Мрачный особняк остался позади.
Забрезжил слабый огонек надежды. Ей все-таки удалось выжить! Она смогла. Смогла!
ГЛАВА 4
Обложившись мягкими подушками, в груде которых дремал довольный Парамаунт, Катарина в десятый раз тихо произнесла:
– Я не знаю, что делать.
Наталья мотнула головой:
– Все-таки тебе надо было в милицию заявить. Или у них там полиция?
– Полиция, милиция! – психанула Ката. – Нат, какая разница? Ты подумай, что я могла им сказать?
– Правду.
– Какую?! Кто бы мне поверил? Нет, конечно, когда я увидела мертвых Таню и Димку, первым моим желанием было сообщить о преступлении в полицию. И поверь, я бы так и сделала, но потом в особняке начали происходить чудовищные вещи. Представь себе на минуту: я заявлюсь в участок, расскажу про убийства, а потом – как бы невзначай – упомяну о безголовом монстре с волосатыми ладонями, гигантской кукле с ножом в груди и отвалившейся головой и о клоуне-карлике? Наташ, меня бы в их психушку сразу же упекли! И все – не сидеть мне больше с тобой на диване.
– А ты сама какого мнения придерживаешься по поводу всего произошедшего?
– Натка, я уже всю голову сломала, ничего сообразить не могу. Думаю, думаю, а результат – нулевой. Танюшку полоснули ножом по шее, Димку тоже – налицо два убийства; и я, когда пряталась в особняке, нисколько не сомневалась, что по дому бродит он, убийца.
– Ну и?
– Что – и? Потом я увидела этого… безголового, и все полетело в тартарары. Кем он был – убийцей? А я в этом уже не уверена! Ты знаешь, я и в привидений уверовала, и в леших, и даже в барабашек. Клянусь, скажи мне сейчас кто-нибудь, что он видел в реке водяного, я поверю. Нат, я серьезно.
Наталья покосилась на закрытую дверь:
– Кат, слушай, а тебя не обвинят в причастности к этим убийствам, а?
Копейкина вздрогнула:
– Наташ, сплюнь! Сама трясусь. Рано или поздно тела Пучковых обнаружат, начнется следствие, и тогда… – Катарина на миг умолкла. – Постоянно об этом думаю.
– У Пучковых есть родственники в Москве?
– Откуда? Димка детдомовский, а Танькину историю ты знаешь – она тоже без роду без племени.
Парамаунт чихнул, и Катка с Натальей, не сговариваясь, ойкнули.
– Это еще что, – невесело усмехнулась Катарина, – видела бы ты меня, когда я мчалась по ночной дороге в поисках жилища Пучковых… Это было что-то с чем-то! В руль вцепилась мертвой хваткой, жму на газ, из глаз слезы рекой текут, сердце из груди выпрыгивает, все тело болит, а в голове одна мысль – поскорее бы добраться до квартиры! Хорошо, что я запомнила, где она располагается, иначе бы дело было – труба.
– Представляю, – протянула Наталья, взяв сонного перса на руки.
– В квартиру влетела, – продолжила Ката, – к зеркалу подбежала – а на меня тетка какая-то незнакомая смотрит. Лицо бледное, перемазанное тушью, глаза воспаленные, губы в крови… Ужас! Покидала я вещи в сумки – и на вокзал. На попутке добиралась, машину Пучковых возле дома оставила.
– Вот еще один фактор, свидетельствующий против тебя. Машина! Катка, ты же сидела за рулем, значит, на нем остались отпечатки твоих пальцев. Пучковых обнаружат в особняке, их машину – возле дома. Вопрос: как машина там оказалась? Ой, Катка! – Наталья прижала ко рту ладонь и заревела. – А вдруг тебя посадят? Обвинят в убийстве Пучковых и посадят! Ты же скрылась с места преступления…
– Я не скрылась, я спасала собственную жизнь. – Ката и сама была готова разрыдаться.
Ведь Наталья права, сто раз права. А от одной только мысли, что ее могут арестовать и посадить за двойное убийство, Копейкиной делалось не по себе. Но в чем Катарина виновата? В том, что сразу рванула на вокзал, а не в полицию? Но разве можно ее в этом винить? Она находилась на грани, ничего не соображала, нервы ее были оголены. Да любой человек, пережив весь тот кошмар, поступил бы точно так же. У Каты просто сработал инстинкт самосохранения!
– Розалии расскажешь? – всхлипнула Наталья.
– Ты что?! Ни в коем случае! И ты, смотри, не проболтайся. От нее помощи не будет, зато крови она мне испортит – будь здоров!
Некоторое время они сидели в тишине, слушая урчание Парамаунта и тиканье настенных часов. Затем Наталья несмело поинтересовалась:
– Ката, а что, если тебе обратиться в наши органы?
– То есть?
– Ну, приди к ним, расскажи правду и попроси совета. Уверена, они подскажут, как тебе надо себя вести и что делать.
– Наташ, прекрати, я никуда не пойду. Это глупо! Какое отношение наши органы имеют к чертовщине, произошедшей в Норвегии? Смешно! Им бы со здешними нашими делами управиться…
– Но бездействовать тоже нельзя.
– Знаю.
– Я боюсь за тебя!
Катарина не выдержала:
– Я сама боюсь, Наташка, очень боюсь. Хочу поскорее забыть тот день, ту ночь, ту поездку! Господи, неужели эта дикая история будет иметь какое-то продолжение? Пусть она закончится. Сейчас! Немедленно!
– Давай завтра в церковь сходим, свечку поставим, записки за упокой Тани с Димкой подадим.
Обняв Наталью, Катарина сквозь слезы пролепетала:
– Давай сходим. Натка, скажи, что все будет хорошо!
Натка сказала, но не прошло и четверти часа, как она снова затронула щекотливую тему:
– Хоть убей меня, не пойму: ну, как он без головы мог ходить? Может, голова у него все-таки была, но ты ее не заметила?
– Начинаешь сомневаться в достоверности моих слов?
– Прости. Но без головы… Невозможно же!
– Невозможно, согласна. Но у него ее не было. Значит, это был не человек.
– А кто?
– Чудовище из страшной сказки.
– Кат…
– Что – Кат? Других вариантов я не вижу.
– А как с куклой быть?
– Еще одна загадка. Сначала она голову повернула, заговорила, а потом голова у нее… отвалилась.
Наталья поежилась:
– И ведь кто-то ее туда принес!
– Кукла могла и сама прийти в гостиную. Не смотри на меня так, я уже ничему не удивлюсь. Безголовый по особняку разгуливал? Разгуливал. Клоун на велосипеде ездил? Ездил. Так почему же кукла не могла передвигаться самостоятельно?
– А нож в нее кто всадил?
– Наташ, чего ты от меня хочешь, все эти вопросы я задавала себе уже миллион раз. У меня перед глазами мелькает этот мерзкий клоун с водным пистолетом. Куда ни гляну, всюду вижу клоуна. Он был ужасен, Натка!
– С детства клоунов терпеть не могла.
– Теперь я к ним тоже отношусь с предубеждением. Вот тебе и психологическая травма, наверняка начну теперь шарахаться от клоунов с дикими воплями.
Наталья хихикнула:
– Где ты собираешься с ними пересечься?
Ответить Катарина не успела: дверь гостиной распахнулась и на пороге появился… О боже, клоун?!
Завизжав, Ката с Наташкой вскочили с дивана и забились в угол комнаты.
– Мамочки, – пролепетала Наташка. – Кошмар добрался до Москвы!
– Что с вами? – прогремел голосом Розалии клоун.
Ката прищурилась:
– Розалия Станиславовна?
– А ты кого ожидала увидеть, Санта-Клауса?
– Что с вашим лицом? – заикаясь, спросила Наташка.
– С лицом? Ничего. Ах, это… Новая питательная маска – из раздавленной клубники, сметаны, облепихового масла, детского крема и сока белой лилии. Вам бы тоже не мешало пару раз в неделю маски делать, года-то идут, а вы не молодеете. Честное слово, настанет день, когда мне будет стыдно сидеть с вами за одним столом. Хватит валяться на полу! Встаньте! Что за маразм?
– Вы нас напугали.
– Мы думали, пришел клоун, – виновато протянула Натали.
– «Пришел клоун», – передразнила ее Розалия. – Запишись на прием к психиатру, истеричка! Но сначала приготовь мне кофе. Чем ты вообще целый день занималась, у кошек даже миски пустые!
– С Каткой разговаривала.
– Наиважнейшее занятие. И о чем же вы беседовали?
– Ой, Розалия Станиславовна…
Ката толкнула Наталью локтем в бок. Натка смутилась и замолчала.
– Я жду, – потребовала свекровь. – Или у вас появились от меня секреты? У вас? От меня?! Ката, детка, как ты можешь не доверять мне свои самые сокровенные тайны? Я с тобой делюсь всегда и всем, а ты…
– Вы никогда мне ничего не рассказываете.
– Ложь!
– Где вы были сегодня ночью? Я слышала: вы пришли домой только под утро.
Розалия посмотрела на свои ногти и отрезала:
– Не твое дело!
– Что и требовалось доказать.
Свекровь села на диван и, заговорщически подмигнув невестке, спросила:
– Я заметила, что из Норвегии ты вернулась какая-то не такая. У тебя там случился бурный романчик?
– Розалия Станиславовна, я замужем! Между прочим, за вашим сыном!
– Я так и не услышала ответа на свой вопрос, – продолжала ехидно улыбаться кончиками губ свекровь. – Признайся, детка, кто он? Норвежец?
– Не было у меня романов!
– Посмотри мне в глаза. Не было, говоришь?
– Нет!
– Тогда почему ты сама не своя?
– От страха, – ляпнула Наталья.
– Кого же ты боишься?
– Вас! – решила «исправить» свою оплошность Натали.
– Кого же ты боишься?
– Вас! – решила «исправить» свою оплошность Натали.
Розалия схватила подушку, и Натка резво выскочила в коридор.
– Чтобы через пять минут кофе был готов! Ты слышишь меня?!
Пока Розалия оглашала квартиру своим сиплым басом, Ката поспешила закрыться в спальне. На душе у нее скребли кошки: со всех сторон начинали к ней подступать уже знакомые страхи. Теперь Катарина опасалась за собственное будущее. Возникли сомнения: а правильно ли она поступила, сбежав в Россию из Норвегии?
Неудивительно, что после всего случившегося у Катарины нарушился сон. Ложась в постель, она подолгу не могла уснуть, таращась то в темный потолок, то в окно. А когда к девушке подкрадывалась дрема и окутывала ее своими объятиями, Катку начинали мучить кошмары. Снился ей особняк графа, темные длинные коридоры, куклы, клоуны и мохнатые чудовища. Разумеется, от подобных сновидений ей приходилось то и дело пробуждаться в холодном поту и, переворачиваясь на другой бок, ждать очередного периода забытья. Но сон не шел, определенно, он где-то плутал. Катка вертелась-крутилась, считала овец, козлов, баранов, но не ощущала ничего, кроме раздражения и жалости к самой себе.
Утром она чувствовала себя разбитой и подавленной. После бессонных ночей или ночей, наполненных кошмарами, ее целый день преследовала вялость. Не хотелось ничего делать: ни читать, ни смотреть телевизор, ни даже гулять с Дискеткой.
Розалия списывала апатичное поведение невестки на ее неудавшийся роман в Норвегии. Свекровь всегда изменяла своим многочисленным мужьям, в каждой поездке она умудрялась крутить амуры, посему и пребывала в полной уверенности, что и Ката неудачно развлеклась за границей «не с тем парнем».
А вот Натка, отлично зная истинную причину хандры Копейкиной, всячески старалась поддержать Катарину в трудную минуту. Она непрестанно шептала, что все обязательно образуется, что Катке нечего бояться и в скором времени поездка в Норвегию сотрется из ее памяти. Катарина в это не верила. Такое не может стереться, пожалуй, только в случае полной амнезии она сможет забыть о трагедии, разыгравшейся в мрачном замке. Но полная амнезия ей вовсе не нужна, следовательно, придется смириться и продолжать терзаться в гордом одиночестве.
Наталья зашла в комнатку Катки, держа в руке свернутые в трубочку листы формата А-4.
– К тебе можно? – спросила Наташка, топчась на пороге.
– Почему ты каждый раз спрашиваешь, разве я тебя когда-нибудь выгоняла? Садись.
Наталья села на край кровати:
– Я к тебе не с пустыми руками.
– Вижу. Что за листы?
– Я в Интернете полдня просидела, – зачастила Наталья. – Намучилась – жуть! Сначала не могла найти ничего подходящего, а потом компьютер завис. Представляешь, ни с того ни с сего.
– А сейчас как?
– Кто?
– Комп.
– Да с компом порядок, главное, я нашла, что искала. Возьми, прочитай, тебе будет интересно.
– Скажи своими словами, лень мне читать.
– Катка, не хандри. Здесь рассказывается одна легенда. Легенда! – повторила Наталья, понизив голос. – Мне кажется, она имеет отношение к твоим злоключениям в Норвегии.
Катарина напряглась:
– Говори, не интригуй.
– Короче, суть в том, что несколько веков тому назад в старинном замке появился призрак. Призрак без головы! Первыми его увидели кухарка с мужем. Якобы этот призрак ночью бродил по дому, издавая жуткие стоны. Утром кухарка обо всем рассказала королю, но тот ей не поверил и выгнал вон. И ее, и ее мужа. А через несколько дней призрака увидела младшая дочь короля. Она подняла в замке панику, но, когда все сбежались на ее крики, призрак исчез – растворился в воздухе. У девушки помутился рассудок, и ее заточили в башню, где она скончалась спустя несколько недель.
– Наташ, ты мне сказку, что ли, пересказываешь?
– А ты мне не сказку рассказывала, когда из Норвегии вернулась? – язвительно спросила Натка.
Ката опустила голову:
– Извини, но все это похоже на абсурд.
– Мне продолжать?
– Ну, ты же все равно не успокоишься. Продолжай.
– Когда призрака увидел король, у него случился сердечный приступ. Он умер в одночасье. И все! Призрак с тех пор в замке не появлялся.
– И в чем соль? Дочь сбрендила, папаша умер, кухарку с мужем выгнали, призрак исчез.
– Соль в том, что безголовый призрак существовал! Он был, понимаешь?
– А я и не утверждаю обратного, я сама его видела. Ты лучше скажи, как мне дальше жить, я ведь в неврастеничку превращаюсь! Сегодня ночью Парамаунт прыгнул на кровать, а я, как ошпаренная, вскочила.
– На ночь надо пить отвар пустырника.
– Это не выход.
– А если к врачу обратиться?
– К психиатру? Хм… У меня мелькала такая идея, но, боюсь, он меня не поймет. Нет, в то, что я – именно его клиентка, он поверит сразу, как только я расскажу ему о безголовом существе, а что потом? Врач начнет меня убеждать, что никакого безголового не было и в помине, предложит мне пройти курс лечения – таблетки, уколы и далее по списку. Не хочу в смирительной рубашке разгуливать!
Наталья развела руками:
– Остается один выход.
– Какой? – Ката всем телом подалась вперед, причем настолько резко, что Натка вздрогнула.
– Вернуться в Норвегию и попытаться во всем разобраться, – сказала она.
– Ты шутишь?
– Нет, я говорю серьезно.
– Я туда не вернусь. Никогда!
– Я же не сию минуту предлагаю тебе в дорогу собираться, пусть пройдет время, месяц-два, полгода, а потом можно…
– Прекрати! Уж лучше сразу к врачу пойти. Когда я домой возвращалась, поклялась, что больше никогда добровольно не приеду в Норвегию. Впечатлений от одной поездки мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Ты сама бы не горела желанием посетить особняк графа повторно.
Наташа только вздохнула.
После короткой паузы Катарина вдруг спросила:
– Наташ, а ты мне веришь? Только начистоту: веришь или считаешь, что я преувеличиваю?
– Я тебе сразу поверила, – заверила ее Натали. – Хочешь, поклянусь?
– Не надо. Ой, Натик, мне бы сейчас развеяться, встряхнуться, не могу я в четырех стенах сидеть! А из квартиры выйти страшно.
«Веселье» пришло в квартиру Копейкиных само. Ведь, как известно, если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету.
Розалия Станиславовна пригласила в гости некую Эльмиру Яновну. Экстрасенса.
Зачем свекрови понадобилась экстрасенс – Катка, хоть убейте, не понимала, но, зная взбалмошный характер Розалии, не сомневалась – та в очередной раз затеяла какую-то новую авантюру.
– Детка, – затараторила Розалия, проникнув в спальню своей невестки. – Ты обязана присутствовать на сеансе Эльмиры! Она – лучшая, поверь мне на слово.
– Зачем вы ее позвали?
– Мне ее порекомендовала Анна Яковлевна.
– А кто такая Анна Яковлевна?
– Хорошая знакомая Инги Францевны.
– Понятно, – протянула Катка, не имея понятия, о ком идет речь. – Так зачем она здесь?
– Для проведения сеанса. Ты не ослышалась: Эльмира согласилась почтить наш дом своим визитом и сообщить мне, когда наконец я выйду замуж.
У Катарины отвисла челюсть:
– С ума сойти!
– Вот и я говорю – с ума сойти и не вернуться. Вставай, хватит валяться на постели, дуй в гостиную, сейчас Эльмира попьет кофе, и мы приступим.
– Может, вы приступите без меня?
– Вставай! Мне нужна моральная поддержка близкого человека.
– Пусть вас Натка поддержит.
– Мне нужна двойная поддержка! Давай, детка, шевелись. Не заставляй меня прибегать к ненормативной лексике. От тебя требуются сущие пустяки: сунь ноги в тапки и выйди в гостиную. Разве я многого прошу?
– Хорошо, я приду.
– Вот и славненько. Да, кстати, перед тем как ты выйдешь из спальни, будь добра, накрась губы. И глаза подведи. Не забудь накрасить ресницы. И пудры не жалей, ты очень бледная. Резинку с волос снять! Детка, если у тебя останется время, накрась ногти. Твой маникюр меня бесит. И помни: на все про все у тебя ровно десять минут.
– «Твой маникюр меня бесит!» – передразнила свекрищу Катка, оставшись в одиночестве. – Я вообще не обязана развлекать экстрасенсов, а уж тем более не обязана выслушивать их пламенные речи.
Но, несмотря ни на что, Катка подошла к трюмо, стянула с волос резинку и, вооружившись расческой, кисло улыбнулась собственному отражению в зеркале.
* * *Спустя полгода Катарина пришла в себя. Она перестала вздрагивать от шорохов и резких криков, у нее нормализовался сон, она стала улыбаться, и жизнь уже не виделась ей в серо-черных тонах.
Каждую неделю Катарина ходила в церковь, ставя свечки за упокой душ убиенных Дмитрия и Татьяны. Она часто вспоминала Пучковых. В основном вечером, перед сном. И, хоть Катарина понимала, что она ни в чем не виновата, ее не покидало чувство вины. Мысленно она просила прощения у Тани с Димкой. Каждый день. На протяжении всех этих шести месяцев.
Сразу после старого Нового года, четырнадцатого января, в гостиной Копейкиных раздался телефонный звонок. Розалия, как обычно, заорала: