– Один я, как всегда, ничего не знаю! – возмутился папа. – Кто такой Владик?
– Уже никто, – похлопала его по плечу жена. – Люба, Таня, идите скорее сюда! – громко крикнула она, обернувшись.
Тут же появились две сияющие тетушки в блестящих нарядах и с затейливыми прическами. Вот уж кто искренне любил Новый год, невзирая на женское одиночество! Тетя Люба была дважды вдовой, а у тети Тани за плечами маячили три скандальных развода. Обе полагали, что знают о браке все и даже больше, чем все.
Громко топая, прибежал племянник, наряженный в честь праздника в белую рубашку, быстро поцеловал тетку липкими губами и тотчас скрылся.
– Моему внуку подарили приставку, – сообщила мама, – теперь он на всю ночь потерян для семьи.
– Ну, ночью ему играть никто не даст! – заявил появившийся Нателлин муж Денис. Длинный, белобрысый и нескладный на вид, на самом деле он был невероятно домовитым и активным. Вероятно, сегодня он помогал жене на кухне, потому как облачился в фартук с ромашками.
– Привет, Варвара-краса! – поздоровался он. – Как я рад тебя видеть! Теперь ты будешь следить за пирогом, а я немножко отдохну. Нателла и так должна сказать мне спасибо.
– Это ты должен сказать мне спасибо, – возразила его жена, – за то, что еще не пустил корни возле телевизора.
Тетя Таня тут же вмешалась:
– Нателлочка, не стоит ругать мужа, он у тебя такой молодчина! И уж в чем его нельзя обвинить, так это в лености. Он и картины вешает, и мебель починяет, и балкон застеклил…
– Понятно, он опять хвастался, – укоризненно покачала головой Нателла и тут же схватила Варю за руку. – Пойдем на кухню, ты мне все расскажешь про последнюю встречу с Владиком.
Варя послушно пошла за ней. Вымыла руки, надела фартук, который с радостью уступил ей Денис, и принялась активно разворачивать, ополаскивать, резать и строгать на терке. Нателла гремела посудой, суетилась и постоянно что-то доставала из холодильника.
– Ты сильно страдаешь? – спросила она младшую сестру, которая казалась ей отвратительно грустной. – Ненавижу, когда кто-нибудь куксится во время общего веселья. Так и хочется треснуть тебя ложкой по лбу! Нашла из-за кого страдать…
– Я страдаю не потому, что все еще люблю Владика, – возразила Варя, – а из-за того, что разлюбила его!
Нателла замерла с огромной салатницей в руках и расширила глаза:
– Еще и из-за этого страдать! Прекрати немедленно и взбодрись. Вон, тетя Люба, двух мужей похоронила, а смотри, как держится.
– В том-то и дело, Нателлка. У тети Любы остались прекрасные воспоминания… А у меня? Когда Владик позвонил наутро после того, как не пришел в оперу… Помнишь? Я вдруг отчетливо поняла, что он вообще меня не любил! Никогда не любил, а просто крутил романчик. Я словно прозрела и увидела его таким, какой он есть на самом деле. И все, что между нами было, как-то в один миг обесценилось. У меня куча воспоминаний, а вспомнить, получается, и нечего. И наше общее прошлое – это просто фальшивка! Мне теперь даже противно думать о том, как мы вдвоем убегали из города, чтобы встретить Новый год. Раньше это было кусочком невероятного счастья, а сейчас кажется мне жалким. Ты даже не представляешь, чего я лишилась! Я лишилась своего прекрасного прошлого!
– А чего же ты хочешь? – ехидно спросила Нателла. Вероятно, ехидство было призвано поднять Варин боевой дух. – Хочешь встретить настоящую любовь, сразу присвоить ее и почить на лаврах? Так не бывает, милая моя.
– Конечно, не бывает, – подтвердила мама, которая как раз вошла в кухню и слышала последние слова своей старшей дочери. – Чтобы получить в этой жизни что-нибудь стоящее, нужно от души настрадаться. Прежде чем мы с твоим отцом зажили счастливо, я прошла огонь, воду и медные трубы. Ты просто не знаешь, какими монстрами были твои бабушка и дедушка! После свадьбы мы пять лет жили вместе с ними. По сравнению с этими пятью годами вечность в аду наверняка покажется мне развлечением! – Она хмыкнула и дернула Варю за выбившийся из прически локон. – Но я все это вынесла и получила свою награду – прекрасную семью.
Варя мгновенно вспомнила баронессу, ее задор, ее улыбку и то, что она говорила о жизни. Будто жизнь может и должна быть увлекательной, легкой, приятной и благосклонной к человеку, который понимает, как с ней правильно обращаться.
– Мам, ты не права! – сказала она. – И ты тоже не права, Нателла! Просто у нас семья такая… страдательная. Но если правильно себя вести, можно избежать целой кучи разочарований!
– Дорогая моя девочка, ты ошибаешься. – Мама сочувственно погладила ее по руке. – Ты можешь тешить себя иллюзиями, это очень удобно, конечно, но…
– Никаких «но», мамочка! Если мне немножко не повезло, это не значит, что так и должно быть.
Воодушевившись, Варя стала возражать матери и так завелась, что уже не могла остановиться. В диспут в конце концов незаметно вовлеклись все домашние. Усевшись за празднично накрытый стол, чтобы начать проводы старого года, семейство продолжало жарко спорить. Варя была на одной стороне, а все без исключения ее родственники – на другой. Не сумев победить их, она призвала на помощь теорию Элен Хупер и, захлебываясь, выложила все, о чем ей говорила баронесса. Но, увы, в ее исполнении это прозвучало совершенно неубедительно. Как если бы она прослушала в филармонии концерт Баха для скрипки со струнным оркестром и просветленная, вдохновленная, попыталась напеть его дома для близких. Ясное дело, близкие не впечатлились.
– Человек должен жить легко! – горячо утверждала Варя.
– Чушь. Ничто не дается просто так, все хорошее приходит через боль и страдания, – заявляла мама. – Через нечеловеческий труд, слезы, ошибки и поражения.
– Восхождение не бывает плавным и безболезненным, – поддакнула Нателла.
Папа, слушая их, одобрительно поводил бровями. Сложив руки на животе, он охотно подбросил веток в костер:
– Если ты получаешь что-то просто так, с бухты-барахты, даже великое счастье покажется тебе пустячком.
– И ты не сможешь по достоинству оценить то, что оказалось у тебя в руках, – подтвердил Денис и крепко обнял жену за плечи. – Не настрадавшись, не ощутишь подлинный вкус удачи. Даже можешь не понять, что это удача!
Обе тетки тоже не остались в стороне и высказали свое мнение, отвлекшись от селедки под шубой и заливного судака.
– Варечка, прежде чем стать счастливой, девушка непременно должна сначала упасть с небес на землю и больно удариться, – сказала тетя Таня.
А тетя Люба высказалась еще более определенно:
– Женщина с легкой судьбой вообще не способна глубоко чувствовать!
Не в силах справиться с массированной атакой родственников, Варя предпочла отступить. Внутри у нее все клокотало, она была страшно раздосадована. И ей было горько. Неужели они правы, а она нет? Теория ее семьи кардинально отличалась от теории баронессы. «За все надо платить. Ничего не дается даром. Самое хорошее приходит через трудности и потери». Отправившись на кухню за лимонадом, Варя прислонилась лбом к холодильнику и закрыла глаза. Был бы у нее муж, он сидел бы рядом с ней, накладывал ей на тарелку салат и маринованные грибы, и не нужны были бы никакие жаркие споры!
Господи, почему она такая внушаемая?! Ничего не стоит сбить ее с толку! И собственной «теории счастья» у нее нет… Она как кораблик, затерявшийся в море. И вот так ее может болтать по морю до старости. А потом, разумеется, придут сожаления. Если в девяносто лет она вдруг станет мудрой и поймет, как следовало построить свою жизнь… Как будет обидно!
Сердцем Варя понимала, что родные правы, что жизнь без огорчений и страданий – не ее удел. И одновременно ей так хотелось поверить в чудо!
Как только она подумала про чудо, позвонили в дверь. Варя решила, что это либо соседи, либо почтальон, и не двинулась с места. Вернее, двинулась, но лишь для того, чтобы достать-таки наконец из холодильника кувшин с лимонадом. Нателла готовила лимонад по какому-то особому рецепту и заставляла гостей пить его каждый Новый год вместо покупной «газированной гадости». Девушка вытерла запотевший кувшин полотенцем, и в этот момент на пороге кухни возникла тетя Люба с вытаращенными глазами.
– Варечка, к тебе приехал мужчина! – громким шепотом сообщила она. – Такой… Такой… – Она повертела рукой в воздухе. – Импозантный! Заходить ни за что не хочет. Велит вызвать тебя на лестничную площадку. Говорит, что привез тебе подарок.
У Вари на секунду екнуло сердце. Мужчина? Ее уже все поздравили. Может быть, это Владик?! Нет, вряд ли. После всего, что произошло в тот день возле офиса… Кроме того, тетушка ни за что не назвала бы Владика импозантным. Скорее, заявила бы, что к ней приехал какой-то «хлыщ» или «пижон».
Тут же, словно по волшебству, в кухне появилась Нателла.
– Я хочу посмотреть на этого мужика! – заявила она, уставившись на Варю взглядом ишака, перегородившего дорогу.
– Я даже не знаю, кто это такой! – возмутилась та. – А ты уже собралась устроить смотрины!
– Ну и что? Я старшая сестра и имею право устраивать все, что мне вздумается.
Путаясь в подоле длинного платья, Нателла рванула в коридор и, вероятно, настежь распахнула дверь. На секунду повеяло холодом. Варя и тетя Люба остались стоять, ошарашенно глядя друг на друга.
– Она всегда была очень решительной девочкой, – наконец, пробормотала тетя Люба.
– И нахальной, – добавила Варя, втайне радуясь, что сестрица вмешалась и отправилась на разведку. Ей самой почему-то стало страшно.
Нателла вернулась через две минуты. Вид у нее был одухотворенным.
– Варька, ты свинья! – заявила она и даже топнула ногой. – Разводила тут вологодские страдания, а сама закадрила такого мужика! Вот всегда все лучшее достается тебе.
– Она младше, – примирительно заметила тетя Люба. – А младшим всегда перепадают лакомые кусочки.
– Иди сейчас же туда. – Нателла подошла к Варе и подтолкнула ее в спину. Довольно чувствительно, надо сказать.
– Ты скажешь, кто пришел или нет? – прошипела та, гневно пошевелив лопатками.
– Откуда я знаю?!
– Да почему ты у него не спросила?
– Потому что я обалдела, как только его увидела, – гордо ответила Нателла. – Может же женщина обалдеть при виде потрясающего мужчины?
Варя с бьющимся сердцем прошла по коридору и распахнула дверь. На лестничной площадке стоял Глеб Лаленко с прозрачной коробкой в руках. Выглядел он действительно потрясающе. В длинном распахнутом пальто, со светлым кашне на шее. Под пальто обнаружился великолепный костюм и шелковый галстук – самый элегантный из всех, которые Варе когда-нибудь доводилось видеть. Ботинки Глеба сверкали, словно два черных солнца.
И лицо у него было каким-то другим. Щеки как будто впали, а взгляд казался напряженным и острым, почти зловещим.
– Варя! – воскликнул он и шагнул ей навстречу. Голос был странно хриплым. – Я вот… Цветы хочу тебе подарить. – Он подал ей коробку – в ней лежали орхидеи, такие красивые, что от восхищения останавливалось дыхание. – При всех я не хотел этого делать. Ограничился чашкой с нарисованным котом. Мне показалось лишним при всех цветы дарить…
– Боже мой! Спасибо. Они восхитительны, правда. Глеб, ну заходи же, почему ты сразу не зашел? Я познакомлю тебя со своими.
Варя прижала коробку к себе и почувствовала, как колотится сердце. Она хотела спросить: «Почему при всех дарить цветы показалось тебе лишним? Ведь именно так все и задумывалось?» Но прикусила язык. Без слов было ясно, что план по «разоружению» Ружейникова не имеет к его приезду никакого отношения. Она взяла Глеба за рукав пальто и легонько потянула за собой.
– Варя, подожди! У меня нет желания сидеть в гостях. Я приехал, чтобы увидеть тебя.
– Глеб! – Даже себе она не могла объяснить, что сейчас чувствует. Кажется, только смятение, и больше ничего. Или все же еще что-то?
Младший босс шагнул вперед, не сводя с Вари глаз. Взял ее за плечи. Коробка оказалась между ними, сделавшись в одну секунду страшной помехой. Глеб молча отобрал ее у девушки и поставил на ступеньку лестницы, убегавшей вверх. Обернулся. Глаза его сверкали странной одержимостью.
– Варя, поедем со мной. Проведем эту ночь вдвоем! Если ты не хочешь оставаться со мной наедине, мы будем просто гулять по городу. Посидим в ресторане. Или вообще уедем в аэропорт и махнем, куда глаза глядят!
– Нет, ты что, я не могу! – заговорила Варя испуганно. – У меня там целый дом родственников… Кстати, откуда ты узнал адрес моей сестры? И я совершенно не ждала, что ты приедешь! Ты ничего не сказал, и вообще… Мы же договаривались просто делать вид! Я и представить себе не могла, что…
– Варь, перестань тарахтеть. Посмотри на меня.
Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Взгляд обжег ее. В нем читалась подавленная страсть. Глеб стиснул Варины плечи, рывком притянул к себе. Когда он прикоснулся к ней губами, оказалось, что у нее пылает лицо, а рот полуоткрыт. У него были властные, горячие и очень сухие губы. Эти губы в мгновение ока подчинили Варю своей воле, она закрыла глаза и поплыла по волнам чувственности. Кажется, у нее подгибались колени, и Глеб держал ее практически на весу. Невозможно было понять, сколько это продолжалось, потому что, отрываясь от нее, он ловил затуманенный взгляд под трепещущими ресницами и начинал все сначала.
Огромным усилием воли Варя заставила себя отстраниться. Оттолкнула его обеими руками. Все ее тело пылало, а разум вопил об опасности. «Я не должна совершать глупости, поддавшись первому же порыву! Я только что порвала с одним мужчиной и не могу себе позволить ввязаться в романтические отношения с другим. Тем более я даже не знаю, влюблена ли в него. Ну, может быть, самую чуточку!»
– Варя, поедем со мной, пожалуйста.
– Но как я поеду? Это какое-то безумие!
– Позволь себе совершить одно маленькое безумие в новогоднюю ночь, – прошептал он, дыша прямо в ее пылающую щеку.
– Глеб, я не готова! Я просто не могу…
– Почему ты от меня отворачиваешься? – Он взял ее за подбородок и развернул лицом к себе. Заглянул в глаза. – Я тебе неприятен? Я видел, как ты поморщилась. Скажи мне правду, Варя! Это же не шутки, – пробормотал он. Его голос был таким же обжигающим, как и его взгляд.
– Мне… Мне не нравится запах твоей туалетной воды.
– Что? – Глеб изумленно отстранился.
Варя молчала, тяжело дыша и глядя себе под ноги. Господи, какую глупость она сейчас сморозила! Глеб тем временем хрипло рассмеялся и ожесточенно потер шею, словно был озадачен и раздосадован одновременно.
– Знаешь, Варя, у меня были разные отношения с женщинами, но я ни разу еще не прокалывался на туалетной воде. И опрометчиво полагал, что могу гордиться своим вкусом.
– Глеб, прости, я ляпнула, не подумав.
– Тебе не нужно извиняться, – сказал он. Было заметно, что усилием воли он заставляет себя остыть, гасит порыв, который поднял его на гребень волны. Когда волна стремительно уходит, легко можно разбиться о камни. – Возьми цветы и отправляйся к маме и папе.
Он поднял коробку, стоявшую на ступеньке, и подал Варе. Она не знала, куда деть глаза. «Когда он меня целовал, – подумала она, – я едва не расплылась, как пломбир на сковородке. Какого черта я его прогоняю прямо под Новый год?» Она вскинула глаза, не представляя, как ярко они сейчас сверкают.
– Я должна хоть как-то все осмыслить, – сказала она страстно. – Разве я могла подумать, что это уже не игра? В конце концов, все началось с твоего плана…
– Все в этой жизни с чего-то начинается, – пожал плечами Глеб и улыбнулся уже своей обычной улыбкой. Нажал на кнопку вызова лифта. – Не переживай, у нас все еще будет… Если ты захочешь. Желаю тебе в новом году новых прекрасных ощущений, Варя! Встретимся в аэропорту. Обещай, что в Мюнхене мы вместе выберем мне новую туалетную воду.
– Хорошо, Глеб, – пробормотала Варя. – Я очень тронута твоим подарком… Орхидеи невероятные, я никогда не видела ничего подобного!
– А я никогда не дарил ничего подобного, – ответил он. – Пока, красавица! С наступающим.
Повернулся и побежал вниз по лестнице, забыв про лифт, который как раз подъехал и гостеприимно раздвинул двери. Потрясенная Варя некоторое время стояла неподвижно и смотрела на пустую кабину, потом вернулась в квартиру, осторожно захлопнув за собой дверь.
Возбужденные родственники, судя по всему, во время Вариного отсутствия обсуждали перспективы ее замужества.
– Ничего такого! – громко сообщила та, входя в комнату с коробкой в руках. – Подарок от моей фирмы. Я получила это как лучший сотрудник года! Приезжал аж сам заместитель Карпухина. Говорил всякие приятные слова. Извинялся, что так поздно – цветы просто не успели доставить в течение дня. Сейчас он поехал к Ружейникову. Не с цветами, конечно, но тоже с каким-то подарком. Ружейников – это второй лучший сотрудник года.
– А мы уж думали… – разочарованно протянула тетя Таня. – Налейте мне бананового ликера, пожалуйста.
– Я знаю, о чем вы думали. – Варя демонстративно нахмурилась. – Мечтаете сбыть меня с рук.
– Тебе уже пора остепениться и завести детишек, – подтвердил ее догадку папа. Он сидел во главе стола и планомерно уничтожал маслины. Рубашка плотно облегала его живот.
– Что значит – должна? – возмутилась Варя. – Не относись ко мне, пожалуйста, как к своим кроликам.
– Кстати, вы знаете, какую свинью подложили нам наши друзья Ивановские? – неожиданно перескочил на другую тему папа. – Мы отстроили баню и пригласили их в гости. Они привезли нам в подарок еще одного питомца.
– Неужели собаку? – подала голос тетя Люба.
– Почему собаку? Очередного кролика!
– И что? – заинтересовался захмелевший Денис. Вероятно, он уже успел несколько раз проводить старый год с помощью коньяка, бутылка которого стояла рядом с его тарелкой.