Я даже не успела понять, чья это кровь, когда Леонид заорал:
— Ника, нет, Ника!
Вероника обмякла и повисла на руке Смирнова.
— Быстро наверх, — скомандовала я.
Леонид подхватил жену на руки, и мы поспешили к лифту. Серая дверь, разделяющая длинный коридор на две части, несколько сдерживала едкий дым со стороны морга. Миновав ее, мы оказались в зоне наименьшей задымленности. Несмотря на слезы и резь в глазах, я уже хорошо видела окружающие предметы и сразу заметила металлическую каталку у стены.
— Клади ее сюда, — сказала я Смирнову, и он послушно сделал то, что я велела, аккуратно положил раненую супругу на каталку, и мы поспешили к грузовому лифту.
Лифт приехал сразу, но нам те несколько секунд, пока он спускался с первого этажа в подвал, показались вечностью.
— Ленечка, ты только не уходи, — шепнула Вероника пересохшими губами.
— Я не уйду, я не уйду, — шептал он в ответ.
Наконец-то мы оказались в кабине, я собралась нажать на кнопку с цифрой «один», но тут обратила внимание, что напротив кнопки «пять» приклеена узкая полоска лейкопластыря, на котором синей ручкой написано: «Реанимация». Там, где реанимация, наверняка есть и операционная, решила я и надавила на кнопку «пять».
Мы медленно поднимались наверх, все это время Леонид не выпускал из рук ладонь Вероники. Он гладил ее по волосам и говорил какие-то теплые слова. Когда лифт остановился, Смирнов первым вылетел из его кабины и заорал во все горло:
— Врача, срочно врача!
Выкатывать каталку из лифта пришлось мне. Каталка была тяжелая и неповоротливая, я провозилась с ней почти минуту. И вдруг прохладная ладонь Вероники легла на мою руку.
— Помогите ему, пожалуйста, — сказала она тихо.
— Конечно, — кивнула я.
— Я очень его люблю. Если я умру…
— Вы не умрете, — немедленно отреагировала я.
— Если я умру, обещайте, что вы вместо меня позаботитесь о Лене. И сделаете его счастливым.
— Вероника, вы все это сделаете сами, уверяю вас.
— Любите его так же сильно, как я, — сказала она из последних сил и потеряла сознание.
Вой милицейских сирен оглушил больничный двор. Несмотря на то что мы находились на пятом этаже, суета и шум на улице были слышны отчетливо, нам надо было торопиться.
Леонид буквально за шкирку притащил к Веронике солидного седовласого врача в смешных круглых очках.
— Ей нужна операция. Срочно, — тряс Смирнов перепуганного доктора.
— Вы из какого отделения? — растерянно спрашивал тот, разглядывая халат Смирнова, перепачканный кровью, порохом и грязью.
— Я из морга, — холодно ответил Леонид.
Такое объяснение доктору показалось вполне достоверным, и он, бегло взглянув на Веронику, громко выкрикнул:
— Готовим операционную!
Полная девчушка в брючном медицинском костюме подскочила к нам и стала спешно расстегивать рваную куртку на груди Вероники. Кровавое пятно в области груди растеклось по одежде. Леонид зажмурился и отвернулся, не в силах смотреть на жену.
— Что там происходит? — торопливо поинтересовалась медсестра.
— Стреляют там, — ответила я и потянула Смирнова за рукав. — Нам пора.
— Я не могу.
— Вам надо сходить к окулисту, у вас что-то с глазами, — медсестричка успевала энергично стягивать грязную одежду с Вероники и давать ненужные наставления нам с Леонидом.
— Нам пора. — Я сильнее дернула Смирнова, и мы очутились в лифте. — Снимай халат и бросай его прямо здесь. Сейчас попробуем смешаться с толпой и выйти из здания. Там уже полно милиции. Стрельба в больнице — это не шуточное дело, сюда пол-области согнали, наверное.
Мы выскочили из лифта на первом этаже и сразу устремились в вестибюль. Тут творилось что-то невероятное, люди стремились поскорее покинуть страшное место, толпились у выхода, расталкивая друг друга локтями. Растерянный охранник пытался всех утихомирить, человек в милицейской форме призывал сохранять спокойствие.
— Оставайтесь на своих местах, — твердил он, но его никто не слушал.
Мы с Леонидом немедленно присоединились к бушующей толпе и стали быстро приближаться к выходу, пряча воспаленные глаза от мента. Милиционер уже потерял надежду уговорить людей соблюдать порядок, вместо этого он переключился на охранника и скомандовал:
— Да откройте же вы вторую створку двери, они так раздавят друг друга.
Охранник послушно ринулся исполнять приказание, и вскоре мы в общем потоке вывалились на улицу и спешно покинули территорию больницы.
— Надо промыть глаза, у меня в машине в сумке лежат бутылки минеральной воды. — Я отправила Смирнова к «Мерседесу», который, предполагая подобный отход с места событий, намеренно припарковала не во дворе больницы, а у придорожного магазина.
Леонид быстро справился с заданием и вернулся с полуторалитровой бутылкой воды. Заодно он прихватил наши куртки, без которых в столь прохладное время года было неуютно и холодно. Мы накинули куртки на плечи и умылись, поочередно поливая воду на ладони друг другу.
— Как думаешь, она выживет? — спросил Смирнов, пока я вытирала глаза чистым носовым платком.
— Выживет, — уверенно ответила я, чем немного успокоила встревоженного Леонида.
Мы постоянно кашляли, едкий дым от шашки словно въелся в слизистую горла. Даже сейчас, когда мы полной грудью вдыхали свежий морозный воздух, неприятное жжение в груди вызывало все новые приступы удушья.
Я дала своим глазам отдохнуть минут пятнадцать и только потом позволила себе сесть за руль машины. Глаза были по-прежнему воспаленные, но уже не слезились, и я смело могла управлять автомобилем. В течение короткого пятнадцатиминутного отдыха мы с Леонидом стали свидетелями оперативных мероприятий, проводимых местной милицией на территории больницы. Мы не приближались к зданию клиники, чтобы случайно не попасться на глаза какому-нибудь энергичному и любознательному менту, а сидели на автобусной остановке, на противоположной стороне улицы, и нашему взору открывалась лишь часть больничного двора. В ворота попеременно въезжали машины «Скорой помощи», милицейские «бобики», обычные легковухи с синими спецномерами. Люди в форме оживленно беседовали о чем-то, размахивая руками. Финала действий мы не стали дожидаться и покинули это мрачное место, где наделали столько шума и оставили на операционном столе раненую жену Леонида.
Из больницы мы сразу поехали в наше временное убежище. По дороге Леонид все время молчал, лишь единожды, когда мы проезжали мимо какого-то супермаркета, предложил остановиться и купить к ужину пива.
— Настроение паршивое, хочется чего-нибудь выпить, — объяснял он.
В супермаркет я не рискнула заходить, уж очень неприглядно и вызывающе выглядели мы со Смирновым после перестрелки в подвале больницы. Зато согласилась остановиться возле торговой палатки на улице, в которой Леонид купил пару бутылок пива и три сушеных воблы.
Едва мы переступили порог квартиры, Смирнов, на ходу стягивая с себя ненавистный парик и очки, направился в ванную, где провел по меньшей мере полчаса. Я за это время успела умыться на кухне, удалить остатки грима и поставить чайник, после чего устроилась перед телевизором в ожидании очередного выпуска криминальных новостей.
Смирнов вышел из ванной посвежевший и раскрасневшийся. Зажигалкой он вскрыл одну из бутылок пива и протянул ее мне. Ноздри приятно щекотал солодовый аромат с хмельной горчинкой, но я отстранила руку Смирнова и покачала головой.
— Нет, спасибо, я не хочу.
Он только пожал плечами в ответ, мол, «дело твое», и устроился на диване рядом со мной, потягивая прямо из бутылки пиво.
До криминальных новостей было еще достаточно времени, и это время я решила потратить с пользой. Вышла в соседнюю комнату и включила свой мобильный телефон, который заблокировала еще утром, чтобы никто не мог дозвониться до меня.
Костя Мечников очень обрадовался, когда услышал мой голос в трубке.
— Женя, наконец-то. Почему ты была недоступна?
— О чем ты хотел поговорить? — проигнорировала я его вопрос и сразу перешла к делу.
— Не по телефону, — сухо ответил Мечников.
— До завтрашнего утра подождет?
— Это в твоих же интересах, Женя. Будет лучше, если мы встретимся прямо сейчас.
Я взглянула в окно. Вечерние сумерки опустились на город, легкие пушистые снежинки беспорядочно кружились за стеклом и быстро таяли, едва коснувшись подоконника. Выходить на улицу не хотелось, но того требовал мой профессиональный долг, и я согласилась.
— Хорошо, через час в нашем кафе.
Мечникова такой вариант устраивал, и он легко согласился.
— Буду ждать.
Я вернулась в комнату к Леониду. Он смаковал уже вторую бутылку пива, разложив на журнальном столике газету с порезанной на куски воблой.
Я вернулась в комнату к Леониду. Он смаковал уже вторую бутылку пива, разложив на журнальном столике газету с порезанной на куски воблой.
— Мне надо уехать, — сообщила я ему.
— Что-то насчет меня? — уточнил Смирнов без особого энтузиазма. Он порядочно вымотался за сегодняшний день и выглядел очень уставшим, безучастным и равнодушным ко всему происходящему вокруг, за исключением, пожалуй, сушеной воблы, которую он с наслаждением разделывал, ловко орудуя кухонным ножом.
— Возможно, — уклончиво ответила я.
— Мне надо с тобой ехать? — Леониду явно не хотелось выходить на улицу. Он уже наметил для себя уютный вечер в домашней обстановке.
— Нет, не надо. Я встречаюсь с другом, так что никакой опасности нет.
— Хорошо, — легко согласился Смирнов и уставился в телевизор.
Я вышла из дома, два квартала прошла пешком, кутаясь в коротенькую кожаную куртку, и только потом поймала такси, чтобы доехать до «нашего» с Мечниковым кафе. «Нашим» это кафе стало уже давно, когда я еще училась в Ворошиловке, а Костя был студентом юридической академии. Мы часто забегали в это уютное и недорогое место, чтобы отдохнуть и попить пива. И теперь, когда нам надо было поговорить о деле или просто хорошо посидеть в знакомой теплой обстановке, мы встречались в этом кафе.
На встречу я пришла первой, заняла столик у окна и заказала бутылочку темного пива. Вскоре появился Константин, от пива он отказался, попросив двойную порцию кофе эспрессо.
— Веронику Смирнову нашли, ты в курсе? — начал Костя, минуя элементарные слова приветствия.
— А зачем ты мне это говоришь? — изображая удивление, поинтересовалась я.
— Жень, я не буду тебя пытать, не буду расспрашивать о твоей новой работе. Я просто скажу, что знаю, а выводы ты будешь делать сама. Договорились? — В ответ я утвердительно кивнула. — Так вот, Смирнов жив, и это уже ни для кого не является тайной. Хоть его отец и опознал в одном из обгоревших в «Юрте» тел своего сына, элементарная экспертиза не подтвердила этого факта. И это еще не все, — многозначительно сказал он и закурил. — Нашелся свидетель, который утверждает, что видел, как Смирнов в сопровождении какой-то женщины с оружием в руках покинул «Юрту» за несколько минут до пожара. Я сопоставил кое-какие факты и пришел к выводу, что этой женщиной с оружием была ты, и это ты так своевременно помогла сбежать с места событий Леониду Смирнову.
Я молча слушала своего друга, следователя прокуратуры, и лениво потягивала пиво.
— Какие такие факты ты сопоставил? — усмехнулась я.
— Да хотя бы то, что Смирнов был косвенным образом связан с твоим прежним клиентом. Более того, ты была в его заведении, твой клиент разговорился и признался, что ты в тот день направлялась к Смирнову в клуб.
— Ладно, Мечников, чего ты хочешь? — Я отставила бутылку в сторону и облокотилась на край стола.
— Так, значит, ты не отрицаешь, что работаешь со Смирновым, — оживился Константин.
— Какой смысл отрицать, если ты и так обо всем догадался. Но если ты хочешь, чтобы я отдала его вам, этого не будет.
— Женя, ты думаешь, я плохо тебя знаю, — усмехнулся Костя. — Ты же фанатик своего дела, я прекрасно понимаю, что Смирнова мне у тебя не отобрать.
— Тогда что?
— Мне нет дела до Смирнова, но мне не безразлична ты, и я хочу помочь. — Он снова закурил и внимательно посмотрел на меня. Я молчала. — За Смирновым не просто так охотятся, за его голову назначена высокая цена.
— Чего вдруг?
— Не знаю, Женя, точно ничего не знаю. Но кому-то он на хвост наступил, наверное. До нас дошла информация, — Мечников склонился над столом и еле слышно сказал: — Только между нами. — Я кивнула. — К Смирнову киллера из Москвы прислали.
— Киллера для Леонида Смирнова или для его отца? — на всякий случай уточнила я, потому что версия со Смирновым-старшим, человеком влиятельным и богатым, звучала более правдоподобно.
— За Леонидом, за Леонидом. И переполох в «Юрте» — это не обычная криминальная разборка.
— Ты уверен? — с недоверием посмотрела я на Мечникова. — Разве не люди Сизого устроили в «Юрте» пожар с перестрелкой? Разве не они гоняют по Тарасову Леонида Смирнова?
— Они, Женя, они. И этот факт остается для нас загадкой. Видать, этого Сизого что-то связывает с приезжим киллером, но что именно, никто не знает.
— А что за киллер? Откуда вам о нем известно?
— Птичка на хвосте принесла, — грустно улыбнулся Мечников. — Ни у одной тебя есть связи и информаторы, мы тоже кое-что можем.
— Не много же вы можете, раз толком ничего не знаете. Ни кто, ни зачем, ни почему. Может, сказки все это?
— Да нет, не сказки. Почему москвичи за Смирновым человека своего послали, не знаю, а вот кличку его назвать тебе могу.
— Назови.
— Стеллаж.
Мы с Мечниковым еще долго разговаривали о неизвестном парне по прозвищу Стеллаж. Кроме того, что он из Москвы и имеет сомнительный интерес к Смирнову, о нем ничего не было известно. Что касается связи Стеллажа с Сизым, тут вообще все туманно и запутано. Сам Сизый знакомство с каким-то мифическим Стеллажом отрицает категорически, хотя каждая собака знает, что разборка в «Юрте» — это дело рук Сизого и его команды. И набросился Сизый на Смирнова без объявления войны, но с подачи все того же загадочного Стеллажа.
— Где нам его искать? — озвучила я свой вопрос, не ожидая услышать на него ответа.
— Понятия не имею, — покачал головой Мечников.
Я уже собиралась уходить, но Костя тормознул меня.
— Ты знаешь, что в больнице, куда привезли раненую Веронику Смирнову, была перестрелка?
— И?
— Ты положила пятерых. — Он смотрел на меня, не моргая, и ожидал реакции. Я никак не реагировала. — И тяжело ранила санитара из морга, — закончил Мечников, сверля меня тяжелым взглядом.
— Почему ты решил, что там была я?
— Больше некому, — многозначительно сказал Мечников. Потом взял меня за руку и сказал: — Будь осторожна.
— Этот санитар…
— Он выживет, — закончил Константин, и мы расстались.
Я вернулась домой и застала Смирнова спящим на диване. В комнате пахло соленой рыбой и пивом, я открыла форточку, чтобы избавиться от навязчивого запаха недавней трапезы Леонида. Разговор о Стеллаже оставила до утра, приняла душ и легла спать, с головой укрывшись мягким клетчатым пледом.
— Кто такой Стеллаж? — спросила я у Смирнова за завтраком.
— Понятия не имею. — Он пожал плечами, не отрываясь от коробки с кукурузными хлопьями. Мой вопрос не показался ему важным, он улыбнулся и задал встречный вопрос: — А кто такой Стеллаж?
— Похоже, что киллер. Тебя ищет.
— Так. — К Леониду вернулось благоразумие, он отодвинул коробку в сторону, вытер губы рукой и посмотрел на меня. — А теперь давай по порядку, кто, зачем и откуда информация?
— Откуда информация, неважно.
— Это важно, — настаивал Смирнов.
— Хорошо, — кивнула я, — скажу. От ментов сведения.
— Может, туфта, выманить меня хотят?
— Я же не из сводки получила информацию, мне свой человек сказал. А ему я доверяю, поэтому сомневаться причин нет.
— Хреново дело, — присвистнул Леонид, взял с холодильника пачку «Мальборо» и закурил. — Это кто же меня так не любит?
— Вот и я хочу с тобой об этом поговорить, кто тебя так не любит, что из Москвы киллера прислал?
— Даже из Москвы? — Смирнов удивленно приподнял брови. — Это еще хуже, чем я думал.
— Что тебя связывает с Москвой?
— Да ничего, — быстро ответил он. — Лично меня ничего с ней не связывает. Отец — да, он крепко завязан на столице, а я птица невысокого полета, мне дела нет до этой Москвы.
— Надо с твоим отцом поговорить, — предложила я, но Смирнов немедленно возразил:
— Даже не вздумай. У меня с ним нет ничего общего. Мы разбежались давным-давно и отношений не поддерживаем.
— Но он сможет помочь…
— Я сказал — нет! — В глазах Леонида мелькнул огонек ненависти. — Мне не нужна его помощь, и я никогда, слышишь, никогда не пойду к нему с просьбами и тебе не позволю.
— Я сама буду решать, к кому идти и о чем говорить…
— А я сказал… — Леонид перебил меня, но я не осталась в долгу и не дала ему закончить фразу.
— Мне нужно знать, с кем я работаю, и я получу эту информацию, хочешь ты того или нет.
— Значит, ищи другие источники сведений, — категорично заявил он, а для убедительности попытался даже кулаком по столу ударить. Но вовремя сдержался и ограничился легким хлопком по колену.
— А отец мог нанять того киллера? — высказала я страшное предположение.
— Мог, — кивнул Смирнов, опуская глаза.
— Тогда тем более мне надо с ним увидеться.
— Нет! — почти закричал Леонид и стукнул, наконец-таки, по столу.
Я молча наблюдала за терзаниями парня, который всеми силами сопротивлялся встрече с отцом. Даже не встрече, простому контакту, короткому разговору по телефону. Он метался, выкуривая одну сигарету за другой, подходил к окну, потом быстро возвращался за стол и снова спешил к окну. Когда первый негативный запал утих, Леонид немного успокоился и сказал: