Если честно, я совершенно не мог понять, как это можно не уметь, тем более, если знаешь слова (заклинание простенькое, никакой особой интонации не требует), из движений нужен только один шаг вперед. У меня так получилось с первого раза, это тебе не цепь повиновения набрасывать на разумное существо, то у меня только на шестой раз вышло. Впрочем, не получаться у Стаса могло и по другой причине, о которой я сразу не подумал, потому что у меня такого не бывало: для любого волшебства, даже самого простенького, необходимо желание и вера в свои способности - из-под палки нельзя даже переместиться.
– Ладно, - решил я, - я тебя перемещу, - ехать сегодня на автобусах мне не хотелось. Я пользовался ими исключительно, чтобы лечить людей, но это требует больших затрат энергии, а она мне сегодня пригодится для борьбы с новоявленным ученичком.
– Нет, - заартачился Стас.
– Почему?
– Это неприятно…
Он не закончил фразы, потому что я потерял терпение, с этим типом можно спорить до бесконечности, а если делать это в офисе, того и гляди, Красов придумает новое садистское поручение. Так что я перенес Стаса Коротким путем без предупреждения. Он только и успел ойкнуть, как мы оказались в прихожей моей квартиры.
– Насилие! - заорал он, рванувшись от меня. - Я же сказал, что не хочу!
– Наши желания ничего не значат, - равнодушно сказал я, - не маленький, мог бы и знать.
– Что это значит? - насупился он.
– То, что ни один ты не хочешь быть магом…
Он выпучил на меня глазищи, наверное, он считал себя единственным и неповторимым, ан нет, не вышло.
– …Но от своего предназначения не уйти, иначе это может стоить другим жизни.
– Какое мне дело до других?
Я не ответил, этого не объяснишь. Впрочем, чего я хочу? Я дошел до этого в двадцать, то есть, будучи на четыре с лишним года старше Стаса.
– Есть хочешь? - поинтересовался я.
– Хочу, - не хотя признался он.
– Отлично, - я позвал его на кухню, - заодно с холодильным познакомлю.
Мальчишка был не просто странным, он был каким-то диким. У меня создалось такое впечатление, что с ним в жизни никто по-человечески не обращался. Это было необычно. Неужели никто? Да так не бывает. Или все-таки случается?… Я не понимал, и, если честно, мне не особо хотелось понять, будь моя воля, я бы вообще не связывался с этим пацаном. Но его поведение меня удивляло. Он вел себя как дикий зверь, пойманный в клетку, зверь, привыкший выживать в одиночестве, часто нуждающийся в помощи, но никогда и ни за что не принимающий ее от других, потому что боялся подвоха.
Я раздобыл ему кое-какой еды под руководством опытного исследователя простора холодильника Кости и поставил тарелку и кружку на стол.
Стас посмотрел на меня недоверчиво, но все-таки сел за стол и принялся за еду. А я отошел к окну и оперся о подоконник.
Похоже, Красов наконец-то отомстил мне за свое унижение и за мое вечное непослушание - мне предстояла колоссальная работа с этим парнем. Вот именно, что не над этим парнем, а вместе с ним, иначе ничего не выйдет, ведь потому Петр Иванович и не добился успеха, потому что пытался лепить из Стаса мага, словно тот был пластилином. Нет, этот мальчишка не пластилин, и даже не глина, его нельзя переделать по своей воле, но без его согласия, такой, как он будет брыкаться до последнего, пока не перестанет чувствовать на себе чье-то давление. Красов считает, что мы похожи, возможно, но между нами существует одно крайне важное различие: да, в свои пятнадцать я был неуправляем, может, даже больше, чем он, но я всегда доверял людям. Я верил своим родным, я ни на миг не сомневался в своих друзьях… Я еще не читал Стасово досье, но уже точно знал, что я там прочту в первых же строках - "сирота". Те, у кого есть или хотя бы была семья, так себя не ведут. Я тоже сирота, но детство я провел с родителями, а потом под нежной заботой бабушки. Жаль ли мне было Стаса? Нет, жалость здесь была определенно не нужна, подход к этому человеку крылся не в ней, впрочем, я еще не знал в чем.
– Ты всегда такой? - как бы, между прочим, спросил я.
Он поднял на меня глаза, но прежде, чем что-то сказать, прожевал то, что успел засунуть в рот. У меня создалось такое впечатление, что будь у него салфетка, он бы даже промокнул губы. Да уж, странное сочетание: уличная грубость в разговоре и поведение по всем правилам за столом. Правилам, которые выполняет один из десяти, вот я, например, частенько что-то болтаю с набитым ртом, хотя и знаю, что это не прилично, и никогда себе не позволю ничего подобного в обществе.
– Какой? - подозрительно поинтересовался он.
Я ответил, не задумываясь ни на секунду:
– Нелюдимый.
– Всегда, - так же, не задумываясь, ответил Стас.
Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, кто же он на самом деле. Уж точно не тот, кем хочет казаться.
– Почему?
– Не все ли равно? Красову вот все равно почему, ему главное, чтобы я перестал быть таким.
– Ну, - я пожал плечами, - во-первых, я не Красов, а во-вторых, я дико любопытный.
Я думал, что он ничего не ответит, но ошибся, по-моему, действия этого парня вообще невозможно предугадать.
– Мне так нравится, - сказал он. - Ты, кажется, мой новый учитель, а не психиатр. Будь уверен, психиатры со мной уже работали.
– Серьезно? - не поверил я. Стас, конечно, странный, но не настолько же.
– А то, - на его губах появилась самодовольная усмешка, - в детдоме решили, вдруг я псих.
– И?
– Справку о невменяемости мне не дали.
– Хотя ты старался, - сам не знаю, почему я это сказал. Я вдруг представил Стаса, забирающегося на стол, разбрасывающего бумаги и орущего: "Да! Мы, психи, такие! Мы буйные!"
– Старался, - кивнул он. - Откуда ты знаешь?
– Догадался. Я поступил бы так же. Из принципа, наверное, считают ненормальным, вот и буду таким. Только психиатр, видимо, оказался профессионалом, и объяснил, что ты просто придуриваешься, не так ли?
Стас надулся, моя прозорливость ему явно не понравилась.
Он отодвинул от себя чашку:
– Я наелся.
Ясненько, переводим тему разговора. Нет уж, мы тоже так умеем, не пройдет.
– Думаешь, волку-одиночке живется проще?
– Чего пристал?! - вспыхнул он.
– Я задал вопрос.
– Да, я считаю, что лучше быть волком-одиночкой, чем стадной овцой.
Ага, очевидно, он полагал, что сейчас я начну блеять, что я и остальные не овцы и тому подобное, но я даже не подумал говорить нечто подобное, я ведь действительно не менее упрямый. Не хотим говорить, не хотим открываться - и не надо, все правильно, рано еще.
– Пошли, - позвал я, - покажу комнату, в которой ты будешь жить.
– А ты один тут живешь? - спросил он.
Да, этот аспект был самым сложным, конечно, Лена меня любит и понимает, но не факт, что она без возмущений воспримет, что я притащил кого-то в дом, не предупредив.
– С женой.
Брови Стаса встали даже не домиком, а прямо-таки Белым домом.
– Ты женат? - изумился он. - Тебе сколько лет?
– Двадцать пять.
– Обрекать себя узами брака раньше тридцати?!
– Эй! - возмутился я. - Ты не пускаешь меня в свою жизнь, и не надо, но будь добр, не лезь в мою.
Он скорчил брезгливую физиономию:
– Пожалуйста, больно мне надо.
И я отвел его в комнату, в которой я жил с детства, теперь мы с Леной спали в большей комнате, а эта была своеобразным кабинетом, заваленным разнообразными магическими и медицинскими книгами.
– Смахивает на библиотеку, - тут же прокомментировал Стас.
– Туалет смахивает на туалет, - отозвался я, - я не против, можешь спать там.
– Приветик! - мой домовой появился, как всегда, из-под кровати. - Чую, новой магией тянет.
– А домовой Красова без спроса не высовывается, - заметил Стас.
– Что?! - взвился Иосиф Емельянович. - Спрашивать?!
Я закатил глаза, этот парень, что, хочет с первого дня всех настроить против себя? Зачем? Ладно я, а домовой-то тут при чем?
– Домовой - мой друг, а не мой раб, - пояснил я, - чего и тебе желаю, иначе и впрямь поселю тебя в туалете.
Стас фыркнул, он вообще часто фыркал.
– Не поселишь.
– Правда? - Я угрожающе улыбнулся. - Хочешь проверить?
Он в кои-то веки промолчал, и я смело записал очко в свою пользу.
– Располагайся, - вздохнул я.
Лена восприняла нежданного гостя совсем не так, как я предполагал. Она расхохоталась, когда я заявил, что теперь буду его учить.
– А что тут такого? - обиделся я.
Она пожала плечами:
– Может, поумнеешь.
– Спасибо, - пробурчал я.
– А если серьезно, по-моему, тебе не помешает пообщаться с кем-то, кто младше тебя. Ты только посмотри на окружающих тебя магов - им всем под сотню лет. Ты ведь даже с собственной сестрой не умеешь общаться, хотя у вас с ней разница в семь, а не в десять лет, как с этим парнем.
– Я умею общаться со Светкой, просто она невыносима.
– Я умею общаться со Светкой, просто она невыносима.
Лена лукаво на меня посмотрела:
– А я считаю, что вы похожи, и вам давно пора найти общий язык. У нее сейчас кризис, поэтому она на всех и налетает, скоро он пройдет, и тебе не мешало бы сделать первый шаг.
– Не знаю, как мне найти общий язык со Стасом, - признался я. - Ты бы видела, с какой радостью он закрылся в комнате, чтобы остаться в одиночестве. Он ведь даже с тобой поздороваться не вышел.
– Не мне тебе советовать, как раскрепощать замкнувшихся в себе людей, - она покачала головой, - ты ведь это и так умеешь, со мной у тебя получилось.
– Но ты сама хотела измениться.
В ответ Лена только пожала плечами.
А Стас заперся в комнате и выходить не собирался. От ужина гордо отказался, причем через дверь, которую так и не открыл, хотя я несколько раз подходил к ней и просил выйти. Но в ответ слышал фразочки типа: "Черта с два! Мне и здесь не плохо!" Конечно, я мог бы с легкостью открыть замок магией, но не стал этого делать из принципа.
Да что вообще этот пацан творит? Кем он себя возомнил? Он же прекрасно видел, что мне его всучили, и я вовсе не горел желанием учительствовать. Тогда какого черта действовать мне на нервы? Я же не прошу от него чего-то сверхъестественного, я даже не прошу его себе доверять, просто не препятствовать. Так нет же! Придурок какой-то, честное слово.
Он так и не вышел, высунулся один раз и поинтересовался наглым голоском, есть ли у нас что "музон" послушать, но тут я уже не выдержал и сам послал его к черту. Или он решил, что ему подарили этакого мальчика на побегушках? Если так, я собирался ткнуть Стаса носом в реальность как можно скорее. Я, конечно, привык, что многие считают меня мальчишкой, но, простите, эти "многие" все столетние, и для них я действительно еще ребенок, но Стас-то младше меня на десять лет!
– Что собираешься делать? - спросила меня Лена вечером, сразу после того, как я отложил в сторону Стасово досье, на которое потратил несколько часов.
– Не знаю, - признался я, стараясь говорить как можно тише, чтобы Стас ненароком не услышал.
– И что это значит? У тебя же всего месяц, чтобы сделать из парня человека.
– Попытаться сделать, - поправил я, - всего лишь попытаться, не факт, что у меня получится.
Лена фыркнула, точь-в-точь, как Стас.
– Если захочешь, у тебя все получится, - заверила она. - Вот только пока ты не хочешь.
– Ну и что? Мы квиты, он тоже не хочет иметь со мной ничего общего. Вернусь завтра с работы и займусь им, будет у меня учить заклинания.
Лена удивленно распахнула глаза:
– Ты завтра собираешься на работу?
– Конечно, - я совершенно не понял, что ее так удивило, - по идее должен был быть выходной, но решили, что больница будет работать.
– Нет, - она замотала головой. - Меня удивляет не то, что больница работает, а то, что ты работаешь! Ты же должен заниматься учеником.
А вот с этим я был категорически не согласен.
– Что же это получается, - возмутился я, - я угроблю весь день на пререкания с ним, но, естественно, так ничего и не добьюсь, а некоторые люди лишатся жизни только из-за того, что я не пришел?
Лена смутилась:
– Ну, не знаю… А с ним что? Уверен, что он не сбежит или не выкинет еще что-нибудь, он же дикий? А я завтра тоже работаю.
– Он не убежит, - ответил я с самому себе непонятной уверенностью. - Попросим Емельяныча за ним присмотреть, к тому же Пурген на подхвате, он бешеный, но, сама знаешь, когда надо, не подведет.
Лена посмотрела на бумаги, которые я положил на стол:
– Узнал что-нибудь новое?
Я покачал головой:
– Все, как я предполагал. От него отказались сразу после рождения, поэтому он рос в детском доме, никто так и не усыновил, ну и так далее… Но один момент меня удивил: в тринадцать лет у него появились друзья, вернее, это он думал, что они его друзья…
Лена поежилась:
– Ты так говоришь. Эти дружки оказались бандитами?
– Ага. Какая-то шайка. У них нашли ворованные вещи, а они подставили Стаса и сказали, что это он их им дал. В результате Стаса поставили на учет в милиции, а им хоть бы хны.
– А ты уверен, что он был не виноват?
– Да, - я постучал пальцем по листам, - это досье составлял Красов.
Ленка даже присвистнула:
– Да, дела еще хуже. Он теперь никому не верит.
– Ага, а с чего ему мне верить? Но, с другой стороны, с чего ему мне не верить?
Она серьезно посмотрела на меня:
– Может, стоит спросить у него?
– Не знаю, - который уже раз за сегодняшний день повторил я.
4 глава
Вам когда-нибудь снились кошмары? А что бы вы сказали, если бы вам сообщили, что это никакие не кошмары, а пророческие сны, которые обязательно исполнятся?
Я сказал: "Ой!"
А ночью мне приснился все тот же сон про башню, незнакомца в плаще и мое глупое самоубийство. Что-то нехорошее предвещал этот сон, если вчера я еще надеялся, что это самый обычный человеческий кошмар, то, когда он повторился, сомнений не осталось - это был магический сон-предупреждение. Только что он предрекал, я понятия не имел. Да и задумываться над этим у меня не было времени.
Как и собирался, я отправился с утра на работу. Стас - парень непростой, когда он, наконец, возьмется за ум и начнет учиться добросовестно, мне еще предстоит брать в больнице отпуск без содержания, но пока терять драгоценное для кого-то время тратить на бессмысленные ссоры я не собирался.
К моему глубочайшему удивлению, день прошел без непредвиденных ситуаций, да и вообще больных сегодня было мало, потому что горожане полагали, что мы еще празднуем и не работаем. Поэтому за этот день я даже не устал, силы пришлось тратить не так много, как обычно. Принял два десятка больных, ассистировал на двух операциях, вылечил нашего главврача, которого неожиданно схватил сердечный приступ - вот, в общем-то, и все, что я сделал за целый рабочий день - ничтожная часть моего обычного графика.
Когда я вернулся домой, Лены еще не было. Стас же, очевидно, почувствовал себя свободным и выбрался из своего "бомбоубежища" - моей бывшей комнаты. Я был прав, бежать он не собирался, а преспокойненько сидел на кухне и болтал с Пургеном, который вальяжно раскинулся у него на коленях и помуркивал между словами.
Я появился внезапно и, естественно, не через дверь, поэтому в первое мгновение Стас меня не заметил.
– Явился, - зато вздохнул котище в мою сторону. Стас вдруг стремительно вскочил, так что Пурген с грохотом свалился на пол. - Озверел, что ли?!
– Привет, - поздоровался я.
– Привет, - парень мгновенно натянул на себя непроницаемую маску.
"Так, - отметил я про себя, - любит животных. Это уже плюс - хоть кого-то он да любит".
– Подружились? - поинтересовался я, глядя на возмущенно отряхивающегося Пургена.
– Как же! - обиженно пробурчал кот и чинно удалился из кухни.
Мы со Стасом остались вдвоем, Костика в холодильнике я не считал - он не то, что Емельяныч, его ничего не интересует, кроме еды.
Пацан смотрел на меня выжидающе и с нескрываемой неприязнью.
– Лена думала, ты сбежишь, - заметил я, не зная, с чего начать.
– Ты же все равно найдешь… Не бойся, я привык сидеть взаперти.
– Да кто тебя запирает? - не понял я, вернее, это он не понимал. - По-моему, это ты вчера заперся.
Он прищурился:
– Хочешь сказать, что не запрещаешь мне отсюда выходить и идти туда, куда я только пожелаю?
Я кивнул.
– Если будешь возвращаться.
– Чтобы учиться?
– Угу.
Теперь в его взгляде появилось подозрение. Да что же это? С ним что, никто никогда по-человечески не разговаривал? А Красов еще больше усугубил дела, вот, значит, как…
– Ладно, - вздохнул я, - мне все-таки придется тебя учить, и не стоит оттягивать эту минуту, потому что от этого проще не станет. Начнем сегодня.
Он вскинул голову, сияя голубыми наглыми глазами:
– А если я не хочу?
– Значит, мы в равном положении, - ответил я. - Пошли.
Я поманил его за собой в комнату, где он недавно играл в рака-отшельника. Он, не хотя, но пошел следом.
– Садись, - я повернул стул спинкой вперед и уселся, положив руки на нее руки.
– Ладно, - Стас плюхнулся на кровать, всем своим видом выражая протест.
Он молчал. А мне что прикажите? Я даже на преподавателя не учился, вот попросили бы меня написать статью, как журналиста, - так пожалуйста, я, по крайней мере собирался стать журналистом. А как учительствовать, я понятия не имел, тем более, как заинтересовать кого-то тем, что ему совершенно не интересно?
– Давай вопрос на вопрос? - предложил я. Увы, это было единственное, что пришло мне в голову, в последнее время бедную на идеи.
Он изучал меня вечность (секунд двадцать, наверное), а потом кивнул:
– Давай.
– Отлично. Что из магии ты умеешь?