Джилл закончила переодевание, водрузив ему на голову шапочку медсестры.
— Волосы коротковаты, — сказала она с тревогой, — но некоторые сестры стригутся коротко, так что будем надеяться, сойдет.
Смит ничего не ответил, так как не вполне разобрался в значении ее слов. Он попробовал заставить свои волосы расти быстрее, но обнаружил, что на это потребуется довольно много времени.
— Ну, а теперь, — сказала Джилл, — слушай меня внимательно. Что бы ни случилось, не говорить ни слова. Понятно?
— Не говорить. Я не буду говорить.
— Просто иди со мной рядом. Я буду держать тебя за руку. И если знаешь какие-нибудь молитвы — молись.
— Молись?
— Ладно уж. Просто иди рядом и молчи. — Она открыла наружную дверь, и они вышли в коридор.
Смит обнаружил множество незнакомых форм, окруживших его со всех сторон. На него навалились образы, на которых он не успевал даже сфокусировать свое внимание. Он слепо тащился вперед, практически отключив зрение и слух, чтобы защитить себя от этого хаоса.
Джилл довела его до конца коридора и ступила на перпендикулярно бегущую дорожку. Смит споткнулся и упал бы, если бы Джилл не поддержала его. Какая-то уборщица с удивлением уставилась на них, и Джилл выругалась себе под нос. Теперь она с еще большим вниманием стала следить за движениями Смита. На крышу они поднялись на лифте, так как Джилл не была уверена, что ей удастся протащить его через антиграв.
Здесь их ожидало серьезное испытание, хотя Смит об этом обстоятельстве и не подозревал. Он почувствовал беспредельный восторг перед открывшимся зрелищем неба. Ведь он не видел его с тех пор, как покинул Марс. Небо казалось ему ярким, чистым и радостным, хотя был типичный сумрачный вашингтонский денек. Джилл поискала глазами такси. Крыша была почти пуста, как она и надеялась, так как сестры, уходившие с той же смены, что и она, уже были на пути домой, а дневные посетители тоже покинули здание. Однако не было и такси. Поездка же в аэробусе Джилл никак не устраивала.
Она уже думала вызвать такси, когда одно из них опустилось на крышу. Джилл окликнула служителя:
— Джек, это такси заказное?
— Да, я вызвал его для доктора Фиппса.
— О Боже! Джек, я очень тороплюсь, вызовите мне машину побыстрее. Это моя кузина Мэйдж, она работает в южном крыле. У нее ларингит, и ее нужно скорее укрыть от ветра.
Служитель почесал голову.
— Ну разве что уж для вас, мисс Бордмен… Вы возьмите это такси, а я вызову для доктора Фиппса другое.
— О, Джек, какой вы чудесный малый! Мэйдж, не разговаривай! Я сама поблагодарю Джека! Она совсем потеряла голос. Попробуем вернуть его с помощью горячего рома.
— Должно помочь. Эти старомодные рецепты действуют крепко, как бывало говаривала моя матушка.
Служитель набрал по памяти код дома Джилл, а потом помог им влезть в такси. Джилл старательно загораживала Смита, чтобы скрыть явное отсутствие у него знакомства с этим видом транспорта.
— Спасибо, Джек! Огромное спасибо!
Такси взлетело, и Джилл смогла перевести дух.
— Можешь говорить.
— О чем я должен говорить?
— Да о чем хочешь.
Смит обдумал это. Масштаб приглашения требовал достойного ответа, соответствующего особым обстоятельствам беседы двух братьев. Он рассмотрел несколько вариантов, но отказался от них, так как затруднялся с их переводом, потом выбрал один, который даже на этом странном и невыразительном языке мог передать теплоту сближения, радостно ощущаемую собратьями.
— Пусть наши яйца лягут в одно гнездо.
Джилл так и подскочила.
— Как?! Что ты сказал?
Смит был огорчен, почуяв что-то не то в ответной реакции, но объяснил это неадекватностью своих действий. Он с горечью ощутил, что каждый раз вызывает беспокойство у этих созданий, хотя его цель — прийти к единению. Перебрав весь свой скудный словарный запас, он попытался еще раз сформулировать ту же мысль, но другими словами.
— Мое гнездо — твое гнездо, а твое гнездо — мое.
На этот раз Джилл ласково улыбнулась.
— Ох, как славно! Милый, я не уверена, что понимаю тебя правильно, но, по-моему, это самое чудесное предложение из всех, что я получала за много лет. — И добавила: — Но пока мы с тобой сидим в луже, давай еще подождем немножко, ладно?
Смит понимал ее вряд ли лучше, чем она его, но он уловил удовлетворенность духа своего собрата по воде и понял, что ему предлагают подождать.
Ждать было нетрудно, это не требовало никаких усилий; он откинулся на спинку сиденья, крайне довольный, что между ними все хорошо, и стал любоваться видом, расстилавшимся перед ним. Он видел его впервые, со всех сторон Майка обступали образы новых сущностей, которые надо было попытаться грокк. Он даже пожалел, что средства передвижения, существовавшие на Марсе, не дают возможности наслаждаться тем, что лежит внизу. Мысль эта чуть не привела его к сравнению образа жизни марсиан и людей, сравнению, слегка неблагоприятному для Старейших, но его мозг поспешил защититься от подобной ереси, воздвигнув перед собой непреодолимый щит.
Джилл молчала и лихорадочно обдумывала ситуацию. Вдруг она заметила, что такси уже опускается на крышу ее многоквартирного дома, и сообразила, что сюда-то ей ни в коем случае нельзя, — здесь их будут искать в первую очередь, сразу же, как только поймут, что это она помогла сбежать Смиту. Хотя она мало что знала о методах работы полиции, но все же понимала, что в палате Смита она повсюду оставила отпечатки своих пальцев, не говоря уже о том, что многие видели, как они вместе выходили оттуда. Было также технически возможно, как рассказывали ей, прочесть запись, сделанную автопилотом такси, и узнать, по каким адресам и в какое время направлялась машина.
Она нажала на клавиши, отменив инструкции следовать по ее адресу. Машина поднялась со взлетной площадки и начала кружить. Куда лететь? Где можно спрятать взрослого человека — наполовину идиота, который даже одеться-то сам не умеет, и которого сейчас разыскивают так, как не разыскивали никого на Земле? Ох, если бы Бен был здесь! Бен, где же ты?
Она подняла трубку и почти без всякой надежды набрала номер Бена. Ее настроение сразу поднялось: ей ответил мужской голос; через секунду оно так же быстро упало: это был не Бен, а его управляющий.
— Ох, извините, мистер Килгаллен. Говорит Джилл Бордмен. Я думала, что набрала домашний номер Бена.
— Вы не ошиблись. Звонки ему автоматически переводятся в офис в том случае, если его нет больше двадцати четырех часов.
— А его все еще нет?
— Нет. Может быть, я могу быть чем-нибудь полезен?
— Увы, нет. Мистер Килгаллен, не странно ли, что Бен исчез? Вы не беспокоитесь?
— Что? Нисколько. В его сообщении было сказано, что он не знает, когда вернется.
— Разве это не странно?
— При стиле работы мистера Какстона — нет, мисс Бордмен.
— Ну… ну а мне его отсутствие кажется очень странным. Я думаю, вы обязаны сообщить об этом. Вы обязаны распространить сообщение об этом во все средства массовой информации страны… и всего мира.
Хотя телефоны в такси и не передавали изображения, Джилл почувствовала, как Осберт Килгаллен напрягся.
— Боюсь, мисс Бордмен, что я обязан интерпретировать инструкции своего нанимателя лично. И разрешите мне сказать, что каждый раз, когда мистер Какстон уезжает, обязательно появляется какая-нибудь подружка, которая настаивает на его розыске.
«Какой-то девке не терпится надеть на него ошейник, — перевела для себя Джилл сердито, — и этот сукин сын думает, что я отношусь к этой же категории». Однако всякое желание просить Килгаллена о помощи у Джилл отпало. Она положила трубку.
Куда же податься? Решение пришло внезапно. Если Бен куда-то пропал, а Администрация приложила к этому руку, то его квартира — последнее место, где они будут искать Валентайна Смита… разве что, конечно, они свяжут ее с Беном… Это, впрочем, казалось ей маловероятным.
В буфетной Бена можно найти еду, у него же она возьмет одежду для этого идиотика. Джилл набрала адрес Бена. Через несколько минут такси опустилось на площадку на крыше дома Бена.
Возле двери квартиры Бена Джилл сказала в переговорное устройство:
— Carthago delenda est![11]
Ничего не произошло!
«О черт! — воскликнула она про себя. — Он сменил код!» Джилл еле стояла на подгибающихся ногах, стараясь, чтобы Смит не увидел выражения ее лица. Она снова обратилась к переговорному устройству. Та же самая система приводила в движение дверь, когда приходили заранее назвавшие себя визитеры. Она назвала себя на тот невероятный случай, если Бен вернулся:
— Бен, это Джилл.
…И дверь отворилась.
— Бен, это Джилл.
…И дверь отворилась.
Они вошли внутрь, и она тут же захлопнулась. Джилл подумала, что Бен впустил их, потом сообразила, что она случайно угадала его новый код, задуманный им как своего рода сюрприз, решила она… Впрочем, Джилл охотно отказалась бы от этого сюрприза: уж больно мерзкое состояние паники пришлось ей пережить перед дверью.
Смит спокойно остановился на краю густой зеленой лужайки и впитывал в себя новые впечатления. Это было совсем непривычное для него место, и его было очень трудно грокк в одну минуту, и тем не менее он чувствовал себя здесь необычайно счастливым. Это место волновало чуть меньше, чем то — движущееся, где они только что были, но зато оно как бы приглашало раскрыться. Он с интересом глянул в окно и решил, что скорее всего это картина, вроде тех, что были дома… Его палата в Бетесде находилась в новом здании, где окон вообще не было. Ему в голову не могла прийти даже сама идея «окна».
С одобрением он отметил удивительную глубину перспективы и отличную передачу движения на «картине»; надо думать, это было творение великого художника. До сих пор он не видел ничего, что говорило бы о том, что люди понимали толк в искусстве. Новый опыт позволил грокк о них выше, чем раньше, и он был доволен.
Глаз схватил какое-то движение. Он обернулся и увидел, как его брат снимает с ноги фальшивую кожу и туфли.
Джилл удовлетворенно вздохнула и пошевелила пальцами ног в траве.
— Господи, как ноги-то болят!
Она подняла глаза и увидела, что Смит смотрит на нее со странным и тревожным выражением на детском лице.
— Устраивайся! Тебе это тоже понравится.
— Как это «устраивайся»?
— Ох, я же все время забываю! Иди сюда, я помогу. — Она сняла с него туфли, отстегнула чулки и стащила их с ног. — Ну разве так не лучше?
Смит пошевелил пальцами ног в траве, а потом робко спросил:
— А они не живые?
— Конечно, живые. Трава-то настоящая. Бен заплатил за нее уйму денег. Только одно специальное освещение стоило больше, чем я зарабатываю за месяц. Иди сюда, сядь и дай ногам отдохнуть.
Большая часть сказанного прошла мимо сознания Смита, но он понял, что эти травинки — живые существа и что ему предлагается по ним ходить.
— Ходить по живым? — просил он с непередаваемым ужасом.
— А почему бы и нет? Траве это не повредит. Она выведена специально для изготовления комнатных ковров.
Смиту пришлось напомнить себе, что собрат по воде не может посоветовать дурное. Напряжением воли он заставил себя сделать несколько шагов и нашел, что ему это нравится, а живые существа не протестуют. Свою способность к восприятию он поставил почти на предельный уровень: его брат был прав — предназначение этих созданий было именно таково, чтобы по ним ходили. Он принял решение раскрыться и вознести хвалу, затратив на это решение усилие, сравнимое только с усилием человека, которому предложили воспеть радости каннибализма (кстати, этот обычай Смит как раз считал нормальным).
Джилл вздохнула.
— Пора кончать развлекаться, я не имею представления, сколько времени мы можем оставаться тут в безопасности.
— В безопасности?
— Здесь нам оставаться нельзя. Надо думать, они проверяют каждого, кто вышел сегодня из центра.
Эта мысль заставила ее помрачнеть. Ее квартира не годится, эта квартира не годится. Сам Бен намеревался повезти Смита к Джубалу Харшоу. Однако она не знала ни Харшоу, ни места, где он живет… Кажется, где-то в Поконосе, говорил Бен. Что ж, придется искать — больше-то деваться некуда.
— Почему ты несчастен, мой брат?
Джилл очнулась и взглянула на Смита. Этот бедный ребенок даже понять не может, как плохи их дела. Она попыталась взглянуть на все с его точки зрения. Ей это не удалось, но все же она поняла, что у него нет никакого представления о том, что они бегут от… От чего? От копов? От госпитального начальства? Она сама не знала, в чем именно ее могут обвинить, какие законы она нарушила. Просто кожей ощущала, что встала на пути Больших Людей, на дороге Боссов.
Разве могла она объяснить «Человеку с Марса», кто им противостоит, если она сама этого не знала? Да и есть ли на Марсе полиция? Разговаривать с ним было все равно, что переговариваться через водосточную трубу.
Господи, а есть ли у них на Марсе водосточные трубы? И дождь?
— Это не важно, — сказала она спокойно. — Главное, поступай так, как я тебе говорю.
— Да.
Он принимал ее распоряжения безраздельно. Это было какое-то всеохватывающее «да». Джилл вдруг почувствовала, что Смит выскочит из окна, если она прикажет ему. Она была права. Он выпрыгнул бы, и был бы счастлив каждую секунду полета с двадцатого этажа, и принял бы без удивления и горечи убивающий плоть удар о тротуар. И дело вовсе не в том, что он не понимал, что такое падение уничтожит его. Просто смерть как концепция была ему неведома. Если собрат по воде избрал для него такую страшную смерть плоти, он восславил бы его и постарался бы грокк.
— Так. Значит, тут мы долго оставаться не можем. Мне нужно приготовить поесть, одеть тебя в другой костюм, а потом сматываться отсюда. Снимай это! — И она пошла осматривать гардероб Бена.
Там она отобрала костюм для поездок, берет, рубашку, ботинки и вернулась. Смит запутался в одежде, как котенок в пряже. Одна рука оказалась прикрученной к телу, голова застряла в вырезе рубашки, — снимая ее, он забыл снять с головы шапочку медсестры.
— О Господи! — воскликнула Джилл и бросилась на выручку.
Она вытряхнула его из одежды, затем засунула все снятое в люк для мусора… Этти Шер придется потом отдать деньги за костюм, но ей не хотелось, чтобы копы нашли все это… так, на всякий случай.
— Тебе придется искупаться, мой милый, прежде чем влезать в чистую одежку Бена. За тобой плохо смотрели. Пошли.
Будучи медсестрой, она не обращала внимания на дурные запахи, но (опять-таки, будучи медсестрой) была фанатиком мыла и мочалки… и ей казалось, что в обозримом прошлом ее пациента никто не мыл. Хоть от Смита и не воняло, он почему-то напомнил ей лошадь в жаркий солнечный день.
С восторгом он смотрел, как она наполняет ванну водой. В туалете бокса К-12 ванна тоже была, но никто не научил Смита, как ею пользоваться. Обмывание в постели — было все, что он получал, да и то не так уж часто. Мешали его похожие на транс припадки.
Джилл измерила температуру воды.
— Все, можешь залезать.
Смит изумился.
— Скорей! — прикрикнула Джилл. — Лезь в воду!
Все эти слова были в его словаре, и Смит поступил так, как она приказала, но его прямо распирало от эмоций. Его брат хочет, чтобы он окунул все свое тело в Источник Жизни! Такой чести ему никогда не выпадало еще. Насколько он знал, на Марсе вообще никто и никогда не пользовался такой привилегией. Теперь он начинал понимать, что это распоряжение имело прямую связь с Сутью Жизни… факт, который он еще не грокк, но принял к сведению.
Он поставил в воду одну дрожащую ногу, потом другую… лег, и вода покрыла его с головой.
— Эй! — закричала Джилл и вытащила его голову на поверхность.
Ей показалось, что она тянет труп утопленника. Господи! Ну не мог же он утонуть, да еще в такое время! Она страшно испугалась и стала трясти его изо всех сил.
— Смит! Проснись! Да очнись же!
Из дальней дали Смит услышал зов брата и вернулся. Его глаза потеряли остекленелость, сердце забилось быстрее, дыхание пришло в норму.
— Ты жив? — добивалась ответа Джилл.
— Я в порядке… очень счастлив… мой брат…
— Ты напугал меня. Слушай, больше не окунайся с головой. Сиди так, как сейчас сидишь.
— Да, мой брат!
Смит добавил что-то на непонятном для Джилл карканье, набрал в пригоршню воды, как будто это были драгоценные камни, и поднес к своим губам. Губы его коснулись воды, после чего он протянул ладонь Джилл.
— Эй, не надо пить воду из ванны! Нет, нет. Я пить ее не стану!
— Не пить?
Его незащищенность и боль были так очевидны, что Джилл не знала, как ей поступить. Мгновение она колебалась, потом наклонила голову и коснулась губами подношения.
— Спасибо.
— Да не испытаешь ты никогда жажды!
— Надеюсь, и ты не будешь страдать от нее. Но пока хватит. Если хочешь пить, я принесу тебе. Эту воду больше не пей.
Смит казался удовлетворенным и сидел тихо. Теперь Джилл стало ясно, что ванны он никогда не принимал и не знал, что его ждет. Без сомнения, она могла подготовить его… но драгоценное время бежало слишком стремительно.
А, ладно, все равно это было не так плохо, как возня с буйными больными из бесплатных палат. Ее блузка промокла насквозь, когда она вытаскивала Смита со дна ванны. Джилл сняла блузку и повесила ее на крючок. Она была одета для улицы и носила коротенькую юбочку, далеко не доходившую до колен. Джилл бросила взгляд на ноги. Хотя складки на юбке были «вечны», мочить ее казалось глупо. Джилл пожала плечами и расстегнула молнию. Она осталась в бюстгальтере и трусиках.