— Мормоны не приходят сюда?
— Обычно — нет.
— Вы боретесь с ними за последователей?
— Что?
— Борьба за приверженцев той или иной религии являлась важной частью общественной жизни для птиц и амфибий.
Я вспомнил о кровопролитных религиозных войнах, некогда сотрясавших Землю, и задумался, «очистили» ли уже богомолы наш мир так же, как миры наших предшественников.
— Это случалось, — подтвердил я. — Но не здесь. Нас слишком мало, и бороться практически не за что.
— Когда я заглянул в мечеть, мусульмане назвали меня дьяволом.
Я слегка улыбнулся.
— Бывает. Они считают порождением зла всех, кроме мусульман. А иногда и других мусульман.
— Тогда почему в твоем доме есть их символ?
— Не все мусульмане ходят в мечеть. Некоторые порой заходят сюда.
— А мормоны не заходят?
— Послушайте, я не знаю, кому поклоняются люди, посещающие эту капеллу. Не вывешиваю табличек с приглашением для сторонников какой-то веры. Если человек заглядывает ко мне несколько раз подряд, я обычно заговариваю с ним и узнаю, кому он верит. Но некоторые люди просто молчат. Они заходят, садятся, а происходящее в их умах и сердцах — не мое дело.
— Тогда как же люди присоединяются к твоей церкви?
— У меня нет никакой церкви. Само здание, оно… это еще не вера. Просто так получилось, что моя капелла служит нескольким религиям сразу. Другие — мечеть, синагога, буддийский храм — предназначены только для одной «разновидности».
— Великолепно, — промолвил профессор.
— Какая же срочность заставила вас протащить парочку мормонов через всю долину посреди ночи, чтобы поговорить со мной?
— Завтра я приведу сюда своих студентов. Я уже получил разрешение от мормонов и буддистов. Поскольку в мечеть меня не пустили, я прошу разрешить моим студентам бывать здесь, чтобы они смогли изучить мусульманство и иудаизм. И любые другие виды религий, которые вы сможете им показать.
— Как насчет индуизма? — предложил я.
— Я не видел зданий, посвященных индуизму.
— Здесь есть и сторонники этой религии, хотя их немного.
— В таком случае мы хотели бы познакомиться с ними.
Черт, где же капеллан, когда он так нужен? Ему бы понравилась такая возможность: принести свет врагу, проповедовать Закон Божий инопланетным варварам. Но капеллан умер, а я застрял на этой планете. До сих пор мне хватало моих скромных познаний об основных религиях Земли, но этим все ограничивалось. Я подозревал, что рассказывать богомолам о конфессиях, в которых я сам едва разбираюсь, — плохая идея.
В любом случае, сначала я хотел услышать ответ на свой собственный вопрос:
— Почему я должен помогать вам, если ваш народ собирается уничтожить нас?
Профессор задумался.
— Хороший вопрос, помощник капеллана.
— Итак?
— Если рассуждать логически, то ответ следующий: у тебя нет причин нам помогать.
— А что если я скажу: иди к своим богомолам — к этому вашему Кворуму — и убеди их пощадить нашу долину. Даже не так: убеди их отложить Четвертую экспансию. Только тогда мы будем сотрудничать — и точка.
Судя по жестам профессора, мои слова застали его врасплох.
— Я ученый, а не политик, — сказал богомол. — Ты просишь о том, что я не могу обещать и, возможно, не сумею даже попытаться исполнить.
— Ты говорил, что многие богомолы хотели избежать этой вашей распространенной «ошибки», когда вы сначала всех убиваете, а только потом пытаетесь понять. Может, стоит попробовать убедить их? Насколько сильно их влияние?
— Ты просишь невозможного.
— Но у тебя и твоих единомышленников наверняка должно быть достаточно рычагов, чтобы по крайней мере заставить Кворум подумать дважды, не так ли?
Профессор загрохотал конечностями по диску.
— Нет, помощник капеллана, я не могу этого сделать.
— Тогда я не буду тебе помогать. Обращусь к представителям всех церквей и расскажу им о ваших планах. Тогда вы ничего больше не узнаете о религии.
— Ты снова отказываешься мне помогать, — констатировал он.
— И снова должен напомнить, что терять мне нечего. А ты можешь сказать о себе то же самое?
Богомол пялился на меня, слегка раскрыв рот. Судя по усиленной циркуляции голубой влаги под его панцирем, я заставил его здорово понервничать. Он думал, я буду подчиняться, а не торговаться.
— Это потребует времени, человек, — наконец произнес он.
— У меня сколько угодно времени. Прямо до смерти.
Профессор повернулся к алтарю и долго смотрел на него, пока отблески затухающих ламп плясали по диску.
— Задача не из легких, — сказал он, колеблясь. — Если я вернусь со своими студентами, ты поймешь, каков наш ответ.
— А если ты не вернешься? — спросил я.
— Тогда и это послужит ответом.
Когда последняя лампа погасла, он улетел, оставив меня в холодной тьме.
* * *Прошла неделя. Затем месяц. На Чистилище не существовало времен года — ни весны, ни лета, ни осени, ни зимы, только более теплое и более холодное время, совпадающее с ростом и увяданием растительности в нашей долине.
Бывшие офицеры вновь приходили допрашивать меня, затем меня навещали представители разных конфессий. Все они хотели знать о наших с профессором разговорах. Я выкручивался, как мог, скрывая главную новость, которую по-прежнему не решался разглашать, — и жизнь продолжалась.
Два месяца. Три месяца. Мой страх перед неизбежным концом рос день ото дня. Профессор не назвал никаких сроков, поэтому я не мог знать: то ли дело затягивается благодаря его стараниям, то ли песчинки в пресловутых песочных часах отмеряют наши последние дни. Поскольку богомол не возвращался, я подозревал, что все мои робкие надежды напрасны, и готовился встретить судьбу, какой бы она ни оказалась.
Тем временем слухи о моих разговорах с профессором распространились по долине, и число прихожан существенно выросло. Я не знал, хорошо это или плохо, но по крайней мере испытывал благодарность за увеличившееся число пожертвований, которые люди оставляли в коробке у входа. Проповеди я по-прежнему не читал, поскольку абсолютно не представлял, что сказать людям. Я просто содержал капеллу в чистоте, расставлял предметы на алтаре в нужном порядке и приветствовал всех, кто ко мне приходил.
Когда миновал местный год, равнявшийся приблизительно полутора земным, я уже начал задумываться, не выдавал ли себя за профессора какой-нибудь местный псих. Если такие попадаются среди людей, почему бы им не оказаться и среди богомолов? В конце концов, его интересовала религия, и он не предоставил никаких доказательств истинности своих слов. Возможно, он помешался на разного рода эсхатологических мифах и наплел мне небылиц.
Первым признаком неизбежного конца стали рассказы фермеров о движении Стены. Поначалу она перемещалась медленно, всего на несколько сантиметров в день. Затем отведенная нам площадь стала сужаться быстрее. Однажды я сам дошел до границы нашего маленького мирка и увидел, как завеса плавно плывет над землей — бесшумная и смертоносная.
Люди тут же ударились в панику, а на меня, напротив, снизошел странный покой. По крайней мере, я получил ответ. Профессору не удалось переубедить своих сородичей, и мне, видимо, суждено стать свидетелем конца человеческой расы на этом высушенном куске камня в забытом уголке освоенной части Галактики.
Капелла заполнилась до отказа, и мне пришлось разрешить людям оставаться на ночь. Да и кто я такой, чтобы отказывать им в такие-то времена? Каждый мог находиться внутри сколько угодно — если только не прибавлял мне работы, оставляя после себя мусор.
Когда Стена подступила к самому краю долины, в капеллу набилось больше людей, чем она могла вместить. Я уже начал тревожиться, как бы страх в толпе не привел к кровопролитию, но большая часть прихожан разделяла мои настроения: спокойные и тихие, они пытались достичь гармонии со Вселенной прежде, чем их жизнь придет к своему неминуемому концу. К тому же каждый из нас, наверное, хотел освободиться, ведь с тех пор, как мы спокойно гуляли по своему миру и чувствовали себя его полноправными хозяевами, прошли годы. А жить в долине под пятой богомолов — будто похоронить себя заживо.
Что ж, теперь все закончится.
* * *Когда Стену стало видно уже с порога капеллы, люди начали сдаваться один за другим. Мои прихожане, другие жители долины — все, кто просто устал от ожидания и решил покончить с этим раз и навсегда. Я научился выделять таких людей из толпы: они вставали и тихо выходили наружу, а на их лицах появлялось выражение безграничного покоя. Так они шли, неторопливо, без спешки, прямо в Стену. Затем мы видели вспышку, и человек превращался в распадающееся облако углерода. Я слышал, что другие церкви стали бороться, ведь самоубийство — великий грех, и те, кто исчезал в Стене, осуждены на вечные муки.
Так говорили в других церквях, но я не разделял эти взгляды. Не хотелось мне верить в Бога, проклинающего тех, кто выбрал свободу. Особенно с учетом того, что нам в любом случае оставалось недолго. Я и сам пару раз задумывался: может, и мне стоит просто встать, выйти и покончить со всем? Но как же моя паства… Они нуждались в капеллане, поэтому я просто наблюдал, как Стена приближается, а по ночам видел странные сны, в которых меня уносило прочь теплой волной. Я улетал в другой мир, далеко-далеко от тех мест, где мне доводилось бывать.
Поднявшись однажды утром, чтобы зажечь лампы у алтаря в предрассветных сумерках, я услышал чей-то крик, раздавшийся возле входа в капеллу. Перепрыгнув через людей, спавших в центральном проходе, я выбежал наружу и наткнулся на женщину, прислонившуюся к дверному косяку и указывавшую рукой вдаль. Я проследил за ее взглядом, но не усмотрел ничего необычного. Смутные очертания гор, едва заметная полоска неба, начинающего светлеть на востоке.
А потом меня будто ударила молния.
Я не видел ничего, кроме гор!
Крики, раздавшиеся изнутри, разбудили тех, кто еще спал.
Спотыкаясь, я спустился с крыльца и встал на утоптанную землю. Люди из окрестных домов тоже выходили наружу, чтобы узреть это своими глазами.
Стена исчезла.
* * *Профессор посетил нас в тот же день. За ним следовали восемь десятков молодых богомолов, все без оружия и брони, с зелеными панцирями (панцирь профессора имел тускло-коричневый цвет). Очень юные и очень любознательные.
Они собрались у капеллы и смотрели на сотни людей, стоявших внутри и снаружи. Людей, благодаривших различных богов за неожиданное спасение. Я вышел встретить профессора с искренней улыбкой на лице — едва ли не первой за эти два года.
— У вас получилось, — заметил я.
— Пока да, — согласился профессор, слегка шевеля крыльями. — Мы долго спорили между собой, но в итоге все же объединились и надавили на Кворум. И они согласились остановить вашу казнь.
— А как насчет Четвертой экспансии?
— Ее тоже решено приостановить, пока я со студентами не завершу свои исследования. Мы собираемся узнать о вас все. Нас интересуют религия, культура… ну и прочее, но в естественной среде.
— Поэтому вы убрали Стену?
— Да. Об этом спорили больше всего, но мы с коллегами верим, что никакое исследование невозможно до тех пор, пока вы закрыты в пробирке. Вы можете отправиться, куда захотите, хотя должен предупредить, что не каждому из моих сородичей понравится вид человека, свободно разгуливающего по земле, которую они считают своей. Советую соблюдать осторожность.
— А когда ваше исследование завершится?
— Это произойдет очень нескоро, помощник капеллана. Пройдет много ваших лет, и к тому времени многие могут изменить свою точку зрения.
— Вы говорите о богомолах?
— Возможно, и о людях тоже, — ответил профессор.
Он снова пошевелил крыльями, и я вдруг почувствовал, как во мне поднимается смех. Чистый, веселый смех. Я расхохотался, да так, что согнулся пополам.
Когда эта вспышка эмоций прошла, я выпрямился, вытирая слезы.
— Пойдемте, — сказал я. — Вы выполнили свою часть сделки, а я теперь должен исполнить свою. Вам нужно это увидеть.
И я повел профессора внутрь, к своей пастве.
Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ
© Brad R.Torgersen. The Chaplain's Assistant. 2011. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2011 году.
Антуан Ланку, Жесс Каан
Негарантийный дефект
Иллюстрация Евгения КАПУСТЯНСКОГООт кого: Тоин Веко, п/я 26 кб; Северное крыло, корпус 415;
[email protected] Кому: Отдел жалоб и заявлений компании «Возрождение Инк.»
Господа!
Осмеливаюсь направить вам это сообщение, чтобы выразить свое глубочайшее недовольство. Впервые я воспользовался услугами вашей компании в июне 423 года, после своей смерти в египетской пустыне. Ввиду того, что тогда в результате несчастного случая мое тело получило неустранимые повреждения, группа ваших нейротравматологов предложила мне перенести всю совокупность моих воспоминаний, а также сумму профессионального, эмоционального и познавательного опыта в одушевленную телесную оболочку, смоделированную по типу моей прежней внешности.
При заключении договора были указаны условия окружающей среды, в которых протекает моя профессиональная деятельность, психологические противопоказания и желательные эстетические и функциональные изменения. После этого мне был выставлен счет к оплате.
Сегодня, спустя два года и одну неделю после предоставления мне нового тела, которое, должен признать, служило безупречно, коллеги вновь обнаружили меня в пустыне мертвым. Вызванные в срочном порядке медицинские работники не нашли в теле каких-либо злокачественных образований, патологий или признаков сердечного приступа. Затем они заявили, что не могут ничего сделать…
Поэтому я и решил направить вам это сообщение. Могу ли я воспользоваться стандартной процедурой замены предыдущего тела с учетом его необъяснимой и преждевременной смерти? Если вы обратитесь к материалам моего личного дела, то увидите, что я исправно являлся на запланированные консультации к специалистам лицензированных вами центров обслуживания, а также соблюдал все медицинские рекомендации, вследствие чего при использовании тела не выходил за рамки предписаний инструкции по эксплуатации.
Однако (надеюсь на ваше понимание) я уже достиг своего шестого и последнего возрождения. Как вам известно, закон не разрешает более шести реинкарнаций для обычного, не представляющего особой ценности гражданина.
Судья разрешил мне обратиться к вам по этому поводу в порядке исключения. Однако больше я не смогу на него полагаться. Лишь факт того, что вы возьмете на себя соответствующие обязательства, может спасти меня от окончательной и безвозвратной кончины.
В надежде, что сумел достаточно четко изложить возникшую передо мной проблему, прошу принять мои наилучшие пожелания.
P.S. Желательно, чтобы вы ответили мне как можно быстрее, поскольку судья предоставил мне возможность существования в виде виртуального образа лишь в течение шести часов.
* * *От кого: Сеть виртуальных сообщений № 930 компании «Возрождение Инк.», код CNIL 456-582-756 от 12.01.3К09
Кому: Тоин Веко, л/я 26 кб; Северное крыло, корпус 415; [email protected]
Копия: [email protected]
Тема: Ваше сообщение
Гражданин!
Нами получено сообщение, отправленное Вами в 10 ч. 03 мин. 09.14.5К07, входящий номер 0945К389632-1а, и мы благодарим Вас за доверие, оказанное компании «Возрождение Инк.».
ИскИн «Мерилин Монро» ответит на Ваше сообщение в течение ближайших двух часов.
Желаем Вам приятного дня.
Искренне Ваш,
ИскИн «Мгновенный ответ»
P.S. Примите участие в большой игре «Потусторонняя жизнь», чтобы выиграть один из сеансов психической реабилитации, которые проводит выдающийся специалист Нью-Делийского факультета профессор Д'Минжисикор. За справками обращайтесь на сайт «Возрождение Инк.».
P.P.S. Не нужно отвечать на данное сообщение.
* * *От кого: Тоин Веко, п/я 26 кб; Северное крыло, корпус 415; [email protected]
Кому: Сеть виртуальных сообщений № 930 компании «Возрождение Инк.»
Господа (или дамы)!
Не получив от вас информации в ожидаемый срок, позволю себе вновь обратиться в службу автоматического ответа на сообщения пользователей.
Напоминаю, что предмет моего обращения касается тела, которое было предоставлено при шестом возрождении и не по моей вине скончалось спустя два года и одну неделю после указанной реинкарнации.
Я не оспариваю качество ваших изделий или услуг, но тем не менее не может ли идти речь о некоем — и, несомненно, весьма незначительном — дефекте, который и вызвал летальный исход? Если бы вы в порядке исключения удовлетворили мою просьбу, то это позволило бы вашей компании продемонстрировать всему миру добросовестность, уважительное отношение к своим клиентам, а мне помогло бы выбраться из тупиковой ситуации.
Благодарю вас за отклик на мое ходатайство. Напоминаю, что судья по исполнению процедуры временного возрождения предоставил мне весьма короткий срок для заключения мирового соглашения с вашей компанией.
Спасибо за внимание и примите мои заверения в глубочайшем уважении.
P.S. Прошу принять к сведению данное сообщение, хотя установленный для обработки обращений клиентов двухчасовой срок, возможно, еще не истек. Стенные часы в Центре временно-профилактического содержания, видимо, страдают врожденной патологией, а посему не отличаются точностью хода.