– Твой папа дома? Я спрошу его.
– Нет, он в больнице. Кроме того, я не могу просто взять и оставить Китти одну, – я вновь беру мерный стаканчик.
– Что ж, а когда он вернется домой?
– Не знаю. Поздно наверное. – Или, может быть, через час. Но Питер к этому времени уже уйдет. – Ты иди сам. Я не хочу тебя задерживать.
Питер издает стон.
– Кави, ты нужна мне. Джен еще ни слова о нас не сказала, в чем тогда смысл всего этого. И… она может привезти того говнюка, с которым встречается. – Питер выпячивает нижнюю губу. – Ну же. Я ведь помог тебе с Джошем, не так ли?
– Да, – признаюсь я. – Но, Питер, я должна приготовить эти кексики для распродажи.
Питер разводит руками.
– Тогда я помогу тебе. Просто дай мне фартук.
Я отхожу от него и начинаю рыскать в поисках другого фартука. Нахожу один с рисунком кекса и передаю ему.
Он морщится и указывает на мой.
– Я хочу тот, который на тебе.
– Но он мой! – Он в красно-белую клеточку с маленькими бурыми медвежатами; бабушка привезла его мне из Кореи. – Я всегда пеку в нем. Просто надень этот.
Питер медленно покачивает головой и протягивает руку.
– Дай мне свой. Ты должна мне за то, что не читала мои записки.
Я развязываю фартук и отдаю его, отворачиваюсь и возвращаюсь к своим измерениям.
– Ты еще больший ребенок, чем Китти.
– Просто поторопись и скажи, что надо делать.
– А ты справишься? Потому что у меня ингредиентов хватит ровно на шесть десятков кексиков. Мне не хочется начинать все сначала…
– Я знаю, как печь!
– Тогда ладно. Вывали эти кусочки масла в миску.
– А потом?
– Когда закончишь, я дам тебе следующее задание.
Питер закатывает глаза, но делает так, как ему сказали.
– Так вот чем ты занимаешься по пятницам вечером? Сидишь дома в пижаме и печешь?
– И другими вещами тоже, – отвечаю я, завязывая волосы в тугой хвост.
– Например?
Я все еще так взволнована внезапным появлением Питера, что не могу думать.
– Эм, гуляю.
– Где?
– Боже, я не знаю! Питер, прекрати допрашивать меня. – Я сдуваю челку с глаз. Здесь становится очень жарко. С таким же успехом я могу выключить духовку, потому что приход Питера замедлил весь процесс. При такой скорости я проведу здесь всю ночь. – Из– за тебя я сбилась со счета. Теперь мне придется начинать все заново!
– Послушай, давай я сделаю, – говорит Питер, подходя ко мне сзади.
Я шарахаюсь от него.
– Нет-нет, сама сделаю, – отвечаю я. Он качает головой и пытается забрать у меня мерный стаканчик, но я не отпускаю, и мука высыпается из чашки, разлетаясь в воздухе. Мы оба оказываемся в муке. Питер начинает заливаться со смеху, я же испускаю возмущенный вопль.
– Питер!
Он смеется так сильно, что не может говорить.
Я скрещиваю руки на груди.
– Надеюсь, мне хватит муки!
– Ты похожа на бабушку, – произносит он, все еще смеясь.
– Что ж, а ты похож на дедушку, – парирую я. Я сваливаю муку из миски обратно в жестяную банку.
– Нет, ты правда очень похожа на мою бабушку, – говорит Питер. – Ты ненавидишь сквернословить. Любишь печь. Остаешься дома по пятницам вечером. Вау, я встречаюсь со своей бабушкой. Ужас.
Я снова начинаю отмерять. Один. Два.
– Я не каждый вечер пятницы провожу дома.
Три.
– Я никогда не видел, чтоб ты тусовалась. Ты не ходишь на вечеринки. Когда-то мы гуляли вместе. Почему ты перестала тусить?
Четыре.
– Я… я не знаю. В средних классах все было по– другому. – Что он хочет, чтобы я сказала? Что Женевьева решила, будто я недостаточно классная, поэтому меня оставили за бортом? Ну почему он такой бестолковый?!
– Я всегда удивлялся, почему ты перестала общаться с нами.
Я остановилась на пяти или шести?
– Питер! Из-за тебя я снова сбилась со счета!
– Я произвожу подобный эффект на женщин.
Я закатываю глаза, он улыбается мне в ответ, но прежде, чем успевает сказать что-нибудь еще, я кричу:
– Китти! Спускайся сюда!
– Я провожу.
– Здесь Питер! – Знаю, это подействует на нее. Ровно через пять секунд Китти вбегает на кухню.
Она резко останавливается, застеснявшись.
– Почему ты здесь? – спрашивает она его.
– Чтобы забрать Лару Джин. А ты почему не помогаешь?
– Я проводила эксперимент. Не хочешь помочь?
Я отвечаю за него.
– Конечно, он поможет тебе. – Питеру же говорю: – Ты отвлекаешь меня. Иди, помоги Китти.
– Не знаю, Кэтрин, нужна ли тебе моя помощь. Понимаешь, я очень отвлекаю женщин. Сбиваю их со счета. – Питер подмигивает ей, а я издаю рвотный звук. – Почему бы тебе не остаться здесь и не помочь нам с выпечкой?
– Ску-у-чно! – Китти поворачивается и несется вверх по лестнице.
– Не смей пытаться обсыпать или покрыть глазурью кексики, когда все будет готово! – кричу я. – Ты не заслужила это право!
Я взбиваю масло, Питер разбивает яйца в расколотый салатник, когда домой возвращается папа.
– Чья это машина перед домом? – спрашивает папа, заходя на кухню. Он резко останавливается. – Здравствуйте, – удивленно произносит он. У него в руках пакет из китайского бистро Чан.
– Привет, папочка, – говорю я, словно это совершенно нормально, что Питер Кавински готовит на нашей кухне. – У тебя уставший вид.
Питер выпрямляется.
– Здравствуйте, доктор Кави.
Папа ставит пакет на кухонный стол.
– О, привет, – говорит он, откашливаясь. – Приятно видеть тебя. Ты ведь Питер, верно?
– Верно.
– Один из старой банды, – весело произносит папа, и меня передергивает. – Чем вы, ребят, сегодня занимаетесь?
– Я пеку кексики для школьной распродажи Китти, а Питер помогает, – отвечаю я. Папа кивает.
– Питер, ты не голоден? У меня много чего есть, – он приподнимает пакет. – Креветки Ло Мейн, цыпленок Кун Пао.
– Вообще-то, мы с Ларой Джин собирались заскочить на вечеринку друга, – отвечает Питер. – Если вы не возражаете? Я рано привезу ее обратно.
Прежде чем папа успевает ответить, я говорю Питеру:
– Я же говорила тебе, мне нужно закончить эти кексы.
– Мы с Китти их доделаем, – прерывает меня папа. – А вы идите на ту вечеринку по случаю дня рождения.
В моем животе все переворачивается.
– Папочка, все в порядке. Я должна сама их приготовить; я по-особенному их украшу.
– Мы с Китти разберемся. Ты можешь идти переодеваться. Мы займемся этими кексиками.
Я как форель открываю и закрываю рот.
– Тогда ладно. – Но не шевелюсь, а просто стою, потому что боюсь оставить их двоих наедине.
Питер широко мне улыбается.
– Ты его слышала. Все хорошо.
Я думаю: «Не веди себя слишком уверенно, потому что тогда папа будет считать тебя высокомерным».
Есть определенные наряды, в которых чувствуешь себя хорошо, а есть такие наряды, которые носишь несколько дней подряд, потому что они тебе очень сильно нравятся. Но в конце концов такая одежда кажется тебе мусором. Я сейчас смотрю на свой гардероб, и все выглядит как мусор. Мое беспокойство усугубляется еще и тем, что я знаю, Джен оденется как надо, она всегда так одевается. И мне тоже придется одеться соответствующе. Питер не посчитал бы обязательным пойти на эту вечеринку, если бы она не была важна для него.
Я натягиваю джинсы и примеряю различные варианты верха: персиковый топик с оборками, который вдруг стал казаться в моих глазах чопорным, длинный ворсистый свитер с пингвином – слишком детский. Я залезаю в серые шорты с черными подтяжками, когда кто-то стучится в мою дверь. Я застываю и хватаю свитер, чтобы прикрыться.
– Лара Джин? – Это Питер.
– Да?
– Ты готова?
– Почти! Просто… просто спускайся вниз. Я скоро приду.
Он издает слышимый вздох.
– Хорошо. Я посмотрю, чем там ребенок занимается.
Когда слышу его удаляющиеся шаги, то быстро примеряю кремовую блузку в горошек в ансамбле с подтяжками от шорт. Мило, но не слишком ли? Не чересчур? И должна ли я надеть черные колготки или черные гольфы? Марго говорила, что я выгляжу как парижанка в этом наряде. Парижанка – это хорошо. Утонченно, романтично. Я примеряю берет, просто чтобы увидеть эффект, и тут же отбрасываю его в сторону. Определенно чересчур.
Хотелось бы, чтобы Питер не приставал ко мне с этим. Мне нужно время, чтобы подготовиться, все спланировать. Хотя, честно говоря, если бы он спросил меня заранее, то я бы придумала предлог, чтобы не идти. Одно – пойти в «Тарт и Танжи» после школы, но вечеринка со всеми друзьями Питера, не говоря уже о Женевьеве?
Я мечусь по комнате в поисках белых гольфов, затем ищу клубничную помаду в форме клубнички. Черт, мне действительно необходимо убраться в комнате. В этом бардаке трудно что-либо найти.
Я бегу в комнату Марго за ее большим дедушкиным кардиганом. Пробегая мимо открытой двери, вижу Питера и Китти, лежащих на полу и работающих с ее лабораторным набором. Я копаюсь в ящике Марго со свитерами, в котором сейчас лежат футболки и шорты, потому что она забрала большую часть своих свитеров. Дедушкиного кардигана нет. Но на дне ящика лежит конверт. Письмо, от Джоша.
Мне так сильно хочется открыть его. Знаю, что не должна. Осторожно, очень осторожно, я достаю письмо и разворачиваю его:
Дорогая Марго,
Ты сказала, что мы должны расстаться, потому что ты не хочешь отправляться в колледж, встречаясь с парнем, и что ты хочешь свободы, жить на полную катушку. Но ты знаешь, и я знаю, это не настоящая причина. "Ты рассталась со мною, потому что у нас был секс, и ты побоялась стать мне ближе.
Я перестаю читать.
Не могу поверить. Крис была права, а я ошибалась. У Марго и Джоша действительно был секс. Такое чувство, будто все, о чем я думала раньше, – ложь. Я считала, что точно знаю, кем является моя сестра, но, оказалось, я ничего не знаю.
Слышу, как Питер зовет меня.
– Лара Джин! Ты готова?
Я быстренько складываю письмо, засовываю его обратно в конверт, кладу его в ящик и захлопываю.
– Иду!
Глава 38
МЫ СТОИМ НА ПОРОГЕ ОСОБНЯКА СТИВА БЛЭДЕЛЛА. Стив в команде по футболу. В основном он известен своим богатым отчимом, у которого есть собственный самолет.
– Готова? – спрашивает меня Питер.
Я вытираю ладони о шорты. Жаль, что я не успела сделать что-нибудь с волосами.
– Не совсем.
– Тогда давай быстренько обсудим стратегию. Все, что тебе нужно сделать, – вести себя так, будто ты в меня влюблена. Это не должно быть слишком трудно.
Я закатываю глаза.
– Ты самый тщеславный парень, которого я когда– либо встречала.
Питер улыбается и пожимает плечами. Он берется за дверную ручку, но затем останавливается.
– Постой, – произносит он. Питер снимает резинку с моих волос и бросает ее во двор.
– Эй!
– Так гораздо лучше. Поверь мне. – Питер проводит пальцами по моим волосам, придавая им объем, я шлепаю его по руке. Затем он достает из кармана телефон и фотографирует меня.
Я в недоумении смотрю на него, и он объясняет:
– На случай, если Джен проверит мой телефон. – Я наблюдаю за тем, как он устанавливает изображение в качестве обоев экрана.
– А мы можем сделать еще одну? – Мне не нравится, как выглядят мои волосы.
– Не-а, мне эта нравится. Хорошо выглядишь. – Вероятно, он сказал это только для того, чтобы мы поторопились и зашли внутрь, но мне стало приятно.
Придя на эту вечеринку с Питером Кавински, я не могла удержаться и не почувствовать внезапный прилив гордости. Он здесь со мною. Или же я здесь с ним?
Как только мы заходим, я вижу ее – она сидит на диване со своими подружками: они все пьют из красных кружек Соло. Бойфренда нет и в помине. Она приподнимает бровь, глядя на меня, и что-то шепчет Эмили Нуссбаум.
– Ээээй, Лара Джин, – окрикивает Эмили, подзывая меня пальцем. – Иди, посиди с нами.
Я направляюсь к ним, думая, что Питер рядом со мной, но его нет. Он остановился, чтобы с кем-то поздороваться. Я смотрю на него с паникой в глазах, а он просто показывает жестом, чтобы я продолжала идти. Одними губами он произносит: «Ты справишься».
Пересекая комнату в одиночестве, под пристальным взглядом Джен и ее подружек, складывается такое ощущение, словно пересекаешь континент.
– Привет, девочки, – говорю я, мой голос звучит пискляво и немного по-девчачьи. Для меня на диване нет места, так что я присаживаюсь на подлокотник, словно птичка на телеграфном проводе. Я не отрываю взгляда от спины Питера: он стоит на противоположной стороне комнаты с несколькими ребятами из команды по лакроссу. Наверное, здорово быть им. Таким непринужденным, спокойным, знающим, что народ его ждет. Питер здесь, теперь действительно пора начинать вечеринку. Я обвожу взглядом комнату, просто чтобы чем-то заняться, и замечаю Гейба и Даррелла, они очень любезно машут мне руками, но не подходят. Такое ощущение, будто каждый ждет и наблюдает за тем, что же будет делать Женевьева.
Лучше бы я не приходила сюда.
Эмили подается вперед.
– Мы все умираем от любопытства… Что это за история с тобой и Кавински?
Джен подослала ее узнать. Она потягивает свой напиток как ни в чем не бывало, но ждет моего ответа. Интересно. Она уже напилась? Из всего, что я слышала и знаю о Джен, – она злая, когда пьяная. Не то чтобы я лично на себе испытала это, но кое-что слышала. Ходят слухи.
Я облизываю губы.
– То, что сказал Питер… полагаю, это и есть вся история.
Эмили отмахивается, словно все, сказанное Питером, не считается.
– Мы хотим услышать твой рассказ. Я имею в виду, это просто удивительно. Как это вообще случилось? – Она наклоняется ближе, словно мы подружки.
Я медлю и нервно оглядываю Женевьеву, а она улыбается и закатывает глаза.
– Все в порядке, ты можешь сказать, Лара Джин. Между мной и Питером все кончено. Не знаю, сказал ли он тебе, но именно я порвала с ним.
Я киваю.
– Он так и сказал. – Это не то, что он сказал, но то, что я уже знала.
– Так когда же вы, ребята, сошлись? – Она пытается говорить бесцеремонно, но я знаю, мой ответ важен для нее. Она старается поймать меня на чем-то.
– Совсем недавно, – отвечаю я.
– Как недавно? – требует она.
Я сглатываю.
– Прямо перед началом учебы, – говорю я ей. Разве мы с Питером не решили, что именно такая история будет?
Глаза Женевьевы начинают блестеть, и мое сердце сжимается. Я ответила неправильно, но уже слишком поздно. Трудно не попасть под ее чары. Она из тех людей, которым хочешь нравиться: знаешь, что она может быть жестокой, ведь видел ее жестокой. Но когда она обращает на тебя внимание, хочется, чтобы это продолжалось. Отчасти из-за ее красоты, но есть еще что-то… Что-то, что привлекает внимание. Думаю, это ее открытость – все, о чем она думает или что чувствует, написано на ее лице. А если даже и нет, то в любом случае она скажет, потому что всегда говорит, что думает.
Теперь я понимаю, почему Питер так долго любил ее.
– Думаю, это очаровательно, – произносит Женевьева, а потом девушки начинают разговаривать о каком– то концерте, на который они пытаются достать билеты. Я же просто сижу и радуюсь тому, что не придется больше говорить, и гадаю, как обстоят дома дела с кексиками. Надеюсь, папа не передержит их в духовке. Нет ничего хуже, чем сухой кекс. Девушки переходят к обсуждению костюмов на Хэллоуин, так что я встаю и направляюсь в ванную. А по возвращении нахожу Питера: он сидит в кожаном кресле, пьет пиво и разговаривает с Гейбом. Мне некуда присесть. Мое место на диване заняли. И что мне теперь делать? Секунду я просто стою, а затем решаюсь на это – делаю то, что сделала бы влюбленная в Питера девушка. Делаю то, что сделала бы Женевьева. Я марширую прямиком к нему и плюхаюсь на его колени, будто на свое законное место.
Питер вскрикивает от неожиданности.
– Привет, – произносит он, поперхнувшись пивом.
– Привет, – отвечаю я. А затем слегка щелкаю его разок по носу, как делала девушка в черно-белом кино.
Питер ерзает в кресле и смотрит на меня, сдерживая смех. Я начинаю нервничать: щелкнуть парня по носу – это ведь романтично, да? Затем краешком глаза я ловлю пристальный взгляд Женевьевы. Она что-то шепчет Эмили и высокомерно выходит из комнаты.
Успех!
Позже я наливаю себе вишневую колу и вижу Женевьеву и Питера, разговаривающих на кухне. Она что-то говорит ему тихим, но настойчивым голосом и прикасается к его руке. Он пытается смахнуть ее руку, но она не отпускает.
Я настолько очарована, что даже не замечаю, когда ко мне подходит Лукас Крапф с бутылкой «Бад Лайт».
– Привет, Лара Джин.
– Приветик! – Я испытываю облегчение, увидев знакомое лицо.
Он стоит рядом со мною, прислонившись к стене.
– О чем они спорят?
– А кто их знает? – говорю я, улыбаясь загадочной улыбкой. Будем надеяться, что обо мне. Тогда Питер будет счастлив, что наш план наконец-то сработал.
Лукас манит меня пальцем, чтобы я подошла ближе. Он шепчет:
– Ссора – не очень хороший знак, Лара Джин. Она означает, что тебе по-прежнему не все равно. – От него пахнет пивом.
Хм. Женевьеве, очевидно, по-прежнему не все равно. Питеру, должно быть, тоже.
Лукас нежно похлопывает меня по голове.
– Просто будь осторожна.
– Спасибо, – отвечаю я.
Питер вышагивает из кухни и говорит:
– Ты готова ехать? – Не дожидаясь моего ответа, он уходит, его плечи напряжены.
Смотря на Лукаса, я пожимаю плечами.
– Увидимся в понедельник, Лукас! – говорю я и устремляюсь за Питером.
Он все еще зол, я вижу это по тому, как он поворачивает ключи в замке зажигания.
– Боже, она сводит меня с ума! – Он настолько взвинчен, что энергия волнами исходит от него. – Что ты ей сказала?
Я неловко поерзываю в своем кресле.
– Она спросила меня, с каких пор мы вместе. Я ей ответила, что как раз перед началом учебного года.
Питер издает стон.
– Мы переспали в тот уик-энд.
– Но… вы же тогда уже расстались.
– Да, так. – Питер пожимает плечами. – Все равно. Что сделано, то сделано.