Так, по крайней мере, это выглядело со стороны. На самом деле смертоносная энергия изливалась на «Альбатрос» сверху, а он был уже не в силах вынырнуть из направленного на него потока инфракрасных волн и порождаемого ими парового облака. И вскоре вспыхнул ярким, раздуваемым ветром пламенем. Которое тут же превратилось в огромный огненный шар, разорвавший аэросани на части вместе со всеми, кто в них находился. Остов раскуроченной машины клюнул носом и, подняв фонтаны брызг, моментально утонул в протаявшем под ним снегу. Та же участь постигла и раскаленные аэросанные обломки, что разлетелись вокруг и с шипением и паром погрузились в сугробы.
Сразу три ракеты выпустила «Ларга» в засевшего на многоэтажке Генерала. И не успели они впиться ему в бок, как им вслед замолотили наши пушки и пулеметы. У меня не было повода сочувствовать бойцам Хрякова, но сейчас я с замиранием сердца следил, как наш залп вот-вот накроет коварного биомеха. Реактивные снаряды, захватив «горячую» цель еще до старта, разлетелись в стороны, и каждый помчался к ней по сложной зигзагообразной траектории. Это не позволяло врагу сжечь их на подлете и давало нам возможность одновременно стрелять по нему из орудий без опаски сбить собственные ракеты.
Два верхних этажа облюбованного Генералом здания-башни снесло начисто. Вот только среди подброшенной взрывом в воздух груды кирпичей самого низвергнутого монстра что-то не наблюдалось. Куда же он мог подеваться? Буквально за секунду до взрыва еще маячил на крыше и сейчас, по всем предпосылкам, должен был падать оттуда вместе с обломками. Ан нет, не падал. И на мелкие части такую стальную махину разорвать ракетами явно не могло. М-да, загадка…
Тем временем наши сопровождающие наглядно демонстрировали мне, что являет собой рассредоточение по схеме «Пять». За протокольным названием скрывалось банальное рассеивание на местности для того, чтобы у каждого участника конвоя оказалось достаточно пространства для маневров. Лишь в безостановочном движении (да и то, как выяснилось, не всегда) можно было спастись от рыскающего луча Генерала, способного за считаные секунды испарить или сжечь любое доступное сейчас чистильщикам укрытие. «Маламуты» головных и замыкающих групп и последний уцелевший «Альбатрос» разъехались кто куда и, нарезая по сугробам петли, ожидали подтверждения от капитана, что враг уничтожен. Мощный взрыв, который только что разнес его позицию, явственно намекал на то, что такое подтверждение не замедлит себя ждать.
Но капитан упорно молчал, не обращая внимания на испытующий взор сидящего рядом с ним Грободела. Полковник тоже не произносил ни звука, благоразумно не мешая капитану делать свою работу. Но по лютому выражению лица Хрякова было видно, что он едва сдерживается, чтобы не разразиться бранью из-за постигших его новых потерь.
И капитан не ошибся, повременив с отбоем тревоги. Монстр-поджигатель был еще жив и не намеревался отказываться от своих кровожадных замыслов.
«Ларга», в отличие от снегоходов и аэросаней, продолжала двигаться прежним курсом, лишь сбавила скорость, дабы не уходить от них в большой отрыв. По логике, следующий выстрел Генерала должен был предназначаться ей — самой большой и легкой мишени. Да, сейчас мы фактически вызывали огонь на себя. Но наш капитан знал, что делал. На подрыв тяжелого, бронированного катера у биомеха уйдет не меньше полуминуты. За это время мы сумеем как минимум трижды накрыть — и добить! — его ракетными залпами, поэтому нам можно особо не суетиться. Вдобавок наши бронированные стекла предназначались для защиты даже от ядерного взрыва и имели встроенные фильтры от всех видов агрессивных излучений. Так что стоит лишь недобитому Генералу высунуться и навести на нас оружие, как песенка этой твари будет сразу же спета…
Логика техноса в подобных стычках с людьми как правило предсказуема. Биомехи, в отличие от высокоорганизованных скоргов уровня Трояна, обладают примитивным мышлением и легко поддаются на провокации. Но данный биомех поступил довольно-таки нетипично. Вместо того, чтобы ударить по очевидной для себя жертве, он направил луч поверх «Ларги» и повел охоту за нашим рассеявшимся сопровождением.
Мы даже не сразу сообразили, что стряслось. Капитан и операторы повторно зафиксировали пропавший было источник инфракрасного излучения. После чего уже все мы смогли увидеть, как снег позади нас вновь начинает вскипать извергающимися в небеса гейзерами. Причем сейчас поток термической энергии бил не по конкретным целям, а вычерчивал на сугробах размашистые хаотические петли. С каждым мгновением над зоной генеральского обстрела вздымалось все больше и больше пара, его пелена становилась все гуще, и лишь наш катер не оказался накрыт ею, поскольку двигался теперь в отрыве от остального отряда.
На сей раз Генерал вел огонь из окон этажа, который после сноса верхушки здания стал считаться предпоследним. Очевидно, в плитах перекрытия оккупированной биомехом башни наличествовал сквозной пролом, через который он мог перемещаться вверх-вниз, меняя позицию и убегая от ответных ударов противника. Вторая атака этой твари выглядела сумбурной и нелогичной только на первый взгляд. В действительности подобная тактика была еще более продуманной и коварной, чем прицельная стрельба по суетящимся внизу мишеням. Настолько продуманной, что, когда до Хрякова дошло, что творится у нас за кормой, он тут же воскликнул:
— Дьявольщина! Да ведь это загонщик! Вздумал устроить нам травлю, сучий потрох!
Загонщиками, на жаргоне военных, назывались мнемотехники, которые натравливали на врага подчинившийся им технос, а сами при этом отсиживались где-нибудь в недосягаемом месте. То, что Генерал действует не сам, а исполняет чью-то волю, стало очевидно по нехарактерной для этого туповатого биомеха тактике. Она основывалась не на примитивном инстинкте убийцы, а на более сложном, поэтапном уничтожении жертв, коих монстр решил сначала загнать в ловушку. И то, что при этом он игнорировал свою главную угрозу — «Ларгу», — чем фактически совершал самоубийство, доказывало: загонщик использовал Генерала не как главную ударную силу, а в качестве разменной фигуры. Она была обязана лишь придержать нас и внести в наши ряды сумятицу. А затем — покинуть игровое поле. Так, как и задумывалось неведомым автором этого классического гамбита.
И то, и другое Генералу удалось. Его луч, протаяв в сугробах глубокие, заполненные водой канавы, лишил «Маламуты» и «Альбатрос» маневренности. А выброшенные при этом в воздух клубы пара застили водителям видимость. Прежде чем мы навсегда вырубили этот адский прожектор, многие угодившие под него чистильщики наверняка получили ожоги, и от облучения, и паровые. А некоторые сослепу ухнули в канавы и, перевернув снегоходы, повылетали из седел.
Второй ракетно-орудийный залп «Ларга» нанесла не точно по противнику, а тремя этажами ниже его позиции, пресекая тем самым ему путь к отступлению. Контратака получилась более чем удачной. Второй обстрел покосившаяся и уже «обгрызенная» нами высотка не пережила. И, переломившись в месте попадания ракет, обрушилась на опоясывающие ее снежные завалы. Сначала их накрыла верхняя, расколовшаяся в падении, часть перебитой взрывами башни. А затем на едва образовавшийся курган из обломков повалилось ее растрескавшееся основание, еще больше увеличив могильный холм над погребенным под ним Генералом.
Чтобы оценить понесенные нами потери и, подобрав погибших и раненых, двинуться дальше, следовало дождаться, когда рассеется пар. В холодном воздухе это не должно было продлиться долго — минута, от силы, две. Однако все осложнялось тем, что, по нашим подозрениям (здесь я был абсолютно солидарен с Хряковым), за атакой Генерала стоял загонщик. Поэтому, дабы не дать нам опомниться, этот кукловод не станет мешкать со следующим ударом и вот-вот его нанесет.
Дезориентированные и лишенные мобильности, «Альбатрос» и «Маламуты» являли собой легкую добычу для любого шустрого и зубастого биомеха. Прикрывая товарищей, капитан «Ларги» отдал приказ стрелкам следить в оба и, развернув катер, двинул в объезд окутанной паром территории, дабы попытаться перехватить любого приближающегося к ней врага. Созданные Генералом благоприятные для его вероятных союзников предпосылки позволяли им вновь перехватить у нас инициативу. Но если мы поспешим и накроем неприятеля на подступах, возможно, нам и удастся сорвать его планы.
После подачи «Ларгой» в эфир обязательного при подобных инцидентах сигнала тревоги нам в помощь был немедля направлен авиабот. И едва транслируемая им картинка высветилась на мониторах мостика, как капитан и Хряков тут же пришли в тревожное оживление. Согласно полученным данным, к затянутому паром участку местности приближались три одинаковых объекта, коих бортовой ИИ катера идентифицировал как модернизированные «изделия № 488».
После подачи «Ларгой» в эфир обязательного при подобных инцидентах сигнала тревоги нам в помощь был немедля направлен авиабот. И едва транслируемая им картинка высветилась на мониторах мостика, как капитан и Хряков тут же пришли в тревожное оживление. Согласно полученным данным, к затянутому паром участку местности приближались три одинаковых объекта, коих бортовой ИИ катера идентифицировал как модернизированные «изделия № 488».
Будучи малознакомым с армейской классификацией техноса, я, в свою очередь, опознал в изображениях на дисплеях Богомолов. Достаточно распространенные в Пятизонье, эти биомехи эволюционировали из обычных автопогрузчиков, вымахав до внушительных габаритов. И вдобавок обзавелись мощными передними конечностями, которыми могли одним ударом перевернуть вверх колесами даже Носорога. Преодолеть глубокие сугробы Богомолы вряд ли сумели бы. Но эта подвергнутая модернизации троица передвигалась на широких и легких гусеничных шасси, отчего великолепно приспособилась к нынешней новосибирской зиме.
Цели движущихся к нам с трех направлений монстров не вызывали сомнений. Учинить в паровой мгле охоту за нашей техникой им было под силу, хотя вражеский загонщик отрядил для этого и не самых идеальных исполнителей; видимо, у него попросту был невелик выбор. Чрезвычайно опасные в бою на короткой дистанции, на дальней не имеющие стрелкового вооружения Богомолы были уязвимы для пуль и ракет, поэтому всегда норовили уйти из-под огня, если видели, что подобраться к жертве вплотную не получится. Иногда наиболее агрессивные представители этого племени метали в стреляющих по ним противников камни и прочий подножный хлам. Но в здешних высокотехнологичных реалиях завоевать победу таким примитивным оружием Богомолам удавалось редко.
Даже втроем они представляли для «Ларги» гораздо меньшую опасность, чем один Генерал. И потому брань, которой разразился Грободел, когда увидел на радарах «изделия № 488», звучала не столько злобно, сколько победоносно. Катер мог успеть перерезать им путь и ударить по противнику из всех стволов с очень выгодной для нас дистанции. И наголову разбить его еще до того, как над полем боя развеется напущенный Генералом пар.
Похоже, бросивший нам вызов загонщик, отыграв неплохой гамбит, ошибся в расчетах и сделал неудачный ход. Чем наши «гроссмейстеры» тут же не преминули воспользоваться и рванули на перехват рвущегося к нам техноса.
Нас отделяло от него всего две гряды снежных барханов, когда гусеничные биомехи дружно замедлили ход и остановились. Это еще больше воодушевило Хрякова. Он не усомнился в том, что загонщик понял всю бесполезность своей затеи и решил, пока не поздно, отвести войско. Но не успел полковник озвучить до конца эту мысль, как на мониторах сканера появилось изображение другого биомеха: плоскотелого и похожего на краба.
«Изделие № 107» — так официально именовался новый монстр, чьи размеры в сравнении с Богомолом оказались столь малы, что на дисплеях он был изображен в натуральную величину. Однако относиться к нему несерьезно не получалось при всем желании. Несмотря на его размеры, количество фиксируемых авиаразведчиком особей этой мелюзги возрастало с каждой секундой и, перевалив за сотню, кажется, даже не думало прекращать прибывать.
— Где они, черт их подери?! — Торжествующую ухмылку на лице Грободела сменило озадаченное недоумение. Счетчик вражеских особей продолжал накручивать цифры, но на тактическом мониторе не наблюдалось и намека на движущийся к нам «крабовый» фронт.
— Да вот же, господин полковник! — ответствовал Хрякову капитан, вникнув в ситуацию раньше него, и коснулся на интерактивном дисплее изображения одного из гусеничных биомехов. Картинка спрятавшегося за снежной грядой Богомола тотчас же увеличилась посредством «зума» на весь экран. После чего даже стоящим позади мостика мне и Свистунову стало понятно, откуда исходит обнаруженная авиаботом новая угроза.
— Солнышко! — пробормотал я, припомнив, как звучит имя «изделия № 107» в переводе на сталкерский язык. В первые годы существования Пятизонья, когда военная техника еще не имела надежной защиты от аномального воздействия, сотни тысяч установленных по периметру Барьеров плазменных мин были захвачены Узлом и превращены в ботов-камикадзе. Тактика войны, какую они повели потом против своего бывшего хозяина-человека, напоминала стиль охоты обыкновенных лесных клещей. Передвигаясь на стальных лапках как по горизонтальным, так и по вертикальным поверхностям, Солнышки маскировались под какой-нибудь хлам и прыгали на проходящих мимо сталкеров или проезжающую бронетехнику. И затем примагничивались или просто прицеплялись к ним и делали свое грязное дело, жертвуя собой во славу идеалов техноса.
В отличие от адаптированной для езды по сугробам троицы Богомолов, Солнышки не подверглись никакой зимней модернизации. Они не могли ни ползать на своих крабовых лапках по глубокому, рыхлому снегу, ни тем паче подпрыгивать на нем. Но, ведомые загонщиком — и где только он откопал в Новосибирске эту взрывоопасную стаю? — камикадзе вышли из затруднительного для себя положения простым и в то же время гениальным способом.
Облепив в несколько слоев броню Богомолов, будто муравьи — намазанную медом ветку, Солнышки перемещались вместе с гусеничными собратьями, превратив каждого из них в самоходную бомбу. Общее количество несомых ими мин авиаразведчик определил лишь приблизительно: их было порядка двух сотен. Хотя и без досконального подсчета становилось очевидно, что синхронный взрыв трех таких симбиотических убийц протает в толще снега кратер шириной со стадион и глубиной до самой земли. Так что если мы хотели остановить противника, не пострадав при этом самим, его следовало расстреливать сразу, как только он взберется на гребень снежной гряды, за которой сейчас скрывался. Но совершать такую глупость Богомолы тем не менее не торопились. Впрочем, как и разворачиваться и убираться восвояси, кажется, тоже не планировали.
Приближаться к ним теперь стало крайне опасно и подстрелить их сквозь снежную преграду было нереально — под ней находились заметенные снегом какие-то развалины. Вместо того, чтобы и дальше набирать разгон, капитан снова замедлил ход, а Хряков вперил взор в тактические мониторы. Полковник предположил, что самоходные бомбы попросту ждут, когда с другого направления на нас набросится еще одна группа противника. Она отвлечет на себя «Ларгу» и позволит Богомолам подойти к нам поближе.
Но, как было и в случае с не клюнувшим на нашу приманку Генералом, мы и здесь прогадали. Враг не предпринял никаких отвлекающих маневров, а атаковал нас хитрым способом, какой мы могли бы, в общем-то, предугадать, но были совершенно не в состоянии отразить.
Я уже упоминал про умеющие метать камни передние конечности Богомолов. Как выяснилось, с не меньшим — а вернее, куда большим — успехом они могли швырять не только булыжники, но и мины. Причем последние обеспечивали своему не слишком зоркому переносчику завидную скорострельность. Переползая по его корпусу, они выстраивались в очередь на обоих его стальных плечах, и, едва очередное дисковидное Солнышко, поджав лапы, отправлялось в полет, как на освободившуюся стартовую позицию тут же запрыгивало следующее.
Все три Богомола работали, подобно метательным машинам для стендовой стрельбы, избавляясь от своих симбионтов с высокой скоростью. Попеременно махая конечностями и раскручивая дисковидные снаряды при броске, каждый биомех выстреливал ежесекундно по одному Солнышку. Чья форма лишь способствовала нестандартному применению этого, казалось бы, узкоспециализированного оружия. Куда летели вражеские мины, полагаю, уточнять не нужно. У этих импровизированных минометов была лишь одна цель, которую они обстреливали сейчас с недосягаемой для нас позиции.
Этот удар по загнанным в ловушку «Альбатросу» и «Маламутам» был гораздо страшнее термической атаки Генерала. Произведенный по принципу коврового бомбометания, залп Богомолов накрыл плазмой и превратил в кипящий котел еще большее пространство. И даже те чистильщики, кто, повинуясь поспешному приказу Грободела, ринулись на прорыв из зоны поражения, были обречены на смерть, поскольку зона эта вмиг расширилась чуть ли не втрое.
Иллюминаторы «Ларги» подверглись автоматическому затемнению, так как безостановочная череда плазменных вспышек не уступала по яркости ядерному взрыву. Концентрация не успевшего рассеяться пара вновь стремительно возросла. И стала такой, что теперь его извержение напоминало не фонтанирование отдельных гейзеров, а натуральный вулканический выброс. Гигантский паровой столп взметнулся в небеса и напрочь заслонил от нас клонящееся к закату солнце. А также перекрыл видимость авиаразведчику, что неминуемо отразилось на четкости транслируемой им тактической карты.