Мазуров обеспечивал семью дочери всем необходимым. Станислав даже нанял человека, который дважды в неделю под завязку затаривал холодильник отпрысков всевозможными деликатесами. Был он благосклонен и к зятю. Например, на день рождения Аркадия тесть подарил ему дорогую иномарку. А когда Тося взбрыкнула ножкой, заявив, что тоже хочет пересесть за руль другого авто, Станислав Сергеевич сразу же исполнил прихоть дочери.
Жаловаться молодым супругам было решительно не на что. Поэтому, когда Аркадий, нацепив на лицо мученическое выражение, начинал сетовать на усталость и тяготы жизни, Тося свирепела.
– От усталости есть одно проверенное средство, – ехидно произнесла Тоська. – Называется – работа. Найди себе работенку, вставай каждый день в шесть утра, вкалывай до шести вечера, потом приползай еле живой домой, и мы будем с тобой вести беседы о настоящей усталости.
– Умная очень, да?
– Не глупее тебя.
– Тось, – Аркадий встал и притянул к себе жену, – не заводись, я же пошутил. Поедем в клуб, оттянемся, посмотрим, как Матвей будет кадрить очередную цыпочку. Может, заключим пари, а? С кем твой брат уедет сегодня из клуба? Я полагаю, с блондинкой, а ты?
– Аркаш, хватит.
– Нет, говори. С брюнеткой или с рыжей?
– С лысой, – выпалила Тося, вывернувшись из объятий мужа. – Думаю, сегодня Матвей уедет из клуба один, ему будет не до секса.
– Что так?
– Надеюсь его озадачить, – нервно хохотнула Тося.
– Меня ты тоже озадачишь только в клубе или не станешь томить?
– Речь пойдет о нашей матери.
Аркадий выпятил вперед нижнюю губу:
– Постой, ведь ваша мать умерла?..
– Типун тебе на язык, жива она! Мне было лет пятнадцать, когда мать внезапно испарилась. Отец тогда сказал, что она нас бросила. Матвей не удивился, оказывается, мамаша уже уходила от отца, когда Матвею было пять лет. Я первое время переживала, плакала даже, а потом переключилась на другое. Вернее, это отец меня переключил – стал заваливать деньгами. Аркаш, клянусь, я могла купить все, что угодно. Так отец хотел оградить меня от стресса, и ему это удалось.
– Мать ты больше не видела?
– Не-а. Думала, она живет припеваючи, раз детей своих забыла, все пыталась я понять – проснется ли у нее совесть? Совесть ее спала богатырским сном. В двадцать лет я о матери и не вспоминала. А что – ведь если мы ей не нужны, то зачем она нужна нам?
– А сейчас с какой стати ты ворошишь прошлое?
– Мы с отцом недавно разговаривали.
– И?
– Он мне правду сказал. – Тося вздохнула. – Мать нас не бросала. Все эти годы она провела в психиатрической клинике, ее туда отец определил. Представляешь?
– А зачем, Тось?
– С психикой у нее проблемы начались, отец не хотел, чтобы мы это наблюдали, да и врачи ему порекомендовали хорошую клинику. Он нас любил, поэтому для него было намного приемлемее сказать, что мать от нас ушла, чем сообщить о ее недуге. А недавно он мне во всем признался, просил, чтобы я с Матвеем поговорила. Сам почему-то никак решиться не мог.
Аркадий прошелся по кухне, сунув руки в карманы джинсов.
– А стоит ли сейчас говорить брату о матери, Тось? Зачем? Столько лет она провела в клинике, зачем волну поднимать…
– Она все-таки наша мать. Согласись, одно дело – считать ее стервой, оставившей родных детей, и другое – узнать, что мама сошла с ума и лежит в клинике.
– Вы давно уже отвыкли друг от друга.
– Прекрати делать идиотские выводы! Я хочу увидеть мать, и Матвей тоже обязательно захочет.
– Тогда и я должен с тещей познакомиться, если, конечно, ты не возражаешь.
Ироничный тон Аркадия задел Тосю за живое:
– Еще одно слово – и ты пожалеешь, что на свет родился!
Аркадий поднял руки:
– Сдаюсь, твоя взяла. Но ненадолго. Обещаю: скоро я возьму реванш.
ГЛАВА 10
Ночной клуб жил своей привычной бурной жизнью. Музыка, смех, пьяные возгласы – все сливалось в однообразный мерный гул.
Откинувшись на спинку стула, Аркадий с омерзением осмотрелся по сторонам. Невооруженным глазом было заметно, что в подобной развратно-гламурной атмосфере мужчина чувствовал себя дискомфортно. Он приехал в клуб исключительно ради Тоси, если бы не она, Аркадий вряд ли решился бы переступить порог ночного заведения. Он не любил шумных мероприятий, а тем более не любил проводить время в компании Матвея. Матвей совсем не умел пить, за считаные минуты он накачивал себя спиртным, пьянел и превращался в жалкого алкаша.
– У вас это семейное, – сказал Аркадий, глядя поверх головы Тоси.
– Что именно?
– Опаздывать. Твой братец должен был здесь появиться двадцать минут назад. Когда мы начали встречаться, ты динамила меня точно так же. Договаривались на шесть, а ты к семи приходила или вообще встречу отменяла.
– У меня всегда были уважительные причины.
Аркадий гнусно усмехнулся:
– Легок на помине! Ты посмотри, как он идет – его же шатает, проспаться не успел. Алкоголик!
– Помолчи, а? Не лезь на рожон.
Матвей остановился у их столика, поднял правую руку и кивнул сестре:
– Привет! Аркашка, здорово.
– Опаздываешь.
– Да ладно тебе. Ты ж не в курсе – я ведь на такси сюда добирался, водила тупой попался, сначала не мог клуб найти, а потом парковался целый час.
– Ну, понятно. – Аркадий поднес к губам стакан апельсинового сока и переглянулся с Тосей.
– А чего ты сок цедишь? – удивился Матвей. – Тоська, что это с ним, ты принудила Аркашку записаться в ряды трезвенников?
– Матвей, нам надо поговорить. – Тося теребила в руках сотовый.
– Говори. Нет, погоди, на сухую не пойдет.
Матвей подозвал официанта, заказал коктейль, закинул ногу на ногу и выудил из пачки сигарету.
– А теперь валяй.
Аркадий с нескрываемым отвращением смотрел на Матвея. Про себя он отметил, что сегодня брат Тоськи выглядит на порядок хуже обычного. Бледный, с мешками под глазами, потрескавшимися капиллярами и впалыми щеками, он здорово смахивал на… На наркомана, пронеслось в голове у Аркадия. А что, Матвей запросто мог подсесть на смертоносный порошок, ведь как он там говорит – в этой жизни надо успеть попробовать все. Вполне возможно, что дело дошло до наркоты. Аркадия передернуло. Нет, решительно с каждым днем он презирал Матвея все больше. Причем Аркадий толком не понимал, откуда взялось это презрение. Оно возникло как-то сиюминутно, из ниоткуда.
Тося никак не могла решиться начать разговор.
– Говори, Тоська, – поторопил сестру Мазуров.
– Матвей, я…
– Матвей! – прервал речь Тоси высокий женский голос. – Ты, сволочь, обещал позвонить – и с концами!
Тося переглянулась с мужем. А Матвей, расплывшись в улыбке, встал и обнял заголосившую так громко блондинку, обвешанную обилием бижутерии. Или это были настоящие украшения? Нет, по всей видимости, все-таки бижутерия. Уж очень крупными казались некоторые камни для того, чтобы быть настоящими.
А девице, видимо, никто не говорил, что злоупотреблять солярием не есть хорошо. Она же себя сожгла, неужели сама не видит, что превратилась в гренку!
– Хорошо выглядишь, – сказал Матвей, поцеловав блондинку в щеку.
– А ты не очень. Подцепил что-нибудь? А Кларка мне сказала, что ты в Италии. Наврала, свинья! Знаешь, что Вальку в дурку хотят положить? Ага! А ты как?
Тося кашлянула.
– Моя сестра, – сообщил Мазуров. – Тоська. А это Аркашка, наш трезвенник.
– Привет, я Ирка. – Загорелая блондинка кивнула Аркадию и снова обратилась к Матвею: – Пошли к нам, я здесь с Толиком и Светкой. Помнишь Светку? А Толик в аварию две недели назад попал, сам не пострадал, а тачка – в железо. Жесть!
– Я, может, позже подойду, – сказал Матвей. – Лады?
– Давай, подваливай. И сестру с ее трезвенником бери, вместе веселее будет. – Хохотнув, подвыпившая Ира нетвердой походкой пошла к крайнему столику.
– Кто эта идиотка? – спросила Тося.
– Знакомая.
– Короче говоря, все шизанутые девки и шлюхи – твои. С нормальными ты принципиально не общаешься.
– За язычком следи! – Мазуров сверкнул глазами. – А то я его укорочу.
– Полегче, – встрял в их разговор Аркадий.
– А мне еще не тяжело. – Матвей слегка отодвинулся от стола. – Говори, зачем позвала.
И опять Тосе помешали. На этот раз официант. Приблизившись к столику, он остановился рядом с Матвеем, нагнулся и чуть слышно спросил:
– Простите, вы Матвей Мазуров?
– Допустим.
– Вам просили передать. – И он положил на стол запечатанный конверт.
– Что это?
– Наверное, письмо, – неуверенно ответил официант.
– А кто передать просил?
– Один молодой человек, он сидит вон за тем… О, уже ушел.
Матвей повертел конверт в руках.
– Как думаете, – обратился он к сестре и Аркадию, – открыть можно, мы не взорвемся?
– Не знала, что тебе уже и молодые люди письма пишут. Берешь от жизни всего понемногу, да?
Мазуров сарказм сестры решил проигнорировать. Аккуратно разорвав конверт, он вытащил сложенный вчетверо лист, развернул его и… Рука дрогнула, а сам Матвей напрягся. Бледное лицо покраснело, зрачки расширились. Мазуров потянулся за новой сигаретой.
– Как думаете, – обратился он к сестре и Аркадию, – открыть можно, мы не взорвемся?
– Не знала, что тебе уже и молодые люди письма пишут. Берешь от жизни всего понемногу, да?
Мазуров сарказм сестры решил проигнорировать. Аккуратно разорвав конверт, он вытащил сложенный вчетверо лист, развернул его и… Рука дрогнула, а сам Матвей напрягся. Бледное лицо покраснело, зрачки расширились. Мазуров потянулся за новой сигаретой.
– Ублюдок! – вымолвил он гневно.
– Что там? – спросила Тося.
– Узнаю, чьи это шутки, – руки повыдираю. – Матвей залпом осушил коктейль и вновь подозвал официанта. – Повтори, друг. Э-э, постой, кто, говоришь, письмецо передал?
– Молодой человек, – повторил официант.
– Как он выглядел, ты запомнил?
– Не очень. На вид ему лет двадцать – двадцать пять. В черной бейсболке. В принципе внешность непримечательная. Он попросил передать конверт Матвею Мазурову и указал на вас.
– Понятно. Ладно, поторопись там с коктейлем.
– Матвей, что в письме? – напряглась Тося.
– А ты сама прочти. – Мазуров швырнул листок на стол, но Тося его взять не успела – письмо перехватил Аркадий.
Пробежавшись глазами по отпечатанному тексту, он передал лист жене.
– Господи! Матвей, что это значит?
Мазуров пожал плечами:
– Кто-то пошутил, но шутка ему выйдет боком.
– Есть предположения, кто автор? – спросил Аркадий.
– Подумать надо.
– О чем думать, Матвей, может, письмо в милицию отнести? – Тося еще раз перечитала адресованное брату послание: – «Сегодня ты умрешь!»
– А давай уж сразу на телевидение?
– Рискуешь, братец!
– Брось, кто-то пошутил, я не собираюсь впадать в панику.
– Этим кем-то может быть одна из твоих… подруг, – заметил Аркадий. – Ты у нас по этой части ас, наверное, обидел кого ненароком, отомстить тебе решили.
– И как, по-твоему, – Матвей придал своему лицу наигранную серьезность, – я и правда сегодня умру или мне дадут отсрочку?
– Не смешно, Матвей. – Тося обернулась назад, посмотрела в сторону столика, за которым сидели Ира и ее компания, и спросила: – А та дура здесь не замешана?
– Оставь Ирку в покое, она классная девчонка.
– У тебя все девчонки, которым еще не исполнилось сорока лет, классные! Учти, такие вот анонимки нельзя списывать со счетов. Матвей, послушай меня, хотя бы раз в жизни послушай! Возьми письмо и завтра же отнеси в милицию. Береженого бог бережет.
– Они меня засмеют.
– Тось, не грузи его. – Аркадий взял из рук жены лист и, недолго думая, разорвал его на мелкие кусочки. – Все, проблема решилась сама собой.
– Аркашка, что ты наделал! Придурок!
Матвей протянул Аркадию руку:
– Все правильно, Аркаш. Тоська, я умру лет через шестьдесят. Не рассчитывай, что тебе удастся избавиться от меня раньше!
– Шестьдесят – это ты загнул. – Аркадий собрал обрывки письма и положил их в карман.
– При правильном трехразовом питании и здоровом образе жизни я и до ста дотяну.
– Спорный вопрос. – Аркадий вытащил из пачки Матвея сигарету. – Мой прадед всю жизнь пил, курил, работал с утра до ночи как вол и умер в девяносто восемь лет. Дед, его сын, вел здоровый образ жизни – и в шестьдесят дуба дал!
– Значит, при любом раскладе я одиннадцатый десяток разменяю, – засмеялся Матвей. – Ниче, время покажет. Тоська, не кисни. Я сейчас приду.
– Куда ты?
– Спроси у Аркашки, он знает.
– Уже успел набраться, – процедил Аркадий, когда Матвей скрылся из виду.
– Зачем ты письмо порвал?
– Брось, кому оно нужно. Из-за каждого пустяка сенсацию раздувать, что ли?
– А мне страшно. Кому в голову могло прийти написать такую хрень?
– Идиотов на белом свете хватает. – Аркадий взял со стола конверт и, пока Тося, понуро опустив голову, разглядывала пол, положил его в задний карман джинсов.
Матвей склонился над раковиной и несколько раз ополоснул лицо холодной водой. Потом выпрямился, посмотрел в зеркало и увидел, как дверца одной кабинки распахнулась и оттуда вышел низкорослый толстяк в сером джемпере. Лицо толстяка показалось Матвею знакомым, где-то он его определенно видел, причем не так давно… Мазуров напряг память. Нет, мозги не желали давать ему подсказку.
Значит, показалось, подумал Матвей, снова включил воду и начал умываться. Вернулась головная боль. Перед внутренним взором возник листок с кровожадным текстом: «Сегодня ты умрешь!»
Переполох у столика Матвей заметил сразу, как только оказался в полутемном зале. Тося, повиснув на руке мужа, отчаянно призывала кого-то успокоиться, а из уст Аркадия бурным потоком извергалась ненормативная лексика. Похоже, произошло нечто серьезное, Матвею еще ни разу не приходилось слышать от Аркаши нецензурную брань.
Крепкий парень держал Аркадия за плечо, а чуть поодаль два коренастых мужика сдерживали вырывавшегося из их рук рыжего бугая, который, как и Аркадий, обкладывал всех трехэтажным матом.
– Матвей! – крикнула Тося, увидев брата. – Иди сюда, помоги мне.
– А что за буча?
– За урода ответишь! – голосил раскрасневшийся Аркадий.
– Иди сюда! – басил рыжий. – Чего ты за бабу прячешься?
Аркадий рванулся вперед, но Матвей вовремя схватил его за руку:
– Остынь! И ты, друг, тоже остынь. Ребят, уведите его.
Тося была готова разрыдаться. Меньше всего она ожидала, что ее муж, вечно спокойный, тихий и неконфликтный Аркаша, полезет в драку. Какая муха его укусила, с какой стати он вообще затеял весь сыр-бор? Тося даже толком не успела понять, что произошло. Они тихо разговаривали, ожидая возвращения Матвея, как вдруг Аркадий резко вскочил со стула, подлетел к проходившему мимо них рыжему мужику и, схватив того за грудки, начал сыпать оскорблениями. Ему, видите ли, показалось, что рыжий как-то не так посмотрел в сторону Тоси, мол, глазки ей строил. Бред! Тося сидела к нему спиной, он в принципе, даже если бы очень того захотел, не смог бы – чисто физически – строить ей глазки! А в Аркадия будто бес вселился. Завязалась потасовка. Слава богу, вовремя подскочили крепкие ребята, лишь с их помощью удалось локализовать драку и, как говорится, отделаться малой кровью. У рыжего мужика была ссадина на скуле, у Аркадия кровоточила нижняя губа.
Узнав, что произошло в его отсутствие, Матвей засмеялся:
– А ты, оказывается, ревнивый! Никогда бы не подумал.
– Не ты один, – отчеканила Тося. – Когда мы в Италии на пляже отдыхали и на меня каждый третий мужик пялился, Аркашка и бровью не вел, лежал, как тюлень, в шезлонге и лыбился. Какого черта ты с ним сцепился?!
– Он за дело получил! – заявил Аркадий.
– Тебе тоже досталось, – развеселился Матвей. – Официант, у нас срочный заказ.
После короткой паузы Тося зло произнесла:
– Зря я все затеяла, уже сто раз пожалела, что в этот долбаный клуб приехала.
– А я о чем, надо было дома встретиться, в конце концов, твою новость не обязательно выслушивать в клубе.
– Аркаш, ты же ничего не знаешь, точнее, знаешь, но не все.
– То есть?
– Дома я тебя проинформировала ровно наполовину. Прости. А в клуб нам по-любому надо было бы приехать.
– А теперь давайте так: чтобы и мне стало понятно, о чем вы треплетесь, – попросил Матвей.
Боясь, что ее снова могут прервать, Тося набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
– Матвей, наша мать нас не бросала!
Мазуров продолжал с усмешкой смотреть на сестру. Ее слова до него явно не дошли, поэтому Тосе пришлось их повторить и добавить:
– Мама находится в психиатрической клинике, она там уже несколько лет. Отец говорил нам неправду, не было у нее никакого любовника, он лично поместил мать в больницу.
– Это шутка?
– Ну, какая шутка, такими вещами разве шутят? Ты не подумай, я ничего не знала, отец мне правду рассказал незадолго до своей смерти.
– А почему тебе он рассказал, а мне не соизволил?
– Он хотел, но не мог решиться. Папа сильно переживал, я давно не видела его таким подавленным.
– Мать в психушке?.. – растягивая слова, произнес Матвей. – Все эти годы он нам врал, очернил мать, кормил нас сказками об ее измене, называл предательницей, а выходит, она нас не бросала?..
– Получается, так.
– Ее можно увидеть, где эта больница, ты там уже была?
– Нет. Адрес у меня есть, увидеть ее, думаю, можно. Ты поедешь?
– Разумеется. – Матвей сжал пальцами виски. – Голова болит. У тебя таблетка есть какая-нибудь?
Тося порылась в сумочке и выудила упаковку болеутоляющего. Аркадий придвинул Матвею стакан сока.
Запив таблетку, Мазуров закрыл глаза.
– А я ее ненавидел, Тоська! По-настоящему ненавидел, отцу удалось внушить нам с тобой, что мы не нужны матери. Он говорил это с таким презрением… я не сомневался, что она развлекается с мужиками где-то на стороне. Зачем? Почему он не сказал нам правду?
– Боялся за наше душевное состояние…
– А теперь что, уже не боится? Какого черта он тебе во всем признался? Хранил бы в тайне свои деяния!