Но самым скандальным моментом статьи оказался вывод, сделанный Мариной Хиллбоу. Анализируя мрачноватые события, последние дни преследовавшие Алексея Юрьевича – это и случай в поезде, и слежка в Лондоне, и попытка отравления, – она весьма жестко поставила вопрос: а не организован ли и сам этот «шпионский форум» именно для того, чтобы выманить со своих родных территорий ряд людей, кому-то весьма неугодных, и физически их ликвидировать в Великобритании? К тому же ей удалось созвониться с натовским чиновником, который отвечал за организацию и проведение саммита. Тот так и не назвал источники финансирования этого мероприятия, отделавшись общими фразами о том, что по просьбе благотворителей он не может разгласить их имена.
Кто-то из коллег Марины смог раскопать информацию о неизвестном отравителе. Как оказалось, этот человек по имени Аббарагхши Смитсон, являвшийся уроженцем Пакистана, состоял в секте сатанистского толка «Ангелы черного мира», которая непонятным образом соседствовала со штаб-квартирой фундаменталистского альянса «Благочестие и преданность вере», возглавляемого уже известным операм Керимом.
Когда председательствующий, отставной сотрудник МИ-6 Джордж Гоу, объявил начало второго рабочего дня форума, прямо из зала слова попросил Смирнов, обратив внимание присутствующих на непонятное отсутствие представителя Германии Альфреда Кённеля.
– …Разумеется, сегодня мы на своей прежней службе не состоим, но тем не менее все мы люди военные и что такое точность, представляем достаточно хорошо. Не знаю почему, но у меня очень скверные предчувствия. Здесь еще есть представители Германии?
В задних рядах поднялся рослый белобрысый парень с толстой шеей атлета, который уведомил, что он помощник герра Кённеля. По его словам, тот задержался в гостинице из-за какого-то срочного телефонного звонка, а своего помощника отправил на заседание, чтобы по прибытии узнать о содержании пропущенной части дискуссии.
– Я думаю, с ним все в порядке… – оптимистично улыбнулся белобрысый в унисон кое-откуда доносящимся смешкам в адрес Смирнова.
– Тем не менее я попросил бы вас прямо сейчас созвониться с ним по сотовой связи. Если с господином Кённелем действительно все в порядке, охотно принесу всем свои извинения за доставленное беспокойство.
Сидя рядом с Гуровым, Стас недоумевающе таращился в сторону Алексея Юрьевича, пытаясь уразуметь, о чем же тот сейчас ведет речь.
– Лева, что там случилось-то? Что он им доказывает, всем этим обалдуям? – не выдержав, шепотом спросил он у приятеля.
– Кто-то не пришел на заседание, по-моему, какой-то немец. Алексей Юрьевич забеспокоился: с чего бы такое случилось? Эти раздолбаи хихикают, вроде того, что зря он панику поднимает, – тоже глядя в сторону Смирнова, вполголоса пояснил Лев.
Снисходительно улыбаясь, белобрысый достал свой сотовый и, понажимав на кнопки, поднес его к уху. Потекли секунды ожидания. Постепенно снисходительная улыбочка на лице белобрысого погасла и сменилась хмурой гримасой беспокойства. Прождав около минуты, он растерянно опустил телефон и недоуменно объявил, что абонент по совершенно непонятным причинам не откликается. Зал тут же встревоженно зашумел; начались какие-то споры, уточнения, разбирательства…
– Я бы настоятельно рекомендовал вам немедленно отправиться в гостиницу и уже прямо сейчас вызвать туда полицию, – строго глядя на белобрысого, сказал Алексей Юрьевич и, посмотрев в сторону Гурова, встретился с ним взглядом.
Поняв его без слов, Лев склонился к Стасу и вполголоса уведомил:
– Я – в отель «Альбион», посмотрю, что там и как. А ты остаешься прикрывать Алексея Юрьевича. Сдается мне, события нас ждут бурные.
Выйдя из конференц-зала следом за белобрысым, он взял такси и минут через десять вышел у модернового стеклянно-металлического параллелепипеда с кабинами лифтов, бегущими вверх по стене здания внутри прозрачных тоннелей. Гуров поднялся по ступенькам к вестибюлю с автоматическими стеклянными дверями и вошел в холл гостиницы. Подойдя к портье, показал билет участника саммита и спросил, в каком номере проживает мистер Кённель.
– …Он пригласил меня к себе в гости, – на своем не очень правильном английском пояснил Лев, – но почему-то не отвечает на звонки. Кстати, его помощник, по-моему, только что прошел наверх.
Сообщив, что мистер Кённель проживает в номере двести семнадцатом, портье кивнул в сторону лестницы, по которой только что поднялся белобрысый. Поспешив за ним следом, Гуров быстро сориентировался, в какой стороне находится нужный ему номер. Но искать долго не пришлось – одна из дверей неожиданно с грохотом распахнулась настежь, и в коридор с перекошенным лицом выбежал помощник Кённеля.
– Что случилось? – направляясь к нему, спросил Лев. – Он жив?
– Найн! Ноу! – замотал тот головой. – Его убили.
– Полицию вызвали?
– Да, только что… А вы кто? – насторожился белобрысый.
– Я – русский сыщик, – показывая удостоверение, пояснил Гуров, – сопровождающий мистера Смирнова. Сюда прибыл по его поручению. На мистера Кённеля могу взглянуть?
– Идемте… – уныло кивнул тот.
Они вошли в номер, и Лев с порога увидел лежащего навзничь с раскинутыми руками мужчину преклонного возраста. В его лбу краснело пулевое отверстие, под затылком расплылась лужица крови. Подойдя к убитому, Гуров проверил пульс на шее и, убедившись, что тот действительно мертв, закрыл его глаза. Оглядевшись, он заметил пулевое отверстие в оконном стекле, от которого в разные стороны змеились трещинки. Приблизившись к окну, Лев осмотрел след пули. Судя по росту убитого и высоте расположения пробоины в окне, стреляли из снайперской винтовки из здания напротив. Вероятнее всего, из окна третьего или четвертого этажа. Мысленно прикинув различные варианты траектории полета пули, он пришел к окончательному выводу: стреляли с третьего.
В этот момент в номер вошли несколько полицейских и людей в штатском. Началась обычная процедура криминального расследования. Эксперты в штатском принялись изучать пулевое отверстие, фиксировать положение трупа, а полицейские в форме приступили к выяснению обстоятельств случившегося у белобрысого. Но тот лишь растерянно разводил руками, поясняя, что убийство Кённеля произошло в его отсутствие.
– Вы говорили, что ему кто-то позвонил, и поэтому он задержался в номере, – напомнил Лев. – Надо срочно выяснить, откуда могли позвонить на этот телефон примерно полчаса назад.
– А вы кто, сэр? – подозрительно глядя на него, поинтересовался старший полицейский с нотками неприязни в голосе.
Узнав, что это его коллега из России, который, как и Кённель с помощником, прибыл на «шпионский саммит», тот сразу же помрачнел и заявил недовольным голосом, что посторонним здесь делать нечего. Но в этот момент один из экспертов, внимательно взглянув на Гурова, удивленно спросил:
– Сэр, а это вас вчера показывали по телевидению? Ну, в связи со смертью террориста в кафе?
Лев, приостановившись на полпути к двери, оглянулся и подтвердил, что это и в самом деле он. Старший полицейский, словно в нем сработала пружина, ринулся к нему и цепко схватил за руку.
– А вы не могли бы пояснить, сэр, что вообще здесь делаете и как сюда попали? – спросил он, окинув Льва многообещающим взглядом.
Иронично усмехнувшись, Гуров спокойно пояснил чуть ли не притопывающему от нетерпения «бобби», что сюда он прибыл по поручению своего сопровождаемого, который, особо отметил Лев, первым поднял тревогу в связи с отсутствием Альфреда Кённеля. Белобрысый тут же подтвердил, что и впрямь, именно «мистер Смирнов» убедил его срочно вернуться в «Альбион».
– Хм… – недовольно поморщился придирчивый «бобби». – Как бы там ни было, но ваше присутствие здесь наводит на определенные размышления. Вам придется проехать с нами в участок.
– В качестве свидетеля или подозреваемого? – прищурился Гуров.
– Гм-гм… Если вам угодно, то в какой-то мере в качестве подозреваемого, – уже не очень уверенно ответил тот.
– Браво! Браво! – Лев саркастично поаплодировал. – Мистер «Лестрейд-два» методом случайного тыка в одну минуту раскрыл убийство. Надо же! Оказывается, из России мы приехали на саммит с единственным желанием – заняться убийством его участников. А как же презумпция невиновности? А что скажете о попытке убийства самого Смирнова? Кстати, вашими коллегами пока так и не раскрытого. Ах да! Наверняка все это мы сами организовали… Скажите, сэр, как часто вы пользуетесь своей головой по назначению? Она ведь предназначена не только для того, чтобы носить на ней этот замечательный форменный головной убор.
Слушая Гурова, прочие коллеги излишне рьяного чина с трудом сдерживали улыбки. Всякому было ясно, что логика их старшего в данном случае явно захромала. Поняв, что настроения команды экспертов и детективов ему совершенно не созвучны, старший «бобби» неохотно махнул рукой и сердито буркнул:
Слушая Гурова, прочие коллеги излишне рьяного чина с трудом сдерживали улыбки. Всякому было ясно, что логика их старшего в данном случае явно захромала. Поняв, что настроения команды экспертов и детективов ему совершенно не созвучны, старший «бобби» неохотно махнул рукой и сердито буркнул:
– Можете идти! Только прошу вас, сэр, здесь больше не появляться и не мешать проведению расследования.
– Желаю успехов, сэр! – насмешливо откликнулся Лев, покидая номер.
Выйдя на улицу, он тут же направился в подъезд дома напротив. Быстро взбежав на четвертый этаж и сориентировавшись, Гуров толкнул одну из дверей, которая открылась без малейшего усилия. Из квартиры доносились приглушенные мужские голоса. Войдя внутрь, Лев увидел троих мужчин – одного в полицейской форме и двоих в штатском, которые, стоя у окна, что-то горячо обсуждали. Тут же у стены стояла винтовка с оптическим прицелом. Увидев человека, которого они только что видели в номере Кённеля, детективы примолкли и выжидающе повернулись в его сторону.
– Что вам угодно, сэр? – спросил полицейский.
– Джентльмены, я хотел бы вам сказать, что вы не там ищете огневую точку снайпера, – на все том же «кое-каком» английском уведомил их Лев. – Здесь – ложная точка, чтобы сбить полицию со следа.
– Почему вы так думаете? – детективы недоуменно переглянулись.
– Вы же видели, что пуля вошла в лоб убитого под острым углом к горизонтальной плоскости, – подходя к окну, заговорил Гуров. – Если бы выстрел был из этого окна, то она бы вошла или в темя, или в лоб, но под более тупым углом. Маловероятно, чтобы он стоял у окна, запрокинув голову. А значит, стреляли из окна этажом ниже.
Полицейские заколебались. Доводы непонятного гостя с сильным восточноевропейским акцентом выглядели вполне убедительными. Но и идти на поводу у первого встречного казалось несолидным. Поняв настроения детективов, Лев улыбнулся.
– Я вижу, вы сомневаетесь. Хорошо. Заключим пари. Если я ошибся, то при вас съем свое служебное удостоверение российского сыщика. Вот оно. Но уж если я окажусь прав, то свои удостоверения съедите вы. Ну как, по рукам?
Еще раз переглянувшись, детективы наконец-таки решились. «Бобби» примирительно уведомил:
– Хорошо, сэр, мы вам верим и сейчас попытаемся осмотреть то помещение.
Все вместе они спустились вниз, и тут обнаружилось, что квартира, на которую указал Гуров, тоже не заперта. Озабоченно переговариваясь, детективы и Гуров осмотрели комнату, окна которой выходили в сторону отеля «Альбион», но ничего существенного с ходу найти не удалось. Детектив в полицейской форме озадаченно почесал затылок под форменной каской. Он уже убедился в том, что русский оказался прав – здесь действительно побывал некто, и не с самыми добрыми намерениями. Но ведь и явных следов его пребывания тоже заметно не было.
Осмотрев подоконники, Лев знаком позвал его к себе:
– Обратите внимание – окно недавно кто-то открывал. Видите? Оно даже не закрыто на фиксатор. Второе. Смотрите на подоконник. Видите, на том пыль нетронутая? А здесь – полоска от ствола винтовки. Секунду!
Заглянув под софу, он достал оттуда винтовочную гильзу.
– А вот и вещественное доказательство. Убийца так спешил, что даже не потрудился забрать важную улику, – пояснил Гуров.
Решив, что ему здесь больше делать нечего – картина убийства была ясна, как белый день, – он решил вернуться в «Британское содружество». Когда Лев вышел на лестничную площадку, его догнал один из детективов и, пожав руку, выразил благодарность за оказанную коллегам профессиональную помощь. Кивнув, Гуров направился к лестнице, но в этот момент услышал чьи-то шаги, доносящиеся сверху. Он обернулся и увидел мосластого малого с острым носом и впалыми щеками, в «хипповом прикиде», который не спеша, вихляясь и подергиваясь, как видно, в такт музыке – в его ушах были наушники плеера, – спускался откуда-то с верхних этажей.
«Бобби», который уже собирался вернуться обратно в квартиру, заметив настороженную реакцию Гурова на появление остроносого, замер на пороге. Он выжидающе глядел то на Льва, то на, в общем-то, ничем особо не примечательного типа. Скорее всего, подумалось полицейскому, тот работал разносчиком в пиццерии, а в этом доме проживал, снимая угол за две сотни фунтов в месяц. Но Гуров, чья интуиция в этот момент сработала подобно пожарной сигнализации, ощутил всем своим существом: этот тип здесь появился не случайно. Его – он сам не мог понять почему – насторожил уже один лишь звук шагов «разносчика пиццы». Да и вообще, что-то в этом остроносом было нарочито спокойное и демонстративно независимое. Он всем своим видом как бы объявлял окружающему миру: я уверен в себе, я чувствую себя хозяином положения, мне плевать на то, что вы могли бы обо мне подумать.
Когда остроносый ступил на лестничную площадку, Лев совершенно миролюбиво, даже с ленцой в голосе поинтересовался:
– Простите, милейший, вы живете в этом доме?
– Д-да… – явно не ожидая услышать подобного вопроса, кивнул «разносчик пиццы».
И если человек несведущий воспринял бы этот ответ как вполне адекватный моменту, то чуткое ухо Гурова мгновенно уловило в этом «д-да» едва уловимый оттенок тревоги и некоторого раздражения. Да и кивок был чуточку нервным и в чем-то вынужденным.
Мгновенно поняв по взгляду этого рослого, сильного мужчины, что тот ему не поверил, остроносый, приостановившись, попытался поправиться:
– …То есть нет. То есть…
И тут до него дошло – зря он пустился в объяснения. Теперь уже точно можно было понять, что он в этом доме посторонний, и что соврал он, сказав «да», не просто так, а вследствие каких-то весьма и весьма серьезных причин. Запаниковав, «разносчик пиццы» выхватил из-за пазухи короткоствольный револьвер, однако полицейский, явив похвальную реакцию, тигром метнулся к нему и, перехватив руку, очень профессионально заломил ее за спину, после чего, сделав подбив опорной ноги, повалил остроносого лицом вниз.
На шум из квартиры выбежали все прочие. На запястьях парня тут же защелкнулись браслеты наручников, изъятый у него пистолет был упакован в пластиковый пакет. Препроводив задержанного в обследуемую квартиру, детективы потребовали от «разносчика пиццы» соответствующих разъяснений. Но тот, говоря сленгом российских зэков, решил «уйти в несознанку», объявив, что он ничего не знает и знать не желает.
– Винтовку в квартиру этажом выше ты отнес? – строго спросил полицейский, сверля задержанного изучающим взглядом. – Ты сам стрелял или прикрывал киллера? В этой квартире кто проживает? Ну?!!
– Я ничего не знаю! Я требую адвоката! Я требую адвоката! – по-попугайски заученно твердил остроносый, как-то странно меняясь в лице, которое в этот момент можно было принять за безжизненную восковую маску.
Да и сами его движения с какого-то момента вдруг приобрели механическую угловатость, как если бы он был заводной куклой, приводимой в движение металлическими пружинами. Указав на него взглядом, Лев вполголоса сообщил старшему детективу, что задержанного стоило бы немедленно показать специалистам по психиатрии. Он заподозрил, что остроносый – был ли он киллером или сообщником, обеспечивавшим убийце отход, – кем-то искусно зомбирован. Вполне возможно, предположил Гуров, факт задержания мог стать пуском особого мозгового процесса, направленного на самоуничтожение.
С ходу поняв Льва, детективы, больше уже ни о чем не спрашивая задержанного, повели его вниз, к своей машине. Но едва распахнулась дверца полицейского автомобиля, остроносый внезапно позеленел, его лицо исказилось немыслимой мукой, и он, конвульсивно дергаясь, начал падать на тротуар. Полицейские успели подхватить его под руки, но это уже ничем не могло помочь – «разносчик пиццы», выпучив глаза и разинув в безмолвном крике рот, бессильно обвис без каких-либо признаков жизни. Проверив пульс на его шее, старший детектив с крайней досадой сердито обронил:
– Готов!..
– Да, с ним работал настоящий ас по части психологического кодирования, – глядя на труп остроносого, констатировал Гуров. – В Москве я сталкивался с так называемыми шахидами. Но эти смертники были запрограммированы на подрыв специального пояса. А вот такой способ самоликвидации, можно сказать, вижу впервые.
Он вновь вернулся в «Альбион», где основная группа детективов уже закончила свою работу и спускалась по лестнице в холл. Здесь в этот момент скопилось немало постояльцев и зевак, которые шумно обсуждали происшествие. Когда санитары на носилках вынесли накрытое простыней тело убитого, шум сразу же стих, послышались жалостливые женские возгласы. Проходя мимо Гурова, «Лестрейд-два» недовольно засопел носом, но, ничего не сказав, проследовал к выходу.
Лев вновь поднялся к номеру Кённеля, дверь которого была опечатана, и увидел белобрысого, бесцельно бредущего по коридору. Лицо парня выражало неподдельную горечь – видимо, он и в самом деле очень сильно переживал из-за смерти своего патрона. Заметив Льва, белобрысый остановился, выжидающе глядя в его сторону. Подойдя к нему, на англо-немецкой языковой смеси Гуров сообщил, что считает убийство Альфреда Кённеля следствием того, что тот располагал некой весьма важной информацией в силу своей прежней деятельности.