– Подумайте, – сказал дьявол задушевно, мягко, как будто уговаривал подписаться на страховку. – Чиста ли ваша совесть? Все ли гармонично в стройном здании вашего сознания?
– Чего пристал? – удивился парень и начал тянуть к себе по столу картонную коробку.
Дьявол с интересом наблюдал за этим движением.
– Да, – сказал он. – Лично я мыслей не читаю, но с годами стал неплохим психологом. И должен сказать, что ваша душевная настороженность мне очевидна.
Он отхлебнул пива и продолжал смотреть на своего соседа, как будто изучал его под микроскопом.
– Слушайте, дайте поесть спокойно, – сказал парень. – Я вас, папаша, не знаю, вы меня не знаете. Я же вас не спрашиваю, откуда вы пиво в безалкогольном заведении достаете.
– Пиво? Ах, пиво. По знакомству. Потому что у человека, который стоит за этой стойкой, и, должен сказать, стоит по недоразумению, ибо достоин куда большего в жизни, наличествует благородная душа. Ах, какая большая благородная душа!
– Которые пиво дают, у них всегда благородная душа, – ухмыльнулся парень.
– И эта душа будет моей, – ответил товарищ Д. – Идут переговоры. Я смог оказать этому молодому человеку некоторые ценные услуги.
– Понял, – сказал парень. – А мне пива не сообразишь?
– Я не занимаюсь благотворительностью, – ответил товарищ Д. – Но если вы добровольно, без шума, отдадите мне то, что вам не принадлежит, пиво будет ваше.
Парень подвинул коробку еще ближе.
– Если что нужно, – сказал он, – говори конкретно.
– Я о душе, – улыбнулся дьявол. – Я всегда о душе.
«Он меня спутал, – подумал Сашок. – Он меня в лицо не знает и думает, что тот – это я. Кто мог подумать! Теперь надо встать и бежать. Бежать… Нет, нельзя встать и бежать. Он сразу заметит и поймет. Бежать нельзя. Надо сидеть.
– О душе не здесь надо. О душе по телевизору говорят, – сказал парень в голубой куртке.
«У нас куртки одинаковые, – подумал Сашок. – Ему меня описали. А как меня опишешь? Так и опишешь – возраст между тридцатью и сорока, а примет нету. Шпионы друг друга всегда по шрамам узнают. А у меня и шрама нету. Только от аппендицита. А его не увидишь».
– По телевизору имеют в виду не душу, а духовность, – сказал дьявол задумчиво. – А это совсем разные вещи.
– А мне без разницы, – сказал парень.
– Но душа есть, – сказал товарищ Д. – И вы об этом отлично знаете. Вы даже старались этим воспользоваться.
– Ничем я не пользовался. Мне чужого не надо.
– Зачем так нагло врать? – опечалился дьявол. – Я вас вижу насквозь. У вас не душа, а душонка… Вы не заслуживаете снисхождения. Но моя доброта безгранична. Я вас прощаю.
Парню в голубой куртке хотелось уйти, но жалко стало недоеденный шашлык.
Не дождавшись реакции собеседника, дьявол сказал:
– Шашлык вам вреден. Сегодня это гастрит, завтра тяжелая язва.
– Ты доктор, что ли?
– Неужели вы до сих пор не поняли, что доктор? В самом высоком понимании этого слова.
– Тогда лечи, а не агитируй.
– Нельзя лечить без согласия больного. А тем более язву души.
– У меня тетка была, – сказал парень, который оказался не робкого десятка, – в Саратове. У нее аппендицит был, а думали, что язва. Стали резать и зарезали. А она в бога верила. Смешно?
– По крайней мере, она скончалась в культурной обстановке, в советской больнице, – сказал дьявол. В его голосе звучала угроза. – А вы, если не пойдете мне навстречу, можете помереть, подавившись шашлыком. Это бывает.
– Давай, давай, – сказал парень и проглотил большой кусок шашлыка. Сашок уже знал, что произойдет, и хотел даже крикнуть ему: «Стой!», но не крикнул, а парень уже подавился шашлыком, попытался вскочить, свалил со стола коробку, тарелку с шашлыком, зашатался и упал, корчась на полу. Дьявол склонился над ним и начал быстро шарить по карманам.
Сашок вскочил, другие люди тоже повскакивали с мест.
Дьявол выпрямился.
– Странно, – выдавил горестно он.
Никто не услышал. Только Сашок услышал и понял, что это относится к бумажнику.
Дьявол быстро пошел к выходу.
Парень в голубой куртке был на последнем издыхании. Коробка раскрылась, из нее, как гранаты-«лимонки», выкатились банки черной икры.
Люди сбегались от своих столиков, даже очкарик перемахнул через стойку. Но никто не знал, что делать.
– «Скорую!» – крикнул один из ежиков. – «Скорую» вызвать!
Один Сашок не растерялся. Он схватил парня за плечи, приподнял и долбанул по спине. Голова дернулась, глаза закатились.
– Что вы делаете! – закричал очкарик.
А Сашок еще раз стукнул парня по спине. От этого удара кусок шашлыка вылетел изо рта и шмякнулся на пол.
– Воды дай! – крикнул Сашок очкарику.
Женщина, что сидела раньше в углу, протянула свой стакан.
Сашок дал парню напиться. Тот отплевывался и кашлял.
– А мне пива! – крикнул Сашок очкарику, и тот поспешил за стойку. Даже не усомнился в том, что Сашок имеет право пить пиво в безалкогольном заведении.
– Это все он, – просипел, отдышавшись, парень. – Найду – убью.
– Не убьешь, – сказал Сашок. – Ты лучше икру собери, а то растащат.
Парень начал ползать по полу, собирать банки, укладывать в коробку, другие помогали, но никто себе не брал.
Очкарик принес бокал пива. Сашок выпил с наслаждением. Пиво было хорошее. Остальные смотрели с завистью, но не возражали.
Потом посетители разошлись к своим столикам и забыли о событии. У нас быстро все забывают.
Сашок допил пиво, спросил парня:
– Ты от Сидорова?
– А что? – тот уже пришел в себя и насторожился.
– Тогда иди, не задерживайся, – сказал Сашок. – Тебя доцент Нечипоренко никак не дождется. Ему в Аллахабад без икры никак нельзя.
Парень начал завязывать коробку. На Сашка он не глядел.
Сашок подошел к стойке, спросил очкарика:
– Сколько я тебе за пиво должен?
– Фирма платит, – сказал очкарик.
– Ты с ним осторожнее, с товарищем Д, – сказал Сашок. – Душа у человека одна.
Очкарик часто заморгал, но не ответил.
Сашок вернулся к стулу, натянул куртку, посмотрел на парня, который с коробкой в руке стоял, глядел на тарелку с шашлыком. Видно, рассуждал, не доесть ли, коль деньги заплачены.
– Ничему вас жизнь не учит, – сказал ему Сашок. – Второй раз не спасу.
– Ты чего? – обиделся парень.
– А ничего. Только предупредить хотел. Этот Нечипоренко душу дьяволу продал. Очень нервный стал. А жена у него вовсе бездушная.
И Сашок пошел на улицу.
«Может, бросить это занятие?» – думал он. Ведь спасла его только случайность. Можно сказать, нерасторопность нашей торговли, которая продает много одинаковых курток. Дьявол уже знает. Дьявол уже идет по следу. А есть ли смысл спасать других, если в любой момент можешь погибнуть сам?
А как же дьявол вышел на него? Вернее всего, жертвы донесли. Ясно, что у них с дьяволом двусторонняя связь. Дал им дьявол свой телефончик на экстренный случай. Как только Сашок ушел, и Спикухин, и Нечипоренко стали названивать: так-то и так, ходит авантюрист, всучает расписки, очень опасен. Примите меры. А дьявол – он ведь любые меры может принять. Вот он сейчас показал свою силу, чуть человека не убил. И этим человеком должен был стать Сашок.
Ни один разумный человек не стал бы продолжать встречи с жертвами дьявола. Отдал бы бумажник в милицию. Или бросил бы на улице.
Но в Сашке возник азарт. Глупый, конечно, азарт. Ты играешь в карты, проигрываешь, все вокруг твердят: уйди, разоришься. А ты всем назло ставишь на кон последнее добро. Так, говорят, с гусарами бывало.
А может, это был не азарт? Может быть, Сашку очень не понравилась психология дьявола? Запугать решил? Кооперативными шашлыками советских людей душить вздумал? Если какой-нибудь Спикухин перед тобой трепещет, неужели это значит, что все у нас такие спикухины? И неужели нет среди твоих жертв человека, которого стоило бы спасти? Чем больше таких вопросов задавал себе Сашок, тем крепче становилось его намерение попробовать счастья еще разок. Хотя бы для того, чтобы насолить этому товарищу Д. «Еще один адрес попробую», – сказал себе Сашок, вытаскивая из бумажника четвертую записку.
«Я, Невская Тамара Михайловна, проживающая по адресу: Свиблово, улица Амундсена…»
Тамара. Хорошее имя. Сестру Сашка зовут Тамарой. И почерк хороший, аккуратный. Поможем Тамаре.
Как до Свиблова ехать? Уже вечереет, через весь город тащиться, до темноты не управишься. Ничего, поедем на такси. Спикухинские деньги пригодятся. Только осторожно. Как будто ты разведчик во вражеском логове.
И Сашок пошел к стоянке такси.
Первую машину он брать не стал. Шпионы никогда первую не берут, она чаще всего подстроенная. А очередь из машин была длинная, никто к стоянке не подходил. Ждать было невтерпеж. Сашок плюнул и сел в первую машину.
Шофер попался подозрительный. Смуглый, глаза узкие, непроницаемые. Сашок не стал называть адреса, а дал общее направление: «Свиблово. А там скажу».
Шофер как-то странно на него поглядел, но поехали.
Из Чертанова в Свиблово путь неблизкий. Сашок все оглядывался, смотрел, не преследует ли его дьявол. Машины сзади менялись, но постоянной не было. Сашок немного успокоился, полез в карман, нашел там три десятки – взятку за расписку Эдика. Он расправил десятки, достал черный бумажник, открыл его, чтобы положить деньги туда. Забыл, что бумажник чужой. Он и не был чужой, а как бы трофейный. В боковом кармане уже лежала десятка. Сашок вытащил ее, чтобы сложить с тремя своими, и тут заметил, что из кармашка торчит уголок еще одной десятки. Новенькой, немятой. Он ее вытащил, но за ней тут же вылезла еще одна, такая же. Это Сашка не обрадовало, а скорее напугало. Потому что дьявол дьяволом, но неистощимые десятки – это уже перебор, это мистика. Испугавшись, Сашок все же продолжал вытаскивать из бумажника десятки, их накопилось немало, они стали вываливаться из руки, и Сашок, чтобы не сорить в машине, складывал их стопкой на сиденье рядом с собой. Мимо мелькали дома, улицы, машина порой останавливалась на перекрестках, а стопка все росла. Сашок совсем потерял счет времени и расстоянию – он работал как загипнотизированный: вытащил – а там новая, вытащил – там новая… Стопка все росла, но тут шофер тормознул у светофора, стопка рассыпалась, и бумажки полетели вниз, под ноги. Сашок нагнулся за ними. Вылез, стал совать деньги обратно в бумажник, но их было слишком много, не помещались. Сашок поднял голову, встретился с внимательным взглядом шофера: тот что-то заподозрил. Сашок перестал таскать деньги из бумажника – не потому, что испугался шофера, он боялся сейчас только дьявола, но стало неловко. Вот человек весь день за баранкой, работает, а ты из чужого бумажника что хочешь вынимаешь. Несправедливо.
Шофер ничего не спросил, а когда Сашок запихал пачку денег в карман и немного успокоился, он сказал мрачно:
– Свиблово. Здесь куда?
– Сойду, – сказал Сашок. – Дальше пешком пойду.
Он вынул две десятки, протянул шоферу, чтобы как-то разделить с человеком везение, но шофер одну десятку вернул и сказал осуждающе:
– Мне хватит.
Сашок пошел по улице, уже смеркалось, кое-где зажглись огни, в кармане была толстая пачка денег, давила на грудь. Сашок подумал, что надо будет пересчитать, а потом засмеялся вслух, потому что считать теперь не надо было – сколько хочешь, столько и бери. И тут же испугался.
Потому что понял: расписки дьявол еще мог бы ему оставить. В крайнем случае новые напишут. А вот нескончаемая десятка – это наверняка вещь поценнее. Если у них там так командировочные выдают, то и отчет могут потребовать. За бумажником дьявол будет охотиться беспощадно.
Встала другая проблема. Вроде бы хорошо, что бумажник оказался с таким секретом. Теперь можно прийти в милицию, и, если они там сочтут Сашка сумасшедшим, а расписку шуткой, он протянет им бумажник и скажет: «А как вы на это смотрите, дорогие товарищи? Правильно?» – о? Спросит его милиция: «Неужели вы, Александр Иванович, сами немножко не попользовались?» И придется отдать пачку. А милиция все равно не поверит – такие они люди. И поедут к нему домой шуровать и, может, еще задержат до выяснения обстоятельств. И будет он сидеть в камере, а уж в камеру дьявол обязательно заберется. Нет, придется от милиции отказаться.
Если за домом Невской Тамары Михайловны нет наблюдения, то сейчас верну ей расписку и тут же на вокзал или на аэродром. И в Омск. А там никакой дьявол не найдет.
Перед домом Тамары он стоял довольно долго, наблюдал, как входят в подъезд люди, как играют дети на свежем воздухе. Ничего подозрительного.
«Ладно, была не была!» – сказал Сашок и вошел в подъезд.
Третий этаж. На площадку выходило четыре двери. Три двери обиты пластиком, с кнопками и «глазками». Одна деревянная, без излишеств. На ней номер 12.
«Значит, ты, Тамара Михайловна, человек небогатый, – подумал Сашок. – Очко в твою пользу».
Он позвонил. За дверью послышались быстрые шаги. Дверь распахнулась.
На Сашка глядела знакомая.
Он в первое мгновение не сообразил, откуда он знает Тамару Михайловну. Может, на юге общался. Или по работе. Но во второе мгновение Сашок понял: случилось невероятное совпадение. Эту ясноглазую женщину он видел сегодня днем. В телефоне-автомате. И даже дал ей две копейки. И даже пожалел, что уезжает и никогда ее больше не встретит. Но встретил.
И Тамара его узнала.
– Вы? – спросила она. – Вы меня искали?
Сашок страшно смутился. Он понял: Тамара имеет в виду долг. Решила, что он из-за двух копеек ее искал.
– Да вы что! – почти закричал он. – Я случайно. Я сам удивился. У меня к вам совсем другое дело.
Вдруг в глазах Тамары возник испуг. Глаза у нее были такие, что любое чувство в них отражалось тут же, будто написанное большими буквами.
– Что? Что случилось? – спросила она. – Что-нибудь с Мариночкой?
– Да не с Мариночкой, – сказал Сашок. – У меня к вам дело.
Испуг улетучился из глаз, но возникло любопытство. И осторожность.
– Не бойтесь, – сказал Сашок. – Все в норме.
– Так чего же вы стоите? – удивилась Тамара. – Вы заходите.
– Правильно, – сказал Сашок. – Мне на лестнице стоять не стоит. Он в любой момент может появиться.
– У вас неприятности? – спросила Тамара.
Она впустила Сашка, закрыла дверь. Они стояли совсем рядом, прихожая типовая, и Сашок подумал: «Какие пышные волосы. И цвет красивый, пепельный».
– Они натуральные? – спросил Сашок. Вернее, язык сам спросил – он о таком вопросе даже и не думал.
– Кто?
Тамара подняла глаза – она была на полголовы ниже. И ресницы длинные.
– Волосы натуральные или красите?
От глупости собственного вопроса Сашок покраснел, хотя вообще-то его смутить нелегко.
– Натуральные, – сказала Тамара и засмеялась.
Ей вопрос показался не глупым, а смешным.
– Красивые, – сказал Сашок.
– Вы на кухню проходите, – сказала Тамара. – В комнате не убрано.
Квартира была скромная, но чистенькая. Не надо было большого ума, чтобы догадаться: здесь живет мать-одиночка. Мужским духом даже не пахло.
На кухне тоже было чисто. Сашок не знал, как начать. Как с такой женщиной говорить о дьяволе. Но Тамара ждала.
– Я от товарища Д., – сказал Сашок. – С распиской.
– Ой, – сказала Тамара и ухватилась за стену. – Неужели он передумал?
– Никто не передумал, – сказал Сашок. – Ничего страшного. Все в порядке. У меня ваша расписка. В ней написано, что вы этому, простите, мерзавцу продали свою душу. А я нашел. Случайно. И думаю – надо помочь человеку. Вот ваша расписка. Берите, рвите, жгите, и дело с концом. Вы свободны.
Тамара глядела на Сашка, широко открыв ясные зеленые глаза, смотрела с таким тихим ужасом, что Сашок оторопел.
– Что? – спросил Сашок. – Чем он вас держит?
– Мариночка, – сказала Тамара. – Мариночка моя, девочка…
– Что с ней?
– Она могла погибнуть, – сказала Тамара. Глаза ее наполнились слезами, но слезы не падали, висели на длинных ресницах. И была она так мила и беззащитна, что Сашок еле удержался, чтобы не обнять молодую женщину, не утешить ее по-мужски.
– Нет, – сказала Тамара. – Я умоляю вас, не возвращайте мне эту записку. Я не могу! Мой ребенок погибнет. Моя душа – ничто по сравнению с тем, что может случиться. Пожалуйста, верните ее товарищу Д. Пожалуйста, не губите моего ребенка.
– Ну вот, – сказал Сашок. – Я же хотел как лучше.
– Я понимаю, я не сержусь, только, пожалуйста… Поймите, я растила Мариночку без отца, я вкладывала в нее все, что могла. И когда случилось это и я поняла, что ребенок погибнет, я пошла на все – я готова была вырвать из своей груди сердце, только чтобы спасти ребенка.
Тут слезы сорвались с ее глаз и застучали об пол.
– Я понимаю, – сказал Сашок. – Ради жизни ребенка на что не пойдешь. Вы простите, я не в курсе, я не знал. А как девочка, выздоровела?
– Пока все в порядке…
И тут раздался звонок в дверь.
Сашок насторожился. Шагнул на кухню – есть ли какое оружие, – свою жизнь он дешево не отдаст.
Звонок звучал настойчиво, будто пришли с обыском.
– Это она, – сказала Тамара, вытирая глаза.
– Это за мной! Не открывайте!
– Нет, это она, – сказала Тамара и побежала к двери. Сашок схватил скалку и встал за косяк.
Но оказалось – в самом деле ложная тревога.
В дверях стояла девочка лет десяти, на вид усталая, но здоровенькая, без следов страшной болезни, ради которой мать пошла на такую жертву.
– Как ты? – Мать кинулась к ней радостно.
– Мама, – сказала девочка укоризненно, – ты опять суетишься?
Она взглянула на Сашка, но больше не обращала на него внимания, словно он был мебелью.
– Я так скучала, – сказала Тамара. – Ужинать тебя ждала.
Тамара начала метать на стол посуду, про Сашка она тоже забыла. Девочка тем временем кинула на стул большую спортивную сумку и пошла мыть руки. Стол был накрыт на одну персону, но накрыт шикарно, с салатами, куриной котлеткой, сметанкой и так далее.