Ее бабушка вечно лезла в чужие дела, постоянно пыталась поговорить со мной во время своих визитов. Я должен был догадаться, что она приедет, раз уж Тэйт осталась одна. Надеюсь, надолго миссис Брандт не задержится.
Кейси пришла часов в восемь. Сейчас мы заканчивали уже пятую партию.
– Ты назвал шестой, – возразила она. – А не шестой и десятый! Нельзя загнать два шара в одну лузу одновременно. Ты должен сделать тот удар, который объявил.
– Это называется – быть крутым, – парировал я.
Кейси состроила сердитую физиономию, недовольно скривив губы.
Ее грозный настрой был довольно мил, к тому же выглядела она очаровательно растрепанно. Длинные темные волосы – немного светлее моих – собраны в небрежный хвост, на лице ни капли косметики. Более очевидного знака, что девушка в тебе не заинтересована, не существовало.
– Ладно. – Я пожал плечами и поднял руки вверх, притворяясь раздраженным. – Удар твой.
Глаза Кейси засияли, как и ее улыбка; она склонилась над столом, готовясь ударить. Хоть на часах было уже около десяти, я не торопился с ней расставаться.
Кейси выиграла четыре партии из пяти. Я думал, мне придется съездить в приемное отделение скорой, чтобы пришить свои яйца обратно. Меня интересовало, как такая чопорная девчонка, неспособная притронуться к наглядным пособиям по биологии без возгласа "Фу", могла научиться столь мастерски играть в пул.
Когда мы отошли от стола, я положил руку Кейси на плечо и легко притянул ее к себе.
– Итак, мне нужно задать тебе один вопрос.
Она протяжно вздохнула.
– Да, мне тоже.
Я глянул на нее сверху вниз.
– Спрашивай первая.
Рухнув на диван, Кейси уставилась на свои кисти, сложенные на коленях.
– Я знаю, что ты используешь меня, чтобы досадить Тэйт, Джаред. Чтобы ее разозлить, или… – она посмотрела мне в глаза, – заставить ревновать.
Мои ноги окаменели, я не стал садиться. Скрестив руки на груди, подошел к окну, забрызганному каплями дождя, по привычке глянул на темное окно спальни Тэйт.
Не смей.
– Джаред, – продолжила Кейси, – я тоже тебя использую. Не уверена, хочу ли вообще вернуть Лиама, но мне точно хочется показать ему, что я не выжидаю, когда он сам объявится. Вот почему я приняла твое приглашение сегодня. Тэйт занята, а я не хотела оставаться дома.
Обернувшись к ней, склонил голову набок.
– Ты могла выбрать любого парня, чтобы заставить Лиама приревновать, Кейси. Почему я? Ты знала, Тэйт обидится, если подумает, будто ты встречаешься со мной.
Кейси буквально слилась с обивкой. Ее лицо поникло, она медленно притянула колени к груди, обняла их руками и тихо произнесла:
– Моя мама… невыносима. – Кейси покачала головой, словно подобрала слишком мягкое описание. – Она выбирает мне одежду, проверяет мой телефон, решает, какие предметы мне изучать, даже… – Ее речь прервал судорожный всхлип.
У меня во рту пересохло, я замер.
Боже.
О чем она не договаривает?
Кейси вытерла пролившиеся слезы большим пальцем.
– В любом случае, после его предательства, мне тошно оставаться собой. Надоело быть слабой, идти у всех на поводу. Я подумала, Джаред Трент уязвит Лиама, как никто другой.
Уголки ее губ слегка приподнялись. Я понял, что она имела в виду. Нам обоим хотелось вернуть контроль над собственной жизнью.
– Но ты знала, что Тэйт будет больно, – снова повторил, по-прежнему пытаясь найти причину, почему она не побоялась ранить чувства своей так называемой лучшей подруги.
– Да, – Кейси вздохнула. – Это в план не входило, но я пришла к выводу, что таким образом можно будет изменить ход игры, которую вы двое затеяли. Подстегнуть вас, так сказать.
Сдвинув брови, спросил:
– Даже рискуя потерять подругу?
К моему удивлению, она хохотнула.
– Ты не такой уж могущественный, Джаред. – Опустив глаза, Кейси продолжила негромко: – Мы с Тэйт будем в порядке. Хотя она не должна узнать про наш план. Тэйт разобралась в себе. Она умная и уверенная. Я не хочу, чтобы она осуждала меня за попытку проучить Лиама. Я не хочу, чтобы об этом кто-либо узнал.
Кейси опустила ноги на ковер, выпрямилась, встретившись со мной взглядом.
– Джаред, понятия не имею, в чем проблема между тобой и Тэйт, но я знаю, что ты не плохой парень. Мне казалось, все изменится после ее возвращения. Что вы разрешите эту ситуацию.
– Мы разрешили, – уверил я, присев рядом с ней.
Она прищурилась, вздернув подбородок.
– Ты ее любишь, – Кейси заявила утвердительно, а не спросила.
Мое лицо вспыхнуло.
– Нет, – ответил твердо.
– Хорошо. – Он шлепнула ладонями по своим бедрам. Я удивился, потому что тон ее голоса повеселел. – Бен Джеймисон собирается на гонки в пятницу. Велика вероятность, что он приведет Тэйт. Сможешь спрятать когти на время?
Хорошо, что мои руки лежали на спинке дивана, иначе бы Кейси увидела, как я сжал кулаки.
Несмотря на мои старания оставаться безразличным, Мэдок, Кейси, да вообще все, если на то пошло, продолжали напоминать мне, что жизнь Тэйт не стоит на месте.
– Мне параллельны поступки других, Кейси, – заявил я безэмоционально. Она несколько секунд разглядывала меня, пока я смотрел вперед.
– Сделай одолжение? – попросила Кейси, разглаживая пальцами свои выцветшие джинсы. – Подыграй мне на гонках? Лиам соревнуется с Мэдоком, и я просто…
– Да, – перебил, прекрасно зная, что ей нужно. – Не парься.
Если она хотела вызвать ревность у Лиама, значит, я помогу. Хоть причина и не самая благородная, зато весело.
– Фильм посмотрим? – предложил, пытаясь сменить тему.
– Конечно. Тебе нравится кино о танцах?
Я едва не выпроводил ее из дома в ту же минуту.
На улице лил проливной дождь, воздух казался густым из-за энергетического напряжения. Кейси ушла в полночь; я дал ей свою толстовку, чтобы она не промокла. Заперев дверь, поднялся к себе в комнату.
Впервые за несколько лет мне хотелось залезть на дерево.
В прошлом мы с Тэйт часто сидели здесь во время грозы. Да что там, практически каждый вечер проводили на этом дереве. Но она тоже давно на него не взбиралась.
Подняв оконную раму, выглянул наружу, сквозь ветер и дождь, и мгновенно замер.
Проклятье.
Тэйт сидела на дереве.
Мои пальцы сжали край подоконника.
Первым на ум пришло сравнение с ангелом. Ее сияющие волосы спадали по плечам. Ноги – длинные, гладкие – свисали с ветки. Она выглядела идеально, на своем месте, словно творение художника.
А потом я вспомнил, что Сатана тоже когда-то был ангелом.
Ты – жалкий кусок дерьма, Джаред.Ее слова задели меня сильнее, чем я хотел признать.
– Сидишь на дереве в грозу? – сказал с издевкой. – Да ты просто гений какой-то.
Тэйт подняла голову, повернулась ко мне лицом.
Ее глаза – насколько я мог разглядеть – не полыхали гневом, как обычно в моем присутствии. Она не смотрела прямо на меня. Нет, ее взгляд казался настороженным, немного печальным.
– Да, я тоже считаю себя гением, – ответила Тэйт, снова отвернувшись.
Такое поведение сбило меня с толку. Она держалась не застенчиво, но и не воинственно. Неужто сожалела о том, что сказала мне сегодня?
Ну, я не нуждался в ее жалости. Мне нужна ее чертова ярость.
Не жалей меня.
Я хотел, чтобы она постояла за свои слова.
Не извиняйся, не прячься. Разозлись на меня, Тэйт.
– Дерево? Молния? Улавливаешь связь? – продолжил ее подначивать. Знаю, присутствовала доля опасности в том, чтобы сидеть на дереве в грозу, но мы делали так сотни раз в детстве.
– Раньше ты об этом не волновался, – произнесла она безжизненным голосом, глядя на нашу улицу.
– О чем? О том, что ты рассиживаешь на деревьях в грозу?
– Нет. О том, что я могу пострадать, – ответила Тэйт, заткнув меня.
Черт бы ее побрал.
Каждая проклятая мышца в моем теле окаменела. Мне хотелось встряхнуть ее, заорать: "Да, меня ни хрена не волнует, если с тобой случится что-то плохое!".
Только я не мог.
Мне небезразлично, мать твою, отчего я хотел ударить кулаком о стену. Почему, черт возьми, меня волновали ее поступки? С кем она встречается? С кем спит?
Но с другой стороны, я бы тоже была несчастна, если бы родители меня ненавидели.
Словно щупальца, ее слова проникли в мой мозг, вытягивая все хорошие мысли, связанные с Тэйт. Все воспоминания.
Я должен высечь ее из своей головы и сердца.
– Татум? – я заколебался, но заставил себя договорить: – Мне безразлично, жива ты или мертва.
После чего повернулся к ней спиной и наконец-то просто ушел.
18
На следующий день раздраженная Кейси вновь появилась за моим столиком во время ланча. Она не стала объяснять, я не стал спрашивать, но предположил, что причина ее недовольства связана либо с Тэйт, либо с Лиамом.
На Лиама мне было плевать. К Тэйт я пытался относиться безразлично.
– Я только что получил сообщение от Зака. – Мэдок подошел к столу, уселся на стул, развернув его спинкой вперед. – Дерек Роумэн возвращается в город на выходные. Он хочет погонять с тобой в пятницу.
Я мысленно простонал. Не потому, что боялся проиграть, а потому, что Роумэн был знатным мудаком.
Да, то, как я обращался с Тэйт в последние годы – этот парень поступал с половиной школы в десять раз хуже, пока тут учился. Я мог выиграть, или проиграть, вот только случится чудо, если мне удастся завершить гонку с ним без единой царапины на машине.
Я пожал плечами.
– Ладно. Шансы у нас приблизительно равны, так что ставки будут высокие.
А мне нужны деньги. Отец вымогал наличку каждую неделю, причем немалую. Хотя он поступал умно. Хотел денег, однако не был слишком алчным. Просил достаточно, чтобы меня задеть, но не заоблачные суммы, которые я не смог бы достать.
– Ты же с Лиамом соревнуешься, верно? – спросила Кейси у Мэдока.
Он глянул на нее, ухмыльнувшись.
– Вряд ли это можно назвать соревнованием. Скорее кастрацией.
– Просто будь осторожен, хорошо? – Она выглядела обеспокоенно.
Серьезно?
Мэдок подался вперед, упершись грудью в спинку стула.
– Кейси? – произнес он низким, сиплым тоном. – Сейчас я представляю тебя голой.
Я не сдержался. Из груди вырвался смешок, я расхохотался, уткнувшись лбом себе в руку.
– Арр! – проворчала Кейси с отвращением. Поднявшись, она одернула свою короткую джинсовую юбку и направилась к выходу, а мы с Мэдоком все не могли угомониться.
Боже, он лучший.
– Кейси, подожди! – крикнул ей вслед, на самом деле не пытаясь ее вернуть. Мэдок тоже встал, хохоча. – Кейси, да ладно тебе. Это же шутка.
Только она не обернулась. Мы же продолжали смеяться.
Мы с Тэйт пересекались взглядами несколько раз за день. Буря в глубине ее глаз утихла, однако я решил не тратить время на раздумья о ней.
Я не мог. Между нами все кончено. Для нее все было кончено давным-давно, что же касается меня – я должен как можно быстрее обо всем забыть.
Урок по Кинематографии прошел спокойно, только Пенли заставила нас сесть в круг, поэтому мне открывался отличный вид на сидевшую напротив Тэйт. Я периодически ловил на себе ее неясный взгляд.
Когда парты расставили по местам, миссис Пенли снова завела разговор про монологи, которые нам полагалось представить в течение следующих двух недель. Мне не терпелось свалить отсюда к чертям, взять Мэдмэна и поехать к озеру. Бедному псу в последнее время не доставалось моего внимания, учитывая работу, школу, постоянные отлучки по выходным. Иногда я брал его с собой к Джексу, но теперь, похоже, мы с Мэдмэном виделись лишь по ночам, когда он спал у меня на кровати.
На миг подумалось, а не хотела ли Тэйт изредка забирать собаку к себе, чтобы бедняга совсем не затосковал, но я тут же выкинул подобные мысли из головы.
Мы не друзья; я не стану ее ни о чем просить.
Словно услышав мои размышления, она обернулась. Когда поднял глаза, заметил, что Тэйт смотрела прямо на меня.
Моргнув, она опустила взгляд, затем опять сосредоточилась на мне с каким-то печальным, потерянным выражением на лице. С налетом сожаления, или отчаяния. К чему ей грустить? Прищурившись, постарался отвести глаза. Мне не нужно знать, что с ней происходит.
– Кстати, ребята, – сказала Пенли, не отрываясь от листка бумаги, на котором что-то писала, – не забудьте, двадцать девятого числа пройдет ассамблея, посвященная борьбе с издевательствами в школе. Вместо первого урока вы собираетесь в…
Тэйт подняла руку.
– Миссис Пенли? – перебила она.
Учительница посмотрела на нее.
– Да, Тэйт?
– У нас осталось пять минут до конца урока, – вежливым тоном произнесла Тэйт. – Можно я прочитаю свой монолог?
Какого черта?
Еще рано сдавать проект. Все, учитывая Пенли, удивленно уставились на нее. Что она делает, черт возьми?
– Хм, что ж, я не ожидала, что сегодня придется кого-либо оценивать. Твое эссе готово? – поинтересовалась учительница.
– Нет, эссе я сдам в положенный срок, но мне бы очень хотелось прочитать монолог именно сейчас. Пожалуйста.
Я скрипнул зубами.
– Ладно, – неохотно вздохнула Пенли, – если ты уверена, что готова…
Великолепно.
Меньше всего мне сейчас хотелось смотреть на Тэйт или слушать ее голос. В основном, потому что знал – будет трудно ее проигнорировать.
Шум. Пространство. Отвлечение.
Я сполз ниже по спинке стула, вытянул ноги, скрестив лодыжки. Взял ручку, принялся рисовать у себя в блокноте трехмерные кубы.
– Я люблю грозу, – начала она, но я, не отвлекаясь, продолжил вычерчивать линии. – Гром, ливень, лужи, промокшую обувь. Когда надвигаются тучи, меня охватывает радостное предвкушение.
Я нахмурился. Тэйт любила дождь.
– Все кажется красивее под дождем. Не спрашивайте меня почему. – Ее голос звучал легко, естественно, словно она беседовала с другом. – Но в грозу словно открывается иной мир возможностей. Раньше я ощущала себя супергероем, катаясь на велосипеде по опасным скользким дорогам. Или Олимпийским атлетом, преодолевающим тяжелые испытания, чтобы добраться до финиша.
Тэйт сделала паузу. Я поднял ручку, осознав, что обрисовывал одну и ту же фигуру снова и снова.
– Но даже в солнечные дни, будучи маленькой девочкой, я просыпалась с тем же ощущением трепета. Ты заставлял меня чувствовать радостное предвкушение так же, как симфония грозы. Ты был моей бурей под солнцем, громом в скучном, безоблачном небе.
Меня пробрало подозрение; дыхание участилось. Это не монолог.
Она продолжила:
– Помню, я проглатывала завтрак так быстро, как могла, чтобы поскорее постучаться к тебе в дверь. Мы гуляли днями напролет, возвращаясь домой только поесть или поспать, играли в прятки, лазили по деревьям, ты качал меня на качелях.
Я ничего не смог поделать. Резко подняв голову, встретился с ней взглядом. Проклятье, мое сердце… такое ощущение, будто она сжимала его в своей руке.
Тэйт.
Она обращалась ко мне?
– Будучи твоей сообщницей, я снова поняла, что такое дом. – Тэйт пристально глядела на меня. – Видите ли, когда мне было десять, моя мама умерла. У нее был рак, и я потеряла ее, толком не узнав. Мир казался таким ненадежным, я была так напугана. Но с тобой все опять встало на свои места. С тобой я стала смелой и свободной. Как будто часть меня, умершая вместе с мамой, ожила после встречи с тобой, и было уже не так больно. Мне было не больно, когда рядом был ты.
Черт, я не мог отдышаться. Зачем она это делает? Я ей безразличен.
– Но однажды, совершенно внезапно, я потеряла и тебя. Боль вернулась, мне было так плохо, когда ты меня возненавидел. Моя гроза ушла, ты стал жестоким. Этому не было объяснения. Ты просто исчез. И мое сердце разрывалось на части. Я скучала по тебе. Я скучала по маме.
По ее щеке скатилась слеза. Я почувствовал, как сдавило горло.
Тэйт смотрела на меня как раньше – словно я для нее целая вселенная.
Горы мерзких воспоминаний закружились в голове, пока наблюдал за ней.
Гадости, которые устраивал, чтобы доказать свою силу. Чтобы доказать, что не нуждаюсь в том, кому не нужен. Я тяжело сглотнул, стараясь утихомирить бешеный ритм у себя в груди.
Она меня любила?
Нет.
Тэйт лжет. Она наверняка лжет.
– Хуже всего стало, когда ты начал меня обижать. Твои слова и действия заставили меня возненавидеть школу. Из-за них я чувствовала себя некомфортно в собственном доме.
Ее глаза наполнились слезами. Во мне зародилось желание разгромить все вокруг. Ей было больно. Я был несчастен. И ради чего?
– Все по-прежнему болит, но я знаю, в этом нет моей вины. – Тэйт поджала губы. – Я могла бы описать тебя множеством слов, однако лишь одно включает в себя грусть, злость, ничтожность, жалость – трус. Через год меня тут не будет, а ты останешься неудачником, чей высший предел существования ограничится школой. – Ее взгляд вновь сосредоточился на мне, голос зазвучал уверенней. – Ты был моей бурей, моим грозовым облаком, моим деревом под проливным дождем. Я любила все эти вещи, и я любила тебя. Но сейчас? Ты чертова засуха. Я думала, все сволочи водят немецкие машины, но оказалось, мерзавцы в Мустангах тоже могут оставлять шрамы.