Малез был в бешенстве, но старался сдерживаться.
— Спасибо, — сухо проговорил он. — Кажется, вы пишете портрет миссис Абоди?
— Да, пишу. Сеансы с пяти до семи.
— Абоди в курсе?
— Наверное, да.
— И он не возражал против этого?
— Понятия не имею. Я никогда не интересуюсь мнением мужей моих моделей.
— Что вы о нем думаете?
— Я мало его знаю. Вроде бы, он меня не любил. Так я слышал, по крайней мере.
— Не приходили ли вам в голову опасения, что в один прекрасный день он явится в вашу мастерскую и устроит там погром?
— Нет. Я думаю, сначала он сорвал бы зло на своей жене.
— Понятно. Кстати, куда вы дели вашу служанку? Как ее там? Ирис? Мак?
— Лотос?
— Точно, Лотос. Я приходил к вам и вчера, и сегодня, но сколько ни звонил в дверь, никто не отозвался.
Зецкой щелчком отшвырнул в угол недокуренную сигарету.
— Лотос у себя дома, с семьей. По крайней мере, мне так кажется. Оплаченный отпуск, — добавил он доверительно. — Что еще я могу сделать для вас, комиссар?
— Ничего, — проворчал Малез. — Надеюсь, ваше алиби подтвердится.
— Будьте уверены, — чуть ли не с радостью отозвался Зецкой. — Я всегда стараюсь позаботиться о том, чтобы у меня были свидетели получше в нужный момент и в нужном месте.
Глава шестнадцатая
— Должен ли я прийти к заключению, мистер Матриш, что вам ничего не было известно о существовании писем с угрозами, адресованных господину Абоди?
— Понятно, я ничего не знал, а то бы…
— Если бы знали, то не выбрали бы ночь именно с 12-го на 13-е, чтобы уничтожить доказательства совершенной вами растраты?
— Я вовсе не это хотел сказать!
— Злая собака рано или поздно нападет на своего хозяина и укусит его. Так и ложь… — вздохнул мистер Ву. — А великий Конфуций говорил: «Небеса, в конце концов, откроют то, что человек старается скрыть…»
Матриш ухмыльнулся.
— На что вы рассчитываете? Думаете, я куплюсь на вашу вежливость?
— Да, мы вежливая нация, — признал мистер Ву. — Поэтому, когда я дам Вангу указание ударить вас прикладом ружья, я сначала попрошу вас не считать меня слишком суровым, к тому же и Ванг сделает свое дело без излишней жестокости.
Матриш побагровел от ярости.
— Проклятые китаезы! Вы что — хотите сказать, будто осмелитесь приказать одной из ваших мерзких макак поднять руку на белого человека?
— Нет, мистер Матриш, не руку, всего только приклад ружья, — весьма учтиво объяснил мистер Ву. — Исполняя эту неприятную обязанность, мы оба будем испытывать смущение, но возможность сэкономить время и — в связи с этим обстоятельством — государственные средства, позволит нам меньше страдать от угрызений совести.
— Браво! — воскликнул только что вошедший Малез. — Месье Венс, кажется, спасен! И, если даже нам самим не удастся разгадать этот ребус, теперь можно надеяться, что после пробуждения он даст нам ключ к решению… Послушайте, мистер Ву, вы никогда не отдыхаете?
— Мудрый человек сажает фиговое дерево, прежде чем устроиться отдохнуть в тени его листвы. Так говорил Лао-Цзы, — с извиняющимся видом заметил китаец.
Малез, не поморщившись, выслушал очередную цитату.
— Ну, так как же, Молчун? Разродишься, наконец?
Матриш пожал массивными плечами и наклонил голову, царапая ногтем пятно на коленке, которое никак не поддавалось.
— Должен ли я прийти к заключению, господин комиссар, что вы вынуждаете меня признаться в преступлении, коего я не совершал? — ехидно спросил он, пародируя китайского полицейского. — В таком случае придется напомнить вам две вещи: во-первых, я провел всю ночь с 12-го на 13-е в собственной постели, причем один, — вот вам доказательство того, что я, по крайней мере, не старался обеспечить себе алиби; во-вторых, должно быть, вас ведет по ложному следу мое сходство с каким-либо иным субъектом. Да, и кстати, — мое слово стоит вашего!
— Заткнись! — злобно прошипел Малез.
— А еще добавлю, что вы не сможете возбудить дело о якобы совершенной мной растрате, потому что для этого нет никаких оснований: Абоди не подавал иск.
Малез взбесился еще больше.
— Конечно, он не подал иск, просто не успел: ты не оставил ему времени, отправил его на тот свет, прежде чем он это сделал!
Матриш покачал своей огромной головой.
— Абоди так и так никогда не стал бы возбуждать дела о растрате.
— Почему? Вы что — молочные братья?
— Нет, но он подторговывал опиумом… и был уверен, что я об этом знаю…
— Спасибо за наводку. Что же до прямого шантажа Абоди, я думаю, ты никогда бы не пошел на такой риск: Абоди был хитрым, жестоким и слишком неуступчивым для тебя человеком, а мне почему-то кажется, что тебе хотелось бы умереть в свое время и своей смертью. Кроме того, если б ты и впрямь решил шантажировать патрона, то вряд ли стал бы запускать лапы в кассу. Вот только, знаешь, даже и тех мелких изъятий, которые ты себе позволил, Абоди тебе не простил бы. И вообще, на мой взгляд, Абоди был из тех, кто никому ничего никогда не прощает. Вот и получилось: либо его шкура, либо твоя! Должно быть, ты прослышал о Зеленом Драконе и увидел тут уникальную возможность свалить собственное преступление на кого-то другого. Ну, и не упустил этой возможности…
Матриш упрямо царапал ногтем коленку.
— Я уже говорил вашему желтолицему дружку, что ничего не знал об угрозах, объектом которых стал Абоди!
— Но я не обязан тебе верить!
— Да какая разница: верите — не верите! Предположим, я вру, предположим, я знал об этих угрозах. И что? Зачем бы я полез в это осиное гнездо, если и так Зеленый Дракон сработает на меня? А теперь предположим, что я говорю правду и ничего не знал. Как я мог предвидеть, что Абоди взбредет в голову переночевать в своем кабинете, да еще в компании легавого?
Слова Матриша задели комиссара, и он взорвался:
— Ну, и какого черта ты все-таки туда полез?
— Я уже говорил вам, что спокойно спал в своей постели и что… — Гигант внезапно поднял голову и взглянул Малезу прямо в глаза. — Ох, черт побери! Угораздило же меня вляпаться в такую кучу дерьма! Ладно, хватит сотрясать воздух, пора признаваться. Мне надоело целыми днями выписывать цифры в этой комнатенке величиной с клетку для канареек! Мне надоело…
— И тебе захотелось поискать другую курицу, которая несет золотые яйца. Не такую строптивую.
— Хотите — считайте так. А еще сменить обстановку. Я знал, что Абоди хорошенько подумает, прежде чем решится пустить ищеек по моему следу: ведь для этого ему пришлось бы разрешить легавым влезть в его дела. Ну, я и подумал: надо уничтожить мои бухгалтерские книги и заодно пощупать кассу.
— Ага, прямо гомеопатия: лечить подобное подобным! Так как же ты пробрался в контору?
— Как-как! Через дверь!
— В какой момент? Когда я сморкался?
— Почем я знаю, когда вы сморкались? Ах, да! Стены ведь задрожали!
Малез с большим трудом сохранял спокойствие.
— Хорошо. Значит, ты заранее запасся ключом?
— Разумеется, и сделал это сразу же, как первый раз хапнул бабки.
— До чего предусмотрительный! А тебе не пришло в голову подумать, что я тут, перед домом 114, делаю?
— Почему же не пришло? Я подумал об этом и решил, что вы наблюдаете за домом напротив.
— Какого черта — за домом напротив?
— А какого черта не за ним? Но, тем не менее, если б я вошел открыто, вы бы меня заметили и потом должны были бы свидетельствовать против меня. Ну, и я уже подумывал отказаться от своих намерений, когда вам пришла в голову дивная идея повернуться ко мне спиной.
— А потом что было?
— А потом ключ сработал без всякого шума, я спокойно вошел и сразу же кинулся к сейфу.
— Но, проходя мимо, ты должен был заметить свет в кабинете Абоди…
— Разумеется, и свет заметил, и голоса услышал. Честно говоря, мне тогда сразу же захотелось смыться, но я тут же вспомнил, что Абоди потребовал, чтобы я назавтра показал ему свои гроссбухи, и я знал, что терпение его истощилось, потому действовать надо было именно этой ночью, иначе мне пришлось бы покинуть Шанхай с пустыми руками.
— Когда ты «работал», не заметил ничего необычного?
— Абсолютно. Все было тихо и спокойно, как на кладбище.
— Тебе не показалось в какую-то минуту, что за тобой наблюдают? Не почувствовал слежки? Мог бы поклясться, что был там один?
Матриш поколебался.
— Да, — неохотно признался он.
— А потом что было?
— А потом в кабинете Абоди зазвонил телефон…
— Кто ответил на звонок?
— Вроде бы, сам Абоди…
— Ты слышал, что он говорил?
— Мне было чем заняться, кроме как подслушивать. А кроме того, почти сразу же раздались выстрел и такой звон, ну, знаете, как бывает, когда стекло бьется.
— Что было раньше — выстрел или звон разбитого стекла?
— Кто ответил на звонок?
— Вроде бы, сам Абоди…
— Ты слышал, что он говорил?
— Мне было чем заняться, кроме как подслушивать. А кроме того, почти сразу же раздались выстрел и такой звон, ну, знаете, как бывает, когда стекло бьется.
— Что было раньше — выстрел или звон разбитого стекла?
— Может, мне еще сказать вам, в каком году изобрели телеграф? Черт его знает, что раньше! Вроде бы и до и после звона стреляли. Я-то думал только о том, как бы слинять поскорее. Бросил все к чертям — и книги, и сейф. А потом вдруг наступил на что-то твердое, туда падал свет из кабинета Абоди, и увидел, что это пистолет, и…
— И взял его?
— Ну да. Идиот, полный идиот! Хотя — поставьте себя на мое место! Я подумал было, что стреляли в меня, а потом услышал еще какой-то шумок, прямо у меня за спиной, шаги или что-то вроде… Я решил, что это, должно быть, Конфуций, но в этот момент…
— В общем, ты решил поскорее спасать свою шкуру и бросился к выходу с оружием в руках?
— Ах, если б все можно было переиграть!
Малез нахмурил густые брови.
— Слушай, что ты мне лапшу на уши вешаешь?
— Я увидел вас у двери, но отступать уже не было времени. Все было поставлено на карту.
— И ты проиграл! А что ты сделал с игрушкой? Если, конечно, не врешь.
— Выбросил. Представляете, если б у меня нашли пушку!
— Куда ты бросил пистолет?
— Черт его знает. Выбросил на какой-то улице в китайском квартале. Кинул за ограду.
— Можешь узнать это место?
— Попробовать могу.
— Не желаете ли сигарету, мистер Матриш? — любезно спросил китаец. — Сейчас вы поедете на машине с Чарли и с Чаном. Надеюсь, что ограда за прошедшее время не переменила местоположения.
Зазвонил телефон. Мистер Ву снял трубку.
— Лаборатория произвела анализы содержимого бутылки и того, что осталось в стаканах, — объявил он, как только закрылась дверь за Матришем и сопровождавшими его полицейскими. — Результат положительный. Во всех трех сосудах обнаружено снотворное, причем это препарат, учитывая дозировку, действующий достаточно быстро для того, чтобы человек, его принявший, через двадцать минут погрузился в глубокий сон. Однако его употребление одновременно с алкоголем может замедлить эффект.
— А я-то думал, что только василиски и змеи усыпляют свою жертву, прежде чем прикончить ее, — мрачно отозвался комиссар.
Пистолет нашли там, куда, судя по показаниям, Матриш его бросил: за оградой одного из домов на улице Павлинов, неподалеку от Рэнж-Род. Оружие было в грязи. Никаких сколько-нибудь заметных отпечатков пальцев не обнаружилось.
Все специалисты единодушно признали, что именно этот пистолет — орудие преступления. Магазин был пуст. Ударник отклонен влево, что уже подтвердилось при экспертизе гильз. Одинаковые бороздки на внутренности дула и на поверхности пуль.
— Завтра, послезавтра или чуть позже, — сказал мистер Ву, — мои люди раскроют происхождение оружия. Это поможет нам определить, кто убийца.
Малез был настроен куда менее оптимистично.
— Вы так думаете? Тот, кто купил эту игрушку, наверняка скажет, что у него ее украли. Да я и сам поступил бы точно так же на его месте.
— Смею надеяться, что его мысль не так быстра, как ваша, — учтиво заметил мистер Ву.
Глава семнадцатая
Флориана нервно вышагивала по номеру убогого отеля с таким видом, будто ей тесно в границах комнаты: дверь, окно, другое окно, кровать, дверь… Черные круги вокруг глаз, протянувшиеся чуть ли не до висков, и размазавшийся макияж в жестком утреннем свете делали ее лицо похожим на трагическую маску — вот сейчас она упадет, и…
Стив сидел на постели и беспомощно следил за ней взглядом. Он тоже выглядел несвежим и каким-то поблекшим, подбородок зарос щетиной.
— А если вам выпить остаток виски? — не слишком убежденно предложил он женщине.
Флориана, казалось, не услышала.
— Бежать? — проговорила она, отвечая на давно поставленный вопрос. — Нет, Стив… В таком случае полиция наверняка сочтет нас виновными.
— А теперь, по-вашему, она считает нас невинными овечками? — горько усмехнулся Алкан. — Да бросьте! Что бы мы им ни говорили, нам не убедить их в своей непричастности к убийству. Всегда так: кого нет, тот и виноват! Зато, если мы уберемся подальше от Шанхая, мы сможем все начать сначала… вместе… Ну, как?
Флориана покачала головой.
— Ни за что. Я не хочу уезжать из Шанхая. Именно теперь. Я хочу знать точно, что произошло в ночь с 12-го на 13-е. Хочу… хочу, чтобы убийца заплатил за все сполна!
В эту минуту кто-то царапнул дверь снаружи. Пленники переглянулись, затаив дыхание.
— Что там такое? Кто бы это мог быть? — еле слышно прошептал Стив.
— Откройте! Это я, Лидия! — ответил женский голос за дверью. — Вы там одни?
— Да-да, одни! Отпирайте быстрее!
Ключ повернулся в замке, и вошла Лидия. Левой рукой, через которую была переброшена шубка, она держала чемодан, правую, засунутую до того в карман плаща, вытащила, едва переступив порог, и протянула Стиву. На ладони лежал тяжелый черный предмет.
— Мне надо было ответить: мы с пистолетом! Вы собрали вещи?
Стив кинулся к ней с распростертыми объятиями.
— Солнышко мое! Рыбка золотая! Я должен вас поцеловать!
Но Лидия шарахнулась от него, как от зачумленного.
— Эй! Потише, потише! Чего это вы так возбудились? И вообще я терпеть не могу небритых мужиков. То, что я сделала, я сделала из-за Ли и… — она тряхнула шубкой, — и из-за своей выдры!
— Неважно, почему вы это сделали! Когда мы сможем вместе поужинать? Вы просто обязаны пойти со мной в ресторан после… после того, как оказали нам такую услугу!
— Может, нам сначала выбраться отсюда?
— Точно, сначала — это. Ну-ка, пошли гуськом, и постарайтесь не высовываться из-за моей спины! Да, кстати, а как обращаться с этой вашей штукой? Просто нажать вот тут?
— Да, но поосторожнее! Шума будет много…
Они вышли в пустой коридор, добрались до площадки и стали тихонько спускаться по лестнице. Им удалось пройти почти до последней ступеньки, когда Ли, сидевший, как обычно, за колченогим столом у двери, поднял глаза.
Секунду или две в тишине еще раздавался скрип его пера, которое продолжало бежать по бумаге, заканчивая начатое слово, потом китаец спросил с неподдельным интересом:
— Тепе'ь ваша научилась п'оходить че'ез запе'тые две'и?
Стив быстро подбежал к нему.
— Приготовьте счет. Мы уходим.
Ли отложил перо и захлопнул регистрационную книгу.
— Нехо'ошая погода. Ст'ашно много солнца. Жа'а. Ваша п'обудет тут еще немножко.
— Не волнуйся, — расхохотался китайцу в лицо Стив. — У нас есть зонтики! — И выставил вперед пистолет.
В ту же секунду женщины хором закричали:
— Стив! Стив! Берегитесь! Тао!
Стив живо обернулся, но сразу же оказался лежащим вниз лицом на полу вестибюля. Пистолет, выпавший из его руки, валялся на расстоянии метра от него.
— А тепе'ь уда'ь его по голове! — тяжело поднимаясь, посоветовал своему телохранителю Ли, а потом, обратившись к Стиву, добавил, осклабившись. — Твоя совсем забывать, что Тао — п'офессо' дзюдо!
Тао вмазал Стиву каблуком по правой щеке так, что тот покатился по ковру. Китайцы двинулись следом. Но Стив схватился двумя руками за ковер и изо всех сил дернул его. Ли и Тао упали. Самое неприятное для обоих было то, что Ли всей своей массой обрушился на Тао.
Стив мгновенно вернул себе оружие.
— Нет, моя совсем забывать предупредить твоя, что я на самом деле — чемпион по вытягиванию ковров из-под ног желтопузых! Поняли, гады? — Он поднял глаза на Флориану и Лидию: — Любовь моя, слабость моя… А теперь, если хотите…
Глава восемнадцатая
Капитан Суби хотел было поспорить, но Малез немедленно взял инициативу в свои руки.
— Международный Отряд по Борьбе с Наркотиками! — объявил он и сунул Суби под нос официальные документы, где китайским правительством были четко определены полномочия комиссара. — Читайте — завидуйте! — Потом повернулся к желтолицым в мундирах, смиренно ожидавшим его указаний: — А вы, валяйте, начинайте! Сами знаете, что надо делать!
Солдаты бегом бросились в трюм, а Малез направился в каюту капитана.
Не прошло и получаса, как один из китайцев постучал в дверь, вошел и, щелкнув каблуками, отрапортовал:
— Комисса'у будет угодно п'ийти? Сю-Чуен нашел…
Малез проследовал в трюм. Солдаты вскрыли пока лишь несколько ящиков, но зато явно те, которые и надо было вскрыть.
Судя по накладным, груз был предназначен для некоего господина Теодориди (Галатея, Стамбул), и, опять-таки по накладным, выходило, что в ящиках — китайские шелка. Но в глубине каждого из них были обнаружены маленькие продолговатые пакетики, украшенные многоцветными иероглифами.