от изумления. Такой капитальной наглости он от меня явно не ожидал.
– Послушайте, – сказал он наконец. – Вы на что, собственно, намекаете?
– Вовсе ни на что я не намекаю! – решительно возразила я. – Но непременно желаю знать, с чьей именно подачи я оказалась вчера на этом проклятом крекинг-заводе.
– Ну а если с моей? – сказал Кошелев. – Что тогда?
– С вашей? – Я не шутя изумилась. – Чем же этот крекинг-завод вам так приглянулся?
Кошелев скорчил гримасу досады, на некоторое время умолк, хмуро глядя в сторону.
– Я, конечно, понимаю, наглость города берет, – проговорил он наконец вполголоса.
– Евгений Васильевич! – вмешался Валерий Гурьев. – Однако это в самом деле необычайно интересно. С нашей Ириной постоянно происходят какие-то чрезвычайные происшествия, да еще нередко замешанные на криминале. Вы что, серьезно считаете, что это просто злой рок? У вас нет ощущения, что во всем этом надо разобраться? Кто-то же, черт возьми, затащил ее на этот хренов крекинг-завод? Если не она сама туда приехала, по собственной, так сказать, инициативе, тогда по чьей? Евгений Васильевич, вы должны это знать!
– Кто-то с завода ее пригласил, – произнес Кошелев устало. – Мне лично позвонили и предложили непременно прислать на завод съемочную группу, посмотреть, в каких условиях трудятся там женщины.
– Тот, кто вам звонил с завода, – сказал я, – хотел просто, чтобы мы сняли репортаж о работе предприятия?
– Ну, что-то вроде этого, – отозвался Кошелев.
– Значит, звонившему было все равно, кто конкретно приедет на крекинг-завод?
– Ну, нет! – возразил Кошелев. – Он требовал именно вас, Ирина Анатольевна, и никого, кроме вас!
– Меня? – С одной стороны, мне было приятно такое проявление внимания телезрителей, с другой, после того, что на этом крекинг-заводе произошло, это внимание несколько пугало. – Евгений Васильевич, а почему именно меня? Этот звонивший как свое желание объяснил?
– Ну, как объяснил, – Кошелев неопределенно пожал плечами. – Просто тем, что они там постоянно смотрят вашу программу и очень ее любят.
– И это говорил мужчина?
– Кто вам такое сказал? – удивился Кошелев.
– Вы постоянно говорили «он»…
Кошелев озадаченно посмотрел на меня, потом кивнул.
– Ну, в принципе, да, – сказал он. – Я теперь отчетливо припоминаю, это был именно мужской голос.
– И как он вам представился, этот звонивший? – спросила я. – Он называл вам свою фамилию, занимаемую должность?
– Разумеется, – отвечал Кошелев. – Заместитель главного инженера завода по чему-то там.
– А по чему именно заместитель? – не унималась я. – Может быть, по эксплуатационной части?
– Вот, вот! – радостно воскликнул Кошелев. – Он мне это несколько раз повторил, так что я хорошо запомнил.
– А фамилию свою он вам случайно не назвал? – поинтересовалась я.
– Разумеется, назвал, – сказал Кошелев. – Только я ее забыл. Какая-то простая такая фамилия, очень русская, короткая…
Он задумался, рассеянно глядя в сторону.
– Может быть, Щеглов? – не выдержала я.
– Вот! – обрадованно воскликнул Кошелев. – Точно, Щеглов!
– Вы уверены? – со вздохом спросила я.
– Абсолютно, – сказал Кошелев. – Он мне ее несколько раз повторил, и очень отчетливо, так что я точно запомнил.
– Щеглов… – повторила я задумчиво. Что-то во всем этом меня не устраивало. – Перед своим вчерашним визитом на крекинг-завод я туда звонила по номеру телефона, который получила от вас, Евгений Васильевич.
– Ну, правильно! – воскликнул Кошелев. – Мне ваш Щеглов этот номер и продиктовал, чтобы я его записал.
– Но когда я приехала на крекинг-завод, – задумчиво продолжала я, – и с этим Щегловым встретилась, мне пришлось ему заново объяснять, зачем я приехала. Как будто бы это не он пригласил меня сюда. Но если не он, тогда кто?
Я замолчала и изо всех сил попыталась сосредоточиться. Мне показалось, что работники крекинг-завода вчера или уже сегодня что-то говорили по поводу того, кто устроил наш визит на их предприятие. Но что именно они говорили? Как я ни силилась, я не могла припомнить ничего конкретного.
– Шалавый, как я погляжу, мужик этот твой Щеглов, – сказал с усмешкой Валера Гурьев.
– Ладно, бог с ним, с Щегловым, – решительно заявил Кошелев. – Я думаю, что в конечном счете не так уж важно, кто именно пригласил вас на крекинг-завод.
С этим я была не согласна, но решила, что в настоящий момент не время спорить.
– Теперь вот что, – продолжал Кошелев. – Предположим, вчерашний взрыв на крекинг-заводе чистая случайность, и лично вы, Ирина Анатольевна, предотвратить его никак не могли. Но сегодняшняя кража! Ее-то вы, если бы захотели, вполне могли избежать!
– Серьезно? – обиженно вскинулась я. – Каким это образом, если не секрет?
– А сами вы не догадываетесь? – Кошелев посмотрел на меня иронически. – Тогда объясните мне, я что-то никак не пойму, за каким же чертом вы шли от проходной крекинг-завода пешком? Почему решились ехать на автобусе? В таком опасном, криминогенном районе, одни, с кучей материальных ценностей на руках?.. Почему же, черт вас раздери, вы не поехали вместе с Шиловым?
– Потому что Шилова на месте не оказалось, – сказала я похоронным тоном. – Мы вышли из проходной, смотрим, ни его, ни машины.
– То есть как это ни его, ни машины? – изумленно вскинулся Кошелев. – Что же он, сволочь, опять куда-то смылся?
– Так Ирина сама его отпустила, – мстительно улыбаясь, сказал Павлик. – Не захотела, чтобы он мучился, стоял, ждал нас.
– То есть как это не захотела? – ошалело посмотрел на меня мой начальник. – Ирина Анатольевна! Это что, правда? Вы действительно отпустили Шилова вместе с машиной?
Мне ничего не оставалось, как подтвердить, что такого рода указание я Косте действительно дала.
– Ну, знаете! – Кошелев все еще никак не мог прийти в себя от удивления по поводу моего легкомыслия и глупости. – Тогда уж извините, но пенять вам не на кого! В случившемся виноваты сами! Не отпустили бы вы Шилова, доехали бы на машине, и ничего дурного с вами не произошло бы.
– Но, Евгений Васильевич! – попыталась оправдываться я. – Я отпустила Шилова как бы не совсем, а только на несколько часов, потому что на крекинг-заводе мы собирались пробыть достаточно долго. Так, собственно, оно и оказалось. Я думала, что Костя ко второй половине дня подъедет…
– А разве вы сами, Евгений Васильевич, Шилова не вызвали для очередной поездки? – воскликнула молчавшая до сих пор Лерочка Казаринова.
– Я? – Кошелев смотрел на нее удивленно. – Как же это я его вызову? У него что, мобильник свой имеется?
– А радиотелефон в машине?.. – робко возразила Лера.
– Эк хватились! – воскликнул Кошелев насмешливо. – Эта штука уже давно вышла из моды, ее попросту демонтировали еще пару месяцев назад. Вы же ездили на «Волге», неужели не заметили?
Мы дружно захлопали глазами: нет, ничего не заметили! И как-то даже не обратили внимания, что место радиотелефона возле рычага переключения скоростей в Костиной «Волге» теперь занял обычный радиоприемник.
– Однако, если вы его не вызывали, – задумчиво проговорил Павлик, – тогда почему он уехал? Шилов ведь непременно должен был ждать Ирину.
– Да, в самом деле, почему? – вторила ему Лерочка. – Не мог же он допустить, чтобы Ирина возвращалась в центр города на автобусе, в то время как само начальство приказало возить Ирину Лебедеву везде, где она только пожелает!
– Почему, почему… – недовольно проворчал Кошелев. Он снял трубку внутреннего телефона, набрал какой-то номер, грозно сказал в нее: – Это Кошелев! Водителя Шилова пригласите ко мне в кабинет, пожалуйста! Что? – Выражение его лица изменилось. – С утра еще не появлялся? А почему? Понятно, спасибо…
– Почему, почему… – недовольно проворчал Кошелев. Он снял трубку внутреннего телефона, набрал какой-то номер, грозно сказал в нее: – Это Кошелев! Водителя Шилова пригласите ко мне в кабинет, пожалуйста! Что? – Выражение его лица изменилось. – С утра еще не появлялся? А почему? Понятно, спасибо…
Он положил трубку, растерянно оглядывая нас.
– Слышали? С утра весточки от него ждут! – Кошелев с досадой поморщился. – Чертовщина какая-то, однако, происходит! – сказал он после паузы. – Аппаратуру отобрали, водитель исчез… Ну, что скажешь, Гурьев? Криминал – это по твоей части!
Валера Гурьев, до сих пор молча слушавший наши разговоры, важно откашлялся.
– А что, ценность украденной аппаратуры велика? – как бы между прочим поинтересовался он.
– Я тебе что, завхоз? – проворчал в ответ Кошелев. – Уж не меньше десяти тысяч вся эта хренотень наверняка стоит, можешь быть уверен!
– Всего-то десять тысяч? – Гурьев высокомерно пожал плечами. – Ради таких копеек настоящие криминальные элементы даже не почешутся! Уж точно не станут рисковать разбойным нападением средь бела дня, уверяю вас!
– Однако ж рискнули, как видишь! – произнес Кошелев грозно. – И вполне успешно!
– Я поняла тебя, Валера, – сказала я негромко. – Ты хочешь сказать, что аппаратуру украли не ради нее самой, а ради чего-то еще, более важного. Но вот только ради чего?
– В том-то весь вопрос! – сказал, ухмыляясь, Гурьев.
– Это Павлика надо спрашивать, – сказала насмешливо Лера. – Что у него там за сокровища были, что даже таких матерых преступников привлекли…
– Да ничего особенного!.. – обиженно вскипел Павлик. – Обычная телекамера, южнокорейская… Правда, почти новая. Ну не знаю, такую купить в магазине проще, чем украсть с риском быть пойманными. Вон она в магазине на Привокзальной площади продается, бери не хочу…
Он хотел еще что-то добавить, но осекся, замер с открытым от изумления ртом, уставившись на дверь. Мы тоже оглянулись туда и тоже изумленно застыли. Потому что, пока мы увлеченно спорили, дверь кошелевского кабинета незаметно приоткрылась, и на ее пороге возник Костя Шилов с самым виноватым, какой только может быть, видом. Мы так и ахнули.
– Смотрите, «видение в лаптях»! – воскликнул Кошелев, довольно потирая руки. – Ну-с, молодой человек, проходите, рассказывайте, где это вас черт носил, пока вашу съемочную группу грабили матерые бандиты…
Костя послушно закрыл дверь, прошел к столу, несмело остановился посередине кабинета. Мне показалось, что он уже в курсе всего случившегося с нами.
– Понимаете, Евгений Васильевич, со мной какая-то чертовщина произошла, – начал он.
– Опять чертовщина! – радостно воскликнул Кошелев.
– Да, – поспешил заверить Костя. – Я знаю, вы мне не поверите…
– Ну почему же? – возразил Кошелев. – Смотря как будете врать!
– Понимаете, – невозмутимо продолжал Костя, – я стоял возле проходной, ну, в смысле, сидел в машине, книжку читал… Вдруг ко мне подъехала какая-то машина, темно-синяя «шестерка», оттуда выскочили трое в камуфляжных куртках и черных масках. Главное, так быстро все произошло, я и очухаться не успел, как они уже вытащили меня из машины, дали чем-то тяжелым по голове, и я больше ничего не помню. А когда очнулся, смотрю, я лежу на заднем сиденье в машине, а сама она стоит в каком-то узком дачном проулке… Ну, пока я из этих проулков выбрался, пока сориентировался, пока доехал до проходной завода, мне там сказали, что съемочная группа уже ушла.
Костя смущенно умолк, робко глядя на нас, словно прося прощения за свою неловкость. Мы все некоторое время ошарашенно молчали.
– А про то, что произошло с вверенной вашему попечению съемочной группой после того, как они вышли с проходной завода и направились к автобусной остановке, вам, конечно же, ничего не известно? – спросил, саркастически улыбаясь, Кошелев.
– Почему неизвестно? – возразил Костя Шилов. – Я как сюда приехал, мне в гараже все уже рассказали. Кошмар, что делается в нашем городе! – И он снова оглянулся на меня с виноватым видом.
Кошелев тяжело задумался, потом кивнул, жестом указав Косте Шилову на стул. Тот послушно и с видимым облегчением уселся. Мы помолчали.
– Снова темно-синяя «шестерка», – заметил Валера Гурьев задумчиво. – Слушай, а те трое, которые на тебя напали… Костя, ты успел разглядеть их, запомнил, как они выглядели?
– Лица – точно нет, – поспешил заверить тот. – Я же вам говорю, у них на голове какие-то черные маски надеты были. И потом, они так неожиданно сзади подскочили…
– И что, значит, вообще ничего не запомнилось?
Костя задумался.
– Ну, двое из них вроде как огромного роста, типичные амбалы такие, высокие, широкие, как бочонки… – Наш водитель немного помялся. – А у третьего на пальце золотой перстень был…
– Золотой перстень? – в изумлении переспросила я.
– Да, – подтвердил Костя, – здоровый такой, с печаткой…
Мы с Валерой понимающе переглянулись.
– Итак, без всякого сомнения, это действия одной компании, – подвел итог Валерий. – Кстати, – спросил он, – номерные знаки этой «шестерки», я надеюсь, вы потрудились записать?
– Номерные знаки? – Мы все так и ахнули. В самом деле, как же это мы про них забыли!
Мы все трое, я, Лера и Павел, недоумевающе переглянулись друг с другом, чувствуя, что не понимаем в этой истории вообще ничего.
– Слушай, Валера, – вспомнила я. – Что-то никак не могу понять, как они даже выглядели, эти номерные знаки. Будто их вовсе не было.
– Вот-вот! – подтвердила Лера. – Я эту «шестерку» как сейчас вижу, вот она стоит, и те трое бандитов из нее выскакивают. А что у нее на месте номерных знаков было, не помню, так, какое-то черное пятно.
– Серьезно? Точно черное? – переспросил Валера с ехидной ухмылкой. – А не белое?
– Черное, – повторила Лера тихо и печально.
– Ну а ты, Костя, что по этому поводу скажешь? – повернулся Гурьев к Шилову.
– Ничего, – Костя покачал головой. – Говорю тебе, я книжку читал. А они сзади подъехали. Я мельком глянул – синяя «шестерка», а потом снова в книжку уткнулся.
– Значит, все, что мы видели, это черное пятно вместо номера, – подытожил Валера Гурьев.
– Ну, значит, Ирина Анатольевна права, их там не было вовсе, этих номеров! – воскликнул Костя Шилов. – Они, наверное, попросту сняли их, когда на дело отправились, и все! Место там пустынное, гаишников в радиусе трех километров ни одного. А встретится, остановит их – ну и что? Дадут ему на рыло, сколько попросит, он их и отпустит. Ничего подозрительного они с собой не везут, так, какую-то телеаппаратуру…
Валера посмотрел на нашего шофера с ехидной ухмылочкой, как бы удивляясь, когда это Костя научился так рассуждать. Однако потом кивнул в знак согласия: то, что говорил Костя, выглядело весьма логично и правдоподобно.
– Ну, прямо детективный сериал какой-то, – Кошелев саркастически усмехнулся. – Смотрите-ка, они даже потрудились заранее нейтрализовать Костю Шилова, чтобы шуму меньше было. И это все ради каких-то десяти тысяч рублей!
– Каких десяти тысяч рублей? – не понял Костя.
Пришлось ему рассказывать все наши сомнения и доводы по поводу соизмеримости ценности украденной аппаратуры и риска быть пойманными на месте преступления. Костя слушал внимательно и, видимо, с нашими соображениями полностью согласился.
– Вот задача, Костя, – сказал Валера Гурьев после того, как тому все объяснили. – Из-за чего некие таинственные преступники решают украсть не новую и не самую лучшую в мире телевизионную аппаратуру методом разбойного нападения? Сейчас в криминальном мире крутятся такие деньги, что десять тысяч рублей за аппаратуру – гроши, ради которых не стоит рисковать разбойным нападением!
– Значит, им нужна была не аппаратура! – убежденно заявил Костя.
– А тогда что? – огрызнулся Павлик. – У меня там больше ничего не было!
– Было! – тихо, но отчетливо сказала я. Все присутствующие посмотрели на меня с напряженным ожиданием. – У тебя, Павлик, там была видеокассета, на которую ты снимал внутренности крекинг-завода. Ведь ты снимал, Павлик, правда?
– Ну, снимал, – Павлик смотрел на меня недоумевающе. – Там нечего особенно и снимать-то было, просто закопченный цех, и все…
– Это для тебя ничего особенного, – заметил Валера. – Значит, там было что-то такое, что преступники не хотели, чтобы оно было заснято. Павлик пожал плечами, считая нас не иначе как недоумками. Слышно было, как он бормотал себе под нос: «Да ну, не было там ничего особенного. Цех как цех…»
– А ты только в цеху снимал? – вдруг спросил Валера Гурьев.
– Почему? Нет, – Павлик пожал плечами. – Что я там, в цеху, снимать буду? Как этот тип с Леркой заигрывает? Я вышел во двор, в смысле, через другую дверь, не ту, через которую мы зашли.
– Постой, какую дверь? – не поняла я. – Там больше никаких дверей не было!