И вот это предупреждение единственное смогло привлечь внимание Катеньки, из образа не вышедшей, но явно прислушавшейся к угрозе и поверившей в нее.
– Ну зачем ты так, детка? Тебе нельзя волноваться.
– Вот именно, – подтвердила Полина и уже гораздо спокойней попросила: – Мам, уйди. Завтра созвонимся.
– Ну хорошо, хорошо, – кошечкой обиженной проворковала она. – Я ухожу. Зачем ты так разволновалась? – и положила ладошку на руку Ставрову. – Скажите, Клим, а вы на машине? Может, вы меня подвезете? Мы могли бы поговорить и узнать друг друга получше. Я же должна понимать, с кем дружит моя дочь.
– Я не смогу вас подвезти, у меня другие планы, – мягко, нейтральным тоном сообщил Ставров.
– Жаль, – изобразила неподдельное разочарование Катенька. – Надеюсь, мы еще увидимся.
– Увидимся, – констатировал неизбежное Ставров.
Призывно повиливая бедрами, Катенька продефилировала по палате и вышла за дверь, бросив напоследок сексуальный взгляд на Клима. Посмотрев ей вслед, он пододвинул стул поближе к койке Полины и сел.
– Не спрашивай, – попросила она и прикрыла ладонями лицо. – Ничего не говори и не спрашивай. Я потом тебе все расскажу, если смогу.
– Ладно, – согласился Ставров, наклонился к ней, осторожно взял за запястья, развел ее ладошки в стороны и прошептал: – Привет.
Придвинулся еще ближе и поцеловал осторожно в губы, посмотрел на Полину, улыбнулся и спросил:
– А теперь скажи мне все-таки, как ты?
– Скучаю тут ужасно. Сегодня ходила немного, доктор поощряет такое рвение. Домой хочу, – отрапортовала она.
– Сейчас поедем, – шепотом пообещал Ставров.
– Да ты что? – поразилась тоже шепотом Полина. – А так можно?
– Я поговорил с твоим врачом, и он разрешил под мою ответственность. При условии, что ты будешь находиться под присмотром и закончишь полный курс инъекций. То и другое я ему гарантировал, а тебе обещаю.
– Но… – засомневалась Полина, – а как, я же в Москве, а ты в своем поселке и работа у тебя…
– Мы же уже выяснили, что ты очень умная, – усмехнулся Ставров.
– Ты хочешь воспользоваться ситуацией и перевезти меня к себе домой, не дожидаясь, пока я там что-то решу? – расплылась в улыбке она.
– Точно! – рассмеялся Клим и пояснил дальнейший план действий: – Сейчас мы заедем к тебе домой, я отнесу тебя в квартиру, посажу на диван, и ты станешь раздавать указания, что нужно взять.
– Но твоя машина…
– У меня в распоряжении есть еще «Газель» – самый подходящий для переезда транспорт.
– Тогда давай быстро отсюда линять! – попросила она.
Слиняли они действительно быстро, ее документы доктор уже подготовил, план приема препаратов и реабилитационные мероприятия расписал. Всю принесенную мамой еду Полина забрала с собой, ибо готовила мама очень здорово, вот что умела, то умела, и многому Полина научилась у нее, правда, пошла гораздо дальше и стала действительно серьезным кулинаром, не останавливаясь на привычных, знакомых блюдах. Она попрощалась с женщинами в палате и триумфально отбыла из больницы на руках у Ставрова.
Красота! Прямо как принцесса какая или невеста ценная, если не брать во внимание синяки, порезы и царапины. А так – вполне!
О том, что произошло в палате, они заговорили только вечером, после ужина, который разогревал и сервировал Клим под руководством и при помощи Полины, вносившей свою посильную лепту, сидя за столом и нарезая овощи. Ужин удался, спасибо Екатерине Петровне, и почему-то получился веселым – Поля рассказывала забавные истории из своих экспедиций, и они посмеивались, обменивались шуточками и серьезными репликами.
А потом Клим отнес Полину на диван в гостиной, сам сел в кресло рядом и только тогда спросил осторожно, без нажима:
– Ты всегда так тяжело реагируешь на поведение своей мамы?
– Ты не видел ее до того, как появился, – сразу посерьезнела и как-то подобралась Полина. – Сама забота и встревоженная мать, а через секунду такое… – И спросила суховато: – Ты понял, что она тебя откровенно снимала и предлагала себя? Чуть ли не прямо там и готова была отдаться.
– Это поняли даже твои тапочки у кровати, – подтвердил Клим и предположил: – Но ведь это, скорее всего, игра. Шутка. Есть такие женщины, которые на автомате начинают флиртовать с каждым мужчиной, но это ничего не значит.
– Шутка… – задумчиво повторила Полина.
И начала рассказывать, погрузившись с головой в воспоминания.
Полинке было двенадцать лет, когда однажды, возвращаясь из школы, она встретила маму, идущую под ручку с незнакомым мужчиной.
– Мам, привет! – окликнула радостно Полина.
И ухватила ее за рукав пальто, когда Екатерина проходила мимо, настолько увлеченная разговором с мужчиной, что и не заметила дочь.
– О, Поленька, – поразилась мама, увидев ее, и задала странный вопрос: – А что ты тут делаешь?
– Как что? – удивилась Поля. – Домой иду, у нас уроки закончились.
– Ах да, – рассеянно кивнула Екатерина, перевела взгляд на своего спутника и представила его, так и продолжая на него смотреть: – Это мой коллега с работы, Виктор Анатольевич.
– Очень приятно, – пробурчала недовольно обычно приветливая девочка Полина.
Вот не понравился ей этот человек сразу. А он улыбнулся отстраненно, посмотрел мимолетно на девочку и снова на Катерину, которая что-то ему объясняла в этот момент.
И у Полины вдруг случилось страшное, потрясшее основание всей ее жизни разрушительное открытие!! Она глядела на маму и чувствовала, как прокрадываются в ее душу недоумение, страх и ужасная горькая обида!
Двенадцатилетняя девочка, которая ничего не знала и не понимала про секс и интимную жизнь – видела, разумеется, кое-что запретное по телевизору, и с подружками шептались об этом, и в Интернете они интересовались – и не могла в силу своей незрелости распознать сексуальное поведение и влечение взрослых! Но эта девочка вдруг поняла, ощутила своим чутким сердечком, что прямо у нее на глазах происходит чудовищное предательство!!
Предательство ее и папы!! Предательство всей их жизни!!
Мама держалась за согнутую в локте руку мужчины двумя руками, говорила ему что-то чужим, незнакомым Полине голосом и, подняв лицо вверх, так на него смотрела… так смотрела!! Она словно вся отдавала себя ему и была сейчас только с ним, никого не замечая и не видя вокруг, и принадлежала только ему. Она улыбалась ему такой странной улыбкой, прижималась к нему боком и словно терлась об него…
А мужчина смотрел на нее сверху вниз взглядом властелина, хозяина и улыбался так довольно, сыто…
Потрясенная Полинка, как во сне, сделала шаг в сторону, и взрослые пошли дальше, совершенно забыв о существовании девочки и об этой случайной встрече, занятые только друг другом. А она стояла, смотрела им вслед, и в ее жизнь уверенно вползал и устраивался надолго личный ад!
Поля не знала, что делать. Куда бежать, кому жаловаться, кому рассказать об этом? И как себя вести с папой и с мамой теперь?
Она пришла домой, с перепугу что-то приготовила и села за уроки, прислушиваясь к звукам за входной дверью, и каждый раз вздрагивала, когда слышала остановившийся на их площадке лифт.
А когда неизбежно щелкнул в двери открываемый замок и пришел папа с работы, она, отчего-то ужасно стыдясь, принялась суетливо ухаживать за ним, кормить ужином, почему-то разговаривая громче обычного.
– Ребенок, что с тобой? – поинтересовался шутливо папа. – Ты, может, влюбилась?
– Нет! – слишком громко и испуганно воскликнула она.
– Да что с тобой? – всерьез обеспокоился Андрей Олегович.
– Ничего. Это я просто громкой музыки наслушалась, – соврала и покраснела от этого Поля.
Тут в дверь позвонили, и Полина знала, что это пришла мама, и словно остолбенела, не могла сдвинуться с места. А папа, потрогав на всякий случай ее лоб, покачал обеспокоенно головой и пошел открывать.
И ничего не произошло!
Мир не раскололся надвое, небо не обрушилось, ничего не изменилось! Мама вела себя как обычно, ну, была чуть веселее, энергичнее и ни словом не упомянула, что встретила днем дочь. Смеялась, посверкивала глазами, обняла и поцеловала застывшую посреди кухни Полину, бодро поинтересовалась, что они тут приготовили, обнимала и целовала отца.
А Полина не понимала ничего, растерялась совсем и сбежала к себе в комнату, придумав какую-то контрольную на завтра, и вышла только умыться перед сном. И полночи, и все утро следующего дня думала: может, она ошиблась? Может, увидела то, чего не было на самом деле? Могут же люди настолько увлечься интересным разговором, что перестают замечать окружающих? Да, конечно, могут!!
Думала Поля и надумала, что надо спросить у мамы. Так вернее всего будет. А надумав такое дело, зашла домой после школы, перекусила, оставила портфель и пошла встречать маму с работы, так торопилась все прояснить.
Думала Поля и надумала, что надо спросить у мамы. Так вернее всего будет. А надумав такое дело, зашла домой после школы, перекусила, оставила портфель и пошла встречать маму с работы, так торопилась все прояснить.
И прояснила…
Мама выскочила из проходной красивой экзотической птичкой, Поленька пошла ей навстречу, уже и руку подняла, чтобы помахать. Но мама вдруг повернула вправо, побежала куда-то… и кинулась на шею вчерашнему мужчине, тоже встречавшему ее, и они поцеловались, как в кино, – по-настоящему.
У Полинки поплыло все перед глазами. Слезы ручьями побежали по щекам, закапали с подбородка. Она стояла, смотрела на целующихся, и ее беззаботный детский мир рушился!
Жизнь превращалась в кошмар!
Дома мама вела себя как обычно, только стала гораздо больше ластиться к папе, обнимать его, гладить. А Полинка умирала тысячью смертями, глядя на это. И не знала, не знала, что делать!!
Сказать папе, и она предаст маму? И что будет потом, когда он узнает? Промолчать и предать папу? А кого она предает больше: папу, не говоря ему, или маму, если расскажет?
Она не спала ночами, стала плохо учиться, чаще обычного оставалась у бабушки ночевать и страдала. Молча, в одиночестве, переживая эти муки в себе, страдала ужасно.
А потом случилось это.
Папа столкнулся с парочкой на улице. И сразу все понял.
Родители дождались ночи, считая, что Полинка спит, и разговаривали на кухне, стараясь не шуметь. Но Полина все слышала, стояла в коридоре и слушала, как мама плакала и умоляла папу простить ее, вставала на колени и уверяла, что это случайность и ничего серьезного и что-то еще, еще и клялась в чем-то…
Папа не простил, но согласился не разводиться и выставил жене определенные условия. Это Полина узнала гораздо позже.
И жизнь вроде бы наладилась и вошла в привычное русло, родители не ругались, мирно и дружно жили, но ласкаться-обниматься перестали, да и беззаботное веселье, легкость шутки и улыбки покинули дом.
Полинка успокоилась, наверстала в учебе и радовалась, что не пришлось никому ничего рассказывать и взрослые сами разобрались, хоть и понимала, что они еще обижаются друг на друга. Но это же пройдет, думала она, и все станет как обычно.
Однажды папа уехал в командировку.
Полинка вернулась домой из школы раньше времени, у них отменился последний урок, учитель заболел. Она открыла дверь, вошла в прихожую и первое, что увидела, чужие мужские туфли большущего размера, а рядом мамины лодочки и ее сумку на вешалке.
А потом она услышала звуки!
И уже холодея от ужаса и предположения, как загипнотизированная на ниточке, девочка пошла на эти звуки, медленно-медленно открыла дверь в родительскую спальню и увидела там…
И закричала! Страшно, на одной ноте стояла и орала:
– А-а-а-а!!
Дальше Поля не очень четко помнила, что происходило – вроде бы соседи принялись стучать и звонить в дверь. Мама металась по квартире и пыталась успокоить дочь, мужчина куда-то делся, на Полину вылили холодную воду, и девочка замолчала. Сидела какое-то время на диване в прострации, пока не приехала бабушка Аня и не забрала Полю.
А потом вернулся папа и привел Полину обратно домой.
И оказалось, что это ей все приснилось – так уверяла мама, это фантазия, говорила она. Но Полина ей уже совсем не верила.
И снова будто бы ничего не изменилось – мама вела себя совершенно обычно, они жили как жили, только бабушка Аня перестала ходить в гости и к себе приглашала лишь Полю и папу.
А как-то так получилось, что мама стала иногда не приходить ночевать. И в другие ночи Полина лежала и слушала, как родители ругаются на кухне придушенными голосами, стараясь не втягивать ее в свои отношения и взрослые разборки.
А потом случилась ночь, которая перевернула жизнь Полины.
Приехала бабушка Тома из своего города-села с гостинцами, приготовила всего невозможно вкусного, пока родители работали, а Поля училась, и каждый день их баловала и веселила громкими рассказами про соседей и их проблемы, пока…
Мама не пришла ночевать.
Полина вышла ночью в коридор и подошла к самой двери в кухню, где разговаривали папа с бабушкой.
– Андрюша, прошу тебя, умоляю! – с надрывом в голосе, заливаясь слезами, говорила бабуля. – Не бросай ее! Пропадет она, сгинет! Не бросай хотя бы сейчас, пока Полина не подрастет! Гены это проклятые, болезнь по линии отца! Бабка ее была точно такая, и прабабка, у них в роду женщины гулящие до сумасшествия были. Мы думали, минуло. Отец-то Катькин, Петенька мой, единственный сынок в роду остался. И человек чистейшей души и верности. Никогда на сторону не смотрел, все я да я у него главная в жизни, любовь у нас была настоящая. Да умер рано, за грехи матери, видать, расплатился. И Катя росла спокойной, хорошей девочкой, мы уж решили, что пронесло. Я так радовалась вашей семье, дочурке, смотрела, как дружно да ладно живете. А оно вот вылезло! – И бабушка расплакалась горестно. – У бабки ее тоже после тридцати это проявилось. Как с ума сошла. С кем она только не шлялась и в какие притоны не таскалась, спасали, выручали, уговаривали – все бесполезно! Отлежится от побоев и грязи и сбегает опять. Болезнь это, Андрей, наследственная, к врачу Катю хорошему надо. Да только ничего уж не поделаешь, разве что в монастырь.
Полинка тихо-тихо вернулась в свою комнату, залезла в кровать, накрылась с головой и тоненько так завыла от ужаса.
Значит, и с ней случится то же самое?!! И она такая же, как мама?!! И она вот так же будет предавать родных и делать всякое с чужими, незнакомыми мужиками?! Это такая наследственная болезнь, как лопоухие уши, и с ней ничего невозможно сделать?!
Это стало страшной тайной и кошмаром Полины на долгие годы. Она практически переехала к бабушке Ане, мотивируя это тем, что ей оттуда ближе в школу ходить. Мудрая бабуля смогла вытащить из внучки кое-какие подробности ее страхов и начинающейся фобии и отвела к знакомому специалисту. Только Поля не захотела говорить с чужим человеком, предпочтя спрашивать советов у бабули.
Она боялась мужчин. Вернее, не самих мужчин, а близкого общения с ними: дружеского или более романтического – любого, выходящего за рамки нейтральных отношений, вот тогда бабушка и подсказала ей, как и что надо говорить, чтобы не обидеть мальчиков, когда они признаются в любви и начинают ухаживать.
А мама уже неслась стремительно к саморазрушению. Когда Поле исполнилось пятнадцать, девушка вернулась жить домой. Папе нужна была помощь, один он уже не справлялся, да и от дочери перестал скрывать уродливую правду. Смысла не было, все стало настолько очевидно.
Все, о чем говорила в ту ночь бабушка Тома, воплощалось в жизнь страшной, жуткой реальностью. Катя не пила, не курила и не принимала наркотиков, и это единственное, что спасало хоть как-то ее здоровье. Но она уже неслась без остановки и разбора – какие угодно мужики, лишь бы страсти кипели – нет, не просто секс, нет! Это у нее не бешенство того самого органа! Ей нужна была постоянная видимость любви, нужности мужчине, его демонстрация огненной страсти к ней, постоянного сексуального желания и зашкаливающие эмоции.
Екатерина искала и находила таких мужчин и такие страсти! Господи, откуда только не вытаскивал ее отец! Рисковал страшно, дважды на него нападали с ножом, но он отыскивал жену и привозил домой. Отмывал, сам лично водил за руку по врачам, лечил, уговаривал. Она каялась, рыдала, падала перед ним на колени, целовала ему руки и ноги и клялась, клялась, а через несколько дней снова исчезала.
Полина включилась в эту жизнь, помогая отцу тем, что взяла на себя ведение всего домашнего хозяйства, заброшенного родителями. Она тогда уже вязала и вышивала, а потому зарабатывала кое-что и еще готовила хорошо, осваивала новые рецепты. Как-то жили.
Не выдержав этой бесконечной изматывающей и бесполезной борьбы за жену, Андрей Олегович после очередного ее покаяния и клятв положил Катерину в клинику неврозов по доброй воле жены, проявленной в момент очередного покаяния. Мама пролечилась там три месяца. Вышла из клиники, вернулась на работу, где ее очень ценил начальник, и, казалось, стала спокойной и нормальной. И у Полины с папой появилась робкая надежда на хоть какую-то передышку.
Она продержалась ровно год.
Полине исполнялось восемнадцать лет. Приехала бабушка Тома, пришла бабушка Аня, они втроем накрыли прекрасный стол, два дня готовили, торт испекли. Решили никого не приглашать, семьей отметить. И так здорово получилось – вкусно, тепло и уютно. Говорили замечательные тосты, много шутили, смеялись…
И тут маме позвонили на сотовый. Она ответила… и изменилась вся в один момент. Преобразилась – другой человек!
– Нет! – взмолилась Полина. – Не надо, мам!
– Я ненадолго! – подхватилась легкой птичкой из-за стола Катя и ринулась в прихожую, на ходу что-то объясняя: – Я по делам, всего на пару часиков! И вернусь.