– Он и не знал, – сказал я. – Он перехватил информацию о том, кого мы выбрали, сделал так, чтобы она не дошла до реальной женщины, и послал замену.
– Ах, конечно же. – Голос Беска был бесстрастным, как и всегда.
– Был ли среди них хоть кто-нибудь настоящий? – тихо спросил я. – Среди людей, которых я спас? Или в этом Штате все – создания Мелхи?
– Я не знаю.
«Все, о чем я говорил с ней... все, что она сказала... все это было фальшивкой».
Я ничего не знал. Я даже не знал, что должен чувствовать.
Беск оставил меня в кабинете. Он явно не имел ни малейшего понятия, что делать, и пребывал в подвешенном состоянии с момента моего возвращения. Подогретое вино стояло на столе у камина, нетронутое.
Я мерил шагами комнату, чувствуя себя преданным, злым и опустошенным.
Наконец я взял Скрижаль Модеров и написал простой запрос:
«Меня интересуют живорожденные, которые находятся в ближайших ко мне банках. Хотелось бы узнать их имена и указатели их Штатов».
Я подождал. Наконец пришел ответ, буквы проступили на каменной поверхности, будто выведенные чернилами:
«Приносим извинения за полученную вами травму. Мелхи будет наказана. Нам не известно, как она взломала тот Штат. Это представлялось невозможным. Единогласным решением вы освобождаетесь от обязанностей продолжения рода. Можете вернуться к вашему правлению».
Несколько мгновений я пялился на грифельную доску, затем написал опять:
«Каковы имена и указатели Штатов живорожденных в десяти ближайших ко мне банках? Хочу наладить с ними контакт».
Долгая пауза. Наконец появились имена.
Пришло время прекратить жить в изоляции.
Благодарности
Над каждым проектом за сценой работает множество людей, и все они заслуживают благодарности.
Я хотел бы поблагодарить мою писательскую группу «Здесь водятся драконы»: Эмили Сандерсон, Питер и Карен Альстром, Бен и Даниэль Олсен, Алан Лейтон, Кейлинн Зобелл, Эрик Паттен и Кэтлин Дорси Сандерсон. За внешний вид конечного продукта отвечал Айзек Стюарт. Потрясающий Питер Альстром проделал как всегда изумительную работу по редактуре. Дж. П. Таргет адаптировал для этой истории свою замечательную иллюстрацию.
Эту повесть вычитывали: Элис Арнесон, Аарон Биггс, Джейкоб Ремик, Корби Кэмпбелл, Келли Нейман, Меган Канн, Марен Менк, Боб Клаттц, Линдси Лютер, Калиани Полури, Рахул Пантула, Аарон Форд, Ручита Дхаван, Гэри Сингер и Барт Батлер. Спасибо за ваш вклад!
Брендон Сандерсон
Удаленная сцена
Лениво оттолкнувшись ногой, Мелхи крутанулась во вращающемся кресле вправо, затем влево. Покачалась взад-вперед перед монитором.
На экране Конан-бойскаут разговаривал с распустившим сопли машинорожденным слугой о Модерах.
«Даже его гримасы нелепы, – подумала она, потягивая виски со льдом. – Борода словно у греческой статуи. Скорбный вид, будто у какого-нибудь сентиментального поэта. А голос... каждая фраза как из трейлера к фильму».
Она постучала ногтем по бокалу. Приятно вернуться в свой бункер. Блестящий, металлический, полный самых разных вещичек, которые император-супергерой посчитал бы удивительными и магическими. Взять хоть сливные туалеты. Ей нравилась отделка бункера полированной сталью. Возможно, стоит ее сменить. От этого чувства уюта недолго и снова размякнуть.
Остальные разговаривали в комнате для совещаний, из открытой двери доносились голоса. Перегавкиваются, как собаки. Живорожденные, все до единого. Привыкли управлять мирами и быть большими шишками.
– Я преодолела шесть штатов, чтобы сюда попасть! – Голос Гнасс. – А ее, видите ли, нельзя побеспокоить и отвлечь на совещание?
– Какая разница? Кормят здесь неплохо. – Это Хо Нам. Он бы заявился и на казнь любимой нянюшки, если бы там накрыли хороший стол.
– Пойду ее проверю, – сказала Дионисса. Послышались шаги.
Наслаждаясь напитком, Мелхи продолжала следить за Каем на экране. На двух боковых мониторах бежали колонки с данными.
– Софи? – позвала Дионисса от дверного проема. – Идешь на совещание?
– Не называй меня так, – проговорила Мелхи.
– Как скажешь, дорогая.
Дионисса прошла в комнату и склонилась над терминалами. На ней было синее платье из тонкой ткани, в старомодном стиле, зато волосы коротко острижены и выкрашены в ярко-розовый.
Не обращая внимания на Кая, Дионисса изучала колонки данных.
– Любопытно. Они не заметили?
Мелхи покачала головой.
– Пока нет. Разве что ухитрились замаскироваться от моих цифровых дозорных. Но раньше они ничем не показывали, что способны их засечь.
– Они тебя заблокировали, – сказала Дионисса. – Здесь, здесь. И здесь.
– Это явные взломы, – пояснила Мелхи. – Пусть считают себя умниками, раз их нашли. Отвлекающий маневр сработал превосходно: вторгнуться в общий штат, перевернуть там все с ног на голову. Они думают, что изолировали меня, но так сосредоточились на главных взломах, что не обнаружили лазутчиков. Моя сеть расширяется.
– Это и правда нам под силу.
Мелхи до сих пор не определилась, что же такое «это». Однако проникновение в общую систему означало большой шаг вперед, в каком бы направлении ни развивались дальнейшие события. Другие живорожденные месяцами жаловались, что она лезет на рожон, привлекает к себе слишком много внимания. Говорили, что Модеры нанесут удар, отключат ее. Обрекут их движение на провал прежде, чем у них появится возможность сделать хоть что-то.
Она поступила так, как поступала всегда. Бросила вызов им всем, даже союзникам. Это было даже забавно.
– Пойдем, расскажешь остальным, – предложила Дионисса.
Мелхи кивнула подбородком на экран с Каем. Знай Модеры, что она имеет доступ к этому каналу данных, они бы обязательно его вырубили. Лучшее доказательство того, на какую небывалую глубину ей удалось запустить пальчики в систему.
– Он связывается с соседними штатами, – отозвалась Мелхи. – Смирился с тем, кто он такой, – кто мы все такие.
– Мелхи, – решительно уточнила Дионисса, – ты ведь не надумала пополнить наши ряды фэнтезийцем?
– Ты сама из древнего Рима.
– Из реального Рима.
– Из поддельного реального Рима.
– Поддельная Нарния с ним и рядом не стояла. Слушай, ты же знаешь, что это за люди.
Да, она знала. Ими так легко манипулировать. Они такие... прямолинейные. Но в то же время искренние. Искренности в ее жизни, пожалуй, маловато. Большинство живорожденных интересовалось властью и политикой между штатами ничуть не меньше, чем идеей независимости от Модеров. Только Гнасс можно доверять безоглядно, но у нее своих проектов по горло.
Тем не менее Мелхи оторвалась от Кая на мониторе и, присоединившись к Диониссе, проследовала в комнату для совещаний. Она годами пыталась пробудить – или уничтожить – соседей по штатам, но результаты ее мало интересовали. Постепенно это приедалось. Требовалась задачка посложнее.
– Добро пожаловать, – обратилась Мелхи к группе из пяти живорожденных. – Насколько мне известно, это первое собрание подобного рода. Полностью скрытое от Модеров, проходящее в Штате, о существовании которого они даже не подозревают. Дамы и господа, мы пойманы, заперты и обречены на практически одинокое существование внутри машины. Давайте обсудим, как нам выбраться на свободу.
Примечание 1: почему я вырезал удаленную сцену
Повесть родилась из идеи взять несколько распространенных научно-фантастических клише – мозги в банке, виртуальное существование, как в «Матрице», – и попробовать перевернуть их с ног на голову. Во всех подобных историях эти клише представали ужасающими символами антиутопии. Я спросил себя: «А что, если виртуальное существование обернется для людей благом? Что, если выйдет не антиутопия, а разумная и действенная система, приносящая человечеству огромную пользу?»
Из этих предпосылок выросли истории Кая и Софи. Мне пришлось по душе, что решение поместить людей в смоделированные миры может и в самом деле оказаться разумным, а вовсе не пугающим. Это крайняя мера, но, возможно, логически обоснованная, вызванная ростом населения и ограниченностью ресурсов. В философии есть направление, согласно которому мы должны судить, исходя из того, что лучше для человечества в целом. Полагаю, это как раз тот случай.
Это первая причина, по которой я вырезал удаленную сцену. Она смещает внимание на «побег из Матрицы», хотя упор должен быть на технологиях, благодаря которым удалось достичь великих свершений ценой отказа от взаимодействия между людьми.
Учитывая вышесказанное, аргументы Софи и правда обоснованны. Одной из целей повести было показать, насколько фальшивость жизней Кая и Софи обесценивает саму суть их личностей.
Для Кая это касается героизма. Он никогда не подвергался настоящей опасности, а значит, играл в видеоигру на низшем уровне сложности, хотя все это время считал, что поставлен в самые жесткие условия. Однако возникает вопрос: если героизм казался ему реальным, имеет ли значение то, что ему никогда ничего не угрожало? Я не знаю ответа, но это один из самых занимательных вопросов повести.
Для Кая это касается героизма. Он никогда не подвергался настоящей опасности, а значит, играл в видеоигру на низшем уровне сложности, хотя все это время считал, что поставлен в самые жесткие условия. Однако возникает вопрос: если героизм казался ему реальным, имеет ли значение то, что ему никогда ничего не угрожало? Я не знаю ответа, но это один из самых занимательных вопросов повести.
У Софи схожий внутренний конфликт. Подобно тому, как героические свершения Кая обесцениваются тем, что его подстраховывают, ее бунты и выступления за права человека – тем, что все эти битвы в реальном мире уже выиграны. Ее штат намеренно создали лишенным подобных концепций, чтобы она могла воплощать их в жизнь.
И все же, разве тот факт, что подобный конфликт был разрешен раньше, делает ее собственную борьбу лично для нее менее важной?
Для нее да. Она считает, что Модеры, сознательно поместив ее в мир, полный поддельных проблем и страданий, поступили бессовестно и тем самым обесценили любой успех, которого она могла бы добиться.
Мне нравится, что эта удаленная сцена подчеркивает подобные вопросы. Тем не менее есть более важная причина, по которой я посчитал необходимым ее вырезать. И касается она проблемы, которую я заметил в своих текстах: иногда мне хочется круто завернуть сюжет только потому, что этого никто не ждет.
В ранних книгах, например, в «Городе богов», это проблема была для меня более явной. В конце концов мои редактор и агент убедили меня вырезать из книги некоторые сюжетные повороты. (Их было больше в концовке. Удаленные сцены из «Города богов» можно найти на моем сайте.) Я громоздил неожиданность на неожиданности, и каждая из них ослабляла эффект, одновременно умаляя основную идею книги.
Мне казалось, что в концовке был легкий перебор с «Ага, не ждали!» Похожая проблема встречается и у других авторов – обычно в длинных циклах. Из-за стремления к оригинальности сюжет развивается совершенно не так, как ожидает читатель или зритель. Некоторые из этих сюжетных поворотов полностью подрывают развитие персонажа и ожидания публики, и все ради эффекта внезапности. Я частенько задумываюсь, не лучше ли нам, писателям, поменьше заморачиваться на том, что еще можно выдумать, и побольше сосредотачиваться на том, хорошо ли это для повествования. (Приношу извинения Яну Малькольму.)
Сюжетный поворот должен естественным образом вырастать из самой истории и ее целей. Я решил, что «Идеальный штат» – это история о том, как одурачили Кая: сначала Модеры, потом Мелхи. В опубликованной версии сюжет соответствует этой цели, наглядно демонстрируя, что героизмом Кая можно манипулировать и что его существование стало слишком комфортным.
Меня беспокоило, что дополнительный эпилог уведет историю от этих идей. Поэтому в итоге я его вырезал. (Хотя в следующей аннотации я расскажу о некоторых последствиях, которые все еще меня тревожат.)
Примечание 2: последствия удаления
Удаление последней сцены не прошло для истории бесследно. Долгое время после этого что-то не давало мне покоя, но было трудно определить, что именно не так с тем, что получилось.
Повесть прошла через руки редакторов и бета-ридеров, но никто не выявил того, что же меня беспокоило. Это убедило меня добавить две сцены. Первая – «пейнтбольная» перестрелка в городе с атмосферой в стиле нуар. Ее цель – добавить динамики и сведений о мироустройстве, при этом полнее раскрыть личность Кая. Вторая сцена – флэшбек, в котором Кай и Мелхи встречаются на «нейтральной территории», на поле боя. Здесь я хотел показать, что на настоящий момент Мелхи – угроза более чем реальная.
И все равно, даже после всех этих добавлений, меня что-то беспокоило. Мне потребовалось время, чтобы разобраться, и я понял, в чем же дело, всего за несколько недель до публикации повести. (И это хорошо, поскольку мне удалось внести пару правок в последний момент. До сих пор не уверен, что они решили проблему, но результат нас удовлетворил.)
Проблема была вот в чем: удаление финальной сцены сильно навредило Софи как персонажу.
В варианте с удаленной сценой оба персонажа получаются цельными. С одной стороны, это Кай, который хочет вернуться в свой фэнтезийный мир, жить там и чтобы никто не заставлял его задумываться о том, что его жизнь фальшивая. Он хочет, чтобы поддельных сложностей хватало для утоления его жажды героизма, но не стремится исследовать жизнь за пределами разработанного для него идеального мира.
На контрасте выступает Софи, которая отказывается жить в предоставленном ей идеальном мире и настолько им разочарована, что не оставляет жестоких и разрушительных попыток открыть глаза другим. Она стремится сокрушить чужие штаты, тем самым сталкивая их обитателей с недостатками системы.
Ни один из персонажей не совершенен. Софи отважная, но безрассудная. Решительная, но жестокая. Кай склонен к героизму, хотя в глубине души не уверен в себе. Он добродушный, но сознательно остается невеждой. Даже, можно сказать, упорствует в своем невежестве. Достойные восхищения качества одного подчеркивают недостатки другого.
История хорошо складывалась до самой концовки, которая все переворачивает с ног на голову и выбивает почву из-под ног читателя. Софи погибает, выясняется, что Каем манипулировали, – все это работает на пользу повествованию, потому что достигается эффект, который я называю «двойное ограбление». Это когда вводят в заблуждение не только персонажа, но и самого читателя. Заставляют читателя не просто сопереживать герою, а испытать обман на собственной шкуре.
Попробую объяснить конкретнее. Цель этого эпизода – показать, что Кай действует героически, а затем обесценить его поступок, дав понять, что его героизмом манипулировали. В то же время я рассчитываю (а ведь не каждая сцена срабатывает для каждого читателя), что читатель почувствует себя обманутым, когда, насладившись захватывающей динамикой, обнаружит, что ни доблестью, ни значимостью деяния здесь и не пахнет.
Кстати, обычно это не самая удачная затея – заставлять читателей испытывать подобные впечатления. Тем не менее мне показалось, что здесь это сработает, и я даже немного горжусь тем, как все вместе сыграло: эмоции персонажей, динамика и лейтмотив усиливают основную идею.
К сожалению, этот сюжетный поворот создает некоторые проблемы. Из-за него Софи вместо того, чтобы быть самостоятельной личностью, озабоченной тем, как изменить мышление попавших в ловушку системы, становится безвольной пешкой, роботом, предназначенным только для дальнейшего развития Кая.
Осознание этого поставило меня в затруднительное положение. Если слишком рано намекнуть, что Софи – это Мелхи, вся вторая половина повести идет коту под хвост. Но если так и не разоблачить Мелхи, от ее персонажа остается лишь пустая оболочка, полное противоречие той личности, которую я ей уготовил.
Теперь мне кажется, что, на первый взгляд, неважно, насколько реален персонаж Мелхи/Софи. Как я упомянул в первой аннотации, суть истории в том, что Каем манипулируют силы за пределами его контроля.
Однако когда сюжетный поворот вредит персонажу, я чувствую, что ступаю на зыбкую почву – рискую запутаться в уловках, вместо того чтобы писать стоящие, убедительные истории, какими я их понимаю. Конечная цель повести заключается не в крутом повороте сюжета, а в том, чтобы провести читателя по пути сложных эмоций. Пути, на котором Кай мирится с изменениями и обращает взгляд на внешний мир. Его превращение обусловлено взаимодействием с человеком, не имеющим с ним ничего общего, но при этом человеком многогранным и не лишенным обаяния. Поверхностность Софи сильно обесценивает как саму историю, так и результаты исканий Кая.
Кроме того, есть еще и проблема половой дискриминации. Если в наше время поднимать эту тему в литературе, можно огрести кучу неприятностей, но я считаю, что мы обязаны в нее углубиться. Видите ли, в мире Кая явно господствует половая дискриминация. Софи сама несколько раз на это указывает. Жизнь научила Кая, что все остальные, особенно женщины, существуют только ради достижения его собственных целей. Не поймите меня превратно, он добрый человек. Но его мышление глубоко укоренено в системе, которая приучила его думать очень сексистским образом. Если в повести подчеркнуть это еще и тем, что Софи – робот, наделенный свободой воли даже в меньшей степени, чем окружающие Кая машинорожденные программы, история выйдет не просто оскорбительной, а провальной, хоть и покажется сперва удачной.
Возможно, тут я перемудрил. Есть у меня такая склонность. Как бы то ни было, надеюсь, вы поняли, что я имел в виду под проблемой в этой повести. Наверное, с ее описанием я переборщил. Пока что две трети аннотации занимает проблема, и совсем немного – решение.