– Не грусти! – подмигнул Беркут. – Я сейчас приду!
– Куда ты?
– Нужно позвонить! Я скоро!
С этими словами Беркут оставил Наташу одну около барной стойки, и его место сразу же занял сомнительного вида худощавый парень. Некоторое время он просто сидел рядом с Наташей, которая с опаской поглядывала на него боковым зрением. Выждав еще минуту, видимо, окончательно набравшись смелости, парень прохрипел:
– И откуда такой ангел к нам с небес…
Договорить ему не дал вовремя вернувшийся Беркут. Он решительно взял Наташу за руку и сказал:
– Пойдем! Вижу, тебе тут не очень понравилось, но мы все поправим!
Уходя, Наташа обернулась и увидела жалобное лицо обескураженного парня. Вместе с Беркутом она вышла из клуба и села в такси.
– А куда мы едем? – с неподдельным интересом спросила девушка.
– Скоро ты сама увидишь.
По дороге Наташа задремала. Ей снилось, будто они едут куда-то очень далеко, в какую-то новую, неведомую до того момента жизнь. И что теперь все изменится. Проснулась Наташа от прикосновения сильной, но нежной руки Беркута.
– Мы приехали? – осоловело спросила Наташа.
– Да, пора выходить, – улыбнулся в ответ ее спутник.
Покинув такси, первое, что увидела молодая студентка, – целая стена снега, уходящая вверх. Немного виляя, эта стена поднималась куда-то очень высоко, где наверху росло множество деревьев. Дополняло эту чудесную картину множество уличных фонарей, теплым желтым светом освещавших эту панораму.
– Это… горнолыжная трасса? – одновременно удивившись и восхитившись, спросила Наташа.
– Ага! Лучшая в городе, – пояснил Беркут. – Круглосуточно работает.
Что и говорить, новый друг, а может и больше, чем друг (эта мысль все яснее укоренялась в Наташиной голове), умел удивлять. Еще вчера днем Наташа понятия не имела, что в Москве живут вот такие приятные люди. Такие хорошие ребята, как Беркут.
Они летели вниз, Наташа чуть впереди, а Беркут, подсказывая и подбадривая девушку, – чуть позади. Горные лыжи, безусловно, напоминали Наташе привычные, беговые, но ощущения от них были совсем другие. Высокая скорость отлично заменяла адреналин, получаемый от состязаний, а вокруг стояла такая красота, что у Наташи мигом захватило дух. Высокие заснеженные сосны и ели, напоминавшие родные сибирские леса, желтый свет фонарей на фоне темного московского неба, белый, укатанный снег на трассе – словом, пейзаж для молодой биатлонистки был самым приятным на свете. И ни один клуб с громкой музыкой не смог бы заменить этих чудесных ощущений. Глядя на Наташин восторг, Беркут понимал, что угадал. Подъезжая к финишу, он, заложив крутой вираж, нарочно легонько подрезал Наташу, и оба, хохоча, повалились в сугроб.
– Тут очень здорово! – восторженно говорила Наташа, когда они с Беркутом сидели в домике на вершине трассы и потягивали горячий шоколад.
– Я знал, что тебе понравится, – с улыбкой отвечал Беркут.
Больше ни на трассе, ни в домике никого не было, что очень импонировало Наташе. Она не любила скопления людей. А с Беркутом было так замечательно проводить время! За приятными разговорами Наташа не заметила, как стрелка часов приблизилась к полуночи.
– Ой, скоро общежитие закроется! – забеспокоилась девушка.
– Тогда поехали! – скомандовал Беркут и решительно поднялся.
Постепенно вечерние прогулки и ночные катания на горных лыжах стали регулярными. Наташа была в восторге от того, что кто-то не просто интересуется ее жизнью, переживаниями, но и понимает ее. Наташе нравилось новое увлечение – горные лыжи. Даже на невысокой трассе в Подмосковье можно было лететь со склона зигзагами, чувствуя скорость, сопротивление ветра, послушный снег под лыжами. Ночью, в свете ярких прожекторов, они с Беркутом были на трассе единственными посетителями. Наташе казалось, что это целый новый мир, который принадлежит только ей, точнее, им двоим.
Беркут заезжал за Наташей вечером. Сначала они ехали ужинать в какой-нибудь ресторан. Беркут всегда выбирал место сам, и Наташа была за это благодарна – она совсем не разбиралась ни в кухне, ни в модных московских заведениях. Поужинав, они катались по городу, немного бродили в каком-нибудь парке, а затем ехали в Крылатское или на подмосковные трассы кататься на лыжах. К полночи, когда закрывали двери общежития, Беркут отвозил Наташу домой. Девушка всегда настаивала на том, чтобы возвращаться к себе, хотя несколько раз Беркут предлагал поехать к нему. Наташа откровенно побаивалась и предпочитала сбегать в привычные стены. Беркут же больше не настаивал.
А Наташа не переставала удивляться самой себе. Она и не подозревала, что сможет так легко общаться с совершенно незнакомым ей до этого человеком. Хотя, надо сказать, и Беркут отличался от всех, кого она прежде знала. Он был начитанным, обладал практически энциклопедическими знаниями – и при этом отличался немногословием. Беркут никогда не вываливал эти знания на девушку, а просто делился ими.
Так же спокойно и скупо он рассказывал о себе – зови меня Беркут, да, старое детское прозвище, так меня зовут только хорошие знакомые, а ты же мой хороший знакомый, правда же? Удача, усердие и помощь дяди, а так я самый обычный, вырос без отца, увы, погиб на войне, полковник Военно-воздушных сил, герой России, разбился… да, я про это читал, да, это мне звонят по работе, я юрист, ну не совсем юрист, скорее решаю проблемы юридического толка, факторинг, коллектинг, стык с аудитом, но это сложно, не хочу объяснять, да, интересная работа, с людьми, да, всякое бывает, приходилось ли преступать закон? Ну… ты же знаешь, что об этом не говорят… если тебе это важно, то нет, если не считать кражу жвачки в магазине, конечно, зарабатываю хорошо, и дядя, если что, всегда может помочь, но разве это так важно, ведь за деньги не купишь многих вещей? Да, есть мечта, открыть бизнес в Германии, уже настоящий – автомобильный завод… но пока там все готовится, и ты все это увидишь, если захочешь… И еще, еще, еще.
Беркут мог буквально в паре слов сказать самое важное – то, что было нужно сказать именно в этот момент. А еще Наташа замечала, как к нему все прислушиваются. Будь то официант или таксист, продавец или еще кто-то, к кому обращался с каким-то вопросом или делом Беркут, они все слушались его беспрекословно, словно их гипнотизировала какая-то сила, исходящая от него.
И Наташе казалось, что она тоже попадает под влияние этой силы.
Глава тридцать седьмая
Насколько прекрасными были вечера, настолько же тяжелыми для Наташи стали утренние пробуждения. На сон оставались считаные часы, и девушка не успевала как следует отдохнуть. А учитывая то, что катание на горных лыжах тоже отнимало силы, по утрам Наташа была совершенно разбитой и едва выбиралась из постели. На тренировках это, разумеется, сказывалось.
Гвоздев замечал, что его лучшая ученица сдает позиции. «Нездоровится, может», – подумал тренер сначала. Но когда «нездоровье» продолжилось уже третью неделю, а результаты Наташи все ухудшались и ухудшались, Гвоздев собрался выяснить, в чем дело. Зная сложную натуру Наташи, он решил расспросить о ее жизни вечного наблюдателя студенческой жизни – уборщицу бабу Зою.
– Вечер добрый, Зоя Никифоровна, – Гвоздев заглянул в открытую дверь.
– Кто к нам пожаловал, – улыбнулась старушка, – заходи-заходи. Опять кого отселять собираешься?
– Да нет, – усмехнулся Гвоздев, – но вы почти угадали. Я как раз о Наташе пришел поговорить. Что-то она сдает в последнее время – может, вы знаете, в чем дело? Может, заболела чем?
– Не чем, а кем, – нахмурилась баба Зоя. – Каждый вечер этот за ней заезжает, привозит обратно за полночь, я уж двери закрываю – она бежит. А вставать-то раненько – вот и сдает, что сил нет. Я уж и ругала ее, говорю, раньше приходи, охрана двери закроет – будешь на улице сидеть. А она только отмахивается.
– Та-ак, понятно, – задумчиво пробормотал Гвоздев. – И кто это за ней приезжает?
– Да бандюк какой-то, – прямо ответила баба Зоя. – Машина такая, вся черная, сам как шкаф, уж там не дай бог чего… Ни разу не подошел, не поздоровался, хотя у самых дверей встречает ее.
– И каждый вечер такое? – Гвоздев нахмурился.
– Да почти каждый. Вы уж с ней поговорите, а то, боюсь, на беду она с ним связалась, – посетовала уборщица.
Гвоздев пообещал разобраться, распрощался с бабой Зоей и вышел. Сначала он хотел дождаться вечера, чтобы поговорить и с Наташей, и с ее ухажером, но понял – Наташа никогда ему не простит такого.
«И что с ней делать? Одни проблемы. Талантливая, черт возьми, но характер невыносимый, а теперь еще и «бандюка» какого-то себе нашла, – невесело думал Гвоздев. – Я ж ей комнату выбил только под то, что она будущая звезда. А результаты-то у звезды все хуже и хуже! Придет кто, спросит, посмотрит – а моя надежда откатала хуже середнячков! И что ты будешь делать… И главное, как ни говори – не поймет же, что нужно и меру знать. И так характер тяжелый, так еще и влюбилась по уши».
«И что с ней делать? Одни проблемы. Талантливая, черт возьми, но характер невыносимый, а теперь еще и «бандюка» какого-то себе нашла, – невесело думал Гвоздев. – Я ж ей комнату выбил только под то, что она будущая звезда. А результаты-то у звезды все хуже и хуже! Придет кто, спросит, посмотрит – а моя надежда откатала хуже середнячков! И что ты будешь делать… И главное, как ни говори – не поймет же, что нужно и меру знать. И так характер тяжелый, так еще и влюбилась по уши».
Гвоздев, тяжело вздохнув, назначил самому себе день разговора с Наташей и долго размышлял, как же именно убедить девушку сменить ритм жизни.
– Наташа, что-то ты мне сегодня не нравишься, – обратился к ученице Гвоздев после тренировки. – Ты какая-то вымотанная, не болеешь ли?
– Нет, все нормально, – быстро ответила Наташа, собираясь пробежать мимо тренера и так уйти от неприятного разговора.
– Зайди-ка ко мне, – остановил ее Гвоздев.
Наташа с явным неудовольствием кивнула.
– Тобурокова, что происходит? – с порога задал вопрос Виталий.
– Ничего, – буркнула Наташа.
– Слушай, ну мы же договорились доверять друг другу, – упрекнул ее тренер. – Я же вижу, что ты каждое утро уставшая, как будто всю ночь не спала. Результаты у тебя падают. Может, ты болеешь и молчишь? Или с учебой проблемы? Я же могу понять и помочь.
Наташа долго молчала, не глядя на Гвоздева.
– Наташа. Так тренироваться нельзя, – тренер подошел к девушке и присел на корточки рядом. – Что происходит?
– Ничего, – повторила Наташа, но уже менее твердо.
– Наташ. Я все пойму. Только объясни мне, что с тобой такое, честно. Твои спортивные успехи страдают, а я, как твой тренер, просто не могу такого допустить.
– Все нормально.
– Слушай, ну не может быть «нормально», если у тебя стабильно падает что скорость, что внимание. И ты не можешь не замечать этого.
Наташа в ответ молчала и глядела в окно. Гвоздев, вздохнув, вынул козырь из рукава.
– И в общежитии на тебя жалуются. Говорят, приходишь слишком поздно.
– Вы все что, за мной следите?! – вспыхнула Наташа.
– Нет, конечно. Но ты моя подопечная, и я обязан быть в курсе.
– Ничего вы не обязаны! Все, что вне тренировок, – это моя личная жизнь, и никому не должно быть дела до нее!
Наташа вскочила с места и вышла из кабинета Гвоздева, хлопнув дверью. Гвоздев в отчаянии треснул кулаком по столу – разговора, как он и боялся, не вышло, да еще и получилось только хуже. Теперь он сам умудрился настроить ученицу против себя.
Глава тридцать восьмая
Настроение у Наташи было испорчено. Никуда идти не хотелось, но вчера она обещала Беркуту встретиться, а слово надо держать, даже если на душе кошки скребут.
К назначенному времени Наташа пришла в ресторан. Беркут ждал ее за столиком. В вазе были розы.
– Роза – твой цветок. Изящный, но опасный и сильный, – сказал Беркут после того, как взял Наташин плащ и пододвинул ей стул. – Красота и шипы.
– Спасибо, – рассеянно ответила девушка. Все мысли Наташи были заняты разговором с Гвоздевым, и смысл слов Беркута она даже не поняла. Да и об ужине она вспомнила случайно, только потому что организм настойчиво требовал еды.
– Что тебе заказать? – спросил Беркут.
– Еды, – ответила Наташа, глядя в меню, но не читая его.
Беркут сам сделал заказ, выждал пару минут и только тогда заговорил снова:
– Как дела в универе?
– Как и вчера. Пары и тренировки.
– А препода наседают и требуют невозможного? – спросил он с холодной иронией, но осекся.
– Да, – ответила девушка. – Как всегда.
Хоть с Беркутом ей было хорошо, но рассказывать о своих проблемах Наташа и не подумала. Этот вопрос касается только ее, а для остальных – лишняя информация.
– Наташа, мне кажется, тебя что-то волнует. Нужна помощь?
– Ты хочешь за меня написать конспект? Нет, спасибо. Я со всем справлюсь.
Наташа злилась на Гвоздева, но понимала, что он прав. Правда, очень сложно не злиться на человека, если он рассказывает о твоей проблеме, которую упорно стараешься не замечать. Может, тренер прав? Может, она слишком заигралась в любовь, слишком доверилась Беркуту, позабыв про смысл ее жизни – спорт?
Ужин проходил в напряженной тишине. Беркут начинал беспокоиться, но Наташа обрывала все его попытки завести разговор.
– Ладно. Ты устала, да и я тоже. Вечер все равно был хороший, даже необычный.
Когда они вышли на улицу, Беркут сказал:
– Я отвезу тебя.
– Мне недалеко, я пройдусь.
– Завтра позвоню тебе.
– Хорошо.
Наташа энергично пошла в сторону общежития. Беркут сел в машину и уже было направился в другую сторону, но потом резко повернул, нарушив правила, и на некотором расстоянии ехал за Наташей, пока она не нырнула в обшарпанную дверь общежития. Тогда он со всей накопленной за вечер злостью нажал на газ, машина взвизгнула и быстро скрылась из виду.
«Почему она так холодна? – думал Беркут, проезжая по ночному городу. – Ведь еще вчера все было нормально. Знать бы, что именно изменилось за вчерашний вечер…» Спустя минут сорок езды Беркут обнаружил, что опять приехал к Наташиному общежитию. Он разозлился на себя, выругался вслух и уехал. Но знал, что завтра сюда вернется.
Спал Беркут беспокойно. Ночью он несколько раз просыпался с жаждой действий и не мог дождаться дня. Не надо было долго раздумывать, чтоб понять, что делать. Он проследит за Наташей. Тогда станет ясно, что случилось.
Следующим утром машина Беркута уже стояла неподалеку от общежития. Парень дожидался, пока «объект» пойдет в институт. И вот Наташа вышла и, как обычно, одна пошла на пары. Беркут немного подождал, а потом направился прямиком к группе девушек у входа.
– Добрый день! Я из спортивного журнала «Биатлон сегодня». Ищу Наталью Тобурокову.
Девушки сразу обратили внимание на красивого стильно одетого парня, и в них взыграла зависть.
– А ее здесь нет. Она отчислена! У нее были плохие результаты! – наперебой затрещали они.
– Ага, спасибо. Вот мымры! – буркнул он, отойдя на пару метров. Беркут был настроен решительно и потому снова направился в общежитие. В вестибюле был только пожилой охранник. У него Беркут и не надеялся добыть какую-то информацию, но тут он ошибся. Спрятав в карман тысячную купюру, охранник охотно рассказал, в какой комнате найти студентку Тобурокову, и еще несколько минут расписывал, какая Наташа умница, спортсменка и, в его понимании, комсомолка.
Беркут вычислил, где находится Наташино окно, и, зайдя в жилой дом напротив, устроился на подоконнике с биноклем. А когда в окне наконец зажегся свет – очень захотел пойти к ней, обнять и побыть рядом. Но пока было рано: есть вопросы, на которые предстояло получить ответ.
Наташа писала реферат, когда к ней в комнату вошел Гвоздев. Беркут напрягся, увидев у нее в комнате молодого парня спортивного телосложения. И еще больше напрягся, когда увидел, что разговаривают они неспокойно. Парень в чем-то упрекал Наташу, и она вела себя очень эмоционально. Потом Наташа села в углу комнаты, скрестив руки на груди. Она явно не хотела больше разговаривать. Но парень все не уходил. Беркут про себя клял его последними словами. Парень подошел к Наташе, положил руку ей на плечо и заговорил. Но Наташа резко отпрянула и дала понять, что разговор окончен.
Окончены были и сомнения Беркута.
– Ну, теперь все понятно. На горизонте появился соперник. Надо действовать, пока он у меня ее не отбил. Любит стрелять Наташа? Ладно, есть у меня на этот счет туз в рукаве!
Глава тридцать девятая
Перед дебютным выступлением на международных соревнованиях Наташа не особенно волновалась. Несмотря на высокий статус, это были лишь вторые по значимости молодежные гонки. Понимая это, Наташа решила – будь что будет. Она чувствовала в себе силы для победы, плюс напряженные отношения с Гвоздевым подогревали в ней спортивную злость: Наташе хотелось доказать всем, и в первую очередь – своему тренеру, что она может справиться сама. И справилась бы, если бы не американская соперница, уроженка Советского Союза, Галина Томпсон. Уже будучи известной биатлонисткой, она вышла замуж за американца и эмигрировала. Богатый муж усиленно инвестировал в спортивное развитие красавицы Галины, и вскоре она стала именитой чемпионкой.
На протяжении всей гонки, пока не видели зрители и судьи, Галина всячески мешала Наташе – подставляла палки, сбивала с толку на огневых рубежах и в конце концов отвоевала желанное первое место. Наташа только зло усмехнулась, проходя мимо американки, мол, еще повоюем. Она знала, что эта гонка всего лишь один из многочисленных этапов подготовки к самому значимому турниру в ее карьере – чемпионату России.
Уж на нем-то никаких поблажек она, Тобурокова, никому не даст. Стать чемпионкой России означало открыть себе дорогу к самым крупным турнирам, попасть в сборную страны, представлять Россию на действительно серьезных соревнованиях. Наташа мечтала о чемпионате мира, но, конечно, самой заветной ее целью была Олимпиада. И не просто очередные Олимпийские игры, а свои, домашние, соревнования в Сочи.