— Точно-точно, ты была бы первая, на кого бы я набросилась, — кивнула Ева. — Но мне вот что интересно: что бы мне пришлось такое сделать, чтобы ты захотела меня убить? В прямом смысле убить, а не просто подумать: «Убила бы ее за это».
— Ой, да проще простого. Если бы ты закрутила с моим сладеньким медвежонком, я бы воткнула тебе в сердце первый же подвернувшийся острый предмет. И ему промеж ног тоже. Потом, наверное, раскаивалась бы, но было бы уже поздно.
— Всего-то? Ты убила бы меня, только если бы я переспала с Леонардо? Подумай еще, — настаивала Ева. — Что, если бы я у тебя что-то украла, оскорбила бы тебя или издевалась бы над тобой?
— Ладно. — Мэвис задумчиво покачала головой. — Если бы ты у меня что-нибудь украла, значит, это было тебе позарез нужно. Если бы ты меня оскорбила, я бы разозлилась и ответила тебе тем же. Если бы надо мной насмехалась, ты бы меня обидела, и я бы сказала тебе: завязывай с этим.
— Значит, единственная причина, по которой ты пырнула бы меня ножом…
— Или остро отточенной пилочкой для ногтей. А может, шампуром. Это был бы креативный ход. Вы с моим пряничком кувыркаетесь на полу в кухне, я хватаю первое, что попадется на глаза. Убийство шампуром для кебаба! И меня оправдывают как находившуюся в состоянии временного помешательства.
Сделав яростное лицо, Мэвис кулаком изобразила, как протыкает Еве сердце.
— Недурно. Короче, единственное, что заставило бы тебя вонзить в меня шампур, — это приступ неконтролируемой ярости?
— Да. Так что попомни, если вздумаешь положить глаз на моего пупсика, я из тебя кебаб сделаю.
Мэвис оскалилась сверкающей ухмылкой.
— Считай, что предупредила.
— Кстати, о пупсиках. Ты просто обязана посмотреть наше мини-видео с Белламиной! — Мэвис полезла в сумочку в форме тюльпана такого же розового цвета, как и ее волосы.
Ева придержала ее за руку.
— Даже в этом случае ты бы меня не убила. Может, захотела бы, даже подумала об этом, возненавидела бы меня, но не убила бы.
— Да, я бы очень сильно этого захотела, но сделать не смогла бы. Но и ты ведь ни за что не стала бы приставать к моему мужчине, никогда не сделала бы этого со мной… и никогда не стала бы изменять Рорку. Настоящие друзья, настоящие супруги так друг с другом не поступают. Только не мы.
— Точно. Ты совершенно права. Ну, давай показывай свое видео.
17
Ева не могла сказать, была ли Белль лучшей малышкой из всех малышек на свете или нет, потому что не имела опыта общения с маленькими детьми. Но девочка была и впрямь хорошенькая до невозможности, особенно если не обращать внимание на ее слюни.
Тем не менее Ева была рада, что вернувшиеся с бокалами мужчины избавили ее от повторного просмотра того, как Белль хлопает в ладошки, делает чмоки-чмоки и что-то там лепечет. Пока Рорка потчевали сюсюканьем, хихиканьем и слюнявыми поцелуйчиками малышки, Ева загнала в угол Макнаба:
— Что с дневником?
— Дело непростое. Первый уровень защиты я обошел, но она на него поставила еще и дополнительный. Она психопатка, но весьма изобретательная.
— Я, наверно, могла бы по суду заставить ее открыть дневник.
— И сломать мне весь кайф? Дай мне еще пару часов.
— Если не закончишь завтра к одиннадцати, я пойду за помощью к Рио. Если женщина, живущая одна в квартире за тремя замками, ставит на дневник такую защиту, значит, ей есть что скрывать.
— У нее дома все под тремя замками, вплоть до телефона. Я даже не знаю, можно ли это назвать просто паранойей. Каллендар и Финн говорят, что у остальных двух тоже полно систем безопасности, но у этой вот — просто электронный Форт Нокс.
— Брифинг в одиннадцать, — сказала Ева. — Так что у ОЭС достаточно времени, чтобы провернуть изъятую электронику, а мы с Пибоди осмотрим все остальное.
— Ну, тогда сейчас надо успеть повеселиться по полной — завтра рано на работу. А, вон Бакстер. Похоже, чувствует себя не в своей тарелке.
— Бакстер? — Ева обернулась и заметила его и еще нескольких знакомых копов. — Надин что, весь департамент пригласила?
— Похоже на то. У бара я заметил Тиббла. Ну, шефа-то по-любому надо приглашать. Он, кажется, в хорошем настроении.
— Давай закроем дело, чтобы он в нем же и остался.
— Разговоры о работе? Это же вечеринка! — Надин обхватила Макнаба и Еву за плечи. — И все мои любимчики в сборе.
— Судя по всему, — заметила Ева, — любимчиков у тебя немало. И все больше копы.
— При моей работе ты либо дружишь с копами, либо долго на своем месте не задерживаешься.
— Отменная вышла тусовка, — признался Макнаб. — Музыка убойная. Пойду найду Пибоди и покажу им всем, как надо отрываться. Чао!
— А он милашка, — улыбнулась ему вслед Надин. — Впервые в жизни вижу оранжевый смокинг.
— Особый шарм костюму придает фосфоресцирующий галстук-бабочка.
— Да, видный мужчина. В темноте. Нет, вы только посмотрите на него! — добавила Надин со смехом. — Вот это походка. Они оба выглядят такими счастливыми, — вздохнула она. — Я так рада. Все эти переживания теперь как рукой сняло. Наверное, мне для счастья просто не хватало вечеринки с парой сотен лучших друзей.
— Мои поздравления, — к ним подошел Рорк, поцеловал Надин в щеку. — Чудесная вечеринка, и звезда вечера — вне конкуренции.
— Спасибо. Спасибо вам обоим. Я так…
— …счастлива, — закончила за нее Ева. — Просто счастлива.
— Того и гляди потеряю голову, — все-таки договорила Надин и залпом выпила за их здоровье. — И ящик шампанского мне в этом изрядно помог. Хочу на минутку украсть у тебя Даллас, — добавила она, положив Рорку руку на плечо. — Это ненадолго.
— Надеюсь, ты не собираешься перезнакомить меня с кучей людей, с которыми придется вести разговоры, потому что именно за это я ненавижу вечеринки. Приходится наряжаться и разговаривать с кучей людей, которых наверняка больше никогда в жизни не встретишь. И какое мне дело до их впечатлений и истории их жизни?
— Ах, Даллас, ты такая светская львица. Не знаю даже, как ты еще умудряешься в свободное время работать, — иронизировала Надин, уводя Еву под локоть.
«Прямо как танец, — подумала Ева. — Не тот, что выделывали Пибоди с Макнабом — тот больше походил на эротическую гимнастику, — а что-то вроде менуэта. Шаг — перекинуться парой слов, другой — кивнуть кому-то, поворот, смешок… эдакое неторопливое перемещение по площадке».
Они прошли мимо огромного постера, изображающего обложку книги. На льдисто-голубом фоне — череда лиц. Одно и то же повторяющееся красивое женское лицо с едва уловимой таинственной улыбкой.
Лица рельефно выступали на ледяном фоне, а глаза на них, казалось, светились внутренним светом.
— Смотрится жутковато, но эффектно, — решила Ева.
— Так и было задумано.
— Ты не использовала фото Авриль и других оказавшихся клонами.
— Нет. Я решила, что это было бы неправильно. Некоторые ведь были еще детьми. Они заслужили шанс на спокойную жизнь. Или по крайней мере на анонимность. Ты ведь отпустила одну из них, Диану.
— Она сбежала в общей суматохе.
— Я так и написала. Но все ведь было иначе. Надеюсь, мне хватило бы духу поступить на твоем месте так же. — Надин скользнула ладонью вниз и взяла Еву за руку как бы в знак негласной круговой поруки. — Когда я ее писала… Надеюсь, выпади мне такой выбор, я бы тоже поступила по-человечески. Здесь у меня своя комната, — продолжила она, — для интервью и на случай, если мне нужно перевести дух.
Она открыла дверь в небольшую, заставленную цветами комнатку для отдыха. На столике рядом с блюдом свежих фруктов стояла наготове бутылка шампанского в серебряном ведерке для льда.
— Мило, — заметила Ева.
— Шампанское и цветы прислали Луиза с Чарльзом. А издатель… Они меня обхаживают как звезду. Надеюсь, я их не разочарую.
— Кончай уже мандражировать.
Надин отмахнулась:
— Книга хорошая. Чертовски хорошая — тут ты права. И по части раскрутки я себе цену знаю. Но никогда не знаешь, что понравится читателю, а что — нет. Посмотрим, что получится. При любом раскладе я чувствую, что могу гордиться своей работой. Так что…
Надин подошла к полке и взяла экземпляр книги.
— Хочу тебе подарить. У тебя ведь есть настоящая библиотека, так что пусть у тебя будет бумажная версия, а не электронная.
— В данный момент меня уже тошнит от всего электронного.
— Да уж, держу пари. В любом случае я решила: раз Рорк любит настоящие книги, надо попробовать застолбить местечко в вашей библиотеке.
— Спасибо. Правда, спасибо.
— Не нужно таскать ее с собой весь вечер. Я пришлю ее с курьером, просто хотела лично ее тебе подарить.
Ева перевернула книгу, принялась внимательно рассматривать фото Надин, позирующей в одном из своих стильных костюмов на фоне нью-йоркских небоскребов.
Ева перевернула книгу, принялась внимательно рассматривать фото Надин, позирующей в одном из своих стильных костюмов на фоне нью-йоркских небоскребов.
— Привлекательно и точно. Как будто ты говоришь: «Моя работа — Нью-Йорк, я не упускаю ничего».
Надин рассмеялась.
— Да, так и было задумано. Здесь еще приписка. Личное посвящение. — Она взяла у Евы книгу и раскрыла на первой странице. — Смотри.
Ева прочитала:
«Лейтенанту Еве Даллас,
бесстрашной, упорной, проницательной женщине,
которая делает честь своей профессии,
день за днем служа живым и усопшим».
— Ну… Ух ты… — В некотором смущении, но взволнованная и растроганная Ева взглянула на Надин. — Я… Спасибо. Я просто делаю свое дело.
— Я тоже. И мы с тобой, Даллас, отлично справляемся каждая со своим делом. И дело не только в том, что у нас к этому талант, главное, это действительно важно. Важно для нас изо дня в день. Айконы творили зло, и важно, чтобы кто-то об этом рассказал. Эта книга важна для меня, а то, о чем она, — важно для тебя. Ты ради этого рисковала жизнью.
— Не я одна, и другие тоже.
— У меня целая страница с благодарностями. Можешь почитать на досуге, — прибавила Надин с улыбкой. — От меня тебе — и книга, и искренняя благодарность.
— Хорошо. Я прочитаю. — Ева прищурилась. — Это ведь не что-то типа еще одной коробки с печеньем?
Надин рассмеялась и невинно захлопала ресницами.
— Подкуп? От меня? Вот наглость! Держи. — Она налила шампанское в бокалы. — За двух привлекательных, талантливых женщин, служащих Нью-Йорку и делающих это чертовски хорошо.
— Вот это я поддерживаю.
Они чокнулись бокалами, отпили шампанское.
— Я пришлю тебе книгу. — Надин поставила книгу обратно на полку.
— С автографом, не забудь!
Надин снова расцвела.
— Конечно, с автографом. А теперь нам пора, сегодня мне положено вращаться в обществе, а тебе — хорошо проводить время. Так что я не стану таскать тебя за собой и знакомить с кучей народу.
— Вот это будет получше любой коробки с печеньем.
Когда они снова вышли на воздух, небо сверкающей ветвистой стрелой рассекла молния. Вслед за ней раскатисто прогрохотал гром:
— Черт, придется опустить купол.
— Да. — Ева посмотрела на небо. — Но зрелище все равно обалденное.
С первым раскатом грома Силла вошла в свою квартиру. Вошла она словно не к себе домой. Зная, что здесь побывала полиция и что копы всюду совали свои носы, залезали в ее интимные вещи, вторгались в ее личное пространство, она с трудом собралась с духом и переступила порог.
Такое в его жизни было, когда она жила с матерью и отчимом. Вечно они выискивали что-то в ее комнате, из-за чего можно было бы прочитать ей нотацию, застыдить, обвинить, наказать. Пока она не уехала от них, у нее не было ничего своего, ничего личного.
Теперь же ее, что у нее было личного, своего, снова перетрясли и перевернули.
Но куда еще ей было идти, как не домой? В офисе она больше не могла оставаться, среди всех этих цветов и людей, вспоминающих о Барте, среди его звучащего голоса.
Там было слишком много воспоминаний, но теперь и в собственном доме она не чувствовала себя в уединении. Она и здесь снова была у всех на виду.
«Может, переехать? — подумала Силла с тоской. — Или попытаться просто забыть об этом? Вар и Бенни правы — для полицейских это просто работа, ничего личного». Но для нее это было личным, для нее это было проблемой.
Силла сразу заметила, что они забрали кое-что из ее вещей. Фелисити предупредила ее, что ордер дает им право изымать вещи для досмотра. Но с какой стати их права должны подавлять ее права? Разве мало ей горя и без этого?
Она бесцельно забрела в кухню, после долгих раздумий взяла энергетик. На вечере она не могла заставить себя есть, а сейчас возиться с едой у нее не было ни сил, ни желания.
Взяв банку, Силла подошла к окну посмотреть на грозу, но после первого же глотка отставила. Слишком холодная. Все вокруг казалось слишком холодным.
Ей хотелось солнца и жары, а не холода с дождем. Ей хотелось попотеть. Подраться от души, чтобы потом, обессилев, заснуть и не думать о Барте, не представлять, как посторонние ходили по ее спальне, трогали и разглядывали ее вещи, оценивали их. Оценивали ее.
Так или иначе она обещала себе еще вчера поработать над игрой. Силла и сама не знала, почему ей так приспичило — то ли действительно хотелось доработать игру, то ли избавиться от своей хандры. Как бы там ни было, она была настроена выполнить обещание. Тем самым она убьет сразу двух зайцев.
Силла вытащила из правой чашечки своего бюстгальтера взятый в «Играй» диск. Носить ценности в бюстгальтере было, наверное, глупо и очень по-женски, но зато так, решила она, никто на диск не покусится. Только через ее труп.
Она скинула натиравшие ей ноги новые туфли и босиком прошла в голографическую комнату.
Ей нравились голограммы. С ними Силла могла оказаться где захочет. С помощью голограмм она повидала весь свет, не говоря уже обо всех тех местах, что существовали лишь в ее воображении и в этой комнате. Материалы Бенни собирал со всей тщательностью. Она бродила по Пикадилли в Лондоне, ежилась от ветра на берегу горного озера в Шотландии, пробиралась по амазонским джунглям.
Ей не нужно было ни терпеть толпу пассажиров на корабле, ни трепать нервы на таможне, ни ворочаться в гостиничной постели, думая, сколько других людей спало в этой постели до нее. Ей нужна была лишь эта комната.
Стоило ей вставить диск, и настроение у нее улучшилось. Она выбрала игру и сделала глубокий расслабляющий вдох.
Знойный влажный воздух джунглей окутал ее. Вместо черного костюма, надетого в первый и последний раз в жизни, Силла оказалась в легкой желтой рубашке и таких же брючках, на ногах у нее были крепкие ботинки, а на голове пробковый шлем искателя приключений. Эту игру она любила за головоломки, стратегию, повороты сюжета и… да, за предстоящие драки. Придется поработать и кулаками, и головой, сражаясь с любым, кто встанет между ней и легендарным Драконьим яйцом.
Силла решила начать с первого уровня, с прибытия в древнее поселение Мозана. На прохождение потребуется несколько часов, но она подумала, что это как раз то, что ей нужно. Ей хотелось уйти из окружающего мира, ни о чем уже больше не думать… может, даже никогда.
Она прошла через все этапы подготовки, встречи с нужными людьми, закупку провианта.
Какая-то ее часть была Силлой — безжалостной, храброй и ловкой искательницей приключений. Другая оставалась Силлой — программистом, подмечающим мельчайшие детали картинки, движений, звукового ряда, выискивающим дефекты.
Она шла под палящим солнцем, видела шипящих змей, обвивавших ветви деревьев, переходила вброд реки, спасалась в пещере от землетрясения.
В пещере при свете факела она обнаружила наскальные рисунки. Как и бессчетное число раз еще на стадии разработки игры, Силла тщательно перерисовала их к себе в записную книжку и сделала снимки фотоаппаратом.
«Первый уровень затянет игроков своей простотой, — подумала она. — Они захотят пойти дальше, столкнуться с более сложными испытаниями». Как и она сама.
Силла собирала подсказки, накапливала очки, вытирала пот со лба, утоляла жажду водой из фляги.
Вода была чистой и сладковатой, а соленый пот щипал глаза.
«Все безупречно, — решила Силла. — Пока все безупречно».
На третьем уровне мимо нее просвистела стрела. Силла уже знала, куда нужно бежать. Наверное, это было некорректно, но все равно весело. «И нужно для дела», — напомнила она себе, взбегая вверх по крутой тропинке. Тяжело дыша, она поскользнулась на мокром от недавнего дождя склоне и, соскальзывая вниз, почувствовала под пальцами теплую влажную грязь.
Снова вперед и вверх, увернуться влево, вправо — мышечная память сама направляла ее.
«Ну давай! — подзадоривала она противника, вынимая длинный охотничий нож. — Давай, смелей!»
Дорогу ей заступил Дилэнси Квиг — так назвала она своего соперника. Нож уже был у него в руке.
— Твоим прихвостням не хватило выносливости, — сказала Силла.
— Они загнали тебя как раз туда, куда мне и было нужно. Отступись и возвращайся назад, тогда я сохраню тебе жизнь.
— Мерзавец! Моему отцу, прежде чем перерезать ему горло, ты пообещал то же самое?
Квиг улыбнулся — красивый, загорелый, опасный негодяй.
— Твой отец был глупцом, и ты пошла в него. Драконье яйцо мое. Оно всегда было моим. — Он сделал знак рукой, и Силла, обернувшись, увидела у себя за спиной пятерых индейцев с луками наготове.
— Боишься сразиться со мной один на один? — воскликнула Силла.
— Прочь, — приказал он индейцам. — Свою работу вы выполнили.