- Мой, так уж и говорите, - перебил его Соловьев.
- Ну да. Профессор был обречен, ему оставалось жить от силы неделю, и он согласился на последнюю попытку хоть немного облегчить болезнь. Последним шансом был сильнейший гормональный препарат, еще не получивший апробации. Сергей Алексеевич подписал документ, что согласен на проведение опыта, потому что иного шанса выжить у него нет. Препарат подействовал, Аметистов почувствовал прилив сил, но вскоре умер в страшных мучениях. После этого сын Аметистова Глеб посадил вас, Олег Платонович, в тюрьму, наплевав на все расписки и прочее... Он и тогда уже был влиятельным человеком, Глеб Сергеевич Аметистов. Вас спасла Эвелина Марковна.., она сумела вытащить вас из-за решетки с помощью члена совета директоров ЗАО "Атлант-Росс"
Тимофеева и вице-президента ЗАО "Парфенон" Баскера, за которого она по расчету, естественно, вышла замуж. Ведь вы и с Тимофеевым расплатились тем, что были его любовницей, да?
Эвелина не шелохнулась, но если бы Вавилов заглянул в ее глаза, в которых уже не осталось ничего человеческого, он убежал бы без оглядки.
- Три года в тюрьме, - продолжал Вавилов, - ни за что. И вы научились ненавидеть, Олег Платонович. Ненавидеть Аметистова, засадившего вас за решетку и при этом в глаза не видевшего, ненавидеть Баскера, завладевшего вашей любимой в обмен на вашу свободу. Ненавидеть Тимофеева, который и рекомендовал вас Баскеру в качестве психиатра. Баскер не знал о вашей любви, а Тимофеев знал.
- Вы из меня какого-то байроновского героя сделали, Денис Иванович, холодно улыбнувшись, проговорил Соловьев. - Вам не в школе МВД надо было учиться, а в Литинституте. С чего это вы так поэтично?..
Зловещая улыбка пробежала по его лицу, но Вавилов не заметил ее. Или постарался не заметить.
- Вы хорошо отомстили, Олег Платонович.
Это была блестящая идея - сделать из этих мест подобие Гримпенской трясины и иже с ней, - продолжал Вавилов. - Как раз год назад из психбольницы исчез Василий Косовский, брат Эвелины. Я не сомневаюсь, что это именно его лицо видел Баскер. Погонщик адских псов, какая великолепная миссия для имбецила!.. Думаю, мне не нужно говорить, как великолепно вы осуществили ваш замысел...
Стэплтон отдыхает! А эта мысль с парализующим волю психотропным средством, конечно, не нова, но предельно блестяща! Добавили в вино?
- В вино, - отозвался Соловьев, и Эвелина с ужасом глянула на него.
- Я думаю, нет нужды говорить, как я вышел на вас, - проговорил Вавилов.
- Это несложно вычислить, - бросил Соловьев, - некоторое знание моей биографии, информация о химическом составе препарата, анализы ткани пса. Старые счеты с Аметистовым. Неестественное поведение гостей. Наши постоянные с Эвелиной разговоры о собаке Баскервилей и предопределении в судьбе Аметистова. Вам понятно? Все так и указывало на нас.
- А что мне должно быть понятно? - пробормотал тот, невольно цепенея под пристальным взглядом психоаналитика.
- Мы хотели умереть, - произнес Соловьев, - но потом, когда появилась надежда, когда Баскер.., а, да что я вам говорю, даже вы не поймете. Даже ваш покровитель Тимофеев.
Ведь вы на него работаете, защитник семьи Аметистовых? Он вам дал информацию и деньги, а вы предали "Парфенон" и сдаете его Тимофееву.
- Вероятно, вы правы, - оправившись после мгновенного замешательства, проговорил Вавилов. - Мне полагалось бы арестовать вас и отправить на скамью подсудимых, но вместо этого я хочу...
- Все слишком явно указывает на меня, - проговорил Соловьев, резко перебивая капитана. - Я сознательно оставлял много следов. Но вы все равно не разгадаете этого преступления.
Вам не дадут разгадать. Я знал это заранее.
- А при чем тут Иванова? - вдруг спросил Вавилов.
- Иванова? А вам непонятно? Вот она - именно тот человек, кто должен понять нас.
И вас, кстати, тоже.
- По вам плачет клиника, доктор Соловьев, - ошеломленно произнес Вавилов, прикладывая руку к голове.
В этот момент по знаку Соловьева Эвелина встала и приблизилась к Вавилову. Тонкий запах ее духов ударил в нос и затуманил сознание, багровая пелена на секунду метнулась перед его глазами и тут же растаяла.
- Вам не нужно было завтракать с нами, капитан Вавилов, - сказала она и потянулась всем своим изумительным телом. - А теперь вы проиграли...
- Говорите, что поручил вам Тимофеев, - властно отчеканил Соловьев.
Глава 9
НИКОГДА НЕ НАСТУПИТ РАССВЕТ
Осмотр окрестностей не дал результата, вернее, результат был отрицательный и самый определенный: грязи с сильным содержанием красноватой глины на близлежащих дорогах не было. Предположение о том, что Вавилов наткнулся на нечто подобное в Тарасове или соседнем Покровске, через который нужно было ехать на дачу, было маловероятным. Уж больно основательная нужна была лужа.
На виллу Баскера я приехала к обеду. Полюбовавшись на плескающихся в бассейне Фила и Лену, а также глазеющих на них Гарика и Марика, я поехала на дачу к Новаченко: только здесь я могла раскопать что-то стоящее.
Первое, что я увидела на подъезде к загородной резиденции начальника охраны "Атлант-Росса", это застрявший в центре огромной лужи автомобиль, настолько заляпанный грязью, что невозможно было определить его цвет и даже марку. На самом краю лужи в скорбной позе скорчился человек, он тоскливо взирал на безнадежно увязшую машину и громко бранился. Настолько громко, что за пятьдесят метров стали слышны не то чтобы обрывки фраз, а целые синтаксические конструкции.
Совершенно потрясающие по лексике и построению.
- А-ат.., м-мать, да рази.., растудыт в тригребаную раскосоежину.., шоб его, сучий чердак.., т-такую-то!., а-а-ат!!..
Подъехав ближе, я увидела близ матерящегося субъекта еще две фигуры, сидящие непосредственно в луже и усиленно накачивающиеся (а судя по лицам, опохмеляющиеся) пивом.
Тут же, в луже, стоял ополовиненный ящик пива.
- О господи! - взмолилась я. - Ну здесь-то они откуда?
Думаю, нет необходимости пояснять, что злобно изрыгающим проклятия гражданином был Кузнецов, а расположившиеся в луже на манер свиней собутыльники - Казаков и Бельмов.
Я вышла из машины.
- Помочь, братцы?
- О, Танька! - обрадовался Кузнецов, хватая меня за руки своими перепачканными в грязи верхними конечностями. - А мы вот тут загораем уже с трех утра!..
- Это как это?
- А вот так, - встрял в разговор Бельмов, пытаясь высвободить свой погрязший в грязище зад. Трясина чавкала, студнеобразно тряслась, булькала, но добычу выпускать не желала. - Поехали мы ночью на тачке кататься. Катались, катались...
- Пьяные, разумеется?.. - предположила я, без тени сомнения, впрочем.
- Да ну, знаешь... Ну, или так, - уклончиво пробурчал Бельмов, делая еще одну попытку подняться. Опять безрезультатно. - Ну, и дорогу потеряли, заехали черт знает куда.
- Это Кузнецов говорил: не стремайтесь, пацаны, я как-нибудь к даче подрулю, не потеряю дор-роги! - гнусаво вставил Казаков, с любопытством обнюхивая комок грязи в своей руке.
- Вот-вот, - продолжал Бельмов, - мы сюда и заехали, а так как наш водила Кузнецов фарами больше мигал, чем светил, так вот в самый центр лужи и влипли.
- А дальше?
- Дальше - веселее. Смотрим, идет к нам от во-он той дачи амбал. С "пушкой", весь на понтах, и говорит: что это тут за лошье понаехало, валите, пока мозги не прочистили. А они мозги свои и чужие только разрывными пулями прочищают, потому они у них не засоренные ни умом, значит, ни ваще...
- А оказался знакомый парень, - наконец прервав нецензурную тираду, выдаваемую в связи с моим присутствием на пониженных тонах, сообщил Кузнецов. - Из охраны "Атланта". А дача вообще оказалась новаченковская!
- Ну что, обрадовался Новаченко, когда вас увидел? - спросила я.
- Да не особенно, - буркнул тот, - он сначала нас и не признал, а потом выпил с нами по сто грамм и оставил ночевать. Пообещал утром машину вытащить. А утром к нему приехал какой-то жирный мудак на "Ниве", и они уехали.
- Ты ничего не путаешь? - спросила я. - Как выглядел этот жирный, как ты говоришь, мудак?
- Отвратительно выглядел, - прорычал Кузнецов, - нет бы объехать лужу, так на тебе! - въехал прямо в грязищу и всю нашу тачку уделал, теперь неделю отскребывать буду.
- Выглядит он так, - задумчиво начал Бельмов, - ну.., здоровый, коротко стриженный, небритый, по-моему.., в черных джинсах и серой рубахе.
- Тоже джинсовой, - добавил Казаков.
- Поганая такая рубашонка, - не преминул вставить Кузнецов.
- Ты сказал: вместе уехали. На одной машине, что ли?
- Да нет, жирный козел на своей гребаной "Ниве"...
- Цвет "Нивы" красный?
- Красная вроде. А Новаченко на джипе новом уехал, "мерсовском".
- Они еще про какого-то дауна говорили, - произнес Бельмов.
- Какого еще дауна?!
- Отвратительно выглядел, - прорычал Кузнецов, - нет бы объехать лужу, так на тебе! - въехал прямо в грязищу и всю нашу тачку уделал, теперь неделю отскребывать буду.
- Выглядит он так, - задумчиво начал Бельмов, - ну.., здоровый, коротко стриженный, небритый, по-моему.., в черных джинсах и серой рубахе.
- Тоже джинсовой, - добавил Казаков.
- Поганая такая рубашонка, - не преминул вставить Кузнецов.
- Ты сказал: вместе уехали. На одной машине, что ли?
- Да нет, жирный козел на своей гребаной "Ниве"...
- Цвет "Нивы" красный?
- Красная вроде. А Новаченко на джипе новом уехал, "мерсовском".
- Они еще про какого-то дауна говорили, - произнес Бельмов.
- Какого еще дауна?!
- Да это толстяк сказал что-то вроде: они с этим дауном носятся как с писаной торбой.
А Новаченко ответил: пристрелим к.., сама понимаешь. Ну, и на нас косо посмотрел, да мы пиво пили и вроде как не слышали.
Бельмов схватился за плечи Казакова и, рванувшись так, что несчастного Костю едва ли не до бровей вплющило в жижу, выдрал наконец свое мягкое место из тесных объятий грязи и проворчал:
- Тоже мне - Гримпенская трясина...
- Да, про дауна-то я что вспомнил, - добавил он после паузы, - Казаков говорил, что он видал вчера какого-то олигофренического Урода.
- Длинный такой, ушастый и тощий, - добавил Казаков, колотя ручонками по поверхности лужи.
- Где? - оживленно воскликнула я.
- Да на окраине леса, где болото начинается. Со стороны баскеровской дачи.
- Ты можешь мне показать это место?
- Не могу.
- Это почему же? - встревоженно спросила я.
- Да потому шта-а-а я застр-ря-аал!!! - завопил Казаков, конвульсивно стуча руками и отчаянно вертя головой. - Бельмов, гнида, урррод переросший, какого.., ты меня запихал?
Лучше б ты себе гемор-рррой в задницу запихал!
- А, вот в чем дело, - я облегченно вздохнула. - Ну мы тебя вытащим, не волнуйся. Ты туда вообще зачем полез?
- Да это мы в карты играли на желание, - проверещал Казаков, - сначала проиграл я, потом Бельмов, а в третий раз Кузнецов не стал играть.
- Желание было сесть в лужу?
- Ага...
- Поздравляю. А дача Новаченко пустая, что ли?
- Все уехали, дятлы! - обиженно проговорил Кузнецов.
- Ладно. - И я приступила к мероприятиям по выуживанию Казакова и кузнецовского "Фольксвагена" из лужи, в которую они так удачно сели.
* * *Через полчаса мы уже прибыли на виллу Баскера. Явление перемазанной троицы и их грязного - от бампера до бампера и от колес до крыши автомобиля было встречено гомерическим хохотом. Все трое были немедленно отправлены в сауну, их сопровождал Фил и - к вящему удовольствию друзей Лена.
Я же поднялась в бельэтаж, где в гостиной застала Селиверстова, Гарика и Марика, дожевывающих свой обед. На балконе стоял Баскер и одну за другой курил "Marlboro".
Ни Соловьева, ни Эвелины, ни Вавилова я не увидела.
- Ну что, Андрей, как твое самочувствие? - спросила я, выходя на балкон.
- Довольно паршиво, - произнес он, - звонил Тимофеев, сказал, что одиннадцать процентов акций "Парфенона" будут перечислены в счет погашения долга его фирме.
- Значит, у Тимофеева теперь контрольный пакет акций?
- Да. Пока был Аметистов, мы еще как-то держались, а сейчас все. Теперь будем у Тимофеева, как у Христа за пазухой, - горько выговорил Баскер.
- Этого никак не изменить?
- Почему? Есть неделя на погашение долга. Завтра будет совет директоров, на нем утвердят нового президента...
- Тебя?
- Скорее всего да, если не убьют.
- Не говори так, Андрей.
- Если я проживу еще неделю, - печально возразил Баскер, - у "Парфенона" есть шанс не стать дойной коровой господина Тимофеева. Многим это не надо.
- Я точно узнала, что Воронкова была наемным киллером и должна была убить Аметистова по заказу Тимофеева. Это говорил сам Новаченко.
- Шеф охраны Тимофеева?!
- Да.
- А псы?
- Сейчас я направляюсь туда, где Казаков видел того человека.., ты его видел той ночью.
- Этого урода?! - Вот именно, но пока ничего говорить не буду.
* * *Для обеспечения безопасности я взяла с собой Диму Селиверстова. Впятером мы двинулись в путь. Идти пришлось недолго - мы миновали ограду баскеровского дома, углубились в лес между дачей и берегом Волги.
Мы шли по самому краю лесной поросли, а слева, в прогалах меж невысоких деревьев, виднелось болото.
- Как тебя угораздило сюда попасть? - спросила я Казакова.
- Зашли с девушкой в лесок на часок, - двусмысленно ухмыляясь, ответил тот.
- Ясно. Дачи тебе мало, в заросли полез, обормот, - мягко упрекнула его я.
- Да я.., да мы... - обиженно заквакал Казаков. - Я его даже проследил, а ты тут мне лекции по великосветскому этикету читаешь!
- И докуда ты его проследил? - спросил Селиверстов.
- До места, где он исчез. Ну.., как сквозь землю провалился. Ну, и...
- А что же ты его выслеживал? Ты же тогда не знал, что он связан с убийством Аметистова и этими чудовищами с болот.
- А у него рожа больно забавная была. Мы, значит, с Олькой валяемся, она, соответственно, все строго по вопросу.., а он нас не видел, мы за кустом были, - словоохотливо разглагольствовал Казаков, неприлично прожестикулировав при фразе "она, соответственно, все строго по вопросу". А я на него смотрю, он идет, башка чуть ли не над лесом плывет, длинный он... И вдруг наклонился - и нет его! Я как раз в этот момент дело доделал и туда - посмотреть, куда он делся. Нигде нет, чертовщина какая-то. Я, конечно, был влегкую того...
- Кто бы сомневался, - ехидно вставил Бельмов.
- Но не до такой же степени, чтобы всякие имбецильные фантомы перед глазами курсировали и потом исчезали неизвестно куда! - возмутился Казаков.
- И где это?
- Да вот он, куст. - Костя показал на заросли черной смородины на краю небольшой лужайки. - Вон оттуда он шел, со стороны Волги. А там исчез.
Мы подошли к месту предполагаемого исчезновения "фантома".
В небольшой ложбинке, усыпанной пожухлой прошлогодней листвой, на земле виднелись нечеткие, полустертые, но, несомненно, собачьи следы. И отпечатки были огромны.
- Так, - процедил Селиверстов, - похоже, эти твари всю землю утоптали. Чего это?
- Дима, посмотри вот на этот пригорок прямо перед ложбинкой. Ты в нем ничего странного не видишь?
- А что в нем должно быть необычного?
- А то, что в центре трава зеленая, а вот тут какой-то обвод желтого дерна по краям.
- Да? - Селиверстов схватился обеими руками и дернул. Пласт земли отвалился, и мы увидели ржавую железную плиту и изъеденную коррозией ручку.
- Чер-ррт! - вырвалось у нас, а Кузнецов и Бельмов выразились покрепче.
Словно ледяным холодом повеяло от ржавого железного люка... Казаков коснулся ручки, но тут же боязливо отдернул руку и посмотрел сначала на меня, а потом на Диму.
- Гляди, чего я нашел в траве, - сказал Кузнецов и протянул мне золотую печатку с треугольником, составленным из мелких бриллиантов.
- Вот это да! - воскликнул Бельмов. - Сдается мне, я уже видел нечто подобное на руке одного нашего общего знакомого.
- Аметистова, так и говори, - холодно произнес Селиверстов, - это его печатка.
- Вот оно, логово зверя, - взволнованно пробормотала я.
- Не поддается! - Дима злобно пнул железный люк. - Наверно, закрыт изнутри. Тань, давай сгоняем в город за взрывчаткой?
- Серьезно у тебя все, - покачала я головой. - В общем, так, Дима. Сейчас мы ничего делать не будем. У меня есть основания предполагать, что кое-кто попытается повторить позавчерашний кошмар.
- Почему сегодня?
- Потому что завтра Баскер уезжает в Тарасов на заседание совета директоров "Парфенона", а кое-кому не хочется, чтобы он туда попал.
- И Баскера? - воскликнул Селиверстов. - И его хотят убить? Ты уже знаешь заказчика и исполнителя?
- Что касается исполнителя, то он находится за этим люком вместе со своими тварями.
- Я говорю о вменяемых исполнителях, - покачал головой Дима.
- У меня есть одна версия, - сказала я. - Но она не из тех, чтобы обнародовать ее немедленно по возникновении. Дима, оставайся здесь, а я пришлю к тебе Гарика и Марика.
Селиверстов некоторое время колебался, а потом уселся на сухое бревно и ухмыльнулся.
- Только обойдись без демонтажа люка, - сказала я, выразительно поглядывая на "узи" в руке охранника и "магнум" сорок пятого калибра, заткнутый за ремень его брюк. - А то ты с таким арсеналом разнесешь и люк, и бедных собачек с их неразумным хозяином.
Селиверстов пренебрежительно произнес:
- Ладно.
- Вот и чудно, - сказала я, - пошли, орлы.
* * *На парадной лестнице баскеровской дачки я увидела Вавилова. Он задумчиво стоял, с силой облокотившись на каменные перила.
- Тань, да это тот самый ублюдок, что обгадил мою машину, - прошипел Кузнецов.