— Приворотное зелье, да?! — взревел внезапно пришедший в ярость морда.
То есть это еще и я виновата в том, что у некоторых с головой грома-а-адные трудности. И обидно, да.
— В жизни не сварила ни одного приворотного зелья, — скривившись, достав мокрый платок из кармана и принявшись тщательно вытирать губы, зубы и даже язык, ответила морде.
Морда, пронаблюдав за моими манипуляциями, вконец утратил логику, и взбесился уже по другому поводу:
— А что это вы делаете, госпожа ведьма?!
— Прополоскать рот тут нечем, — вполне резонно заметила я.
И вот прекратить бы морде сопеть и беситься, но нет, этот в бешенстве переспросил и так очевидное:
— То есть вам еще и не понравилось?!
Прекратив вытирать язык, недоверчиво посмотрела на морду, и прямо спросила:
— А должно было?
Выражение лица у господина мэра стало незабываемым. Решила Объяснить:
— Вы, вообще-то не белый маг, если не заметили, и вообще никакой не маг, а самый обычный смертный. С чего мне должно быть приятно?
Лицо морды окаменело, и он отчеканил:
— Я и не урод.
— Не могу согласиться с данным утверждением, — комкая платок, и думая чего с ним теперь делать, заметила я.
Огляделась. Засовывать платок обратно в карман не было никакого желания, как впрочем, и стирать, его после такого. Не придумав ничего лучше, швырнула тряпочку в огонь. Затем тщательно вытерла и руки о мокрые штаны, чтобы уж наверняка.
— Аэтелль, — неожиданно низким и сиплым голосом произнес морда, — вы мне так мстите?
Я честная черная ведьма, поэтому честно ответила:
— Еще даже не начинала.
— Можете начинать! — прохрипел морда.
Недоверчиво глянув на него, достала из кармана пузырек с заготовленным зельем, открыла крышку и вылила все на основание шеи господина мэра. Морда стоически все вынес, глядя на меня медленно сужающимися глазами. Я до последней капли вылила, потрясла пузырек даже, закрыла крышечку, кинула бутылочку в огонь.
— Все? — уточнил морда.
— Все, — сказала я, глядя, как состав впитывается в мэрскую кожу
— Приворотное зелье? — уточнил он.
Закатив глаза, тяжело вздохнула и объяснила как маленькому:
— Господин мэр, при всем вашем желании верить в обратное, говорю честно и откровенно — я не варю приворотные зелья. Это скучно.
Зелье окончательно вписалось в загорелую кожу.
— Тогда что это было? — морда спрашивал спокойно, но я начала замечать, как каменеют его мышцы.
— Месть, — я же честная черная ведьма, — коварная, изощренная и за дело. В следующий раз трижды подумаете, прежде чем запугивать представительниц моей профессии.
Тихо выругавшись на незнакомом мне языке, морда произнес:
— Жаль, вас разочаровывать, госпожа ведьма, но на мне амулет, нейтрализующий любое магическое воздействие. Был вынужден приобрести, после столь близкого знакомства с вами!
Пожав плечами, не сумев сдержать улыбку, ответила:
— Жаль вас разочаровывать, господин мэр, но зелье не имеет ничего общего с магией.
Морда бросил на меня странный взгляд, и уточнил:
— И что же это тогда?
Настоящая черная ведьма позволила себе широко улыбнуться.
— Не скажете, — сообразил морда.
— Нет.
Постояв немного и поиспепеляв меня взглядом, господин мэр несколько укоризненно заметил-
— Я собирался нормально побеседовать с вами, госпожа Герминштейн.
— И поэтому начали с вырубания кустов и камышей, чтобы я беспрепятственно съехала по вымазанной жиром тропинке прямо в илистое лесное озеро? Оригинальное начало беседы, господин мэр.
Скрипнув зубами, морда вопросил:
— А вы ожидали бездействия с моей стороны, после того как, заметьте — дважды, устроили дождь в моих спальнях и выкрасили мой город в черный цвет?
— Ну допустим с покраской это была чистая случайность, — несколько смутилась я. И тут же добавила: — А с купания в постели вы начали первым!
— Я на вас всего ведро вылил, госпожа ведьма! — разозлился морда.
— Я на вас пять, в конце концов, вы по размеру больше меня, господин мэр, — парировала я.
— Я нас будил, госпожа ведьма!
— Я вам мстила, господин мэр!
Наступила тишина.
Птицы все так же приветствовали утро, засвистел вскипевший чайник, тревожно фыркал конь.
Закрыв глаза, морда попытался успокоиться, когда снова посмотрел на меня ровным голосом спросил:
— Вам какой чай, госпожа ведьма?
— Я не собираюсь пить с вами чай, господин мэр, — сразу расставила приоритеты.
— Но вы же сюда пришли! произнес он
— Конечно, мне же нужно было облить вас зельем, — кристально честно ответила честная черная ведьма.
Морду перекосило, после чего он не менее честно заявил
— Аэтелль, я вас придушу.
Отступив на несколько шагов, с нескрываемым торжеством заметила:
— Сомневаюсь, господин мэр.
— это еще почему, госпожа ведьма?
И вот тогда я выложила свой козырь:
— Быстрее вас бегаю.
Отрицательно покачав головой, морда не стал спорить, выдвинув свой, как он думал, козырь:
— У меня Самсон.
Это был намек на коня.
Отступив еще на пару шагов, я весело подмигнула морде, и коварно протянула:
— А я бы не стала на него рассчитывать, господни мэр. К слову — прогулки пешком полезны, знаете ли.
С этими словами, развернувшись, я бросилась вверх по склону.
Позади раздался голос морды:
— Самсон, ко мне!
Такое я уже не могла пропустить, и остановившись, пронаблюдала за тем, как гнедой жеребец мэра радостно выскочил из кустов, рысью подбежал к морде… вдохнул… глаза у коня округлились и столь же радостно, коняка помчал от хозяина прочь.
— Самсон?! — взревел морда.
Конь виновато оглянулся, и сиганул в кусты, демонстрируя что, мол, прости хозяин, но иметь с тобой дело я отказываюсь.
— Самсон, ко мне! — все еще не осознавал морда.
— И-го-го-го, — ответили ему из-за лесной растительности.
— Самсон!!!
На этой приятной ноте, я решила, что, несмотря на мои достижения в беге, морде хватит злости и соответственно скорости, чтобы догнать ведьму в мокрых ботинках, и потому бодро побежала на выход из леса. Позади еще некоторое время слышались вопли «Самсон, ко мне!», потом «Ведьма!», после уже только пение птиц и рык медведя вдалеке.
Я добежала до конца леса, стараясь не обращать внимания на отвратительно мокрую липнущую к телу одежду, достала плащ. Закуталась, и радостно ушла в город, где поймала ближайшего извозчика. Настроение было превосходным, несмотря на легкий оттенок… обиды. С чего бы мне обижаться? Как минимум неделю я могу преспокойно бегать но утрам, точно зная, что у морды на пакости сил не хватит. Ведь одно дело добираться до лесу на лошади, и совсем иное пешком, а морду теперь даже лошади извозчиков к себе не подпустят. Ну он еще об этом узнает, сюрпризом будет.
Я же доехала до лавки, расплатилась с извозчиком, вошла, хлюпая грязью в ботинках.
Остановилась.
— Доброе утро, Телль, — поприветствовал меня Арвейн, сидя в моем кресле, поглаживая моего белого духа хранителя, и пованивая…
Heт, вонял не маг, а корзинка со свежей рыбой, которую он приволок с собой.
— Гардэма покормишь? — поинтересовался белый
— Гардэм, жрать, — почему-то я пришла не в самое благостное расположение духа.
Кот поднялся, потянулся, и прыгнул на корзинку, приступив к трапезе.
— Оригинально, — улыбнулся Арвейн, — Где гуляла?
Глаза мага прищурились, улыбка медленно сползла с лица.
— С кем целовалась?
Это допрос?!
— Дохрай! — позвала я.
Маг заткнулся мгновенно, осознав, чем ему грозит призыв хранителя. Я преспокойно направилась наверх переодеваться. Поднялась, осознавая, что придется пол мыть, поэтому сразу, не
откладывая, направила частичку магии в ведро и швабру, первое тут же сгоняло за водой, вторая принялась за уборку. Мне же оставалось войти в душевую и наконец снять все мокрое с себя.
Блаженство.
Горячая вода еще большее блаженство.
— Телль, что происходит?
Голос мага за дверью бесит!
— Телль?!
Щелкнув пальцами установила звуковой барьер и домылась в приятной обстановке. Нужно будет Дохраю приказать, ограничивать посещение моей лавки разными излишне наглыми индивидами. Просто как-то ранее никто не смел подниматься на второй этаж, даже мысли такой не возникало, а эти двое!
* * *Когда вышла из душа, обнаружила в своей спальне белого мага. Арвейн нервно расхаживал из угла в угол, взбешенный и разъяренный. Увидев меня мокрую и в полотенце, остановился. Хотел было что-то сказать, но промолчал. А я не стала.
— Это моя спальня, — напомнила для некоторых обнаглевших рож.
— Ты в моей тоже побывала, — напомнил белый.
— Ты был не против, — заметила я. Отчаянно сдержавшись, Арвейн ровно спросил:
— Подождать, пока ты оденешься?
— Часика два-три, я спать, — решила черная ведьма.
Маг еще что-то хотел сказать, но…
— Дохрай!
— Понял, — прошипел Арвейн, стремительно покидая сначала мою спальню, после мою лавку.
А приснился мне морда!
Мы стояли в лесу, я была вся в черном регламентированном для охоты на белых магов платье, но почему-то с некрашеными волосами, а морда меня целовал. Это было очень странно, но и очень приятно от чего-то. И пели птицы, и вокруг нас бегали белые лошади, и шумел камыш, и я обняла морду за шею и потянулась к нему, а он меня сжал в объятиях…
Проснулась с отвратительным настроением!
Зубы мыла раза четыре, и рот тоже полоскала долго. Тьма, позор какой — я и со смертным! Еще и во сне! Нет, пора мне заводить себе белого мага, пора уже, с физиологией не спорят.
Вышла на балкон, глянула на мэрию — застала потрясающий момент. Господин, мэр, гордо выпрямившись, и даже почти не прихрамывая, шел по площади. За ним. с самой виноватой мордой, но на приличном расстоянии, следовал конь. Лошади извозчиков при приближении объекта ведьминской мести шарахались в сторону.
Определенно теперь я могу безбоязненно бегать по утрам.
Кстати, а после купания, и я уверена, что морда сейчас под душ полезет, запах никуда не денется… Но это ему тоже сюрпризом будет.
Выбросив морду из головы, переоделась в стандартную форму черной ведьмы, спустилась вниз. Обнаружила там печальную компанию незамужних девиц Бриджуотера. Присутствовало их тут штук семнадцать, и лица у всех были самые просительные.
— Что? — спросила сразу и недружелюбно, потому что еще не завтракала.
Девица Бонли робко протянула какой-то листок.
Щелкнув пальцами, заставила бумажонку подлететь ближе, и прочла:
«Городской бал в честь прибытия нового мэра».
Ну вот. Тьма! Этого еще не хватало! Теперь сиди вари гламур с утра до вечера!
— А, госпожа ведьма, готовых зелий нету?
Угу, полно, берегла-хранила все за ради вашей морды неженатой!
— Бал завтра уже, — робко вставила, девица Блошич.
Потрясающе!
— Вечером приходите, — махнула я рукой.
Девицы стайкой вымелись из лавки, оставив мне неожиданный подарок — зацелованного, затисканного и от того ошалелого Гардэма. Несчастный кот видимо лежал обожравшись рыбы, а тут девы с нежной трепетной душой, которая никоим образом не позволяет им оставить в покое всякую милую тварь. Бедный Гардэм.
— Поцарапал бы ты их, что ли, — произнесла я.
Кот поднял лапу, продемонстрировал отсутствие когтей. Не повезло.
Завтракала практически на ходу, чай пила вовсе стоя, после взяла корзину и отправилась на цветочные ряды — для зелья привлекательности требовались лепестки роз, причем в большом количестве.
В Бриджуотере славный цветочный рынок. Пожалуй, самый славный во всем королевстве — сюда с юга свозят тонны цветов, да тут же на оптовом рынке и распродают, а после иные корабли несутся на всех парусах к столице, стремясь поскорее порадовать красавиц свежими букетами. Но случаются и заминки — то роз много навезут, а то лилий, тюльпаны бывают подвянут и теряют весь товарный вид, а потому здесь же, в порту, скупаются зельевары, духовары, белые магини собственно иногда даже мы, черные ведьмы. Не то, чтобы часто, но если под заказ, то подвозят нам то мышей летучих, а то и ядов всяческих столько, сколько требуется.
Но вообще я в порт ходить не особо любила, а все потому, что…
— Кого я вижу, — раздался мелодичный голосок, стоило мне, расплатившись, сойти с двуколки. — Сама госпожа Герминштейн!
Maгианна Элим Анарайн — высокая, я ей по плечо если и достану, белая, в смысле белая вся, и с характером, коему черные ведьмы завидовали самой что ни на есть чернейшей завистью. Мерзкий у нее характерец. Мерзкий настолько, что иной раз стоишь и восхищаешься, и да — завидуешь.
Вот и сейчас стою посреди оживленной дороги, извозчики трудовые матерясь (про себя, несомненно, я все-таки черная) объезжают, а мы с магианной схлестнулись взглядами. И отступать мне вовсе не хочется, хотя у белой позиция выгоднее — стоит на пороге своей лавчонки, под белым навесом, веером обмахивается и солнце ей шапку не припекает, и одежда у нее бело-голубая, легкая, от каждого порыва ветерка подрагивает, и улыбка наглая, коей как раз на лице черной ведьмы самое место. Я так улыбаться не умею. Завидую.
— Что же вы не здороваетесь, госпожа Герминштейн? — промурлыкала магианна.
И наговорит же гадостей сейчас.
— Было бы с кем, госпожа Анарайн, — мы черные тоже гадости говорить можем.
На самом деле мы их даже лучше говорим.
Но дальнейшие события показали, что мне еще учиться и учиться.
— А вы не знаете с кем, Телль? — голос у магианны стал сладким, как смесь патоки и меда, перезрелых и приторных.
С этими словами белая начала неспешно спускаться по белым мраморным ступеням, за ней последовал ее белоснежный барс, с такими же голубыми глазищами, и которого мне всегда хотелось потискать… но репутация не позволяет. К слову стоило Анарайн сойти на дорогу, как движение остановилось вовсе — с белыми оно так всегда, им лучше дорогу не переходить. Опасно.
Флер цветочных духов овеял еще за пять шагов до приближения магианны, затем стал удушающим, удушил, когда белая встала передо мной. А затем, госпожа Анарайн чуть наклонилась ко мне и пропела:
— Я с первого послания поняла, о ком столь восторженно отзывается Арвейн, моя драгоценная будущая родственница.
Лучше бы сказала гадость!
— Я так рада, — продолжила белая, кривя коралловые губки, — что мы станем одной, дружной и крепкой семьей!
Потрясенно моргнув, нервно сказала:
— Я не настолько хочу иметь дочь.
Белая запрокинула голову и расхохоталась. Барс, бывший так долго предметом моих мечтаний, подошел, потерся о мое платье, демонстративно признавая за свою.
Позор какой!
— Телль, дорогая, ты совершенно очаровательна! — отсмеявшись, заявила белая.
У меня задергался глаз.
Основательно.
— Зверюгу отзови. те, госпожа Анарайн, — сдавленно прошипела я.
Maгианна, широко улыбнувшись, пропела:
— Пумпусик, это Телль, она теперь наша.
«Пумпусик» оскалился, продемонстрировав очень внушительные клыки, и замурлыкал прямо как Гардэм после привязки к белому источнику. К слову, у «пумпусика» имелись когти. Тоже очень внушительные. Заинтересовавшись этим явлением, негромко спросила:
— Он способен защищаться?
— Конечно, — закивала белая, — он же моя единственная охрана.
Врет. Нагло, не моргая и не испытывая приступа стыдливости. Нет, белые магини они в принципе неопасны, но и не безобидны, ведь стоит перейти им дорогу, и вот ты уже стоишь, со столбом целуешься и в неземной страсти ему признаешься. А это уже обидно. Так что охрана им не нужна вовсе. А вот от них пару амулетов при себе желательно всегда иметь, а я их как раз не одела, забегалась, да и Анарайна вроде давно в городе не объявлялась. Кто ж знал…
— Пора мне, — я отступила на шаг. Остановилась, еще раз глянула на «пумпусика», решилась: — Странно, что белый источник ему когти дал.
— Ничего странного, — белая улыбалась так, как не дано было даже акуле, — капелька крови в добавление к рыбке и эффект присутствует.
О, как очаровательно. А говорят, что белые магини только нектаром цветов питаются. Иной раз его же подбродившим и пьют, в качестве алкоголя… Впрочем, не мое дело, и собственно дел по горло.
— Отвратительно было побеседовать, — отступая еще и не поворачиваясь к магианне спиной, пробормотала черная ведьма.
Не то чтобы проявляя уважение, так, скорее из осторожности.
— А я еще не закончила беседу, — промурлыкала белая.
Что досадно — ее источник тут, рядом, мой далеко, она сильнее.
— А у меня дел по горло, — продолжая отступать, сообщила госпоже Анарайн.
— А я сегодня совершенно свободна и готова уделить все свое время дорогой будущей родственнице, — начала наседать белая.
Это уже наглость.
Сверкнув глазами, предупредила:
— Я с белыми дел не имею и знакомств не завожу, так что стой, где стоишь, магиня!
Магианна Анарайн растянула губы в еще более широкой улыбке. Тьма!
Мадина как-то рассказывала, что эту белую выдали замуж в пятнадцать, за какого-то очень высокопоставленного мага из ордена, а тот был мразью, как и большинство из белых. И развод Элиме дал очень и очень не скоро, и даже не после двух сыновей. Так эта белая в Бриджуотер явилась бледная, как приведение, ее даже черные ведьмы жалели. Напрасно. Прошло несколько лет, и магиня заматерела, теперь вот зверствует потихоньку.
— У меня мама была черная, — внезапно огорошила меня госпожа Анарайн.
Подойдя на два шага, удивленно переспросила:
— В каком смысле?
— Ведьма, самая обыкновенная черная ведьма. Молоденькая, — просветила меня магианна.