Эти истины во много повинны в великом мятеже постмодерна. Они представляют собой ключи для открытия внутренних и трансцендентальных измерений; они красноречиво говорят на языках скрытых богов и ангелов; они, в общем, указывают на сердце холонов и приглашают нас в этот внутренний мир; они суть противоядие от плоского и выцветшего мира, который является нам сегодня. Мы можем даже сказать, что эти четыре типа истины — это четыре лица Духа, сияющего в явленном мире.
В.: Надеюсь, это не очень заумно.
К. У.: Скорее в этом больше веселья — больше, чем должно быть положено человеку. Однако можно очень просто всё кристаллизовать и обобщить, — так что вскоре мы получим очень и очень ясную картину.
Тем временем на рис. 6.1 (стр. 164) представлена небольшая выборка различных теоретиков, которые сонастроились с тем или иным конкретным квадрантом, включающим свою специфическую истину. Нам полезно будет рассмотреть некоторые примеры. Разум и мозг
В.: Хорошо, давайте начнём со следующего. Вы приводите разум — прожитый вами опыт, образы, символы, чувства, мысли — в верхне-левом квадранте, а мозг — в верхне-правом. То есть вы утверждаете, что разум и мозг не одно и то же.
К. У.: Мы можем согласиться с тем, что они тесно взаимосвязаны. Однако в настоящее время мы также можем согласиться и с тем, что во многих значимых аспектах они весьма отличаются друг от друга. Нам нужно уважать эти различия и попытаться их объяснить.
Например, когда нейрофизиологи исследуют человеческий мозг, они изучают все его объективные компоненты: строение нейронов, различные синапсы; такие нейромедиаторы, как серотонин и допамин; электрическая активность мозговых ритмов и так далее. Всё это объективные, или внешние, аспекты человека. Даже хотя мозг находится «внутри» человеческого организма, нейрофизиологам данный мозг известен лишь как нечто объективное и внешнее.
Но сами вы попросту не в состоянии увидеть свой мозг в качестве объекта, если, конечно, не вскроете себе череп и не подставите зеркало. Это единственный способ увидеть свой мозг. Однако вы можете видеть и переживать свой разум, своё сознание напрямую, прямо сейчас, глубоко и незамедлительно. Разум — это то, как выглядит ваше сознавание изнутри, а ваш мозг попросту является тем, как оно выглядит снаружи, извне.
В.: И они совсем не похожи.
К. У.: Да. Ваш мозг похож на большой морщинистый грейпфрут. Но ваш разум вовсе на него не похож. Ваш разум выглядит как непосредственный опыт, переживаемый вами прямо сейчас (образы, побуждения, мысли). Быть может, мы и придём в итоге к тому, что разум и мозг в действительности тождественны, или же параллельны, или находятся в дуалистической связи друг с другом, или что бы то ни было ещё, однако начинать-то нам нужно с неопровержимого факта, что феноменологически они весьма отличаются друг от друга.
В.: Но как же насчёт идеи, что они на самом деле представляют собой одно и то же, а мы просто ещё не смогли найти способа это показать?
К. У.: Давайте взглянем на самого эксперта, нейроучёного — скажем, нейрофизиолога. Этот нейрофизиолог может вызнать о моём мозге всевозможные факты: он может подключить меня к электроэнцефалографу (ЭЭГ), он может провести позитронно-эмиссионную томографию (ПЭТ), он может использовать радиоактивные изотопы, он может составить физиологическую карту мозга, то есть он может узнать, чем занимается каждый атом моего мозга, и всё равно он не познает ни одной мысли моего разума.
Это действительно впечатляет. И если он хочет знать, что же происходит с моим разумом, есть один и только один способ это узнать: он должен поговорить со мной. Нет иного способа ему или кому-либо ещё узнать, что я в действительности думаю, не спросив меня напрямую, не поговорив со мной, не вступив со мной в коммуникацию. И если я не хочу вам ничего рассказывать, то вы никогда не узнаете реальные подробности моих индивидуальных мыслей. Конечно же, вы можете подвергнуть меня пыткам и заставить всё вам рассказать. Но в этом-то и смысл: вы заставите меня говорить.
Стало быть, вы можете выведать всё что угодно о моём мозге, и это ничего не расскажет вам о конкретных подробностях моего разума, которые вы можете узнать, лишь поговорив со мной. Другими словами, вы должны инициировать диалог, а не монолог: вы должны начать межсубъективное общение, а не просто изучать меня как объект эмпирического исследования, — как объект эмпирического взгляда извне. Иначе вы ни к чему не придёте.
Как мы далее увидим во всех подробностях, все правосторонние измерения можно исследовать посредством этого эмпирического взгляда, «монологического» взора, этого эмпирического картирования. Ведь вы исследуете только лишь внешние, поверхностные проявления, те аспекты холонов, которые можно увидеть эмпирически, то есть такие правосторонние аспекты, как мозг.
Но левосторонние аспекты, внутренние измерения можно познать лишь через общение и интерпретацию посредством «диалога» и «диалогических» подходов, которые не глазеют на внешнее, а совместно разделяют внутреннее. Не объективное, а межсубъективное. Не поверхности, а глубины.
Итак, я могу сколь угодно много времени потратить на изучение вашего мозга и ничего при этом не узнать о вашем разуме. Я могу познать ваш мозг при помощи объективных методов, однако я могу познать ваш разум только посредством общения с вами. Левосторонний и правосторонний пути
В.: Это напрямую подводит нас к вопросу о различиях между левосторонними и правосторонними путями.
К. У.: Да. Фактически с самого зарождения любого серьёзного поиска знаний как на Востоке, так и на Западе, различные подходы подразделялись на один или два крупных лагеря: противостояние внутреннего и внешнего, левостороннего и правостороннего. Мы видим это в психологии (Фрейд против Уотсона), в социологии (Вебер против Конта), в философии (Хайдеггер против Локка), в антропологии (Тэйлор против Ленски), в лингвистике (герменевтика против структурализма) и даже в теологии (св. Августин против Фомы Аквинского).
Временами можно встретить подход, который подчёркивает значимость и левосторонних, и правосторонних измерений, однако в большинстве случаев мы наблюдаем ожесточённую войну между этими двумя равно важными, но лишь изредка интегрируемыми подходами. Поэтому я считаю, что очень важно осознать тот вклад, который сделали оба эти пути, в наше понимание условий человеческого существования, ибо они оба совершенно незаменимы.
И, как мы вскоре увидим, похоже, что почти невозможно понять высшее и духовное развитие без принятия во внимание обоих путей. Монологический взор: ключ к правосторонним путям
В.: Давайте рассмотрим их по порядку. Итак, правосторонние пути...
К. У.: Всё, что находится с правой стороны, все аспекты правой стороны рис. 5.2 — это объекты, или внешние проявления, которые можно так или иначе наблюдать эмпирически при помощи органов чувств или их продолжений — микроскопов, телескопов, фотографического оборудования и тому подобного. Всё это поверхности, которые можно увидеть. У всех них есть простое местоположение. Вам не нужно с ними общаться. Вы просто смотрите на их объективное поведение. Вы наблюдаете поведение атомов, клеток, популяций, индивидов, обществ или экосистем.
В.: Вы также назвали подобный подход «монологическим».
К. У.: Да. Все аспекты правой стороны, по сути, являются монологическими, то есть воспринимаются в монологе. Вам нет нужды пытаться познать их внутренние измерения, их сознание. Вам не нужен диалог, взаимообмен глубиной, ибо вы смотрите только лишь на внешние проявления.
Если вы делаете компьютерную томограмму вашего мозга, то обслуживающие томограф лаборанты будут с вами разговаривать, только если этого никак не избежать: «Голубчик, вы не могли бы подвинуть голову вот сюда?» Лаборантов совсем не волнует глубина вашего внутреннего мира, так как они хотят лишь заснять ваши внешние и поверхностные проявления, даже если эти внешние проявления и находятся «внутри» вашего тела, — они просто объекты. Когда лаборанты сделают снимок вашего мозга, увидят ли они на этом снимке, каковы вы на самом деле? Вообще, увидят ли они вас?
Нет, к вам относятся исключительно как к объекту, за которым наблюдают монологическим взором, а не субъекту, находящемуся в общении, — именно это и делает эмпирическую медицину столь бесчеловечной. Лаборант просто хочет исследовать ваши правосторонние реалии, а не левосторонние — не ваше сознание, чувства, смыслы, ценности, намерения, надежды, страхи. Только факты, мадам. И это нормально. Вполне уместно. Это и есть ваш мозг.
Но они никогда не смогут увидеть разум, действуя таким образом.
В.: Феминистки постоянно жалуются на то, что женщины являются объектами наблюдения со стороны мужского взора.
К. У.: То же самое и в этом случае. Женщины часто жалуются, что их превращают в объект, сексуальный объект в данном случае наблюдения со стороны мужского взора. Но это, в общем, тот же самый феномен, тот же самый монологический взор: вас низводят от субъекта, участвующего в процессе общения, до объекта наблюдения, тушки мяса, объекта, не имеющего ни малейшей глубины. «Он никогда со мной не разговаривает». И женщины справедливо негодуют по этому поводу. Мужчины, с другой стороны, низводятся до ранга пассивных объектов, когда им приходится спрашивать дорогу, и, конечно же, в такой момент они предпочли бы провалиться сквозь землю.
Нет ничего дурного в этих правосторонних, эмпирических и научных путях. Просто это лишь часть всей истории. Если жить в соответствии с исключительно правосторонними подходами, то это будет напоминать жизнь под пристальным наблюдением вышеупомянутого лаборанта. Один сплошной эмпиризм, монологический взор, бихевиоризм, натёртые до блеска поверхности и чёрно-белые объекты — никакого внутреннего мира, глубины и сознания.
Я не хотел бы излишне забегать вперёд, однако мы можем вкратце отметить, что недостаток парадигмы Просвещения заключался в том, что, торопясь принять эмпирическую позицию, она опрометчиво схлопнула левосторонние измерения Космоса с правосторонними. Она схлопнула внутренние измерения глубины с внешне наблюдаемыми поверхностями, посчитав, что простое картографирование этих внешних эмпирических проявлений и составляло всё то знание, которое достойно нашего внимания. Всё это изъяло из картины самого картографа сознание, внутренние миры, левосторонние измерения, так что одно-два столетия спустя он в ужасе пробудился и обнаружил, что живёт во вселенной, лишённой ценностей, смысла, намерений, глубины и качеств, он обнаружил себя в невменяемой вселенной, пребывающей во власти монологического взора, в бесчеловечном мире лаборанта.
Всё это, разумеется, привело к мятежу постмодерна. Интерпретация: ключ к левосторонним путям
В.: Это мы обсудим в дальнейшем (см. главу 7). Мы говорили о различиях между левосторонними и правосторонними путями.
К. У.: Да, как мы уже упомянули, если посмотреть на рис. 5.2, то каждый холон в правосторонних квадрантах можно так или иначе наблюдать эмпирическим способом как объекты. У каждого из них есть простое местоположение, ведь все они являются физико-материальными коррелятами холонов. Таким образом, можно указать на любой из правосторонних аспектов и сказать: «Вот он». В него можно ткнуть пальцем, если позволите так выразиться. Вот мозг, вот клетка, вот город, вот экосистема. Даже субатомные частицы существуют как вероятности, которые могут быть обнаружены в данное время и в данном месте!
Но ни один из левосторонних аспектов нельзя увидеть таким простым образом, ведь ни один из них не имеет однозначного местоположения. Можно указать на мозг, камень или город, но нельзя просто взять и указать на зависть, гордость, сознание, ценность, намерение или желание. Где же находится желание? Укажите, где оно располагается. На самом деле вы не сможете этого сделать, по крайней мере, так, как вы указываете на камень, ведь это преимущественно внутреннее измерение, не имеющее простого местоположения.
Но это не значит, что они не реальны! Это значит лишь, что у них нет простого местоположения, а посему вы не можете их увидеть посредством микроскопа, телескопа или любого другого сенсорно-эмпирического прибора.
В.: Так каким же образом мы можем получить доступ к внутренним измерениям глубины, как мы можем их «увидеть»?
К. У.: Вот тут и появляется на сцене интерпретация. Все правосторонние пути включают в себя восприятие, однако все левосторонние пути включают в себя интерпретацию.
И для этого есть простая причина: поверхности можно увидеть, но глубины должны быть интерпретированы. Когда мы с вами разговариваем, мы не просто смотрим на некую поверхностность, на некое улыбающееся лицо, на некий эмпирический объект. Вы хотите знать, что же происходит внутри меня. Вы не просто следите за тем, что я делаю, вы хотите знать, что же я чувствую, что думаю, что разворачивается у меня внутри, в моём сознании.
Поэтому вы задаёте мне какие-то вопросы. «Что с тобой? Что ты думаешь обо всём этом? Какие у тебя по этому поводу чувства?» И я вам расскажу некоторые вещи, мы поговорим, а вам предстоит понять, что же я имею в виду, вам предстоит истолковать, что я подразумеваю. Вам придётся интерпретировать смысл каждого произнесённого мною предложения. Что же он имеет в виду? О, я понимаю, ты имеешь в виду вот это. И так далее.
И не существует другого способа соприкоснуться с моим внутренним миром, нежели интерпретация. Мы должны поговорить, а вы должны интерпретировать. Это, по-видимому, неизбежно. Даже если бы вы и были гениальным телепатом и могли прочитать мои мысли, вам всё равно необходимо было бы выяснить, что же значат мои мысли. Вам всё равно пришлось бы интерпретировать прочитанное.
В.: Это очень отличается от монологического взора.
К. У.: Да, это весьма отличается от простого наблюдения за какими-то поверхностями с простым местоположением и фиксации всего, что вы видите, неважно, являются ли эти поверхности камнями, клетками, экосистемами или частями мозга. Глубина не лежит на поверхности, ожидая, когда же мы её увидим! Глубина должна быть сообщена, а сообщение должно быть истолковано.
В полном соответствии с этим всё, что находится в левой половине рис. 5.2, требует чего-то вроде интерпретации. И интерпретация является единственным и совершенно уникальным способом, при помощи которого мы можем поведать глубину друг друга.
Поэтому мы можем провести очень простое различие между тем, что справа, и тем, что слева: поверхности можно увидеть, но глубину нужно интерпретировать.
В.: Очень ясное различие!
К. У.: Да, и вот почему. Как мы увидим далее, правосторонние пути всегда задают вопрос: «Что это делает?» — Тогда как левосторонние пути всегда задают вопрос: «Что это значит?»
Это невероятно важно, потому что даёт нам два ключевых подхода к сознанию и тому, как мы понимаем сознание. Оба пути могут принести большую пользу, однако они должны быть интегрированы и сбалансированы. И это, в свою очередь, предопределит то, каким образом мы подходим к высшим стадиям развития сознания как таковым (как в индивидуальной, так и в коллективной трансформации). Это напрямую повлияет на нашу духовную эволюцию.
Мы работаем, так сказать, с правой и левой руками Бога, с тем, как Дух действительно проявляется в мире, и, чтобы полностью понять это проявление, нам и вправду нужны обе руки! Что же значит этот сон?
В.: Может, вы приведёте несколько примеров этих двух путей? Давайте начнём с психологии.
К. У.: Психоанализ, по сути, является толковательным, или левосторонним, подходом, а классический бихевиоризм — правосторонним, или эмпирическим, подходом.
В психоанализе название первой признанно великой книги Фрейда говорит само за себя: «Толкование сновидений». Сновидения являются событиями внутреннего мира. Они состоят из символов. Символы можно понять только лишь посредством интерпретации. Что же значит моё сновидение? Одно из великих открытий Фрейда состояло в том, что сновидение не является чем-то бессмысленным, а, напротив, содержит некий смысл, некое скрытое значение, которое можно истолковать и прояснить.
Так что простой способ обобщить работу Фрейда будет состоять в утверждении, что «лечение разговором» — лечение диалогом! — не монологическим подходом, а диалогическим — означает, что мы должны научиться интерпретировать свои собственные глубинные процессы более адекватным образом. Мы заражены различными симптомами, такими, как тревога или депрессия, которые сбивают нас с толку. Почему же я в такой глубокой депрессии? В чём смысл всего этого? И, таким образом, во время психоанализа — или на самом деле во время любой глубинной психотерапии — я буду учиться рассматривать свои сновидения, свои симптомы, свою депрессию или свою тревогу так, чтобы понять их смысл. Я научусь интерпретировать их так, чтобы они проливали свет на мой внутренний мир.
Возможно, я обнаружу, что у меня есть скрытая злость на моего вечно отсутствовавшего отца, и эта злость была замаскирована под симптомы депрессии. Я бессознательно неверно интерпретировал свою злость как депрессию. И поэтому в процессе психотерапии я научусь интерпретировать эту депрессию более точным образом; я научусь читать «грусть» как «злость». Я соприкоснусь с этим яростным аспектом своей собственной глубины, аспектом, который я попытался было скрыть от самого себя, неверно истолковывая его, неверно переводя его на язык сознания и тем самым маскируя его.