— Она ведьма, — отрезал Еремей. — И болезнь Милады на её совести.
— Нет, не верю. Не могла она. Как бы она княжну достала? Они ж не знакомы.
— Милада сама к ней ходила, — Еремей сжал зубы. — Амулет для меня делать.
— Да Эйта бы в жизни такого амулета ей не дала бы, — возразил Егор. — Коли амулет есть, она ж вас в стороне от себя держать не сможет.
— В том‑то и дело, что не дала бы. А раз амулет есть, значит, Милада её как‑то обманула.
— Ох батюшка Небо, — Егор даже сел. — Ой, как нехорошо‑то.
— Ведьму убить надо, иначе покоя нам не будет.
— Княже, не надо её убивать, — взмолился Егор. — Она, правда, не плохая. Просто недоразумение вышло. Мы на неё напали, она на нас, и теперь уже не поймёшь кто прав кто виноват.
Еремей удивлённо посмотрел на своего дружинника.
— Вы бы поговорили с ней, князь, — запальчиво продолжал парень. — Она простая, хорошая, просто живёт одна совсем, нет у неё никого на свете и деться из этого леса ей некуда. Потому она и сопротивляется. Не понимает Эйта, что с нами в городе ей лучше будет, потому и держится за свою избушку, как за единственное пристанище. Оно ведь страшно от родного дома шаг в сторону сделать.
Еремей задумался, о лесной ведьме в таком ключе он никогда не думал. Ежели так смотреть, то получается, он с дюжиной воинов напал на простую сиротку. Ну ладно, не простую, ну да каждый свой дом защищает как может.
— А что, родные её все умерли? — спросил Еремей.
— Наверное, я подробностей не выспрашивал.
— Ладно, ступай отдыхать, — Еремей встал.
— Решили что, княже? — осведомился Егор, хотя спрашивать не следовало, но уж больно он волновался, что князь и вправду убьёт Эйту. Девушка ему нравилась.
— Да, завтра сам к ней поеду, — ответил Еремей. — Сопровождать меня будешь, а сейчас иди, тебе выспаться надо.
— Хорошо, — Егор расплылся в улыбке и ушёл.
— Ох, молодёжь, — покачал головой князь. — И о чём только думают? Хотя, знамо о чём.
***
— Эй, ведьма, — крикнул князь Еремей, соскакивая с коня недалеко от дома колдуньи.
Егор, ехавший следом, тяжело вздохнул.
— Дозвольте мне, князь, — попросил он, привязал коней и пошёл к избушке.
— Эйта, ты дома? Это Егор, мы с князем к тебе.
Но и ему ответом была тишина.
— Эйта, ты дома? — снова позвал парень. — Не бойся, мы с миром, князь не обидит, — и он повернулся к своему правителю, ища подтверждения своим словам, мол, правда же, не обидишь.
Но хозяйка не отвечала и в окнах не появлялась.
— Не кричите, нет её, — раздался голос за спиной князя с Егором, когда те уже набрали воздуха в грудь, чтобы снова крикнуть. Мужчины резко повернулись.
— Ушла Эйта, — говоривший был не высок и порядком оборван, даже Егор такому руки бы не подал.
— А ты почём знаешь? — нахмурился Еремей.
— Да я сам её навестить пришёл, — мужик кивнул в сторону и только тут горожане заметили лежащего у калитки убитого оленёнка.
— А ты ей кто? — ревниво спросил Егор.
— Я? Да так, знакомый.
— И давно ты ведьму знаешь? — поинтересовался князь.
— Не сильно, меньше вашего, — мужичек улыбнулся.
— А почём знаешь что меньше? — подражая тону своего князя спросил Егор.
— Так Эйта сама и рассказывала что с местным князем не в ладах.
— А ещё что рассказывала?
— Да так, — Улеб неопределённо пожал плечами.
— Тебя как звать и откуда ты? — князь нахмурился.
— Улебом кличут, местный я.
— Княжит над тобой кто?
— Да никто, — улыбнулся оборотень. Я сам себе князь. Сегодня тут, завтра там.
— Бродяга, значит, — кивнул Еремей. — Похоже, наша колдунья любит всякий сброд пригревать.
— Ты бы князь со словами поосторожнее, — предупредил Улеб. — Я ведь и обидеться могу.
— Ты посмотри на него, — усмехнулся Еремей. — Обидчивый какой.
— Князю не смей угрожать, — Егор хотел оттолкнуть оборванца, но тот устоял и более того, перехватил руку дружинника и так сжал, что парень едва не взвыл от боли. Заскулить помешала только гордость.
— Не тебе со мной тягаться, мальчик, — Улеб оттолкнул парня. — И тебе, князь, не советую, — добавил он, заметив, что Еремей положил руку на рукоять меча. — Я вам не враг.
— В дружину ко мне пойдёшь? Мне такие смельчаки нужны, — спросил князь. Егор посмотрел на него будто дитё обиженное, ну как же так, первому встречному оборванцу и место в дружине предлагать.
— Нет, не пойду, — покачал головой оборотень и усмехнулся. — А ты что же, князь, не можешь спокойно перенести, когда кто‑то тебе не служит?
— Да с чего это ты взял? — обиделся за своего правителя Егор.
— Ну как же, сначала Эйта, потом я.
— А с чего ты взял, что вы с ведьмой мне сильно нужны? — усмехнулся в ответ Еремей. — Мне бы проще было, кабы колдунья на моей стороне была. Её отказ только ей хуже делает.
— Не трогал бы ты её, князь, — вздохнул Улеб. — Уговорились бы просто не мешать друг другу и соседствовали б мирно.
— Я своей землёй просто так разбрасываться не намерен, — отрезал Еремей.
— Да разве ж она на землю твою претендует? — удивился мужчина. — На что ей земля?
— Охотников она отсюда гонит, — пояснил Егор.
— Ну так просто предупредить надо было. Мне вон даже просить не пришлось, она сама охотиться в округе разрешила.
— Она разрешила, — с издёвкой в голосе произнёс князь. — А ведьма у нас кто тут вообще?
— Ведьма тут хозяйка, — улыбнулся Улеб. — И ты, князь, можешь хоть лопнуть от злости, но лес — это её владения. И не сверкай так очами, не напугаешь. Кабы ты сразу с миром пришёл, и проблем бы не было. Ей ведь много не надо, только бы не беспокоили сильно, а ты, — Улеб махнул рукой. — Миром с ней надо. Ты вот, князь, колдунов не любишь, а она дружинников. И у каждого из вас своя правда за спиной, свой опыт печальный.
— А что, её кто из дружины обидел? — спросил Егор. — Когда успели? Или она за первую встречу всё ещё сердится?
— Нет, это раньше. Я не знаю точно что, но что‑то страшное, она во сне мечется и родителей на помощь зовёт, предупредить пытается, что напали на них.
Егор нахмурился ещё сильнее. Вот откуда этот оборванец мог знать, как Эйта ночами спит? Он стал внимательнее рассматривать своего собеседника, но ничего, что могло бы в нём понравиться молоденькой девушке, не нашёл.
— Вот, значит, почему она сирота, — кивнул Еремей. — Родню её кто‑то поубивал, — он покачал головой. — Но куда ж она сейчас делась? Есть смысл ждать? Ночевать в лесу не хотелось бы.
— Это точно, — согласился Улеб. — Вам в лесу опасно. Ладно, схожу к озеру, может тамошние что знают.
— Подозрительный какой тип, — буркнул Егор, едва Улеб скрылся из виду. — Но сильный, зараза, чуть руку не сломал.
— Да, — князь задумался. — Интересно всё же что их связывает? — произнёс он вслух. — Он ведь явно не просто оборванец, что‑то с ним не так.
— Вот уж не знаю, — вздохнул Егор. — Ой, Княже, — ахнул он. — Этот Улеб, он же к озеру пошёл, а там же русалки, они ж его…
— Не суетись. Он знал куда идёт. Сам ведь сказал, спросит у тамошних обитателей. Значит, он их не боится. Может ему ведьма по дружбе защиту какую дала.
— Может и так, — Егор вздохнул и отвернулся. Его грызла чёрная ревность.
— Выбрал бы ты себе другую девку для обожания, — с лёгкой усмешкой посоветовал князь. — Не по зубам тебе эта. Да и опасная она, никогда не знаешь что выкинет, а уж если не дай бог разлюбишь, она ж тебя со свету сживёт.
— Да с чего вы решили, что я в неё влюблён? — Егор покраснел. — И ни капельки не влюблён.
— Конечно, нет, — стараясь не улыбаться, кивнул Еремей. — Я разве что говорю? Я просто предостерегаю, на всякий случай.
— Не стоит вам Эйту ждать, — вернулся Улеб. — Видать далеко она ушла и надолго. Когда воротится, не знаю, никому ничего не сказала.
— Это тебе русалки нашептали? — с издёвкой поинтересовался Егор.
— Они, — совершенно серьёзно кивнул Улеб. — Эйта мимо них утром проходила, они парой слов и перекинулись.
— Вот незадача‑то, — Еремей поджал губы. — А когда вернётся не сказывала?
— Нет, а что, дело к ней серьёзное?
— Серьёзней некуда, — князь вздохнул.
— Ты, князь, случаем не по поводу дочери приехал? — вопрос Улеба догнал князя с Егором, когда те уже на коней садились. Но сам он близко не подходил, потому что лошади оно оборотня чуяли и нервничать начинали.
— Тебе‑то что? — возмутился Егор.
— Ну я вроде как виноват, — Улеб вздохнул. — Это я Эйте сказал, что у неё княжна была, откуда ж мне знать было, что она рассердится. Ты попробуй, князь, амулет ей свой отдать. Он, конечно, на тебя сделан, ну да вдруг поможет.
— Она что, всем с тобой делится? — холодно поинтересовался Еремей.
— Да не делится она, просто я не полный дурак, кое‑что сопоставить могу. Здрав будь, княже, — Улеб слегка поклонился, совсем слегка, как ровне, князю кланяясь, ниже положено спину гнуть.
— И тебе не хворать, — буркнул в ответ князь, он сел на коня, но потом, подумав, спрыгнул обратно на землю. Егор собрался последовать за ним, но Еремей остановил его. — Домой поедешь, скажешь, что задержусь я у колдуньи, — велел он.
— И тебе не хворать, — буркнул в ответ князь, он сел на коня, но потом, подумав, спрыгнул обратно на землю. Егор собрался последовать за ним, но Еремей остановил его. — Домой поедешь, скажешь, что задержусь я у колдуньи, — велел он.
— Но как же, княже? — ахнул парень. — Опасно ведь.
— Ничего, не первый день на свете живу. Поезжай, а не то дома волноваться будут.
Конь танцевал под Егоркой, но тот всё никак не мог решиться уехать. И не только опасность, угрожающая князю, его волновала, боялся он, что без него князь с Эйтой договориться не смогут. Уж больно вспыльчив князь Еремей, да и Эйта ему под стать.
— Езжай, не трону я твою ведьму, — угадал его мысли князь.
— Я туда и сразу обратно, — пообещал Егор. — Продуктов привезу, — поспешно добавил он, заметив нахмурившиеся брови собеседника.
— Боишься что оголодаю? — усмехнулся Еремей.
— Кто знает сколько ждать придётся, — уклончиво ответил парень.
— Езжай уже, — Еремей хлопнул коня Егорки по крупу, и тот припустил вглубь леса.
Эйта устала, она шла второй день почти без отдыха. На душе было погано. Разговор с Егором достал с задворок памяти, старательно там спрятанные, воспоминания о родных и доме. Эйта старалась запихать их обратно, но, промучившись ночь, поняла что не сможет. Тогда‑то она и решила сходить в Поляновку. Решила — и пошла, но дойдя до деревни, поняла что глупость сделала. Нет, призраки, деревню населявшие, были ей не страшны, но то была уже не её деревня. За прошедшее десятилетие дома обветшали и разрушились, устояли только самые крепкие, но и на них были видны следы беспощадного времени. Призраки кинули было на чужого, но, получив отпор, тут же как‑то потеряли к Эйте интерес, просто перестав её замечать. Девушка шла по улице и сердце её сжималось. Призраки не маялись тут, они жили. Жили ещё в том, счастливом времени. Они видели свои дома прежними, они видели соседей живыми, правда, кого‑то не было. Ну да мало ли, по делам уехали. И жили они один и тот же день вот уже многие годы. Так и болела дочка кузнеца, к вечеру ей становилось полегче, утром снова плохо, а к вечеру опять легчало. И призраки этой бесконечности одного дня не замечали. Они вполне счастливо существовали, отгоняя чужаков от родной земли. Эйта дошла до своего дома. Она глубоко дышала, потому что ей не хватало воздуха. В заросшем до невозможности дворе, носились братья, всё такие же, как были в день своей смерти, бегали, не замечая, стоящей у якобы забора гостьи. Эйта видела призрачный двор, такой родной и плакала. Из дома вышла мать, загнать мальчишек обедать.
— Мама, — позвала Эйта.
Женщина удивлённо посмотрела туда, откуда шёл звук, и очень удивилась, заметив там молодую девушку.
— Чего тебе, милая? — спросила она.
— Мама, — голос не слушался.
— Плохо тебе, девица? — женщина подошла к забору. — Ты бледная совсем, ну‑ка войди в дом, — она открыла призрачную калитку.
Эйта послушалась и даже вошла в полуразрушенный дом.
— Ты присядь, я сейчас водички дам.
— Спасибо, не надо, — поспешила отказаться Эйта, она не знала, сможет ли взять призрачную воду и уж тем более имела большие сомнения в том, следует ли её пить.
— Ты бледная совсем, — покачала головой женщина. — Тебя как звать‑то?
— Эй…, — начала было девушка. — Добронега, — она смотрела на мать, не отрываясь.
— А у меня дочку младшую Добронегой кличут, — улыбнулась та. — Тёзки, значит. Она с отцом и родителями моими в город уехала, на ярмарку.
— В город? — удивилась Эйта.
— Да, — женщина улыбнулась. — А ну сидите смирно, — оба её сына получили по подзатыльнику. — Не позорьте меня перед гостьей.
— И давно уехали? — едва слышно спросила Эйта.
— Да вчера буквально, — махнула рукой женщина. — А что? — вдруг насторожилась она. — Тебе плохое что известно?
Эйта встала, но встала слишком резко, больно ударившись головой об упавшую балку.
— Осторожнее, — женщина видела, что гостья ударилась и даже увидела настоящий свой дом, но только на мгновение, а потом всё стало как прежде.
— Посмотри на меня, мама, — попросила Эйта. — Это я, твоя Добронега.
— Ударилась ты сильно, — слегка нахмурившись, но тем не менее ласково, ответила женщина. — Конечно ты Добронега, — она погладила девушку по волосам, но тут же отдёрнула руку, ощущения были очень непривычными.
— Мама, — снова прошептала девушка. — Ну пожалуйста. Я не уехала, просто я повзрослела. А вы остались прежними. Почему вы остались?
— Я тебя не понимаю.
— Ты ведь знаешь как всё на самом деле, просто вспоминать не хочешь. Но ведь из‑за этого вы все и уйти не можете. Вспомни, — Эйта сорвалась на крик. — Вспомни, вас всех убили: и тебя, и батю, и бабушку с дедом. Всех. Кентавры всю деревню вырезали, я одна жива осталась. Помнишь, ты меня в сундук под одежду спрятала.
— Уходи, — женщина открыла призрачную дверь.
— Мамочка.
— Вон, — закричала женщина. — Пошла прочь.
Эйта бросила на мать затравленный взгляд, но к выходу пошла, на пороге она обернулась и увидела, что один из братьев смотрит на неё с любопытством, а в глазах второго страх, он вспомнил, он вышел из забытья.
— Ты вспомнил? — спросила она у него, но ответить мальчишка не успел, мать захлопнула дверь. И хоть та и была призрачной, ударила больно. Едва сдерживая рыдания, Эйта бросилась в сторону леса.
— Эй, — окликнул её голос. Девушка обернулась. На краю села стоял её старший брат. — Эй… Добронега, — произнёс он нерешительно. — Ты правда Добронега? — спросил мальчик, когда Эйта вернулась к черте, которую он пересечь не мог. — Наша Добронега?
Девушка кивнула.
— А ты Елька, а батю Лютом звали, хотя он вовсе и не лютый был.
— А почему ты… такая? — Ельке тяжело было найти подходящие слова.
— Потому что со дня нападения кентавров больше десяти лет прошло. Это вы тогда погибли и потому не меняетесь, а я живая, я выросла.
— Ты красивая стала, — критически оглядев сестру, заявил мальчишка, но за его насмешливостью стоял испуг.
— Вам надо просто вспомнить, — тихо сказала Эйта.
— Елька, — к мальчишке бежала мать, а за ней и односельчане. — Елька, уходи от неё, слышишь, она больная.
— Если мы умерли, то как ты нас видишь? — мальчишка и не думал слушаться.
— Я ведьмой стала. А вы призраки. Ты ведь тут встал, потому что дальше идти не можешь. И остальные не могут. Но вы предпочли всё забыть, потому и торчите на земле, хотя давным–давно должны быть у Отца Небо. Надо просто вспомнить и очень захотеть уйти. Вас там уже ждут и батя, и дед с бабкой, и остальные, кого тут с вами нет.
— Елька, — мать Эйты добежала до сына и закрыла его собой. — Пошли отсюда.
— Просто вспомните, — Эйта не собиралась возвращаться за заветную черту, потому что теперь это было чревато. Защититься от такого количества злых призраков она могла только одним способом, развеяв их, а это означало конец. Полный и бесповоротный. Развеянная душа в небытие уходила. — Это больно, но только это выход, слышите.
— Добронега, — Елька вырывался, но на помощь его матери пришли соседки и мальчишку волоком тащили прочь. — Я вспомню, обещаю.
— Увидишь батю, скажи ему, что я люблю его. И вас всех люблю, — крикнула девушка и побежала к снова кажущемуся спасительным лесу.
Подходя к дому Эйта больше не плакала, наплакалась она у родной деревни, но видеть никого не хотелось и поэтому, заметив князя и Егора, ожидающих её у калитки, девушка тяжело вздохнула.
— Здравствуй, ведьма, — князь поднялся. — Долго же ты себя ждать заставляешь.
— Я тебя не звала, — холодно ответила девушка, заходя во двор и затворяя за собой калитку, но князя это не остановило. Он вошёл следом.
— Здрава будь, — поспешил поздороваться дружинник и, смущаясь, вошёл вслед за своим господином. Плохо, конечно, что без приглашения ломятся, но ждать уж и вправду никаких сил не осталось.
— Устала я, уходите, — обернулась Эйта у двери.
— Я так тут третий день торчу, дело у меня к тебе неотложное, — возразил Еремей.
— Третий день? — девушка удивилась, на князя это было совсем не похоже.
— Миладу, дочь мою ты заколдовала?
— А, вон оно что, — Эйта открыла дверь и вошла в дом, мужчины зашли следом.
— Значит ты, — кивнул Еремей, удовлетворённый тем что верно угадал. — Расколдуй.
— Нет, — Эйта набрала ковшом воды из ведра, поднесла ко рту, но пить не стала, всё же три дня вода стояла.
— А я сказал, расколдуй, — строго велел князь.
— А я сказала нет, — Эйта плеснула воду обратно в ведро. — Егор, не сходишь за водой?
— Сходи, — Еремей сам взял вёдра и вручил дружиннику. — И не бойся ты так, не убью я её.
— Конечно, не убьёшь, — усмехнулась Эйта. — Иначе тебе же хуже будет. Пожалуйста, Егор. Воду я в озере беру. Русалок не бойся, — она коснулась лба парня. — Не тронут.
— Вы только не ругайтесь, — умоляюще попросил парень и поспешил к озеру.
— Расколдуй её, — снова попросил князь, когда Егор убежал, но на этот раз действительно попросил, а не потребовал. — Наши с тобой ссоры только наши, дочка моя тут не причём.