Ева прошлась по комнате, остановилась, подбоченившись.
— Не нравится мне все это. Слишком много натяжек, слишком много переменных. — Она на минутку закрыла глаза, попыталась придумать другую версию. — Он берет диск с игрой, но не записывает в журнал. Или записывает, но кто-то обработал журнал, стер запись. В любом случае это связано с работой. Кто-то с работы, какой-то участник проекта, может, тот, кто должен помочь ему с деталями. Но все по секрету. Они входят не вместе, так что, возможно, убийца подстроил встречу. Или договорился. «Я вхожу прямо за тобой». К примеру. Это дает ему шанс войти другим способом, до того, как Барт уйдет с работы, или после. Скорее до. Ему же сначала надо кое-что сделать, подготовить, так что: «Я тебя встречу». Входит по-тихому, чтобы никто не знал, что он здесь. Диск не зарегистрирован в журнале на выход, от работы до дома Барта всего несколько шагов. Разве в этой конторе кто-нибудь заметит, если человек отлучится на часок? Это могло сработать.
«Слишком сложно, — мысленно поморщилась Ева, — но осуществимо. К тому же игроки любят сложности».
— Ты входишь, и единственный, кто знает, что ты тут, будет мертв.
— А оружие? — спросил Рорк.
— Большая блестящая игрушка. «Смотри, что у меня есть. Просто не мог тебе не показать». Игра у них. Они начинают играть, потому что это часть замысла. Соревнование, игра. Это не был несчастный случай. Это было предумышленное убийство. Иначе не было бы нужды пробираться в дом тайно, минуя систему наблюдения. Не было бы нужды так точно рассчитывать время. Какая-то фантазийная игра в войнушку, спортивный поединок — как-то надо оправдать второстепенные ранения, синяки. Поединок… на мечах? Рыцари в сияющих доспехах? Полководцы? Во что там еще играют мальчишки?
Ева еще раз обошла комнату, стараясь увидеть, представить себе, как это было.
— Может, Барт начинает побеждать, набирает очки. Тебя это злит, накручивает, помогает настроиться на убийство. Сначала ты его ранишь, даешь понять, каково это будет. А может, с первым ударом ты просто промахнулся? В общем, первую кровь ты ему пустил — ранил в плечо. Видишь шок на его лице, втягиваешь запах крови — он оседает на языке медным налетом. Еще один мощный взмах — и все кончено. Конец игры. Только кровь не игрушечная, а настоящая, ее так много, что медный вкус душит. Надо почиститься, переодеться, запихать окровавленную одежду в сумку. Уходишь тем же путем, каким пришел.
— И оставляешь диск с игрой на месте?
— Если он настолько хорошо изучил Барта, что сумел забраться внутрь, значит, знал, какая тут система безопасности. Попробуй только кто-нибудь вынуть диск, не введя всех кодов, диск самоуничтожается. Дело не в диске, диск — это всего лишь один из экземпляров. Тут речь идет обо всем: об игре, о компании, о человеке… Чтобы решиться на такое, надо очень, очень, очень обозлиться. Страсть, — пробормотала Ева. — Страсть и уязвленное тщеславие тут гораздо важнее денег, хотя деньги, конечно, тоже сыграли роль. Деньги всегда играют какую-то роль, но на этот раз не ведущую.
Ева вскинула руку: ей в голову пришла новая идея.
— Он принес диск домой. Тут ходьбы — пять минут. Держу пари, это не в первый раз. Наши электронщики сгрузили весь журнал?
— Записи доходят до начала этого года. Предыдущие записи архивированы. Я лишь бегло просмотрел, мы сосредоточились на вхождении в его компы и старались восстановить содержание диска. На многое не рассчитывай. Это практически прах.
— Но журнал может дать нам модель поведения. Только, кроме журнала, нам нужны диски с камер наблюдения в здании и все протокольные записи в «Играй».
— Долгая предстоит ночка, — констатировал Рорк.
7
По дороге домой Ева созвонилась со всеми членами команды и внесла в компьютер все последние сведения. Копии всех отчетов она послала своему шефу майору Уитни, затем запросила консультации на завтрашний день у доктора Миры, ведущего полицейского психолога.
— Два ареста за один день, — заметила она, вспомнив Дювона и Дюборски. — Оба заслуживают сроков, но ни тот ни другой не убивал Барта Миннока. Нет, тут кое-кто поближе, позакадычнее.
Ей вспомнилась версия, предложенная Пибоди.
— Эти конвенты — «коны», где люди переодеваются во всякие жуткие наряды, играют в игры, проводят состязания, семинары. Держу пари, там можно встретить развеселых персонажей, если этим увлекаешься.
— Общие интересы, родственные умы. Вот что тебе нужно.
— И оружие. Навороченный волшебный меч. Может, это была взятка, что-то вроде платы. Дай мне сыграть в игру, дай мне побыть — как Барт называл детишек Синга? — твоим подопытным кроликом, и я подарю тебе меч.
— На большинстве аукционов и в магазинах такие продажи фиксируются, есть записи. Я могу попытаться найти тебе запись. — Рорк ловко обогнул сдвоенный автобус, ниткой втянулся в игольное ушко между двумя экспресс-такси. Вечернее движение то и дело стопорилось, рычало на месте, трогалось и снова останавливалось. — Но, скорее всего, сделка была частной, и никаких записей не существует.
— Стоит попробовать. Увязать продажу с кем-нибудь в «Играй». Мне нужен тот, с кем он встретился на «коне» и, может быть, взял на работу. Может, для консультаций, для работы в магазине. Кто-то, кого он использовал раньше как подопытного кролика. — Ева рассеянно смотрела в окно, за которым проплывали толпы туристов, но мысленным взором видела запертую изнутри голографическую комнату, в которой Барт Миннок погиб, так и не сменив кроссовок, промокших во время веселой прогулки под дождем. — Он знал своего убийцу, — сказала она вслух. — Или того, кто подставил его под удар меча.
Опять ей вспомнился Дювон. Они тем временем проехали через ворота к дому. В убийстве он не замешан, она думала о его вкусах и жизненных установках. Коробка из стекла и стали, вспоминала Ева, такая холодная, такая безрадостная, такая невыносимо ультрамодная. А вот вкус и жизненные установки Рорка: элегантные линии дома, башни и башенки, добавляющие фантазию и сказочность, моря̀ и реки цветов, яркие краски и тепло.
А ведь человек, построивший все это, столько времени прожил в голоде и холоде, среди жестокого бездушия! Как и она сама. Но он завоевал право выбора и выбрал красоту и тепло.
И передал все это ей.
— Нам надо поесть.
Рорк повернулся к ней и остановил машину.
— Эй, это моя реплика!
— Можешь начать поиск по оружию, а я что-нибудь соображу на ужин.
— Правда?
Ева не могла его винить за сарказм.
— Я не буду программировать пиццу.
Рорк вышел из машины, Ева последовала за ним.
— Чему я обязан? — Рорк взял ее за руку.
— У тебя хороший вкус на дома.
— У меня хороший вкус на самые разные вещи. Особенно на жен. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Они поднялись по ступенькам и вошли в дом.
Ева смерила Соммерсета долгим изучающим взглядом. Он был на месте, как она и ожидала, маячил в прихожей — длинный, черный, тощий предвестник несчастья. У его ног терся Галахад.
— Я сегодня видела твоего злого двойника, — сообщила Ева. — Хотя погоди, это ты злой двойник. Я думаю, он и одевается у того же портного по фамилии Гробовщик.
— Отлично получилось, — заметил Рорк и ущипнул руку, которую только что целовал. — Мы сегодня поужинаем наверху, — обернулся он к Соммерсету.
— Ну, это не новость. Есть поджаренная на решетке рыба-меч, если вы вдвоем вдруг решите поужинать как взрослые люди.
— Рыба-меч, — внезапно задумалась Ева. — Может, это счастливая примета? И нечего было меня щипать, — добавила она. Они продолжали подниматься, а кот обогнал их, вероятно почуяв еду. — Я и вправду видела сегодня его злого двойника. Можешь спросить Пибоди. Правда, он робот, причем у него этакий фальшивый акцент какого-нибудь британского герцога, но вылитый портрет. Держу пари, ты сможешь купить его по дешевке, если захочешь сменить Угрюмого на робота.
— Нарываешься. Я тебя сейчас опять ущипну.
— Ну ладно, это и впрямь была неудачная мысль — насчет обмена. Ужасно не хочется это признавать, но, пожалуй, робот еще хуже. А Соммерсет когда-нибудь говорил тебе, что нельзя пить слишком много шипучки, что это вредно для здоровья?
— Возможно. Очень даже вероятно, — ответил Рорк.
Они вошли в спальню.
— Я хочу переодеться, — добавил он. — Надоел этот костюм.
— И пока он учил тебя уму-разуму, заодно научил воровать.
— Я и без него умел воровать. Но он научил меня воровать более элегантно. Ужин, — напомнил Рорк, увидев, что Ева тоже снимает жакет. — И если уж это рыба-меч, открой «Лотрек» пятьдесят седьмого года. Это будет прекрасным дополнением.
— Не подсказывай, — остановила его Ева, меняя ботинки на тапочки. — Иначе мне не засчитается плюсик в моей колонке.
Она вышла из спальни, так и не сняв кобуры с оружием. Наверно, забыла. Или эта кобура приросла к ней и стала такой же частью ее самой, как маленькая ямочка на подбородке.
Ему хотелось удобства и легкости, поэтому он переоделся в джинсы и футболку, после чего сделал несколько телефонных звонков, требовавших конфиденциальности. Днем вокруг было слишком много посторонних глаз и ушей. Не просто посторонних, а глаз и ушей копов. Допустим даже, это были глаза и уши его жены, его друзей, но все равно с некоторыми делами легче справляешься, когда закон не дышит в спину.
«Закон Евы, — размышлял он, — порой давит просто невыносимо». Поэтому он запрограммировал серию проверок, поисков, сканирования удаленным доступом и только после этого прошел в свой кабинет, смежный с ее кабинетом.
Рорк слышал, как Ева разговаривает с котом, как заказывает на компьютере несколько вероятностных тестов, ходит по комнате.
Устанавливает доску, догадался Рорк. Сам он тоже запрограммировал многоаспектный поиск по мечу, хотя подозревал, что никакого электрифицированного меча в природе не существует.
Для их странной пары это вполне типичный вечер, решил Рорк. Сам он ни на что не жаловался. Ему придется пожертвовать несколько часов свободного времени или даже больше на свой собственный бизнес, ведь днем ему пришлось прерваться. Но он любит свою работу, для него это не жертва.
Как бы то ни было, он прервался по собственному выбору.
Этот парень сумел высечь из него искру, пока был жив: весь этот энтузиазм и жажда открытий… И его глубоко затронула смерть Барта — такая бессмысленная жестокость!
Он чувствовал себя уязвленным, потому что Барт доверял ему — конкуренту! — хотя у Рорка было достаточно опыта и средств, чтобы предать это доверие и раздавить молодую компанию, как только что снесенное яйцо, сапогом.
Возможно, именно поэтому он чувствовал себя обязанным помочь в поисках того, кто это сделал. Обязанным не компании, а самому Барту.
Ева назвала его простым, вспомнил Рорк. Рорк не во всем был с ней согласен, но Барт, безусловно, был простодушен. Открытый, полный энтузиазма, честный, блистательно одаренный, стремившийся оставить след в истории своей работой. Он делал то, что любил, вместе с людьми, которых любил.
Вот была бы у всех такая простая жизнь, думал Рорк.
Может быть, в конечном счете Барт сумел высечь из него искру именно потому, что они были так не похожи. Его самого, признал Рорк, никто не назвал бы открытым или честным. И он никогда, даже в детстве, не был наделен таким энтузиазмом, таким светлым умом, не ведающим собственной ценности.
Но Рорк тем не менее добился успеха, а вот Барт только начал подбираться к нижней границе своего потенциала.
Он оставил поиск на автомате и вошел через общую дверь в кабинет Евы. Она заканчивала обустройство доски. Опять, подумал Рорк, им придется ужинать в обществе мертвых. Он к этому почти привык.
За ней наблюдал кот, растянувшийся на спинке кресла. Галахад дернул хвостом, словно небрежно приветствуя Рорка. Рорк подошел и провел ладонью по пушистой спине до подергивающегося хвоста и получил в ответ порцию тихого довольного урчания.
— Ты задержался, и я решила, что успею подготовиться. Я уже покормила кота, — добавила Ева. — И если он скажет, что нет, не верь.
Рорк взял бутылку вина, которую Ева выставила на стол у окна, и убедился, что она последовала его совету. Он наполнил два бокала.
— Поисковики работают.
Рорк приподнял крышку над блюдом: рыба-меч, обвенчанная со спаржей и жареной картошкой.
— Имею право на картошку, раз уж я ем рыбу. — Ева отвернулась от заполненной доски и взяла протянутый бокал. — Я подумывала, не заказать ли тебе гарнир из риса? Ума не приложу, что ты в нем находишь. Но это уж было бы больше похоже на ужин в ресторане, а не дома. Так что ешь, что дают.
— Иногда твоя логика меня просто поражает. — Но ему понравилась ее странная логика, понравилось то, что она сделала, и то, как она это сделала, поэтому он чокнулся с ней бокалом. — Выглядит аппетитно.
— Да уж надеюсь. Я целых пять минут трудилась над автоповаром. — Ева села и улыбнулась ему. — А зачем рыбе меч?
— Это загадка?
— Нет, просто вопрос. Они что, фехтуют? Ну, знаешь, «защищайся», «туше́». Или просто безнаказанно колют других безоружных рыб своим мечом?
— Может, рыба-меч дерется с рыбой-молотом?
— У меча предел досягаемости больше, чем у молота, зато молотом можно сломать меч. Это интересно, но мне все-таки кажется, что крушить молотом рыбу-меч — это как-то глупо… Ну, если только это все, что у тебя есть.
— Используй все, что есть под рукой, а что попадается под руку, это и есть оружие, — подсказал Рорк.
— Вот именно. Если Барт фехтовал мечом, он не взялся бы за молот.
Легче, вдруг понял Рорк, обсуждать детали смерти, чем погружаться в ее философию.
— Все зависит от игры, от уровня, от программы. Возможно, ему пришлось завоевывать себе оружие. Оружие можно потерять, повредить, оно может заедать, да просто заряды могут кончиться. Повторяю: все зависит от игры.
— Ты с ним когда-нибудь играл?
— Пару раз. Мы ни разу не играли в голограммы, на это нужно больше времени и подготовленное место. Но мы играли в виртуале и просто на компьютере. Он очень хорош: быстрые рефлексы. Правда, он склонен к неоправданным рискам, но это с лихвой перекрывалось энтузиазмом. И все же в основном мы с ним обсуждали технологию, бизнес, маркетинг. Мы с ним контактировали всего несколько раз за последние два-три года.
— Он бывал у тебя здесь?
— Нет. Я не настолько доверчив, да и не было у меня причин его приглашать. С какой целью? Мы почти не общались, у нас, в общем-то, не было ничего общего, кроме деловых интересов. Он был очень молод — на многих уровнях, не только в смысле возраста. Как и многие двадцатилетние, он считал тридцатилетних другим поколением.
— Джеми еще моложе, — возразила Ева, вспомнив крестного сына Финн, еще одного гения электроники. — Он тут часто бывал. Ты с ним работал, да и я тоже.
— Барт совсем не похож на Джеми. Не было у него этой агрессии, этого уличного опыта и — уж конечно! — не было желания поставить свои значительные способности и навыки на службу электронному отделу полиции. И вообще Джеми нам почти родной. — Рорк помолчал, глотнул вина. — Этот разговор поможет тебе оправдать тот факт, что ты приглашаешь меня, конкурента твоего убитого, быть консультантом следствия?
— Мне нет нужды оправдывать твое участие, но ты же сам говоришь, что ты конкурент и разрабатываешь аналогичный проект. Пусть все будет честно и открыто.
— Всегда приятно сознавать, что ты не подозреваемый.
Он наблюдал за ее раздраженным лицом, сам не понимая, что его толкнуло нажать именно на эту кнопку.
— Слушай, если рассуждать чисто объективно, ты же мог бы раздавить «Играй» еще до того, как они оторвались от земли и расправили крылья, да и потом в любой момент. Они для тебя не опасны. У тебя же есть все — и молот, и меч, и еще пара бластеров в придачу, плюс еще куча бомб. Если хочешь уничтожить компанию, а тем более ее мозги, можешь пустить в ход деньги, стратегию, обман, а не волшебный меч. — Ева пронзила вилкой кусок рыбы. — Ты по-другому видел убитого. Он тебе не партнер, даже не друг по большому счету, его и конкурентом можно считать разве что условно. Чисто технически. Ты можешь помочь мне представить, каков он, пока объясняешь, как именно и насколько глубоко ты с ним связан.
— Придется долго объяснять, — мягко возразил Рорк.
— Уж как получится.
— Ну, тогда я должен внести свой вклад в интересах истины и откровенности. Я начал проверки третьего уровня по всем моим служащим, напрямую или даже косвенно связанным с разработкой проекта голографической игры. Проверяю их круг общения, финансы, коммуникации.
— Это не твоя работа.
— Я не согласен. Это мои люди, и я, черт возьми, хочу убедиться, что никто из моих служащих с этим не связан ни на каком уровне, никаким боком.
— Акт о защите частной сферы…
— …пошел к черту, — перебил ее Рорк. Пришлось признать, что горячая волна злости была куда приятнее давившей на него печали. — Все, кто на меня работает или хочет работать, проходит проверку и подписывает отказ от претензий.
— Только не для третьего уровня, только не без серьезной причины. Это уровень полиции или правительства.
— На моем уровне убийство — вполне веская причина. — Его тон был холоден и резок, как вино.
— Это серая зона.
— Твоя серая зона куда обширнее и темнее моей. Такой проект предусматривает стимулы и бонусы — весьма выгодные. — Рорк снова замолчал, взглянул на Еву сбоку. — И ты это прекрасно знаешь, потому что сама уже проверяешь моих людей по третьему уровню.