— Только не доводи себя до изнеможения.
— Думаю, я смогу еще один… Надеюсь… — Пресс-папье шевельнулось, приподнялось, и… вся полудюжина плавающих в воздухе предметов рухнула вниз. Майк готов был заплакать. — Джубал, я невероятно сожалею…
Джубал похлопал его по плечу.
— Тебе следует гордиться собой, Майк. Сынок, то, что ты сделал… — Джубал искал слова для сравнения, которые были бы в словаре Майка, — это куда труднее, чем завязать шнурки ботинок, и более удивительно, чем прыжок в воду с полутора оборотами. Ты сделал это… гм… потрясающе, великолепно и с блеском. Ты грокк?
Майкл выглядел очень удивленным.
— Мне не надо стыдиться?
— Тебе надо гордиться.
— Хорошо, Джубал, — согласился Майк, — я буду гордиться.
— Великолепно! Майк, а ведь я не могу поднять даже одну пепельницу, без того чтобы не притронуться к ней.
Смит поразился.
— Ты не можешь?
— Нет. А ты можешь меня научить?
— Да, Джубал. Ты… — Смит остановился, он выглядел странно пристыженным. — У меня опять нет слов. Я буду читать, читать и читать, пока не найду нужные слова. Потом я научу своего брата.
— Не напрягайся так.
— Прошу прощения?
— Майк, не нужно огорчаться из-за того, что ты не смог найти нужные слова. Возможно, их просто нет в английском языке.
Смит обдумал сказанное.
— Тогда я обучу своего брата языку моего Гнезда.
— Боюсь, что для этого ты прибыл лет на пятьдесят позже, чем нужно.
— Я поступил плохо?
— Нет, нет. Но ты можешь начать учить Джилл уже сегодня.
— У меня от этого языка в горле першит, — запротестовала Джилл.
— А ты попробуй воспользоваться аспирином. — Джубал посмотрел на нее. — Как предлог увильнуть, это никуда не годится, сестра. Я нанимаю тебя как ассистента-исследователя марсианской лингвистики… впрочем, это будет включать и другие задания. Анни, внеси ее в платежную ведомость и смотри, не забудь отразить это в моей налоговой декларации.
— Она ведь уже раньше трудилась на кухне. Может быть, датировать задним числом?..
Джубал пожал плечами.
— Не лезь ко мне со всякой ерундой.
— Но, Джубал, — запротестовала Джилл, — я не думаю, что мне удастся выучить марсианский язык.
— Но ты можешь постараться.
— Но…
— Так где же твоя «благодарность»? Берешь работу?
Джилл прикусила губу.
— Беру… да… босс…
Смит застенчиво притронулся к ее руке.
— Джилл… я буду учить тебя…
Джилл похлопала его по ладони.
— Спасибо, Майк! — Она поглядела на Харшоу. — Выучусь вам назло.
Тот ухмыльнулся.
— Такую причину я грокк, — ты обязательно выучишься. Майк, а что ты умеешь еще из того, чего мы не умеем?
Майк выглядел очень удивленным.
— Я не знаю.
— Ну как он может сказать, — запротестовала Джилл, — если он не знает, что мы можем, а что нет?
— Ммм, да… Анни, измени ее должность на «ассистент-исследователь марсианской лингвистики, культуры и техники». Джилл! Изучая их язык, ты наверняка наткнешься на вещи, которые необычайны, в буквальном смысле слова необычайны, и о них ты должна мне рассказывать. Майк, а если ты заметишь что-нибудь, что ты умеешь делать, а мы — нет, тоже говори мне.
— Я скажу, Джубал. А что это за вещи?
— Не знаю. Вроде тех, что ты делал только что… и то, как остаться на дне бассейна дольше, чем мы… Хм… Дьюк!
— Босс, у меня обе руки полны пленок.
— Но говорить-то ты можешь? Я заметил, что вода в бассейне мутная.
— Я как раз сегодня вечером собирался подмешать туда коагулятор, а завтра утром удалить осадок.
— А каково качество воды?
— Все в порядке. Можно даже подавать к столу как питьевую. Она только выглядит грязной.
— Тогда пусть пока остается как есть. Я тебе скажу, когда надо будет ее очищать.
— Но, босс, кому же приятно купаться в воде, похожей на помои?
— Кто слишком привередлив, пусть не купается. Перестань спорить, Дьюк. Фильмы готовы?
— Будут через пять минут.
— Отлично. Майк, ты знаешь, что такое пистолет?
— Пистолет, — ответил Майк медленно, — это вид оружия, выбрасывающего пулю при помощи взрывчатого вещества, например, пороха; он состоит из трубки, или ствола, закрытого на одном конце, где…
— О'кей, о'кей. Ты его грокк?
— Я не уверен.
— А ты когда-нибудь видел пистолет?
— Я не знаю.
— Как же, конечно, видел! — прервала их Джилл. — Майк, ты вспомни то время, о котором мы говорили… и комнату с ковром из травы. Но только не пугайся… Мужчина ударил меня…
— Да.
— Другой направил на меня что-то.
— Он направил на тебя дурную вещь.
— Это и был пистолет.
— Я так и думал, что эта дурная вещь должна называться пистолетом, Вебстеровский новый международный словарь английского языка, Третье издание, выпущено…
— Все верно, сынок, — заторопился Джубал. Теперь слушай, если кто-нибудь направит пистолет на Джилл, что ты сделаешь?
Смит молчал дольше, чем обычно.
— Ты не рассердишься на меня, если пища опять пропадет?
— Нет. В таких обстоятельствах на тебя никто не будет сердиться. Но я хочу знать другое. Ты можешь сделать так, чтобы пистолет исчез, а человек бы остался?
Смит подумал.
— Это чтобы сохранить пищу?
— Ну я имел в виду не совсем это. Так ты можешь заставить пистолет исчезнуть, не ранив при этом человека?
— Джубал, он не пострадает. Пистолет я заставлю уйти, а человека только остановлю. Он просто потеряет плоть. И пища нисколько не пострадает.
Джубал вздохнул.
— Да, да, я уверен, что именно так и будет, как ты говоришь. А вот нет ли возможности отправить прочь только пистолет? Не «останавливать» мужчину, не убивать его, а оставить его, чтобы он продолжал жить?
Смит подумал.
— Проще одновременно сделать и то и другое. Но, Джубал, если я оставлю его во плоти, он все же может повредить Джилл. Во всяком случае, я так грокк.
Джубал должен был напомнить себе, что этот невинный ребенок был, во-первых, вовсе не ребенком, а, во-вторых, вовсе не таким уж и невинным, больше того, он принадлежал к культуре, которая, как начал понимать Джубал, намного опережала во многих таинственных областях человеческую… и эти наивные фразы исходили от супермена или от кого-то очень похожего на него. Он ответил Майку, тщательно выбирая слова, поскольку им предстоял довольно опасный эксперимент.
— Майк, когда мы окажемся в «переломной точке», в такой, где ты обязан сделать что-то, защищая Джилл, ты так и поступишь.
— Да, Джубал, я это сделаю.
— И не думай о потере еды. Вообще ни о чем не думай. Защищай Джилл.
— Я всегда буду защищать Джилл.
— Отлично. Но, предположим, человек направил пистолет или, скажем, держит его в руке. Предположим, ты не хочешь его убивать… Но тебе надо, чтобы пистолет исчез… Ты так можешь сделать?
Майк ответил почти без паузы:
— Думаю, я грокк. Пистолет — плохая вещь. Но, возможно, человеку следует остаться во плоти. — Он подумал. — Это я могу сделать.
— Хорошо. Майк, я покажу тебе пистолет. Пистолет — плохая вещь.
— Пистолет — плохая вещь. Я заставлю его уйти.
— Но не сразу, как только его увидишь.
— Нет?
— Я подниму пистолет и направлю его на тебя. Прежде чем он займет опасное положение, заставь его исчезнуть. Но не надо «останавливать» меня, не надо причинять мне вреда, не надо убивать, вообще не делай мне ничего… и не теряй меня как пищу тоже.
— О, нет, — серьезно сказал Майк. — Когда ты расстанешься с плотью, Джубал, мой брат, я надеюсь, что мне разрешат съесть тебя, восхваляя и превознося твои достоинства с каждым кусочком… и так будет до тех пор, пока я не грокк тебя во всей полноте.
Харшоу сдержал естественный рефлекс и ответил со всей серьезностью, на какую был способен:
— Благодарю тебя, Майк.
— Это я должен благодарить тебя, мой брат, и если случится так, что я буду избран раньше тебя, я уповаю, что ты сочтешь меня достойным грокк. Вы с Джилл разделите меня. Ведь ты разделишь меня с Джилл? Я очень прошу тебя…
Харшоу взглянул на Джилл и увидел, что ее лицо ничего не выражает, надо думать, по той причине, что она отлично вышколенная медсестра.
— Я разделю тебя с Джилл, — сказал он, как бы произнося торжественную клятву, — но, Майк, ни один из нас так скоро не станет едой. Я хочу тебе показать этот пистолет, а ты жди, пока я не скажу тебе. И будь очень осторожен, у меня еще много дел, которые я должен выполнить, прежде чем буду готов расстаться с плотью.
— Я буду очень осторожен.
— Я буду очень осторожен.
— Ладно. — Харшоу открыл ящик стола. — Смотри, Майк. Видишь пистолет? Сейчас я его возьму. Только ничего не делай, пока я не скажу. — Харшоу взял пистолет — старинная полицейская модель — и вынул. — Приготовься, Майк! Давай! — Харшоу направил пистолет на Майка.
Его рука была пуста.
Джубал чувствовал, что весь дрожит.
— Чудесно, — сказал он. — Ты вырвал его у меня прежде, чем я прицелился.
— Я счастлив.
— И я тоже. Дьюк, ты это зафиксировал?
— Ага.
— Отлично. — Харшоу вздохнул. — Вот и все, детишки. Расходитесь.
Анни спросила:
— Босс, а вы расскажете мне, что показали фильмы?
— Хочешь остаться и посмотреть?
— О нет, я не могу. Во всяком случае не те части, по которым я должна свидетельствовать. Но мне хотелось бы знать, показывают ли они, что у меня поехала крыша?
— О'кей.
Глава 13
Когда Анни ушла, Харшоу принялся отдавать распоряжения Дьюку, а потом сердито буркнул:
— Ты почему такой кислый сегодня?
— Босс, а когда мы отделаемся от этого вурдалака?
— Вурдалака? О чем ты, деревенщина, толкуешь?
— О'кей, я действительно из Канзаса. А в Канзасе людоедства отродясь не бывало. Я буду есть на кухне до тех пор, пока он отсюда не уберется.
Харшоу холодно промолвил:
— Вот как?! Через пять минут Анни приготовит тебе чек под окончательный расчет, а на упаковку своих комиксов и рубашек тебе вполне хватит и десяти.
Дьюк как раз закончил подготовку проектора. Он остановился.
— Да нет. Увольняться я не собираюсь.
— А я считаю, что собираешься, сынок.
— Но… Какого черта! Я же много раз обедал на кухне.
— Тогда были другие обстоятельства. Никто в моем доме не может отказаться обедать за моим столом, потому что ему, видите ли, не нравятся те, кто за ним сидит. Я принадлежу к почти вымершему виду старомодных джентльменов, а это означает, что могу, когда мне заблагорассудится, быть законченным сукиным сыном. В данный момент мне это заблагорассудилось… и поэтому ни один безграмотный, суеверный, набитый предрассудками болван не будет давать мне советы, кто должен, а кто не должен есть за моим столом. Я преломляю хлеб с кабатчиками и грешниками, но не преломлю его с фарисеями.
Дьюк тяжело вздохнул.
— Надо бы врезать вам как следует… Да я бы и врезал… будь мы ровесники…
— А пусть тебя это не останавливает. Может быть, я куда крепче, чем кажусь. А если нет, то сюда сбегутся все остальные. Как думаешь, ты справишься с «Человеком с Марса»?
— С ним? Да я переломлю его пополам одной левой!
— Может быть. Если, разумеется, тебе удастся добраться до него.
— Чего?
— Ты же видел, как я пытался навести на него пистолет. Дьюк, где тот пистолет сейчас? Поищи-ка его. А когда найдешь, скажи, думаешь ли еще, что можешь переломить Майка пополам. Только сначала обязательно разыщи пистолет.
Дьюк опять занялся проектором.
— Какой-нибудь фокус-покус. Фильм все покажет.
Харшоу сказал:
— Дьюк, бросай с этим возиться. Сядь. Я займусь пленками сам, когда ты уйдешь.
— Что?! Джубал, да я вам и пальцем не дам прикоснуться к машинке. Вы же все испортите!
— Сядь, я сказал!
— Но…
— Дьюк, если мне заблагорассудится, я эту дурацкую игрушку хоть выкину! Я не желаю, чтобы мне помогал человек, который уволился от меня.
— Черт! Вовсе я не уволился! Вы разозлились и вышвырнули меня без всякой причины.
— Сядь, Дьюк! — спокойно стоял на своем Харшоу. — И разреши мне попытаться спасти твою жизнь или убирайся, покуда цел. И даже не задерживайся, чтобы упаковаться. Тебе вряд ли удастся прожить столько времени.
— Что за чертовщину вы несете?
— Буквально то, что я сказал. Дьюк, вне зависимости от того, выгнал ли я тебя или ты сам уволился, ты перестал у меня работать с той самой минуты, когда заявил, что не будешь есть за моим столом. И несмотря на это, мне было бы неприятно, если бы тебя убили в моем доме. Поэтому сядь, и я постараюсь, чтобы этого не случилось.
Дьюк сел, ничего не понимая. Харшоу продолжал;
— Ты брат Майка по воде?
— Что? Конечно, нет. О, я слыхал эти разговоры, но, если вам угодно знать, все это полнейшая чепуха.
— Это не чепуха, и я тебя об этом не спрашивал. Ты недостаточно компетентен, чтобы высказывать свое мнение. — Харшоу нахмурился. — Дьюк, я не хочу тебя увольнять. Ты держишь в порядке технику и избавляешь меня от необходимости валять дурака с этой механической ерундовиной. Но я обязан убрать тебя отсюда, а также выяснить, кто еще здесь не является собратом Майка по воде, и либо посоветовать ему стать таковым, либо сплавить его отсюда. — Джубал пожевал губами. — Ммм… может быть, удастся обойтись обещанием Майка не причинять им никакого вреда без моего разрешения? Нет, это недостаточно надежно. Майк слишком часто не улавливает истинного смысла происшедшего. Скажем, если ты… или Ларри, поскольку тебя уже здесь не будет, схватил бы Джилл и бросил ее в бассейн… В этом случае Ларри мог бы оказаться там, где сейчас находится пистолет, задолго до того, как я успел бы разъяснить Майку, что Джилл ничто не угрожает. Ларри имеет право на жизнь, которая не должна прерваться преждевременно из-за моей небрежности. Дьюк, я убежден, что каждый человек держит свою судьбу в собственных руках, но это не причина давать ребенку играть с динамитной шашкой.
Дьюк, не торопясь, ответил;
— Босс, вы несете чепуху. Майк никому не причинит вреда. Конечно, от этой болтовни о людоедстве меня воротит, но поймите меня правильно… Он дикарь, что ж с него возьмешь, но он добр, как ягненок, и никого обидеть не может.
— Ты так думаешь?
— Уверен.
— Ладно. У тебя в комнате есть оружие. Я утверждаю, что он опасен. Откроем сезон охоты на марсиан. Возьми винтовку, подойди к бассейну и пристрели Майка. О правовой стороне не беспокойся. Я гарантирую тебе полное оправдание. Валяй — иди и убей.
— Джубал, вы все это говорите несерьезно!
— Да. Конечно, да. Потому что ты не сможешь его убить. Если бы ты попытался, твоя винтовка отправилась бы туда же, где находится мой пистолет, а если бы ты напал внезапно, то и сам бы попал в те же места. Дьюк, ты не понимаешь, с кем затеял игру. Майк вовсе не добр, как ягненок. И он вовсе не дикарь. Я сильно подозреваю, что это мы дикари. Тебе когда-нибудь приходилось разводить змей?
— Хм… нет.
— А я в детстве разводил их. Однажды во Флориде я поймал одну, которую счел за багряную змею. Знаешь, как она выглядит?
— Я змеями не интересуюсь.
— Опять предубеждение. Большинство змей безобидно, полезно, и их очень интересно держать дома. Багряная змея необычайно красива: красная, черная, желтая; она в высшей степени доверчива и хорошо привыкает к людям. Я думаю, эта малышка меня любила. Я хорошо знал, как надо обращаться со змеями, каким осторожным надо быть, чтобы не напугать их, как помешать им кусаться, — укус даже безвредной змеи весьма малоприятен. Эта змейка была украшением моей коллекции. Я часто брал ее в руки и показывал знакомым, держа ее за шею и позволяя ей обвиваться вокруг запястья.
Как-то я получил возможность показать свою коллекцию ученому-герпетологу из зоопарка Тампы. Гордость моей коллекции я показал ему первой. У него чуть было родимчик не начался. Моя любимица оказалась не багряной змеей, а молодой коралловой змейкой. А это самая ядовитая змея в Северной Америке. Дьюк, ты понимаешь, к чему я веду?
— Верно к тому, что держать змей опасно. Это-то я и сам бы мог вам сказать.
— Брось валять дурака! Я ведь держал гремучих и водяных змей. Ядовитая змея опасна, но не более, чем заряженный пистолет. И в том и в другом случае просто надо знать, как с ними правильно обращаться. Эту змею опасной делало то, что я не знал, чего от нее можно ждать. Если бы в своем неведении я повел бы себя с ней неосторожно, она убила бы меня так же просто, как котенок, играя, царапает твою руку. Именно это я и стараюсь внушить тебе в отношении Майка. Он кажется обыкновенным юношей, не очень хорошо развитым физически, неуклюжим, бесконечно невежественным, но очень способным и стремящимся к знанию. Однако, подобно моей змее, Майк — нечто гораздо большее, чем кажется. Если Майк тебе не доверяет, он может оказаться куда опаснее коралловой змеи. Особенно, если решит, что ты обижаешь его братьев по воде — Джилл или меня. — Харшоу покачал головой. — Дьюк, если бы ты выполнил свое желание врезать мне, а Майк оказался бы в этих дверях, ты бы умер раньше, чем понял бы, что мертв, и слишком быстро для того, чтобы я успел предупредить его действия. Майк очень сожалел бы потом о потере «пищи», то есть о твоем исчезнувшем мясе. Но никакого раскаяния при этом он бы не ощутил, — с его точки зрения, это была необходимость, возникшая по твоей вине… и к тому же не имеющая значения даже для тебя. Потому что, видишь ли, Майк верит в бессмертие твоей души.