Причём, не знает, похоже, даже Онред - зато по дворцу разошлись такие пикантные подробности, что дух захватывало.
А потом их обоих заметили в Силтее. После - в Лиссе. Везде были мои наблюдатели (я готовился к походу на север), и все сообщали, что Рин выглядел вполне здоровым и довольным жизнью. Но, очевидно вернуться к нам не мог.
Что ж... меня радовало, что он жив, но оставить друга с невменяемой королевой я не мог.
Слуги из дворца, подслушавшие разговор канцлера с Повелительницей, сообщили, что королева временно переехала куда-то в район Озёрного леса. Узнав это, я с полукровками Наем и Кейтлин принялись готовить спасательную операцию. Конечно, Сиренити по своей воле не отпустит очевидно столь полюбившуюся ей игрушку... значит, придётся её принудить. Или похитить Рина, когда она в очередной раз исчезнет в мирах.
На это я и рассчитывал. Оставалось лишь выбрать удобное время и найти точное место, где королева спрятала моего друга.
И да прибудет с нами удача!
Глава 8.
Происходящее всё больше и больше забавляло Рудана. Надо же, какая суета вокруг ничего не подозревающих брата с сестрой!
Канцлер Онред вовсю закупался оружием в Лионе и близлежащих мирах демонов. Самым весёлым было то, что Руадан без зазрения совести продавал ему разработки Повелительницы - за весьма высокую цену. А ведь раньше господин канцлер считал увлечение Повелительницы детским лепетом! Когда же Руадан предложил обратиться к королеве напрямую - та же большой специалист в "лепете" - канцлер только рассмеялся и доверительно сообщил, что даст цену ещё большую, если Сиренити ничего не узнает.
И ведь дал!
С другой стороны Лэйен... тоже закупался оружием. Плюс налаживал связи с другими демонами, так называемой оппозицией Повелителя. Руадан только посмеивался, но следить не забывал. Сейчас вот мальчишка Лэй строил злокозненный планы, как бы освободить своего друга Риндейла и лапок королевы.
В свою очередь Сиренити делала вид, что ей плевать на все эти перипетии, потому как следить даже и не пыталась. Судя по всему, волшебница искренне наслаждалась обществом того же Риндейла и пребывала в приятной иллюзии, что она отлично спряталась и вообще сейчас, когда она счастлива, трогать её никто не станет.
Всё бы хорошо, да только в эту идиллическую картину "свидания" с повстанцем никак не укладывались. Они и послужили одной из причин, по которой Руадан лично навестил новое жилище Сиренити и повесил на нуклийца маячок. Теперь следить за королевой стало куда проще. Да, к тому же и понятней: что бы ни кричали самому Руадану видения, отношения у куколки с её новым любимцем шли вкривь и вкось.
Повелитель повертел в руках чёрного ферзя, посмотрел задумчиво и поставил обратно на шахматный столик. Поднял белого коня и тоже поставил.
Что-то в этой партии не складывалось. Нет, всё, конечно, идёт так, как и предполагал Повелитель, но... Будто бы нечто неуловимое грозит вмешаться и спутать все планы.
Руадан поморщился. Включил экран, мгновенно поймал сигнал маячка Риндейла.
Здесь всё было тихо. Нуклийская весенняя ночь требовательно стрекотала сверчками и ветром проходилась по тёмной комнате. Юноша спал - неудивительно, в Нуклие сейчас сильно за полночь. Подвеска в виде золотого единорога, сбившись, свисала с плеча, игнорируя распахнутый ворот рубахи.
Руадан усмехнулся и собрался, было, переключиться на дворец Синего лорда, как дверь в комнату тихонько открылась и в спальню осторожно проскользнула Сиренити.
Повелитель снова приник к экрану.
Куколка, когда хочет, может двигаться совершенно бесшумно. Вот и сейчас девушка, не издавая ни единого звука, подошла к кровати, склонилась над спящим. И легонько повела рукой в каких-то сантиметрах от его лба.
Руадан мог даже не приглядываться: волшебница считывала поставленный маячок. Ладно, пускай, она всё равно не поймёт, чей он - слишком много времени прошло с тех пор, как поставили. Пусть уберёт, тогда изображение исчезнет, и Руадан с чистой душой (хе-хе!) перейдёт на наблюдение за канцлером.
Сиренити сжала руку. И, резко повернувшись, подняла голову.
В комнате не было зеркал... вообще ничего отражающего. Но девчонке удалось каким-то образом поймать взгляд Повелителя. Секунду волшебница и демон смотрели друг на друга, потом Сиренити так же бесшумно отвернулась и выскользнула из комнаты.
Руадан со вздохом откинулся в кресло, глядя на тёмную комнату.
Нетронутый маячок продолжал висеть, исправно посылая Повелителю сигнал.
***Королева пропала на неделю. Исчезла рано утром, не появлялась, когда я уже начал беспокоиться, что обо мне забыли, как-то на рассвете услышал звуки гитары - неистовые и очень громкие.
Повелительница обнаружилась на крыльце и в обнимку с бутылкой. И, пьяненько улыбаясь, похлопала по ступеньке рядом с собой.
- Ри-и-ин, садись... Выпьешь?
Я с сомнением глянул на пыльную бутылку и мотнул головой.
Ведьма поджала губы.
- Зря... ненавижу пить одна. Чувствую себя как... как... В общем, ка-а-ак, - она надолго задумалась, но ничего осмысленного так и не выдала. Зато уставилась на меня, как мышь на крупу. - Ри-и-ин, а вот скажи... тебе со мной п-п-плохо? Д-д-да не боись, я в-в-всё равно утром н-н-ничего н-н-не вспомню.
- Уже утро, госпожа, - заметил я, подавляя очередной приступ жалости. Отчего-то заменить его отвращением не получалось: пьяная Повелительница выглядела как кукла, над которой мир здоров надругался. А может, даже и не один.
Волшебница "купилась", быстро перескочив на любимую тему.
- Н-н-не называ-а-ай меня г-г-госпож-ж-жой! - потребовала она, размахивая бутылкой. -Си-ре-ни-ти! Тебе ч-ч-что не нравится эт-т-то имя?
Я промолчал. Имя-то нравилось, не нравилось называть им Повелительницу. Хоть какое-то подобие дистанции между нуклийцем и волшебницей.
- Хор-р-рошо! - чуть не врезав мне бутылкой, неожиданно заявила ведьма. - Т-т-тогда з-з-зови Шериадой!
Я не выдержал, усмехнулся.
- Это то придуманное имя, которым Вы назвались в Лиссе?
Волшебница насупилась.
- Н-н-неправда! Эт-т-то моё настоящее имя! А Сир-р-ренити - придуманное, - заявила она, зачем-то тыкая в ступеньку пальцем. И вдруг доверительно сообщила. - Сир-р-ренити на м-м-моём языке озн-н-начает "п-п-покой"! Красиво, п-п-правда?
- Вы пьяны, госпожа, - вздохнул я. - Идёмте, я провожу Вас в спальню.
- Т-т-ты такой заботлив-в-вый, - усмехнулась ведьма, хватаясь за мою руку. - Прямо к-к-как м-м-мой братик...
И устало обвисла на мне, так что в комнату её пришлось не провожать, а тащить. Было, правда, громадное желание волочить за собой, но кто его знает - проспиться, потом припомнит. Маги, они все злопамятные.
- Братик, - шептала волшебница, когда я устраивал её в гостиной на диване (заходить в комнату ведьмы не рискнул, мало ли какие у неё ловушки там стоят, нарвусь ещё). - Лэ-э-эй...
Имя резануло, но выяснять у королевы подробности уже было поздно: она заснула, свернувшись клубочком, нежно обнимая бутылку.
Повелительница, бездна её забери!
***Ближе к полудню королева обнаружилась свеженькая, как огурчик, на пороге моей комнаты. И, довольно жмурясь в солнечных лучах (этих магов похмелье что, вообще не берёт?) прокричала:
- Ри-и-ин! Айда ко мне в гости!
- Я уже у Вас в... гостях, госпожа, - буркнул я, ставя игру на "паузу".
Волшебница поморщилась.
- Не-е-е-е! Не то! Ты в моей спальне не был! Пошли! Я тебе что-то интересное покажу! - и, чуть не подпрыгивая от нетерпения, схватила меня за руку и поволокла в коридорах.
Может, у неё вместо нормального похмелья шарики за ролики заезжают?
Впрочем, интересного у неё в спальне было много. Особенно меня поразила громадная картина - от потолка до пола - портрет Повелительницы. Только не парадный. Я вообще на нём ведьму с трудом узнал - на куколку она совсем не походила. Скорее усталая воительница, кстати, в доспехах, опирающаяся о воткнутый во врага меч. Представить королеву с чем-то страшнее иголки не получалось совершенно.
- Нравится? - заметив мой взгляд, спросила Повелительница. И похвасталась. - Мой любимый портрет.
- Угу, - фыркнул я.- Знаете, госпожа, художник Вам порядком польстил.
Против ожидания волшебница не возмутилась - с утроенным вниманием устаивалась на картину, потом усмехнулась.
- Ну, это вряд ли! Диан же рисовал, - посмотрела на меня и уточнила. - Мой принц-консорт.
Что ж, кисточки и краски с тем сладким красавчиком у меня ассоциировались так же, как и кукла с мечом.
- Вообще-то я тебе вот это показать хотела. Еле дотащила из дворца, - волшебница кивнула на занавешенное портьерой зеркало. - Знаешь, что это?
Я пожал плечами.
Откуда?
- Это громадный кусок хрусталя из Зелёных гор с вкраплениями серого камня иллюзий, - объяснила Повелительница. - Иначе говоря, здоровенный портал, на который, уверена, у тебя не будет аллергии.
Я пожал плечами.
Откуда?
- Это громадный кусок хрусталя из Зелёных гор с вкраплениями серого камня иллюзий, - объяснила Повелительница. - Иначе говоря, здоровенный портал, на который, уверена, у тебя не будет аллергии.
Не назвал бы я головокружение от магии аллергией, но вряд ли волшебница прислушалась бы. Она как раз сноровисто стащила портьеру и подпихнула меня к зеркалу. Посоветовала:
- На всякий случай задержи дыхание и закрой глаза. И держи меня за руку. Во-о-от так, умница.
Ага, скоро и сам матёрым колдуном заделаюсь. Бездна.
Я очень хорошо знал этот город. Ещё бы, в Нижнем, здесь, в Эресте, жила моя семья.
***- В о-о-общем, - протянула я, когда мы вышли на площадь. - Рин, ты тут пока погуляй... где-нибудь... А у меня ещё дела есть.
Повстанец обернулся и волком уставился на меня.
- А где будете гулять Вы, Ваше Величество? - манерно поинтересовался он.
Я стойко выдержала взгляд.
- Да тут, в двух кварталах у меня друг живёт...
- Почему Вы так любите лгать, госпожа? - прошипел повстанец, и кинжалы (мои, между прочим) будто сами собой скакнули ему в руки. Следующим движением должен был стать захват, но я поспешно отступила шагов на пять и нашла его взгляд. Мгновение зелёные глаза ещё бешено сверкали, потом словно подёрнулись дымкой.
Я поморщилась и, отвернувшись, выдавила:
- Иди. Погуляй.
Рин с белым, как полотно лицом, послушно развернулся и пошёл в другую сторону. А я тихо пробормотала:
- Да не бойся, не трону я их.
Но вряд ли он услышал.
Почему всегда, когда хочешь сделать Доброе Дело, тебя превращают в злодея, а?
Я поблуждала ещё с полчаса по улочкам: понастроили, понимаешь! Поди разбери, где нужный дом. В итоге местные жители и память Рина довели: я уткнулась в дверь двухэтажного, но всё равно какого-то маленького, скособоченного домишки. Постояла немного на крыльце, вдохнула поглубже, дёрнула язычок колокольчика.
И меня буквально смело обратно, на улицу.
- Мерзавец! - вопила выскочившая на крыльцо девица - Рин в женском варианте. - Я тебе сказала не приходить, и вообще имя моё забыть! Сказала?! Ну, вот и вали отсюда... ой...
- Да я тут вообще-то первый раз, - выдала я, отряхивая курточку от пыли. - И мне говорили, тут хорошо принимают.
Девица наклонила голову - и стала ещё сильнее походить на Рина, я даже моргнула от удивления.
- Смотря кого, - протянула она.
- Целительница, - отчеканила я, возвращаясь на крыльцо. - Ваш... брат? Сказал, что нам лучше остановиться у Вас, чем в трактире.
- Рин? - тут же повеселела девица. - Так он Вас сопровождает? Он здесь? - и попыталась заглянуть мне за спину.
Я подёрнула плечами.
- Да, сказал, с кем-то из друзей хочет увидеться. Говорил, догонит, - я тоже потеряно огляделась.
- А-а-а, ну он, наверное, к старой школе пошёл, - понятливо усмехнулась девица и посторонилась. - Вы проходите. Меня Белли зовут. А...
- Сиренити, - бросила я, поспешно проходя внутрь.
- Красивое имя, - восхитилась девица, закрывая за мной дверь и указывая на левую дверь. - Идёмте, я Вас с мамой познакомлю.
С мамой знакомить нужны не было - мама возникла в холле так быстро, что я всерьёз усомнилась, а не было ли у Рина в семье волшебников.
- Белли, я же просила не водить сюда своих подружек, - напустилась она на девицу.
- А это не моя, - улыбаясь, заявила та. - Это Рина.
Мой лепет: "Я вообще-то королевская целительница" даже слушать никто не стал.
- Рина? - изумилась мама. И налетела уже на меня. - Наконец-то! Мы уже и не чаяли...
- ...что у него кто-то появится, - эхом закончила девица, - мам, отпусти бедняжку.
Мама отпустила, улыбнулась и сразу помолодела. Статная женщина, лет пятидесяти, светловолосая и кареглазая.
Дети-то у них, похоже, в папу.
- Мне говорили, у вас здесь больная, - я попыталась взять быка за рога. - Рин сказал, ментальное заклинание.
- Рин сказал? - удивилась девица.
А мама махнула рукой.
- А, пустяки, пойдём лучше на кухню, деточка, я тебя пирогом угощу.
Минут десять пришлось потратить на то, чтобы убедить: я действительно хочу помочь.
- Лана уже давно не в себе, милая, - вздохнула мама. - Только кто-то из королевских справится, но такие в нашу глушь не забредают...
- Но я же забрела, - с отчаянием (сколько у меня время, прежде чем включиться защита Единорога и сердитый Рин прибежит спасать семью?) выдохнула я. - Дайте хотя бы взглянуть!
Пришлось действительно добавить немного чар - и только тогда мне разрешили осмотреть бедняжку.
Лану я помнила. Смешливая, зеленоглазая горничная появилась во дворце, как раз, когда меня чуть не убили в одном из миров. Она ухаживала за мной, пока я валялась в постели полумёртвая, рассказывала забавные истории, пела колыбельные.
Да, на меня действительно иногда находит - особенно, во время болезни. Да и девчонка за пять дней достала безумно. А её песни! У меня в голове и так какофония, а ещё эта! Не помню, чем я в неё запустила, когда более-менее очухалась, но по выздоровлении зеленоглазая из головы вылетела совершенно.
Лишь очередная, случайно подвернувшаяся жертва.
Сейчас на "жертву" смотреть было больно. И очень стыдно. От смешливой девчонки осталась только тень, знакомые зелёные глаза глядели испуганно - не сомневаюсь, бедняжку ещё и припадки преследуют.
Жуткими ухищрениями и чуть-чуть чарами я добилась, чтобы посторонние вышли, потом осторожно подошла к сидящей на кровати девушке и тихонько позвала:
- Лана? Помнишь меня.
Она помнила - я увидела узнавание в её глазах. И отшатнулась.
- Тс... Тихо-тихо, - я осторожно дотронулась до её вздрагивающей, худенькой ручки. - Сейчас ты заснёшь, и всё это покажется тебе просто кошмаром. Слышишь? Спи, милая, спи...
Снять заклинание труда не составило. Лишь мгновенное напряжение - и вот, прощай безумие.
Бездна, мне бы так легко от своего избавиться.
Рин ворвался на кухню, когда я под умильные взгляды Белли ("Да, вы там во дворце такое, поди, и не пробовали!") и мамы ("Худющ-щ-щая, как жердь! Ну ничего, я тебя, малышка, откормлю") уминала пятый кусок пирога.
- Братишка! - первой опомнилась Белли, вместе с мамой кинувшись обалдевшему повстанцу наперехват.
Я скромненько отвернулась к окошку, цапнув с общего блюда ещё кусочек. А что, хорошо печёт матушка! Грех не съесть.
- ... А твоя подруга как сказала, что ты с ней, так я сразу не поверила, о тебе вот уже несколько лет ни слуху...
- Мама! - взвыл повстанец (Как я его понимаю! Сама с трудом из крепких объятий еле выбралась). - Она не моя подружка! Она... Она...
Я, запихивая кусок в рот, с интересом уставилась на нуклийца. Тот сразу сник, бросая на меня убийственные (или лучше - убивающие?) взгляды.
Да, дружок, ещё кое-что из заклинаний мерзкой колдуньи, чтобы ты не мог заявить ничего не подозревающей семье о присутствии у них дома Повелительницы. Такое лёгкое, что Единорог пропустит - ведь не атакующее же.
Бедняжечка...
- Ну да! Не подружка, - хихикнула Белли. - Ври больше, братишка!
Я согласно угукнула, пытаясь прожевать очередной кусок.
Наблюдать за нуклийцем в естественной для него среде обитания оказалось забавно. Он не мог высказать всё, что он обо мне думает, не мог и покалечить (а хотел, да!), зато и оставлять наедине с семьёй тоже не стал. А пришлось. Стоило только несчастному Рину заикнуться: "Да мы в трактире переночуем", как мама с дочкой выдали такую гневную тираду, что я решила не вклиниваться и тихонечко отползти в угол кухни. Вместе с пирогом.
К Лане беднягу не пустили - она же отдыхает. Я сделала физиономию тяпкой и глупо заулыбалась: да, вылечила, не надо благодарностей.
А вечером из дворца местного Идущего пришла сестра-близнец Белли. И стало нам ещё веселее...
Я видела много счастливых семейств... честно говоря, терпеть их не могу. Чувствуешь себя на таких вот "общих сборах", как отвергнутая. Вроде никто ничего не говорит, но понимаешь: ты тут лишняя. Отчего-то здесь и близко такого не было. Меня заочно приписали к родственникам, над вздрагивающим Рином посмеивались и к концу вечера даже повстанец вроде бы расслабился. Правда на ночь мама всё-таки спросила, постелить ли нам вместе, я сделала вид, что думаю - пыталась не покатиться со смеху, а Рин впервые на моей памяти покраснел.
В общем, мама и так всё поняла, без слов.
Я ворочалась часа, наверное, два, слушая, как пыхтит за дверью повстанец.
Такая преданность семье...
Чёрт возьми, не твоего он поля ягода, Сиренити. А ты, ведьма, напридумывала себе бездна знает что...
С тем и уснула.
***Разбудила меня музыка. Негромкая, но волшебная, излишне нежная, излишне красивая. А потом к ней ещё и голос присоединился.
Рассвет только занимался - горизонт чуть зазолотился. И приятный запах утра да блеск росы на траве...