— Тебе‑то что? — хмыкнула Эйта.
— Точно девка, — Милко хохотнул. — Так тебе повезло, что меня встретила, я помогу.
— Шёл бы на свою лавку, помощничек, — усмехнулась девушка. — А не угомонишься, я тебя сама угомоню, да так, что больше вообще с женщинами дел иметь не сможешь.
— Ты это того, не того, — Милко испугано прикрыл пах ладонями и попятился. — Ну что за народ пошёл, — бухтел он, укладываясь на своё место. — Ей помощь предлагают, а она сразу угрожать.
Эйта смеялась, зажав рот ладонью. Ну это ж надо. А она‑то всё никак понять не могла и чего он к ней липнет всё время. А оно вот в чём дело. Ну и повезло же ей, мало того что волкодлак, так ещё и озабоченный. Эйта решила, что надо будет отвар сделать успокаивающий и Улебу отдать, чтобы он иногда Милко подливал, глядишь, обоим жить проще станет.
Когда лечебный отвар приготовился, на улице совсем потемнело. Девушка заволновалась, Улеба всё ещё не было, а полнолуние, меж тем, ещё не закончилось. Сегодня, Эйта знала, была последняя активная ночь. Милко пока не перекидывался, но в том, что это случится, она не сомневалась. И куда вообще Улеб делся? Эйта вышла на улицу и позвала лешего. Тот появился не сразу, но оказался не бесполезен, где оборотень, он знал.
— Что он делает? — возмущённо воскликнула Эйта, выслушав его.
— С русалкой кувыркается, — Леший смущённо опустил глазки.
— Совсем спятил?
— Ну, матушка, я‑то тут причём?
— Да не ты, Улеб, — Эйта всплеснула руками. — Прошу тебя, сбегай туда да погони его ко мне. Ну надо же, додумался тоже. И с кем хоть?
— Со Смеянкой, — охотно ответил Леший. — Давно они уже.
— Ох ты ж, матушка Земля, — Эйта снова взмахнула руками. — Он там хоть живой ещё?
— Живой, ещё какой живой, — захихикал Леший, но поняв, что колдунья догадалась что он подглядывал, поспешил исчезнуть, чтобы выполнить её просьбу.
— А казался таким умным, — девушка покачала головой. — А поди ж ты, туда же, да ещё и с русалкой, — Эйта усмехнулась и пошла в дом.
Улеб лежал на земле, блаженно закрыв глаза. Русалка сидела рядом и рисовала пальчиком круги у него на груди. Хорошо‑то как. Мужчина улыбнулся. А главное, хорошо что Эйта князя с дружиной в озеро загнала, а то бы ему сейчас блаженствовать не пришлось. Эйта, — Улеб вдруг резко сел. — Милко.
— Ты чего? — испугалась русалка. — Я тут, иди ко мне.
— Смеянушка, милая, мне вернуться надо, — Улеб судорожно искал штаны, но нашлась, как назло, одна только рубаха, а куда же он в рубахе‑то побежит.
— Ну не уходи–и–и–и, — протяжно попросила русалка. — Ну пожа–а–алуйста. Разве нам плохо вместе было?
— Не могу я. Да где ж эти чёртовы штаны? Эйта там и Милко, понимаешь?
— Ну так они же вместе, может им как и нам хорошо.
Улеба такое предположение заставило остановиться.
— Да ты что, — покачал он головой. — Нет, не может того быть, а вот луна уже высоко стоит.
— Ну и пусть стоит, тебе разве луна указ?
— Мне нет, а вот Милко вновь обращённый.
— Ох, так Эйта же там, — ахнула Смеяна. — И что же ты сидишь, беги быстрее.
— Так штаны же, — простонал Улеб.
— Да вот они твои штаны, — русалка достала брюки откуда‑то из‑за кочки, за которую сама их и спрятала. — Быстрее, — крикнула она, но Улеба подгонять было не надо, он и сам нёсся так быстро как мог, другое дело что мог не особо быстро, Смеяна хоть и сыта была, но сил из него всё равно много вытянула.
Эйта сидела на крыльце своего дома, обхватив плечи руками. Она смотрела куда‑то перед собой и тихонько покачивалась.
— Эйта, — Улеб едва дышал, хотя расстояние от озера до дома колдуньи было не сильно большое. — Милко?… что?…
— Я не ожидала, — Эйта подняла глаза, но тут же отвела их. — Я думала время ещё есть, луна же только встала.
— Ты… Улеб не смог договорить. — Совсем?
Девушка кивнула.
— Я испугалась. Я за тобой послала и в дом вернулась, чтобы отвар ему налить, а он как прыгнет. И уже волк. Мне даже отскакивать было некуда, куда в дверях‑то отскочешь?
— Ты бы и не успела, — хрипло сказал мужчина. — Он там? — и обойдя Эйту, вошёл в дом. Там было темно, только лунный свет делал обстановку едва различимой. На столе и у печи стояли свечи, но они были задуты, и задула их, как предполагал мужчина, не Эйта. Милко лежал недалеко от двери с пробитой грудью. Судя по широко открытым глазам, умер он быстро и безболезненно. Улеб опустился на колени и закрыл ему глаза.
— Милко–Милко, — прошептал он. — Что же ты не удержался? Ты ведь мог. Почти до полуночи ведь мог держаться и не перекидываться. И ведь я предупреждал тебя, что Эйта опасна, что не надо её трогать, но ты не послушался. Крови захотелось? Исподтишка напал. Эх, Милко–Милко.
Мужчина тяжело поднялся и пошёл на крыльцо.
— У тебя лопата есть? — спросил он.
— В сенях поищи, — отозвалась Эйта.
— Нашёл, — сообщил Улеб, а потом появился уже с телом Милко на плече и лопатой в руках. — Я забор тебе немного подпорчу, — сказал он, выдёргивая из плетня большую палку. — Так надо, чтобы беды не было.
— Порти, — в голосе Эйты не было никаких эмоций, только вот с места она не двигалась, а так и сидела на крылечке, глядя куда‑то в темноту. Из оцепенения, через несколько часов, её вывел волчий вой, сначала одиночный — оборотня, а потом к нему присоединились волки, обитавшие в округе. Девушка поднялась, было уже совсем поздно. Она зашла в дом, не зажигая огня, заговорила дверь и легла спать.
Часть 5
Прошло три дня со дня гибели Милко и Эйта уже немного успокоилась, беспокоило её только то что Улеб с той ночи больше не появлялся. Леший сказал, что он, похоронив друга, из лесу ушёл, куда‑то в сторону нового города.
— Думаешь, людей на тебя наведёт? — обеспокоено спросила Смеяна, которая по Улебу скучала.
— Зачем ему это? — нахмурилась Эйта, зачерпывая ведром воду.
— Чтобы отомстить.
— Ему не за что мне мстить, — ответила колдунья, но всё же эта мысль не давала ей покоя. А ну как она ошиблась насчёт Улеба. Это когда она его впервые увидела, он был спокойным и разумным, а вдруг теперь всё переменилось? Всё же другом ему Милко был. Но ведь она не виновата, — Эйта так резко остановилась что вода из вёдер плеснула на землю. — Или виновата? Вообще их в дом пускать не следовало, — девушка пошла вперёд. — Будет ей впредь наука. И не только оборотней то касается.
Заухала сова, Леший предупреждал о посетителе. Эйта вздохнула, впервые, наверное, она не была рада «гостям». Она занесла воду в дом, смахнула крошки со стола и поправила волосы.
— Видят как представляют, — сказала она своему отражению в большой сковороде и выглянула в окошко.
Гостьей была молоденькая девушка, из богатых. Она подходила к дому решительно, но было видно, что решительность эта напускная и пугни немного, девица бросится прочь. Эйта вышла на крыльцо. Она рассматривала посетительницу, но ничего не говорила.
— Здравствуй, — наконец решилась поздороваться первой девушка.
— И тебе не хворать.
— Ты ли лесная колдунья? — девушка теребила котомку так сильно, что та рисковала порваться.
— Я, — ответила Эйта удивлённо, такого вопроса раньше ей никто не задавал. — Ну, проходи, коли пришла, — она кивнула на дверь.
Заходя в дом за гостьей, она бросила взгляд на сковороду и удивилась вновь, посетительница видела её как есть. Когда первое удивление прошло, Эйта догадалась, что девушка из нового города, потому что только тамошний князь и ведун её как есть видели.
— С чем пришла? — спросила Эйта, усаживаясь напротив гостьи.
— Говорят ты очень сильная, — посетительница запнулась и замолчала.
— Может и так, — кивнула Эйта. Она рассматривала девушку и никак не могла угадать с чем та пришла. За приворотными зельями к ней приходили не раз, но тогда просительницы выглядели иначе. Да и к чему такой красавице зелье? Эйта молчала, девушка тоже не решалась начать.
— Говорят ты сильная, — вновь сказала девушка. — И вот я пришла.
— Ну что ж, спасибо что сообщила мне эту новость, — Эйта усмехнулась и встала. Девушка побледнела, хотя, казалось, бледнеть ей уже некуда.
— Ты прости, — она тоже поднялась. — Я просто раньше никогда… никогда… к ведьмам, — она совсем смутилась и замолчала.
— Ну, надо когда‑то начинать, — Эйта села. — Рассказывай, что тебя привело, зачем пришла? — сжалилась она над гостьей.
— Говорят ты сильная, — выпалила девушка, и брови Эйты удивлённо поползли вверх. Девушка из мертвенно–бледной стала пунцово–красной. — Мне помощь твоя нужна. Можешь ты сделать такой оберег, чтобы человека от любого колдовства недоброго оградил?
— От любого вряд ли, но оберег сделать могу. А какого колдовства боишься?
— Я? Это не мне, — девушка опустила глаза. — Это другому человеку, но…, — она старательно подбирала слова. — Но он мне очень дорог.
— А чего боится твой человек?
— Он ничего не боится, — девушка вздохнула. — Это я за него боюсь. Кабы кто недоброго ему не сделал.
— Хорошо, от сглаза и порчи сделаю тебе амулет. Вещь человека твоего есть?
— Есть, даже кровь есть, — девушка вынула из‑за пазухи платок с пятнами крови. — Или не надо кровь, — она прижала платок к груди. — Но мне надо не только от сглаза и порчи, мне от всего надо. Чтобы болезнь никто навести на него не мог, или ещё чего‑нибудь, я не знаю что вы, колдуны, ещё можете.
Эйта задумалась, такого заказа у неё ещё ни разу не было, но заявка была выполнима.
— Давай платок, — велела Эйта. — И то, что амулетом будет.
— Это как? — не поняла девушка
— Амулет — это вещь, которую твой человек всегда при себе носить будет. На чём колдовать?
— Ой, у меня нету, — девушка захлопала ресницами. — И что же теперь?
Эйта вздохнула и вышла во двор, едва за колдуньей закрылась дверь, девушка закрыла лицо руками и расплакалась. Всё напрасно, несколько дней страхов перед поездкой, потом блуждания в лесу, да она в жизни так никогда не боялась. А ведьма вовсе не милая, страшная она. И не потому страшная, что некрасивая, как раз тут Егорка прав был, красивая она, но как же рядом с ней внутри всё обмирает. Посетительница встала и пошла к двери. Она решила что ведьма так дала ей понять, что визит окончен, но ошиблась, Эйта возвращалась.
— Вот, нашла, — она открыла ладонь и показала деревянный круглешок. Это Улеб когда чинил окно, обрезал толстые ветки и получилось несколько плоских обрезков. Вот тут, — она отметила место угольком, дырочку сделаешь для шнурка, но именно тут. Сделаешь в другом месте, оберег силу потеряет.
Девушка уверенно кивнула, мол поняла, сделаю там где надо.
— Давай платок, — велела Эйта и достала с полки несколько травок. Она натирала медальон полынью, клевером, боярышником и ещё какими‑то, только ей ведомыми травками и что‑то наговаривала.
— Поди нарви мне веток молодого ясеня и старого дуба, — велела она гостье. — Найдёшь? — уточнила Эйта насмешливо.
— Ясень и дуб найду, — кивнула девушка и бросилась к двери.
— Любишь его? — остановила её колдунья.
— Кого? — не поняла посетительница. — А. Да, — кивнула она и прикусила губу.
Судя по жесту, врала, но Эйта внимательно смотрела на девушку и лжи не видела. То ли обманывать умела гостья очень искусно, то ли говорила правду, но правду запретную.
— Свою вещь дай мне, и иди.
— Это зачем? — не поняла девушка.
— Любовь оберегу сил больше даёт, — пояснила колдунья.
Девушка сильно сомневалась и боялась, но потом всё же протянула ещё один платок, на это раз свой.
— Только это не то что ты думаешь, — тихо произнесла она уже от дверей.
Эйта удивлённо подняла брови, но ничего не сказала, и гостья пошла искать ясень с дубом.
Эйта колдовала долго и добросовестно. Она сначала выдумывала что же можно такого плохого сделать «не такому» любимому её посетительницы, а потом делала защиту от этого плохого. Амулет получился на славу, колдунья была весьма довольна и плату за работу взяла не маленькую. Вообще‑то работа меньше стоила, но Эйта досадовала, что просительница не привезла ничего из продуктов. А золото, что золото? Золота у неё и так много, только вот в глухом лесу толку от него не много. Правда помимо монет, гостья оставила в уплату свои серёжки с розовым жемчугом, таких красивых и крупных жемчужин Эйта в жизни никогда не видывала.
Гостья ушла, а колдунья перебирала травы, чтобы понять что у неё осталось, а чего не хватает.
— Эйта, — раздалось снаружи. — Ты дома?
Девушка выглянула в окно и увидала что у пограничной черты стоит Улеб. В руках у него была дохлая утка и большой мешок.
— Улеб, — Эйта вышла из дома. — Уж не чаяла снова тебя увидеть.
— Ты прости, — мужчина смутился, — Мне одному побыть надо было. А я к тебе не с пустыми руками, вон полакомиться тебе принёс, — он поднял свой мешок. — А это? — мужчина потряс уткой. — По дороге поймал.
— Ну, заходи, — Эйта сняла контур. — Рада тебе.
— Спасибо, — Улеб улыбнулся. — Ты только границу‑то восстанови, а то мало ли.
Эйта усмехнулась, ну надо же заботливый какой.
— Что это у тебя? — Улеб, выставляющий на стол кувшины с маслом и сметаной, да свёртки с мясом и домашней колбасой, заметил на столе жемчужные серьги.
— В оплату оставили, — Эйта внимательно смотрела на гостя, пытаясь понять, правда ли он с миром пришёл.
— Это что же, княжна Милада у тебя была?
— Кто? — Эйта вскочила на ноги.
— Ты чего? — Улеб отшатнулся.
— Кто ты сказал у меня был? — повторила Эйта.
— Да почём я знаю? Серёжки я похожие у дочки князя Еремея видал, но может просто схожи, я в бабских бирюльках не сильно разбираюсь.
— Дочка Еремея, — прошептала Эйта. — Люблю… Но это не то, что ты подумала, — вспомнила она слова гостьи. — Ах ты ж, лиса, — Эйта села, качая головой. — Ну какова? И ведь обвела. А я‑то всё гадала, с чего она так трясётся. Да ещё бы ей не бояться. Кабы я сразу поняла для кого она амулет заказала… — Эйта вскочила и заходила по дому. Улеб предпочёл забиться в угол, он ничего из сказанного не понял. — А ты уверен, что на княжне серёжки видел? — вдруг спросила она, резко остановившись. — Опиши мне как дочь Еремея выглядит.
— Как же тут опишешь? — крякнул оборотень. — Ну красивая такая, — он руками очертил в воздухе формы княжны. — Волос чёрный, она князю вроде не родная, голову так держит высоко, одним словом княжна.
— Она, — кивнула Эйта и села за стол. Она думала, автоматически отламывая принесённый Улебом хлеб и макая его в сметану.
— А чего она приходила? — решился спросить мужчина.
— Обманула меня княжна, — Эйта стукнула кулаком по столу. — Только зря она решила, что со мной так можно.
— Да с чего ты взяла, что она обманула? Ну подумаешь, амулет пришла сделать.
— Она не себе его делала, отцу. А я, дура, решила что возлюбленному.
— Ну даже если и отцу, — пожал плечом Улеб. — Не пойму я, чего ты злишься?
— Мне князя теперь не достать, — пояснила Эйта. — Раньше они бы сюда не сунулись, зная, что ежели что, я князя Еремея со света сживу, а теперь что мне делать?
— А теперь, стало быть, князю ты ничего сделать не сможешь?
— Теперь не могу, — буркнула Эйта. — Я же сама амулет для него защитный сделала.
— Эка оно, — усмехнулся Улеб. — А Милада молодец. Ну признай, молодец девица. Не многие для отца, да ещё и не родного, на такой риск бы пошли.
— Она пожалеет, — Эйта взяла жемчужные серьги в ладонь. — Кабы она сразу сказала, для кого амулет нужен, я бы делать его не стала, но отпустила бы с миром.
— Не надо, Эйта, — без особой надежды попросил Улеб.
— Князя мне теперь не достать, но на человека влиять можно не только через него самого, раз уж у них такая любовь в семье, так пусть семья за князя и голову складывает. Хитёр князь, ну да не на ту напал.
— Ох, Эйта, — оборотень вздохнул. — Зря ты это. Еремей, вроде, нормальный мужик.
— Тебе откуда знать?
— Так был я в городе. Народ его любит, он сам людей не обижает. Согласилась бы ты на службу к нему пойти, и тебе проще и ему польза.
— Чем мне проще? — сердито поинтересовалась Эйта. — Вот, возьми, — она положила на стол одну из монет, оставленных княжеской дочкой. — За продукты тебе.
— Эйта, — произнёс Улеб с укором. — Я тебе от всей души, а ты деньги.
— Но ты же их купил. Или украл?
— Отработал, — вздохнул мужчина. — Не надо мне ничего, я просто думал, может получится друзьями с тобой остаться. Мне тебя во врагах иметь не хотелось бы.
— А разве ж я тебе враг? — удивилась Эйта.
— Я думал ты злишься, — пояснил Улеб. — Из‑за Милко.
— Да с чего бы? — спросила Эйта. — На тебя мне за что злиться?
— Я ведь его к тебе привёл, — ответил Улеб тихо и опустил глаза. — А потом одного без присмотра оставил.
— Не хотела я его убивать, да выбора у меня не было, — так же тихо сказала девушка.
— Знаю, — кивнул оборотень. — Но всё равно, прости ещё раз. Пойду я, пожалуй, — он направился к дверям.
— Ты забегай, если рядом будешь, — сказала ему вслед девушка.
— Забегу, — Улеб обрадовался. Значит, колдунья всё же не сердится, а он так этого боялся.
— И в городе осторожнее будь, — Эйта вышла на крыльцо, проводить гостя. — У них ведун хоть и слабый, но тебя почует и тогда беда будет.
— Знаю, — Улеб улыбнулся. — Я ведуна стороной обхожу, а охотиться так и вообще далеко в лес ухожу. Ты не волнуйся, не в твой лес.
— Да хоть бы и в мой, — пожала плечами девушка. — Дичи тут достаточно.
— Можно, правда?
— Можно, — Эйта усмехнулась. — Только людей, пожалуйста, больше не кусай.
— Да ты что, — Улеб взмахнул руками возмущённо. — Ну не совсем же я дурной. Мне Милко вот так, — он провёл ребром ладони вдоль горла. — Хватило. Каждый месяц как с младенцем, шагу в сторону не сделать.
— Вот и славно, — улыбнулась Эйта. — Кстати, русалка Смеяна про тебя всё спрашивает, что ей сказать?
— Спрашивает? — Улеб зарделся. — Ничего не говори, я сам её навещу.
— Ой смотри, Улеб, — Эйта улыбнулась. — Уморит она тебя.