11. На пути к глобальному:
часть 2
В.: Мы обсуждали внутренние трансформации, которые происходят «на пути к глобальному», и все те проблемы, которые могут помешать возникновению этого глобального сознавания.
К. У.: Да, и мы подошли к моменту смены парадигмы от доконвенциональных форм сознавания к конвенциональным — от вехи 3 к вехе 4, особенным признаком которой является способность принимать на себя роль другого. И в этой смене мы видим продолжение тенденции к снижению эгоцентризма. На самом деле общее направление развития у людей — телос человеческого развития — стремится ко всё менее и менее эгоцентрическим состояниям.
В общем и целом это так. Великая битва во вселенной всегда происходит между эволюцией и эгоцентризмом. Эволюционная сила, влекущая к порождению большей глубины, синонимична силе, влекущей к преодолению эгоцентризма, обнаружению всё более широких и глубоких целостностей, развёртыванию всё более крупных союзов. Молекула преодолевает эгоцентризм атома. Клетка — эгоцентризм молекулы.
И нигде эта тенденция не находит лучшего выражения, нежели в человеческом развитии. Эволюция против эгоцентризма
В.: Значит, эволюция — это постоянное уменьшение эгоцентризма.
К. У.: Да, это непрерывная децентрация. Говард Гарднер предлагает чудесный обзор исследований в данной сфере, и я хочу зачитать краткую цитату из него, ибо ею всё сказано.
Он начинает с упоминания того, что развитию, в общем, свойственно «уменьшение эгоцентризма». И далее он продолжает: «Маленький ребёнок всецело эгоцентричен: это не значит, что он думает о себе эгоистично, а напротив — что он неспособен думать о себе. Эгоцентрический ребёнок неспособен отличить себя от остального мира, он не отделил себя от других и от объектов. Посему он чувствует, что другие разделяют с ним его боль и его радость, что его лепет всегда будет понят, что его перспектива разделяется всеми людьми, что даже животные и растения участвуют в его сознании. Играя в прятки, он будет „прятаться“ прямо на виду у других, ведь его эгоцентризм не позволяет ему понять, что другим очевидно его местонахождение. Всю траекторию человеческого развития можно рассмотреть как продолжающееся уменьшение эгоцентризма».
В.: Стало быть, нарциссизм и эгоцентризм наиболее выражены на вехе 1, а в дальнейшем постепенно уменьшаются?
К.У: Вот именно! Ведь на данной стадии личность наименее дифференцирована и нарциссизм проявляется в своём худшем виде!
Это самоцентрирование несколько уменьшается, когда отождествление младенца переключается от физиоцентрического пространства к биоцентрическому — от вехи 1 к вехе 2. Ребёнок более не считает физический мир продолжением себя, ибо физическая самость и физический мир теперь дифференцированы. Но эмоциональная самость и эмоциональный мир всё ещё не отделены, так что весь эмоциональный мир рассматривается в качестве продолжения самости, — эмоциональный нарциссизм находится на своём пике! Биоцентрическая, или экологическая, самость вехи 2, таким образом, всё ещё глубоко эгоцентрична. Она считает: то, что она чувствует, чувствует и весь мир.
Нарциссизм уменьшается или вновь снижается с образованием концептуальной самости (веха 3). Самость теперь представляет собой концептуальное эго, однако это эго всё ещё не может принять на себя роль другого, а значит, раннее эго всё ещё преимущественно нарциссично, доконвенционально и эгоцентрично.
Поэтому я иногда обобщаю вышеупомянутое постепенное снижение нарциссизма как переход от физиоцентризма к биоцентризму и эгоцентризму, при этом понимая, что все три стадии в общем смысле эгоцентричны, но во всё меньшей и меньшей степени. И вся эгоцентрическая перспектива переживает ещё один радикальный сдвиг, когда формируется способность принимать на себя роль другого. В этот момент эгоцентризм сменяется социоцентризмом. Веха 4 (продолжение): социальные сценарии жизни
В.: Другими словами, начинается веха 4.
К. У.: Да. На этой стадии для меня жизненно важным становится не то, как мне приспособиться к своим биологическим влечениям, а то, как мне приспособиться к моим социальным ролям, моей группе, моим сверстникам или, если взять шире, как мне приспособиться к моей стране, моему государству, моему народу. Я теперь принимаю на себя роль другого, и то, как мне приспособиться к другому, обретает ключевое значение. Я вновь децентрировался, вновь дифференцировался, вновь трансцендировал: моё эго теперь не единственное эго во вселенной.
Следовательно, эта социоцентрическая позиция является крупной трансформацией — или сменой парадигмы — от предыдущих особенно эгоцентрических позиций первых трёх вех развития. Но заметьте: с вехой 4 забота и участие расширяются от меня к моей группе, но не далее! Если вы являетесь членом группы, членом моего племени, моей мифологии, моей идеологии, тогда вы тоже «спасены». Но если вы принадлежите другой культуре, другой группе, другой мифологии, другому богу, тогда вы прокляты навеки.
Итак, эта социоцентрическая, или конвенциональная, позиция, как правило, очень этноцентрична. Забота и участие расширяются от меня до моей группы, и на этом расширение останавливается.
Поэтому я также называю эту конвенциональную, или социоцентрическую, позицию термином мифическое участие. Мировоззрение вехи 4 всё ещё мифологично, так что забота и участие распространяются на всех, кто верит в эту же мифологию, эту же идеологию, эту же расу, это же вероучение, эту же культуру, и только. Если ты участник мифа, то ты мне брат или сестра. Если нет, катись к чёрту!
Другими словами, я способен децентрироваться от моего эго к моей группе, но я ещё не— способен децентрироваться от моей группы. Моя группа — это единственная группа во вселенной. Я ещё неспособен перейти от социоцентризма и этноцентризма к подлинно мироцентрической, универсальной, или глобальной, позиции — децентрированной, универсальной, плюралистической позиции. Но я медленно, но верно движусь в этом направлении! Я на пути к глобальному, причём каждая стадия на этом пути знаменуется более глубокой децентрацией, уменьшением эгоцентризма, уменьшением нарциссизма, трансценденцией более поверхностного, раскрытием большей глубины. Децентрация, трансценденция, снижение эгоцентризма — вот сколько слов для обозначения одного и того же, всё того же самого телоса эволюции.
И на самом деле постконвенциональная, глобальная, или мироцентрическая, позиция представляет собой следующую веху, или веху 5.
В.: Хорошо, но давайте сначала закончим с вехой 4. Отождествление переходит от эгоцентризма к социоцентризму.
К. У.: Да. Самость более не соотносится только или преимущественно со своим телом и его непосредственными импульсивными побуждениями, но ещё и вовлекается в мир ролей и правил. Самость встретится со всевозможными сценариями или ролями и правилами для заучивания, которые ей предстоит проигрывать.
Большинство из этих сценариев полезны и совершенно необходимы: они остаются средствами, при помощи которых вы вытягиваете себя из самих себя, погружая в круг межсубъективной культуры, круг заботы и участия, отношений и ответственности, когда начинаешь видеть в других свою расширенную самость и распространять на них заботу. Вы видите мир глазами другого и, таким образом, находите более широкое сознание, которое сияет за пределами клетки «меня» и «моего».
Но некоторые из этих сценариев искажены, жестоки или дезадаптивны, и когда с этими сценариями случается что-то не то, мы называем это «сценарной патологией». Личность окружает себя всевозможными ложными и искажёнными социальными масками и мифами («я плохой человек, я никуда не гожусь, я ничего не могу правильно сделать») — всеми этими жестокими сценариями, травмирующими и ранящими индивида.
Всё это, если говорить вкратце, ложь. Все эти ложные сценарии являются разновидностью лжи на данном уровне, и ложная самость живёт этой социальной ложью. Она не просто потеряла связь со своими эмоциями, она потеряла связь с той самостью, которой она может быть в мире культуры. Потеряла связь со всеми положительными ролями, которые она могла бы на себя принять, если бы не продолжала убеждать себя в своей неспособности это сделать.
В.: Именно с этим, как правило, и работают когнитивные психотерапевты.
К. У.: Да, а также специалисты по семейной психотерапии, транзакционному анализу, нарративной психотерапии, если упомянуть лишь некоторые. Речь здесь не столько о раскапывании прошлого и более ранних вех развития в попытке обнаружить и раскрыть какие-то захороненные эмоции или импульсивные побуждения, хотя и это тоже может наблюдаться. Скорее речь идёт о прямой атаке на эти ложные и искажённые правила, сценарии и игры. Эти сценарии — просто неправда, они не основываются на имеющихся сейчас опытных фактах, они суть ложь и мифы. Они прицеплены к мифической установке, которая не будет себя обнажать перед лицом рациональных фактов.
Например, Арон Бек, первопроходец когнитивной психотерапии, обнаружил, что в большинстве случаев депрессии люди следуют серии ложных сценариев и убеждений, продолжая повторять эти мифы так, словно они истинны. Когда мы в депрессии, то нам свойственно неправдивое общение с самими собой. «Если я не нравлюсь одному человеку, это значит, что я никому не смогу понравиться. Если я не преуспею в этой конкретной задаче, это значит, что я потерплю неудачу и во всём остальном. Если я не устроюсь на эту работу, то моя жизнь закончена. Если она меня не любит, то и никто другой меня не полюбит». И тому подобное.
Итак, вероятно, эти ложные сценарии начались на более ранней вехе, быть может, вехе 3, вехе 2 или на более раннем этапе. Психоаналитически ориентированный терапевт (или последователь «раскрывающей психотерапии») может попытаться откопать более ранние травмы, дабы обнаружить, почему же данный человек сочиняет эти мифы (и даже магические верования и архаические влечения).
Но когнитивный психотерапевт, как правило, просто сразу же подвергает мифы атаке. Человека попросят последить за своим внутренним диалогом и отыскать в нём эти мифы, а затем подвести их к конфронтационному столкновению с рассудком и опытными данными. «Хорошо, если я не получу эту работу, то, пожалуй, в реальности это не будет означать конец моей жизни».
В.: Наиболее типичная психотерапия, по-видимому, работает на этом уровне.
К. У.: В общем-то, да. Наиболее типичная психотерапия — ваш средний интерпретирующий психотерапевт — будет использовать сплав методов вехи 3 и вехи 4. Большая часть психотерапии попросту состоит в разговоре об имеющихся проблемах, при котором психотерапевт внимательно отслеживает, не проскальзывают ли какие-либо искажающие действительность сценарии, которые говорят вам, что, дескать, вы плохой и никчёмный человек, полный неудачник и так далее. Ложное «я», выстроившееся на мифах и обманах, стало управлять вашей жизнью. И психотерапевт помогает вам выкорчевать эти ложные сценарии и заменить их более реалистичной интерпретацией самих себя, более правдивой интерпретацией своего внутреннего мира, дабы ложная самость могла уступить дорогу действительной самости.
Такие психотерапевты могут и не использовать термины «сценарий», «мифы», «анализ нарратива» и так далее, но, в общем, именно вокруг этого и выстраивается работа с вехой 4 — вехой, на которой образуются сценарные патологии. Мифы порождают симптомы; если столкнуть мифы с опытными данными, то симптомы уйдут. Идея в следующем: начните думать иначе — и вы начнёте чувствовать себя иначе.
Но, если оказывается, что присутствуют какие-то сильные чувства, эмоции или импульсивные влечения, с которыми личность не может справиться или которые она не может признать, тогда психотерапевт нередко переходит к «режиму раскрытия»: «И что вы чувствуете по этому поводу? Каково ваше самоощущение?» Психотерапевт может заметить, что есть определённые чувства и побуждения, которые для вас дискомфортны: у вас есть какие-то «закопанные эмоции», а терапия, как правило, состоит в том, чтобы раскопать эти подавленные эмоции, как бы мы их ни называли.
Посему типичная психотерапия — это, как правило, сплав анализа сценариев вехи 4 и раскрывающего анализа вехи 3, хотя разные психотерапевты обращаются к разному спектру инструментов и методов в процессе своей работы.
[Патологии вехи 1 настолько тяжелы и серьёзны, что, как правило, с ними работает медицинский психиатр, который прописывает медикаменты. А веха 2 — это обычно вотчина психотерапевтов, специализирующихся на методах выстраивания структуры.
Такие методы были впервые предложены Кернбергом, Кохутом, Мастерсоном, а также Робином и Гертрудой Бланк. При этом они зачастую опирались на революционные исследования, проведённые Маргарет Малер, которых мы коснулись ранее. Некоторые психотерапевтические методы интенсивной регрессии (например, холотропное дыхание Грофа и терапия «первичного крика» Янова), как утверждается, работают с вехой 0, однако данные утверждения выглядят весьма противоречиво.] Веха 5: мироцентрическое, или зрелое, эго
В.: Это подводит нас к вехе 5.
К. У.: В нашей культуре примерно в возрасте 11—15 лет образуется способность к формально-операционному сознаванию (то есть «формоп» на рис. 5.2). Тогда как конкретно-операционное сознавание способно оперировать на базе предметов конкретного мира, формально-операционное сознавание способно оперировать на базе самого себя. Оно не просто размышляет о мире, оно размышляет о самом размышлении. И это далеко не столь сухо и абстрактно, как кажется!
Есть классический эксперимент, проведённый Пиаже, для того чтобы выявить этот крайне важный эмерджент в человеческом развитии, смену парадигмы, или смену мировоззрения. Если изложить упрощённо: человеку предлагается три стакана с чистой жидкостью разного цвета и говорится, что их можно смешать таким образом, чтобы получился жёлтый цвет. Затем его, собственно, и просят получить жёлтый цвет.
Конкретно-операционные дети просто начнут наобум смешивать друг с другом цвета. Они продолжат это делать, пока либо не наткнутся на верную комбинацию, либо не сдадутся. Иными словами, как и подразумевается в названии данной стадии, они будут совершать конкретные операции — они в действительности будут действовать очень конкретным образом.
Формально-операционные подростки сначала сформируют общий образ того факта, что надо попытаться смешать стакан А со стаканом Б, затем стакан А со стаканом В, затем стакан Б со стаканом В и так далее. Если спросить их об этом, то они ответят нечто вроде: «Ну, мне нужно по очереди попробовать все возможные комбинации». Другими словами, в своём уме они удерживают формальную операцию — схему, которая позволяет им знать, что нужно проверить все возможные комбинации.
В.: По мне, так это звучит довольно сухо и абстрактно.
К. У.: На самом деле всё совсем наоборот. Это означает, что человек может начать воображать разные возможные миры. Впервые возникает понимание «что если» и «как если бы», и это вовлекает человека в необузданный мир настоящего мечтателя. Ему открываются всевозможные идеалистические возможности, и сознавание человека обретает способность мечтать о вещах, которых ещё нет, и представлять себе будущие миры идеальных возможностей, и работать над тем, чтобы изменить мир в соответствии с этими мечтами. Вы теперь можете представить то, чему ещё только суждено сбыться! Подростковый возраст является таким необузданным периодом не только из-за полового созревания, но и из-за того, что оку ума открываются новые возможные миры, — так наступает «век разума и революции».
Аналогично этому мысль о мысли означает, что становится возможной подлинная интроспекция. Впервые за всё время оку ума открывается внутренний мир; психологическое пространство становится новой и увлекательной территорией. В голове танцуют внутренние видения, и впервые в жизни они приходят не из внешней природы, не от мифического бога, не от конвенционального другого, а каким-то чудным и чудесным образом — от внутреннего голоса.
И это означает кое-что очень важное. Коль скоро вы способны мыслить о мышлении, вы можете начать рассуждать о ролях и правилах, которые ранее, на предыдущей стадии, вы просто нерефлексивно проглатывали. Ваша моральная позиция переходит от конвенциональной к постконвенциональной (см. рис. 9.3). Вы способны критиковать собственное конвенциональное общество. Поскольку вы способны «мыслить о мышлении», вы способны «нормировать нормы». Вы можете прийти к тому, что согласны с этими нормами, или же вы можете вступить с ними в разногласие. Но мысль состоит в том, что вы можете подвергнуть многие из них тщательной проверке. Вы более не отождествлены исключительно с ними, так что вы теперь отступили от них на какое-то критическое расстояние, дистанцировались. В каком-то смысле вы их трансцендировали.
Таков, разумеется, тройной процесс перехода от вехи 4 к вехе 5. Веха 4 начинается с вашего слияния с конвенциональными ролями и правилами: вы отождествлены и слиты с ними (тем самым всецело пребывая в их власти, будучи настоящим конформистом). Далее вы начинаете дифференцироваться от них, превосходить, или трансцендировать, в какой-то степени освобождаясь от них, дабы перейти к следующей, более высокой стадии (вехе 5). На ней вам всё ещё предстоит интегрировать эти социальные роли, вы всё равно сможете быть отцом, но без того, чтобы всецело терять себя в этой роли. Но, в общем, вы переходите, или дифференцируетесь, от исключительной отождествлённости со своими социоцентрическими ролями. В особенности вы начинаете критическую переоценку уместности ограничений, налагаемых вашими социоцентрическими и этноцентрическими перспективами, тогда как ранее вы не стали бы — и не смогли бы — даже и думать о том, чтобы в них усомниться.