– Это здорово, – утопая в его зеленых, переполненных желанием глазах, тихо отозвалась Полина.
– Мне тоже так кажется, – в тон ей ответил Клим, уже переходя совсем в иное измерение, наклонился и поцеловал.
И целовал, целовал, целовал, а она растворялась в этом поцелуе, почти до потери сознания, и хваталась за него, обнимала. А Ставров оторвался от ее губ, что-то сказал негромко, еще раз коротко поцеловал, обнял за плечи и куда-то повел. Поля начала хоть что-то соображать, выходя из этого дурманящего состояния, только когда обнаружила, что они стоят у огромной кровати с великолепным кованым изголовьем.
Они остановились друг напротив друга и молчали. Клим протянул руку, погладил ее, едва касаясь, по щеке и тихим, хрипловатым от желания голосом сказал:
– Ничего не бойся, – пальцы его руки переместились на ямочку у нее на горле.
– Я не боюсь, – так же тихо ответила Полина.
А он творил свое колдовство и осторожно, медленно ласкал ее кончиками пальцев, спустившись ниже, к ложбинке между грудей, и прошептал:
– Я хочу на тебя посмотреть.
И притянул к себе, поцеловал, снова окуная ее в потрясающий чувственный водоворот, отстранился и стал неторопливо стягивать с нее футболку. Но Полина вдруг сама начала ему помогать и заторопилась, чтобы уже не передумать и вообще ни о чем не думать, принялась дергать «молнию» на своей длинной юбке – расстегнула, и та стала соскальзывать вниз по бедрам, высвободилась из футболки, которую Клим с нее тянул. Схватилась за его футболку, торопясь, а Клим помог, ухватив как-то так ловко одной рукой и стащив ее одним резким движением. Поля сунулась было к ремню его брюк и отдернула вдруг руки, словно обожглась, только тут сообразив, что творит.
– Ничего, – сказал Ставров, улыбнувшись, обнял девушку, спасая от неловкости, и поцеловал нежно в висок. – Все хорошо.
И снова поцеловал, помогая ей разгореться вновь, раскрепоститься, а когда Полина почувствовала, что у нее подгибаются ноги, оторвался от ее губ, медленно расстегнул и снял с нее бюстгальтер, кинул его куда-то в сторону, отошел на шаг и смотрел… А Полина начала краснеть, и совершенно непроизвольно ее руки потянулись прикрыться извечным женским жестом невинности.
– Не надо, – попросил Клим севшим в момент голосом. – Ты великолепна. – Он протянул руку, очень нежно дотронулся до груди девушки и прошептал: – Прекрасна. Русалка, которая вышла на берег в ночь на Ивана Купалу на мою погибель.
– Или на счастье, – сказала шепотом Полина.
– Или на счастье… – повторил он, лаская ее грудь.
– Я не русалка, ты же трогаешь меня, чувствуешь, что я живая.
– Чувствую, – согласился Клим, медленно притянул девушку к себе и прижал, так что Полина ахнула тихонько, ощутив, как ее грудь касается его торса, а он улыбнулся и прошептал: – Но у тебя русалочьи глаза.
– Всем известно, что у русалок зеленые глаза, – наставительно прошептала Полина в ответ.
Клим наклонил голову, поцеловал и вдруг резко оборвал поцелуй, подхватил Полю на руки и очень осторожно, с особой нежностью уложил на кровать, лег рядом на бок и облокотился на руку.
– Нет, – сказал он и нежно провел пальцами по ее щеке. – Серые, как речная вода…
Медленно наклонился и поцеловал совершенно гибельным поцелуем, а Полина выгнулась, прижалась к нему, обняла и потащила за собой на дно в свое русалочье царство, совершенно потеряв голову…
Не понимая и не видя больше ничего вокруг, не желая ничего, кроме этой незнакомой жажды и стремления вперед, кроме его рук, губ, тела и того огня, что Клим дарил ей, она рвалась ко всему этому незнакомому навстречу… Он куда-то вдруг делся, оторвавшись от нее, оставив одну, и Поля, недоумевая, позвала:
– Клим?
– Я здесь, здесь, – вернулся он к ней.
И прижал к себе, и снова поцеловал, возвращая ее в их глубины, в которых они добровольно тонули. А она плавилась, плавилась в его руках, познавая себя новую, иную и почти не почувствовала боли, которая тут же забылась, вытесненная непреодолимым стремлением вынырнуть из этих вод – туда, к солнцу, скорее. И они рванулись вверх, выскочили из их реки, держась друг за друга, под слепящие солнечные лучи!
Клим проснулся в один момент и не сразу понял, где он и что происходит. Ничего не происходит, через пару секунд сообразил Ставров.
Просто он спал, почему-то днем, а его разбудил громкий хлопок двигателя соседского тарантаса, который умудряется как-то ездить при полной теоретической невозможности этого процесса для такой колымаги, лютой ненависти соседей и непрекращающейся борьбы против данного условно транспортного средства главы администрации поселка.
Ставров усмехнулся и собрался было встать на «автопилоте» и… вот только сейчас проснулся окончательно, в один яркий, ослепивший воспоминаниями момент осознав все, и повернул голову налево.
Полина спала, лежа головой на его руке, длинные пряди волос рассыпались вокруг, край махровой простыни прикрывал ее от талии и ниже, оставив его взору прекрасную девичью грудь.
Клим рассматривал девушку и улыбался.
Он хотел ее с того момента, как увидел первый раз идущей впереди его машины. Нормальное здоровое мужское желание, но как бы умозрительное, то есть: хочу и даже картинки себе в голове рисую, как у нас с ней… но есть определенные правила, запреты и условия этих отношений. Но с того момента, когда они оказались в машине, отрезанные от мира ливнем, и Поля рассказывала о своем детстве, это желание стало конкретным и устойчивым, и Ставров смотрел на нее, слушал и понимал, что обязательно постарается заполучить эту девушку.
А уж когда он поцеловал Полину на холме под березой, то все остальное время ему пришлось серьезно контролировать и как-то справляться с желанием, находясь рядом с ней. Он каким-то непонятным чутьем почувствовал, что Полина решилась сегодня быть с ним, каким-то образом считал с нее решимость и боязнь этого шага. Она напоминала ему чуткую пичужку, которая клюет зернышки с открытой ладони – с одной стороны: вот я какая смелая, аж куда залетела за едой, не побоялась, а с другой – готова в момент сорваться и улететь от любого неосторожного движения. И это вызывало в Климе прилив такой странной нежности, что постоянно хотелось спрятать Полю под рукой, прижать, успокоить…
Но вот чего он не ожидал!.. Она совершенно не умела целоваться, можно сказать, непозволительно не умела для девушки двадцати четырех лет, и все остальное она тоже совсем не умела. Но в ней оказалось столько огня, страстности, невероятным образом сочетавшихся с потрясающей женственностью и нежностью, что это переворачивало в нем все, и она была совершенно искренней в каждом движении, в каждом вздохе, вскрике, шепоте. Чистые эмоции и чувства, которые Полина так щедро дарила ему. Клим был потрясен этим.
Ставров потерялся в ней, растворился и получил такой оргазм, какого точно не испытывал никогда. Вот сто пудов! Из серии таких, которые мужчины запоминают надолго, часто на всю жизнь.
Когда он немного пришел в себя, хотел сказать Поле что-нибудь нежное, благодарное, но с удивлением обнаружил, что она спит со счастливой улыбкой на губах. Последнее, что он смог сделать, это перекатиться с нее, как-то потянуть на них простынь и заснуть на половине этого действия.
Клим лежал, смотрел на Полину, размышляя, осторожно убрал локон волос, упавший ей на щеку, наклонился и совсем легко поцеловал в припухшие губы, аккуратно вытащил свою руку, переложив ее головку на подушку. Выбрался из постели, осторожно накрыл ее полностью простыней, еще раз поцеловал и, прихватив с пола свою одежду, вышел из комнаты и притворил за собой дверь.
Ставров прошел на кухню, натянул брюки, налил в стакан воды из большой алюминиевой емкости, стоявшей в углу при входе, постоял, задумавшись, делая маленькие глотки. Достал из кармана брюк смартфон, перелистал записную книжку, сел за стол и набрал нужный номер.
– Привет, Клим, – ответил ему мелодичный женский голос.
– Привет, – поздоровался он и распорядился четким, жестким голосом: – Ты мне нужна. Приезжай как можно скорей. Завтра.
И нажал кнопку отбоя с красной трубочкой. Положил телефон перед собой, отпил еще воды, поставил стакан, встал и пошел в спальню.
Полине снился луг.
Роскошный луг с прекрасными, сильными травами и цветами, посреди которого она лежала голышом, раскинув руки и ноги в стороны, и было ей так необыкновенно хорошо, что Поля и не знала, что так бывает. Где-то пел жаворонок и стрекотали кузнечики, а высоко-высоко в небе парил, словно зависнув в одной точке, сокол. Но неожиданно начало припекать солнце, Полине становилось все жарче и жарче, и она чувствовала, как солнечные лучи делаются осязаемыми и гладят все ее тело, и она возбуждается, и ей хочется, хочется…
– Привет, – сказал тихо Клим, когда она открыла глаза, улыбнулся и легонько поцеловал в губы, – я соскучился.
– Привет, – сказал тихо Клим, когда она открыла глаза, улыбнулся и легонько поцеловал в губы, – я соскучился.
– А мне снилось, что это солнце меня гладит.
– Ну, можешь меня так иногда называть, – разрешил он.
И поцеловал ее теперь уж по-настоящему и принялся ласкать, и Полина из прекрасного сна попала в еще более прекрасную действительность и загорелась, уже постанывала и выгибалась ему навстречу, обнимала, отвечала на его поцелуи. Клим что-то сказал, Полина в горячке желания не поняла и не расслышала, но Клим вдруг оставил ее совсем, и Поля выскочила из полубеспамятства возбуждения, посмотрела, куда он делся.
– Клим, – позвала она и осеклась…
…увидев, что он надевает презерватив, и тут же покраснела от стеснения ужасно, до подступивших слез. А он рванулся к ней, прижал к себе, зацеловал короткими поцелуями и начал посмеиваться в перерывах между ними:
– Полинка, ты уникальная девушка, лежишь такая голенькая, возбужденная, горячая, распаленная и краснеешь от вида мужского хозяйства.
– Не смущай меня еще больше! – потребовала она.
– Не буду, не буду, – пообещал Ставров.
И, хохотнув еще парочку раз, принялся медленно ее целовать и ласкать, она тут же обо всем забыла и уже отвечала ему, рвалась вперед, звала за собой. И они снова нырнули в русалочье царство, не размыкая объятий, опустились к самому дну и рванули вверх, к горячему солнцу…
– Ты как там? – спросил Клим отдышавшись и посмотрел на Полю, уткнувшуюся ему куда-то под мышку.
– Я тут замечательно. Только ты лежишь на моих волосах, и я не могу повернуть голову, – усмехнулась она.
– Что ж ты молчала раньше? – резко поднялся Клим.
– Потому что замечательно, – рассмеялась Полина, вытаскивая пряди своих волос из-под его спины, и пожаловалась: – Длинные волосы – это такая вечная проблема.
– Это прекрасно, – не согласился Ставров, помог ей собрать волосы в пучок и откинуть ей за спину и снова устроился рядом. – Мне нравится, и тебе очень идет.
– Покажешь мне свой дом? – спросила Поля.
– Давай в другой последовательности, – шутливо-просительным тоном поинтересовался он. – Может, сначала поедим, а потом экскурсия. Что у тебя там в тех пакетах?
– Которые ты запихал в холодильник, как дрова? – усмехнулась Полина.
– Я торопился осуществить свою мечту, – улыбался довольный Ставров, – дважды воплотил и теперь хочу есть.
– А там ведь был рыбник, аж два куска, которые специально для тебя приберегла Антонина Петровна, и еще целая куча всяких вкусностей, а что там теперь – неизвестно! – рассмеялась Полина.
– Все поправим и съедим! – поднялся с кровати Ставров, поднял на руки и поставил рядом Полину.
Но она предоставила ему разбираться с едой самостоятельно, а сама отправилась в душ и с удовольствием стояла под упругими струями и никак не могла перестать улыбаться всему тому прекрасному и светлому, что происходило с ней, и даже немного тянущая боль внизу живота не могла никак испортить настроения. Она еще долго вытиралась, сушила волосы полотенцем, захватила их в неплотную косу, надела футболку с юбкой и вышла из ванной комнаты. А в кухне Клим уже накрыл стол и что-то разогревал на сковородке, стоя у плиты.
– Практически ничего не пострадало, – повернулся он к Полине, услышав, как она вошла. – Я подогреваю твои великолепные вареники, а рыбник уже подогрелся под крышкой.
Она подошла к нему, встала рядом, обняла за талию, Клим наклонился и коротко поцеловал ее в губы.
– С легким паром. Иди садись, все уже готово.
Они ели, запивали компотом из ягод, который им заботливо положила с собой в двухлитровой пластмассовой бутылке Антонина Петровна, смеялись простой радости жизни, каким-то легким шуточкам и подтруниваниям. И было им так хорошо, легко и радостно, словно они знали друг друга всю жизнь, которую прожили вместе и почему-то расстались надолго, а теперь вот встретились снова, и это так здорово!
– Слушай, – вдруг вспомнила Полина, – нам же надо лампу посмотреть. У меня с собой образцы, я сделала два вязаных и два вышитых. Интересно же, как получится. Давай сделаем, а потом уже экскурсия. А то мне скоро ехать.
– Зачем тебе домой ехать? – удивился Клим.
– Как зачем, у меня же работа, – улыбнулась она, освещая все вокруг своей улыбкой и ямочками на щечках. – Я еще один заказ взяла.
– Поль, а это тяжело, то, что ты делаешь? – вдруг как-то очень серьезно спросил Ставров.
– Ну, как тяжело, – принялась объяснять она. – Мне очень нравится то, чем занимаюсь, потом я привыкла все время что-то делать, придумывать и воплощать. А ты сам знаешь, какое это фантастическое чувство, когда ты заканчиваешь вещь. Устаю, конечно, спина, бывает, болит от напряжения и перегрузок, приходится специальные упражнения делать и на перекладине висеть, особенно когда много работы. Но это все ерунда.
– Если я правильно понял, сейчас у тебя большой заказ от Алины, а ты взяла еще один? – уточнил Ставров.
– Ну да, – пожала она легкомысленно плечами. – Просто деньги понадобились, вот и взяла. Ничего особенного, случается и такое.
– А зачем тебе понадобились деньги так срочно?
– Да так, обстоятельства некоторые, – отвернулась от него Полина, посмотрела в окно и перестала улыбаться.
– Поля, у тебя что-то случилось? – осторожно спросил Ставров.
– Да ничего особенного, Клим, обычные житейские дела, – снова повернулась она и улыбнулась ему, но не очень-то весело улыбнулась.
– Давай я дам тебе денег на твои житейские дела, и ты откажешься от второго заказа, – предложил Ставров на полном серьезе.
– Кли-и-им, – протянула она удивленно и улыбнулась на сей раз своей обычной задорной улыбкой. – Богатые люди не оплачивают другим их проблемы и долги, поэтому и остаются богатыми!
– А почему ты решила, что я богатый человек? – усмехнулся он.
– Ну, как? – подивилась Поля и принялась перечислять: – У тебя есть свое дело, производство, я видела твои работы и знаю, сколько они стоят, а ты их даже за границу продаешь. И у тебя такой дом, и машина очень-преочень дорогая.
– Машина да, – усмехнулся Клим, – признаю, не удержался, мне нужен был настоящий, серьезный внедорожник. Я ее взял в кредит. Дом тоже да, но я его строил почти четыре года, по мере возможности. А что до производства, то мы делаем штучный товар и действительно дорогой. Конечно, у меня много заказов, и без работы мы не простаиваем никогда, но это же не конвейер, и каждая вещь требует много времени, труда и вложений. А еще на меня работает коллектив уникальных мастеров, и они получают очень высокую зарплату. Так что я обычный предприниматель, действительно неплохо зарабатывающий и уже серьезно утвердивший свою марку на рынке, ну, выше среднего уровня, но далеко не миллиардер.
– Ну и хорошо, – порадовалась чему-то Полина. – Я вот тоже предприниматель, правда, ниже среднего уровня. Меня три года назад Алина просто заставила оформить все документы на частного предпринимателя, я теперь и налоги плачу в казну, как положено.
– Только слишком много работаешь, – заметил Ставров и предложил еще раз: – Давай помогу. Какие у тебя там проблемы? У тебя долги?
– Да нет у меня никаких долгов, слава богу! – вознегодовала Поля и тут же рассмеялась. – Все нормально, Клим. Ничего трагического и тяжелого, все в порядке, – и прихлопнула ладошками по столешнице, двинув предложение: – Пошли лучше лампу делать!
Лампа у них получилась шикарная!
Они закрепили на двух ближайших сторонах вязаные куски кожаными нитями к ребрам на специальные крепления, которые сделал Клим, а на две другие стороны так же закрепили вышитую узором мережку. И тот и другой вариант получились отлично. Клим даже спустился в подвал и принес оттуда лампу без абажура, подключил ее в розетку и укрепил сверху их совместное изделие.
– Классно! – восхитился он. – Мне оба варианта нравятся. Ты талантище, ведь придумала такое! Очень здорово получилось. – И, притянув к себе, он коротко поцеловал Полину в губы. Прервал поцелуй и прижал к себе.
И только тогда из-за его плеча она увидела свою картину – свой «Закат». Он висел на стене напротив барной стойки, за которой, видимо, чаще всего ел и располагался в кухне Клим. Вот, оказывается, почему он говорил, что смотрит на нее каждый день. Полина медленно высвободилась из его объятий, подошла к стене и провела пальчиками по полотну картины, словно здоровалась.
Поля по ней скучала. По этой девушке, коню и по этому солнцу.
– Она великолепна, – тихо сказал Клим, неслышно подойдя и обняв Полину за талию. – Смотрю на нее и каждый раз нахожу что-то новое. Ты знаешь, что она играет в разном свете разными красками?
– Да, знаю, – вздохнула Полина и повернулась к Ставрову. – Пошли смотреть твой дворец.
Настала очередь Полины восхищаться. А началось все с кухни, когда наконец-то наша девушка заметила ее обстановку, а то все недосуг было – смотрела на мужчину, не замечая ничего вокруг! Но стоило отвлечься на работу, и включилось основное внимание. Сначала Поля отметила интересную планировку – широкая, удобная прихожая со встроенным большим шкафом, удобным столиком с зеркалом и пуфами возле него, вела налево от входа в большую гостиную, развернутую вправо и отделенную от кухни коротким выступом стены и барной стойкой.