— Ты, что правда, надеялся что я просто так проглочу ваш обман? — Эйта присела, внимательно всматриваясь в гостя. — Безопасности тебе хотелось? Ну так ты и в безопасности, тебя мне теперь не достать, я амулет на славу сделала. Думать надо было, когда дочку ко мне посылал.
— Я её не посылал, я и знать не знал что она у тебя была и что амулет тобой сделан не знал, — Еремей стукнул кулаком по столу.
— Вот как, — Эйта видела что князь не врёт. — Но это всё равно ничего не меняет, — поспешила сказать она. — За обман платить надо.
— Она же ради меня на это пошла, — Еремей не знал как объяснить этой девчонке, своих детей не имеющей, что чувствует. — Пойми ты, отец я ей, она волновалась, — Еремей внутренне сжался, ожидая привычного «Да ты ж ей не родной», но ведьма этого не сказала. Только взгляд её прожигал насквозь. — Не вмешивай мою семью в наши с тобой разборки.
— Не получится, — после долгого молчания, сказала Эйта. — Пока я амулет не сделала, у меня защита от тебя была, а теперь нет.
— На что тебе от меня защита?
Эйта насмешливо приподняла бровь.
— Тебе напомнить?
— Не надо, — князь смутился. — Но только давай я тогда тебе напомню с чего всё началось. Ну, пойми, — он сел и накрыл своими ладонями руки Эйты, — Не за что тебе её наказывать, — князь смотрел колдунье прямо в глаза
— Она меня обманула, — упрямо повторила Эйта, убрала со стола руки и отвела взгляд.
— Ну так ведь и ты нас обвела, — Еремей вздохнул. — Только я тебя за твою хитрость с озером уважать стал, а ты Миладе мстишь.
— И ты бы мне отомстил, кабы не боялся, — насмешливо сказала Эйта.
Еремей закрыл лицо руками, а потом запустил пальцы в волосы, ну как ему с этой упрямой девкой договориться?
— У тебя ведь тоже был отец, — наконец сказал он. — Ведь был? Ты своего отца помнишь?
— Помню, — тихо отозвалась Эйта и отвернулась к окну.
— Ты его любила?
— Причём тут мой отец? — девушка рассердилась. — Ты мою родню не тронь.
— Так вот я о том же и тебя прошу, — Еремей вскочил. — Родных моих в покое оставь.
— А вот и я, — в дом вломился, расплёскивая остатки воды, Егор.
— А куда так спешил? — поинтересовалась Эйта, взглянув на полупустые вёдра.
— Ну я… Это…, — парень смутился.
Еремей вздохнул, подошёл к вёдрам с водой и перелил всю воду в одно ведёрко, получилось как раз полное. Потом он вручил пустое ведро дружиннику.
— Только больше не бегай, а нормально иди, — и князь подтолкнул Егора к двери.
Эйта молчала, Еремей тоже. Он прошёлся по комнатке несколько раз туда–сюда, потом сел, потом снова встал.
— Хорошо, — наконец вздохнул он. — Давай по–другому. Что ты хочешь за то чтобы с Милады проклятие снять?
— Твой амулет, — Эйта, и до этого наблюдавшая за гостем, стала смотреть особо пристально, чтобы понять, если он обмануть захочет.
— Амулет? — насмешливо переспросил князь. — То есть я отдам тебе это, — он достал из‑под рубахи деревянный кругляшок, ты оставишь в покое мою дочь.
— Да, — кивнула девушка.
— А потом меня в могилу сведёшь, — продолжил Еремей.
— На что мне это? — удивилась Эйта.
— Чтобы отомстить. Ты ведь не терпишь когда что не по–твоему.
— Много ты обо мне знаешь, — усмехнулась Эйта. — Мне нужды тебя губить нет. Но до тех пор, пока ты мне угрожать не начнёшь, — добавила она.
— А что ты за угрозу принимаешь? — поинтересовался Еремей. — Вот люди мои охотились в этой стороне, причём далеко от тебя охотились, но ты всё равно их пугать взялась.
— Пусть в другом месте охотятся, — нахмурилась Эйта, признавать себя виноватой не хотелось совершенно.
— В каком другом? У меня больше сотни людей, их всех кормить надо. Мои люди на моей земле охотились.
— Я тут живу и потому без моего ведома дичь здесь бить нельзя.
— И кто тебя на княжество в лесу пригласил? — с издёвкой спросил мужчина. — Хотя дай сам угадаю? Нечисть водяная? Или может медведи с волками?
— Езжай домой, князь Еремей, — со вздохом сказала Эйта. — Устала я.
— Сними с Милады проклятие.
— Отдай амулет.
— Хорошо, — Еремей снял с шеи шнурок с деревяшкой. — Но чем ты мне гарантируешь что я и моя семья будем в безопасности.
— Если ты ко мне лезть не будешь, то и я тебя не трону.
— Э нет, так не пойдёт, — Еремей прижал кулак с амулетом к груди. — Ты ведь наказываешь не разбираясь. Мало ли людей лихих на свете, мне несчастья желающих. Нападёт на тебя кто чужой, а ты на мне отыграешься.
Эйта задумалась, в словах князя была немалая доля истины.
— Мне гарантии нужны, — сказал Еремей.
— Мне тоже, — Эйта усмехнулась. — Я до тебя спокойно жила, хочу и дальше так же.
— Давай так, — Еремей сел. — Я даю тебе слово, что ничего против тебя делать не буду. — Погоди, — не дал он себя перебить. — Дай закончить. Я даю тебе своё княжеское слово, я обещаю, что охотиться в твоей стороне будут редко, а если и будут, то слишком близко к тебе подходить не станут. Погоди, — он поднял руку, не давай Эйте сказать. — Во время охоты в этом лесу тебе будут отдавать часть добычи, ну там утку или зайца. Ну может ещё муки подбрасывать и крупы какой. Но только мне и от тебя гарантии нужны, что ни мне, ни моей семье и моим людям ты вредить не будешь.
— Я тебе слово дам.
— Что мне твоё слово? — усмехнулся Еремей. Эйта нахмурилась.
— А мне твоё? — спросила она.
— Я князь, — теперь пришла очередь сердиться Еремею.
— И что? Князей обманщиков не бывает?
— Разве я тебя хоть раз обманул? — спросил мужчина. — По–хорошему, я с тобой сейчас не разговоры разговаривать должен, а просто снести тебе голову с плеч и всё, все мои проблемы бы разрешились.
— Ой ли, — усмехнулась Эйта. — А не боишься, что с моей смертью на весь твой род проклятие ляжет?
— Про это я не думал, — честно признался Еремей. — Но я тебя не убиваю не по этой причине. Да, ты живёшь тут в глуши давно и, как я понимаю, ни ты не предшественница твоя никакому князю не подчинялись.
Эйта согласно кивнула.
— И боги с вами, не подчиняйтесь дальше, не сильно мне служба твоя нужна. Но людей моих не трогай.
— Вот, я набрал, — Егор ввалился в дом. — Полное, — показал он ведро князю и хозяйке.
— Спасибо, — кивнула Эйта. — Ты прости, угостить мне тебя не чем.
— Ой, что ты не надо ничего, — Егор смутился. — У нас для тебя тоже нет ничего, всё съели, пока тебя ждали. А вы тут как решили что?
— Егор, скажи, давно ты у меня служишь?
— В дружине второй год, а до этого в учениках при дружине бегал, — растерянно ответил парень.
Тогда скажи Эйте, видел ли ты чтобы я когда своё слово не сдержал.
— Нет, не было такого, — Егор удивлённо посмотрел на своего князя.
— Видишь? — Еремей обратился к Эйте. — Я слов на ветер не бросаю.
— Амулет, — Эйта протянула ладонь.
— Что я взамен получу?
— Я слово дам что пока меня не трогают, я тебя не трону.
— Меня, мою семью и моих людей.
— Только тебя с семьёй, — возразила Эйта.
— И ещё, ежели тебя покажется что я тебя обижаю чем, ты сначала придёшь ко мне и узнаешь, действительно ли то я, или нас просто кто‑то поссорить хочет.
— Ну уж нет, — фыркнула Эйта. — Я приду, а ты меня в городе и убьёшь. Там‑то, поди, проще и народу побольше, подсобят, коли сам не справишься.
— Я же слово дал что тебя не трону, — напомнил Еремей. — Это не только леса касается.
— Ладно, — подумав, решила Эйта. — Амулет.
— Твоё слово, — Еремей склонил голову на бок.
— Сначала ты.
— Ладно, — князь отдал девушке оберег, и сердце у него сжалось, а ну как сейчас обманет.
— Даю тебе слово, князь, что ни тебя, ни семью твою без весомого повода не трону, а если повод появится, то сначала предупрежу, что уговор наш больше не действует.
— И Миладу расколдуй, — добавил Еремей.
— А, да, — Эйта полезла по полку и достала оттуда серьги с большими жемчужинами. Доставая их, она что‑то шептала. — Готово, — девушка спрыгнула на пол и протянула серьги князю. — Можешь забрать, раз так боишься. Только взамен мне большой мешок муки привезёшь, кур двух, нет трёх и хлеба с молоком. И не смотри на меня так, серьги эти дочь твоя мне в плату за оберег оставила.
— Так амулет же теперь у тебя, — не удержался Егор.
— А это к тому делу никакого отношения не имеет, — возразила Эйта.
— Привезут тебе всё что просишь, — Еремей зажал серёжки в кулак, а потом разжал его снова. — Их носить‑то можно? Или они проклятые?
— Можно, сняла я с них наговор.
— То есть Миладе лучше станет? — уточнил Еремей.
— Со временем станет, коли силёнок поправиться хватит.
— Это как? — князь нахмурился. — Ты же сказала что проклятие сняла.
— Я и сняла. Только ведь болезнь ею уже владеет. Теперь проклятия нет и она сможет выздороветь. А пока было не смогла бы.
— Это точно?
— Ну я же сказала, ежели силёнок хватит.
— А как сделать чтобы точно хватило? — не унимался князь. — Ты сделай, — потребовал он.
— Вот ведь пришёл на мою голову, — Эйта вздохнула. — Ладно, приготовлю я тебе отвар, только время на него нужно немного. Ступайте, погуляйте часок. Можете на озеро сходить, русалок покормить, — добавила она хитро. — Здесь переждать нельзя, — опередила она невысказанную просьбу. — Всё, уходите, когда готово будет, позову, — девушка кивнула на дверь.
— А как сделать чтобы точно хватило? — не унимался князь. — Ты сделай, — потребовал он.
— Вот ведь пришёл на мою голову, — Эйта вздохнула. — Ладно, приготовлю я тебе отвар, только время на него нужно немного. Ступайте, погуляйте часок. Можете на озеро сходить, русалок покормить, — добавила она хитро. — Здесь переждать нельзя, — опередила она невысказанную просьбу. — Всё, уходите, когда готово будет, позову, — девушка кивнула на дверь.
Мужчины вышли. Егор всё смотрел на хмурящегося князя и боялся что‑нибудь болтнуть не нужное. Ему было очень любопытно о чём говорили Эйта с князем, пока он за водой бегал, ну да спросить парень не решился.
А Эйта сначала устало опустилась на лавку, но потом заставила себя подняться и начать готовить укрепляющий отвар для Милады. Она кидала в котелок травы, нашёптывала заклинания и надеялась, что князь не обманет и будет её жизнь прежней, ну почти прежней. И может быть, думала девушка, это не так уж плохо, что город рядом. Раньше к ней полтора дня ходу было, а теперь ближе, и больше народу приходить сможет. Жить станет сытнее и проще. Опять же, если князь слово сдержит, будут ей и дичь и зерно привозить, тоже хорошо, так зимовать проще будет, да и сейчас можно будет чаще себя баловать.
Часть 7
Со дня возвращения князя от Эйты прошло две недели, а княжне Миладе лучше не становилось. Она так же не вставала с постели и ослабела до такой степени, что уже почти ничего не ела.
— И за что ты этой ведьме зерно с мукой отправлял? — ругалась княгиня. — Где её помощь? Обманула она тебя, и амулет забрала, и не сделала ничего.
Еремей только хмурился, да сжимал кулаки так, что ногти в ладонь до крови врезались.
— Княже, так внизу колдунья лесная, — шёпотом сообщила служанка Милады, которой разрешено было в горницу заходить.
— Легка на помине, — зло прошипела княгиня. – Ну, я ей сейчас.
— Тут сиди, — строго велел князь и поспешил вниз.
— Здравствуй, князь, — Эйта слегка склонила голову.
— И тебе хотел бы пожелать того же, да не могу, — промолвил Еремей. — Обманула ты меня, Эйта.
— На дочь твою можно взглянуть? — спросила девушка.
Она потому и пришла, что Улеб рассказал ей, что по городу упорно ходят слухи, что ещё день–другой и предстанет молодая княжна перед отцом всего живого — Небом, а тело её отдадут Матери Земле. За самой колдуньей вины не было, она своё проклятие сняла, как и обещалась, и отвар сварила настоящий, не лукавя. Но в том, что в смерти княжны Еремей её обвинит, не сомневалась. Но ой как же страшно ей было в город идти. Уже дойдя, Эйта долго стояла на границе леса, а потом шла по улицам к княжьему терему, а сердце в груди стучалось как дятел: тук–тук–тку–тук–тук. Девушке казалось, что все вокруг знают кто она и смотрят обвиняющее. О том, что смотрят потому что одета она несколько нелепо, ей в голову как‑то не пришло.
— Зачем тебе Милада? — поинтересовался Еремей. — Хочешь убедиться что сделала своё чёрное дело?
— Ты почто меня обвиняешь? — Эйта смотрела мужчине прямо в глаза. — Нет моей вины перед тобой, пусть ведун тебе твой скажет, есть ли на Миладе моё проклятие. Или он не может? — догадалась колдунья и презрительно фыркнула.
— Ей всё хуже, — Еремей начал сомневаться а действительно ли виновата колдунья, уж больно уверено она себя вела.
— Помнишь, ты говорил, что ежели мне что обидным покажется и уговор наш разорвать захочется, чтобы я наперво к тебе пришла? Вот сейчас такой случай. Я своё проклятие ещё тогда сняла, так что болезнь её не моя вина. Если пустишь, я посмотрю, может смогу чем помочь.
— Проходи, — Еремей махнул рукой на дверь. — Всем молчать, — приказал князь, когда Эйта в комнату вошла. — И вообще ступайте прочь.
— Кто это? — княгиня, а отличие от слуг, выполнять приказание князя не собиралась.
— Эйтой меня звать, — ответила девушка, присаживаясь у кровати больной.
Княгиня широко открыла глаза от возмущения и набрала в грудь воздуха побольше, но заметив сердитый взгляд мужа, сумела остановиться и промолчать.
— Князь, — в комнатку Милады ворвался едва дышащий от бега Пересвет. — Говорят…, — тут он заметил колдунью.
— Молчи. Проходи и не мешай, — велел Еремей. — Что скажешь? — спросил он у Эйты.
— Не встанет она, — заявила девушка.
— Да как же ты смеешь? — ахнула княгиня. — Тварь ты последняя, да я тебя…
— Уйми жену, если вдовцом остаться не хочешь, — спокойно бросила Эйта князю и снова внимательно посмотрела на лежащую на постели девушку. Милада не спала, но из‑под закрытых ресниц её потекли слёзы.
— Не мне одной ты, видать, дорогу перешла, — Эйта аккуратно вытерла слёзы на щёках больной уголком одеяла, которым девушка прикрыта была. — На ней ещё одно проклятие, — пояснила она князю. — Не моё, — добавила она. — Только оно хитрое очень и давнее. Оно условное, — девушка склонила голову к плечу, будто любуясь страшной чужой работой.
— Это что значит? — спросил Еремей. — Объясни.
— Проклятия разные бывают, — со вздохом начала Эйта. — Вот я проклинала её сразу, без всяких условий. И она заболела. А это…, — она замолчала, разглядывая княжну. — Оно должно было сработать, ежели дочка твоя к кому‑то приблизилась, — Эйта прищурилась.
— К кому? — нетерпеливо спросила княгиня.
— Почём я знаю? — удивилась Эйта. — Но, да только, видать, моё проклятие, это старое тоже стронуло. Я‑то своё сняла, а прежнее осталось. Оно её и губит.
— Ну так сними его, — воскликнул ведун.
— Можешь? — с надеждой спросил князь. — Я заплачу.
— Я, наверное, могу, — не очень уверенно кивнула Эйта. — Ну да это не значит что она поправится.
— А ты сделай так чтобы поправилась, — сердито потребовала княгиня, — В конце концов, это твоя вина что первое проклятие сработала.
— Почему это моя? — Эйта удивилась.
— Ты же сама сказала, то было на условие какое‑то.
— Кто виноват потом решать будем, — прервал начинающийся спор Еремей. — Эйта, спаси Миладу.
— А кому мне приближаться нельзя? — едва слышно спросила Милада. — Кто со мной мог так поступить?
— Не знаю, — Эйта обошла кровать, рассматривая княжну и так и эдак. — Я почему‑то медведя вижу. Большого такого, в синей рубахе и меч у него в лапах красивый, с орлом на рукояти.
— Бутко, — прошептала Милада.
— Бутко, — одновременно с ней сказала княгиня.
— Синеозерский княжич, — выдохнул князь.
Сын Синеозерского князя Бутко и вправду был на медведя чем‑то похож, такой же здоровый, такой же сильный и невозмутимый, и ходил он слегка вразвалочку. И звался бы он Медведем, но мать его это прозвище люто не любила. С одним из князей, проигнорировавшим её нелюбовь, синеозерское княжество даже отношения разорвало. Поэтому Будко медведем чаще за глаза называли. И меч этот с орлом приметным был, княжичу его дед подарил, другого такого же меча не было.
— А кто проклятие наложил, сказать можешь? — спросил ведун.
— Точно не смогу, — Эйта так и ходила туда–сюда вокруг кровати. — Это девка, черноволосая, к княжне близкая.
— Очень полезная информация, — хмыкнула княгиня. — Мало ли на свете девок чернявых.
Эйта бросила на неё злой взгляд.
— Можешь больше сказать, скажи, — она отошла к окну и сложила руки на груди.
— Так, Неждана, выйди, — велел князь.
— И не подумаю, — княгиня встала точь–в–точь в такую же позу как и колдунья.
— Неждана, — князь повысил голос.
— Не ругайтесь, — тихо попросила Милада. — Ежели к Будко подходить нельзя, значит искать среди общих знакомых надо.
— А что Будко этот, жених ей? — Эйта кивнула на княжну.
— Официально ещё нет, — ответил Еремей. — Но всё к тому шло.
— Тогда понятно, — колдунья отошла от окна и присела на край кровати Милады, и взяла ту за руку.
— Вспомни, когда ты в последний раз этого Медведя видела, кто рядом был?
— Да много кого.
— Вслух можешь не говорить, просто вспоминай, — сказала Эйта. Она достаточно долго сидела с закрытыми глазами, перед ней, хоть и в тумане, но мелькали лица. Будко был особенно ярко виден, Миладе он нравился, и девушка много о нём думала, забывая о других, но всё же вспоминала и образы начинали мелькать снова.
Вдруг Эйта сказала:
— Она.
— Кто? — в один голос спросили княжеская чета и ведун.
— Вот та, что только мелькнула в памяти, в зелёном платье.
Милада захрипела, широко глаза раскрыв, она поняла о ком речь, и сердце от этого будто сжал кто‑то, так сжал, что в горошинку оно превратилось. В зелёном сарафане тогда была её подруга лучшая, сестра двоюродная. Только ей Милада доверяла тайны свои девичьи, только Деяна знала что влюблена она, Милада, в Бутко, на людях девушка с княжичем холодна была.
— Снимать с тебя заклятие или помереть помочь? — спросила Эйта, которая всё ещё держала княжну за руку и чувствовала каково той.
— Да ты что же такое говоришь? — ахнула княгиня.
— Снимать, — едва не закричал князь.