— Я никого не убивал! — закричал Вар. — Они просто проиграли…
— Проиграли в твоей игре, — закончила за него Ева. — По твоим правилам. Вар, когда тебя выпустят, ты будешь уже стареньким-стареньким. И проведешь ты все это время в камере без доступа к каким-либо электронным устройствам. Все, игры кончились.
— Бред какой-то. — Он умоляюще взглянул на Пибоди. — Вы же понимаете, что это все бред. Вы-то меня понимаете?
— Конечно, понимаю. Поэтому давайте-ка я переформулирую свою мысль, просто чтобы не выбиваться из общего стиля. — Куда подевалась восторженная простушка Пибоди? Перед Варом, глядя на него ледяными глазами, была уже другая женщина — полицейский с бесстрастным лицом. — Конец игры, козел. Ты проиграл. Давай, Даллас, я сама оформлю арест. Мы с Макнабом вместе его оформим.
— Хорошо. — Ева села, внезапно почувствовав себя совершенно обессиленной. — Хорошо. Отличная работа, Пибоди.
— Так нечестно, — запротестовал Вар. — Вы опять играли не по правилам. Вы не можете меня за это посадить, — продолжал кричать он, но Пибоди уже рывком подняла его на ноги. — Я ничего не сделал! Меня там не было! Они сами виноваты!
Но Ева закрыла глаза и больше не слушала его выкриков, в которых уже чувствовались слезы.
«А ведь он действительно верит в то, что невиновен, — подумала она устало, оставшись в одиночестве. — По крайней мере какая-то часть его души в это верит. Мол, он всего лишь предоставил им технологию, и нельзя винить его в том, к чему это привело. И, может быть, адвокат, когда он найдет себе адвоката, попытается на этом сыграть». Но Ева знала, что может положиться на Рио и на систему.
Услышав, что в комнату кто-то вошел, Ева открыла глаза. Это был Рорк. Он закрыл за собой дверь и сел напротив, не спуская с нее синих глаз.
— Давненько я не сиживал на допросе у копа.
— Зачитать тебе права?
— Я от них отказываюсь. А ты молодец, что дала Пибоди его прокачать. Она отлично справилась.
— Он сам отчасти верит в эту брехню. Сумел убедить себя, что Барт будто бы сам виноват в своей смерти, а Силла — в том, что она в коме. — Сердце Евы больно сжалось, когда она мысленно закончила фразу. — И если бы этот кинжал вошел в тебя на пару дюймов выше, ты тоже был бы сам в этом виноват.
— По той же логике, в том, что я здесь сейчас сижу и гляжу на тебя, виноват тоже я — моя ловкость и мастерство. Лейтенант, вы просто устали, расстроены и к тому же еще малость потрепаны.
— А я хочу быть злой и довольной. Это у меня идет следующим пунктом программы. Они были его друзьями и считали его своим другом. А он использовал их, высосал из них все, что ему было нужно, а отдал лишь то, чем ему было не жалко — и даже необходимо — поделиться. Они для него ничего не значили все годы, что жили и работали вместе. — Ева глубоко вздохнула. — Нет, еще хуже, они для него были лишь бездушными инструментами… уровнями, которые нужно пройти на пути к победе. Он заставил меня задуматься о том, что на самом деле значат друзья и напарники. Взаимоотношения. Я могла бы даже обещать, что постараюсь стать лучше как друг и напарник, но я не могу все время держать это в голове.
— По-моему, ты и так уже прилагаешь достаточно стараний, но если захочешь, с радостью стану тебе об этом напоминать.
— Рорк. — Ева потянулась через стол, взяла его руки в свои. — Когда погибла Колтрейн, мне казалось, я поняла, что тебе, должно быть, из-за меня приходится переживать. Из-за того, кто я есть. Но я ошибалась. А сегодня… Все случилось так быстро… Я разносила эту чертову голографическую комнату на куски, пыталась найти панель управления. И я ее нашла, но опоздала на несколько секунд. За эти секунды я увидела, как в тебя входит клинок, и мир вокруг меня просто замер. Он просто остановился.
— Но ведь не насовсем, — улыбнулся Рорк, сжав ее пальцы. — И вот мы здесь.
— Я и до тебя — без тебя — неплохо справлялась. Все было нормально. Бог свидетель, и ты до того, как встретил меня, тоже.
— Я уже никогда не соглашусь на просто «нормально». А ты?
Ева покачала головой.
— Я хотела сказать… я была довольна жизнью. Когда не знаешь, что может быть еще что-то, довольствуешься тем, что есть. Но теперь я знаю и думаю, что не смогу прожить без тебя. Мне уже не будет «просто нормально», я не буду довольна жизнью, куда там. Я уже не понимаю, как люди справляются. Все эти люди, оставшиеся в живых. Все те, кому мне пришлось смотреть в глаза и говорить «его больше нет» или «ее больше нет». Я не представляю, как они умудряются прожить еще хоть один день.
— Разве не поэтому — в самом буквальном смысле — ты и занимаешься своим делом? Разве не поэтому ты такая, какая ты есть?!
— Может быть. Нельзя об этом думать, а не то и свихнуться можешь. Или просто умереть от тоски и усталости. — Ева на секунду закрыла глаза, потом снова открыла их и взглянула на Рорка. — Когда мы там с тобой очутились и я подумала, что мы из этой передряги уже не выберемся, я знала, что могу с этим справиться. Потому что… Понимаю, я глупости говорю.
— Потому что мы погибли бы вместе, — закончил за нее Рорк.
Ева даже засмеялась, хотя в глазах у нее стояли слезы. До чего же хорошо и до чего это странно, когда тебя понимают с полуслова!
— И это наверняка болезненный эгоизм с кучей всякой там невротической хрени, в которой могла бы покопаться Мира. Но — да, черт подери. Умереть вместе с тобой — это одно. А вот прожить без тебя хотя бы еще один день — это невозможно. Но ведь ты-то вынужден каждый день жить с мыслью о том, что сегодня может оказаться… тем самым днем. Рорк, как бы я хотела…
— Не нужно. — Он еще крепче сжал ее пальцы, и тон его сделался резким. — Не нужно говорить мне, что ты хотела бы, чтобы все было по-другому. Чтобы ты была другой. Мне не нужна другая. Я ведь влюбился в копа, не так ли? Я женился на копе, хотя она меня и отговаривала. Мы ведь с тобой оба не ищем легких путей.
— Это точно.
— А ты бы хотела? — удивленно поднял бровь Рорк.
— Нет. Нет, черт возьми. Я хочу только тебя.
— Ну разве мы оба не везунчики, раз имеем ровно то, что хотим?
— Да. Нам пора домой. — Ева облегченно выдохнула. — Надо бы вздремнуть, — добавила она, вставая. Она заметила, как Рорк, поднимаясь, напрягся и поморщился. — Но только после того, как Соммерсет осмотрит твой бок.
— Не хочу, чтобы он надо мной суетился. И так пройдет.
Может, это была и мелочь, может, и пустяк, но Ева решила, что такой неожиданный обмен ролями действует на нее очень успокаивающе и даже доставляет ей чувство некоторого удовлетворения.
— Врачи сказали, что тебе было бы неплохо лечь на пару дней в больницу, — напомнила она. — Так что выбирай: или это, или Соммерсет.
— Да это, в сущности, всего лишь ранение мягких тканей! Кинжал задел только мягкую ткань.
— Это твое тело, приятель, а значит, и мое тоже. Шикарный кусок мужского мяса, помнишь? Поэтому я выбираю Соммерсета, таблетку и баиньки. И пока ты не начал со мной спорить, вспомни, сколько раз ты сам тащил меня против воли в больницу или вливал в меня всякую дурь. И вообще: ты всего лишь эксперт-консультант, я старше тебя по званию. Тебя ранили на моем дежурстве.
— Вы только посмотрите, она от этого прямо-таки кайфует!
— Может, чуточку и кайфую. Но при мысли о том, что тебе дома устроит Соммерсет, кайфую еще больше. Ну а сейчас, — скомандовала Ева, положив его руку себе на плечо, — обопрись на меня. Я же знаю, что бок болит.
— Да уж, тысяча чертей, болит зверски, — признался Рорк.
И так, прижавшись друг к другу, они вышли из кабинета.
ЭПИЛОГ
Ева смотрела сквозь стеклянную, перегородку на Бенни, сидящего у кровати Силлы и держащего ее неподвижную руку. Она видела, что он шевелит губами, и представляла, как он, должно быть, читает ей что-то, периодически отрываясь от экрана переносного компьютера, чтобы на нее посмотреть.
Силла не открывала глаз с того самого дня, как он обнаружил ее на полу голографической комнаты.
— Говорят, он здесь целыми днями сидит, — шепнула она Рорку. — И ночами тоже, если удается уломать медсестер.
— Но она по-прежнему без изменений.
— Да, без изменений, — подтвердила Ева.
Они вошли в палату, не дав Бенни закончить предложение.
— А мы тут читаем свежий выпуск «Вихря», — объяснил он, но все же отложил в сторону электронную книгу. — Силл, у тебя гости.
— Мы можем сами с ней пока посидеть. Сходите, если хотите, подышите воздухом, — предложил Рорк.
— Нет, но спасибо за предложение.
— Я хотела вам сообщить, — сказала Ева, — что адвокат Вара и прокурор только что заключили сделку о признании вины. Если хотите, могу подробно все объяснить, но вкратце — он получит пятьдесят лет строгого режима на одном из спутников.
— Для меня это не имеет значения. Мне неважно, что с ним будет. Важно только то, что будет с ней. Уже три дня прошло. Врачи говорят, что каждый новый день может… что каждый прошедший день — это уже хорошо. Что она может проснуться через пять минут. Или через пять лет. Или никогда не проснуться.
— Для меня это не имеет значения. Мне неважно, что с ним будет. Важно только то, что будет с ней. Уже три дня прошло. Врачи говорят, что каждый новый день может… что каждый прошедший день — это уже хорошо. Что она может проснуться через пять минут. Или через пять лет. Или никогда не проснуться.
— Вы же верите, что она проснется. — Рорк положил руку ему на плечо.
— И мне кажется, когда она проснется, ей будет приятно узнать, что Вар за все заплатит, — добавила Ева. — За то, что он сделал с ней. За то, что он сделал с Бартом, со всеми вами.
— Мы думали, что он один из нас, но это была ложь, обман. Не было никакого квадрата. Я не понимаю, просто не могу понять. Мы так давно знали друг друга, столько лет были вместе… Мы вместе работали, учились, играли, ели, плакали и смеялись. Я не представляю, как он мог на это пойти. Я никогда этого не пойму, так что это для меня не имеет значения. Он для меня больше ничего не значит, — судорожно вздохнул Бенни. — Ну почему он не пошел с этим диском ко мне вместо нее? Почему?
— Вас утешить или сказать правду?
Бенни посмотрел на Еву.
— Скажите правду.
— Он считал вас полезным для себя, а ее — опасной. Он так вас оценивал с точки зрения своего плана. В Силле больше лидерских качеств, а вы предпочитаете просто работать, собирать материалы. Вы могли бы ему пригодиться, а когда он использовал бы вас на полную катушку или просто не смог бы устоять перед искушением провести очередной эксперимент, он и вас подставил бы точно так же.
— Но если бы я тогда вошел вместе с ней… Если бы я только…
— Если бы не вы, она сейчас была бы уже мертва, — заверил его Рорк. — Бенни, он хотел ее убить, и если бы вас не было рядом, если бы вы неотступно не сидели с ней в голографической, он бы ее добил. Вы спасли ей жизнь.
Рорк взял стул и сел рядом с ним.
— Что вы теперь думаете делать, что будете делать с фирмой?
— Мне нет дела до фирмы. Мне все равно.
— А вот Силле не все равно. Она тоже строила эту фирму, как и вы, и Барт.
— Если бы не было фирмы, Барт был бы сейчас жив и Силл не лежала бы здесь.
— Нет, — отрезала Ева. — В этом виноват Вар, а не фирма, не игра и не технологии. Один конкретный человек. Она здесь только из-за него.
— Я понимаю, — устало отозвался Бенни, потирая глаза. — Я понимаю, но просто… Если хотите, можете ее купить, — предложил он Рорку. — У нас отличные специалисты, и…
— Могу, но не стану. Барт бы этого не хотел, и Силла тоже.
— Она бы ни за что не согласилась. Но она ведь теперь в таком состоянии… Даже если… даже когда она придет в сознание, ей еще через столько всего придется пройти!
— Но не в одиночку, — прошептал Рорк.
— Нет, не в одиночку. — Бенни снова посмотрел на Силлу, погладил ее руку кончиками пальцев. — Я вот все сижу здесь и думаю, сколько раз я мог ей сказать, что люблю ее. Я ее с детства любил, но так и не набрался смелости признаться или чем-нибудь себя выдать. Боялся все испортить. А теперь…
— Теперь вы больше не станете терять время, — закончил за него Рорк.
— Нет, вы не понимаете…
— Вы правда так думаете? — с улыбкой спросил Рорк и взглянул на Еву. — Я знаю, что такое любовь и что она делает с человеком. Я знаю, что она может расцвести на месте простой дружбы и что она сама может привести к настоящей дружбе. И то и другое драгоценно. И когда у человека есть все это, для него нет почти ничего невозможного.
— Вам нужно перестать жалеть себя, — подсказала Ева, — и начать делать то, что в ваших силах.
Бенни вспыхнул, но тут же успокоился.
— Да, вы правы. Думая о том, чего я не могу или не хочу изменить, я ей никак не помогаю. К черту Вара! Мы не позволим ему выиграть. Черт возьми, Силл, мы не позволим ему выиграть. Пятьдесят лет! Подумай, сколько мы всего можем успеть за пятьдесят лет. Мы же только начали.
Он поднял ее руку, прижался к ней щекой, но внезапно остановился.
— Она пошевелила пальцами! — воскликнул Бенни дрожащим голосом и еще крепче сжал ее руку. — Она пошевелила пальцами! — Он вскочил со стула и прикоснулся к ее лицу. — Силл! Силл! Ну пожалуйста, Силли, очнись!
— Давай, говори с ней, говори, — приказала Ева, увидев, как веки Силлы задрожали.
— Очнись. Прошу тебя, Силли, очнись и посмотри на меня. Просто посмотри на меня! Мне нужно, чтобы ты очнулась. Ты так нужна мне, Силл, — умолял Бенни, целуя ее в щеку и затем нежно-нежно в губы. — Очнись, Силл.
— Бенни, — позвала Силла. Ее голос был едва слышен, затуманенный взгляд блуждал по комнате и никак не мог сфокусироваться, но все же самое главное случилось: она очнулась и открыла глаза. — Бенни.
Рорк встал, кивнул Еве:
— Я скажу, чтобы вызвали врача.
— Привет, Силл, — сказал, плача и роняя слезы на ее лицо, Бенни. — Привет.
— Бенни. Мне приснился кошмар. Можешь побыть со мной?
— Я здесь. — Он рывком опустил бортик кровати и сел на нее рядом с Силл. — Я рядом. Вот на этом самом месте. Я никуда не уйду.
Ева, пятясь, вышла из палаты, посторонилась, чтобы пропустить прибежавшую медсестру, и подошла к Рорку.
— Дадим им немного побыть вдвоем. Завтра мы с Пибоди вернемся и возьмем у нее показания, — сказала она и добавила, обернувшись к дверям палаты: — У нее впереди еще очень много испытаний и боли.
— Она справится. Они оба справятся.
— Да, я тоже так думаю.
«От дружбы к любви… Может, у них все так и получится. Но можно и наоборот — от любви к дружбе, — подумала она, спускаясь с Рорком на лифте. — Наверное, так у нас с Рорком все и было».
И у них пока все неплохо получалось.
Примечания
1
Интерфейс компьютерной графики. (Здесь и далее прим. пер.)
2
Здесь намек на пьесу У. Шекспира (1564–1616) «Генрих V», где английский король произносит речь накануне битвы при Азенкуре, в которой англичане наголову разбили французов. (Прим. переводчика.)