А потом – машина вырывается под открытое небо, и Николка невольно отшатывается– так силен контраст между залитым ослепительным, но каким-то неживым светом, тоннелем и голубым, по майски-бездонным небом. Но небо это радует его своей необъятностью считанные мгновения – экипаж поворачивает вправо, и на Наколку наваливается немыслимая громада здания, состоящего из одних окон. И эта сверкающая стена уходит так высоко в небо, что окна сливаются в один непрерывный водопад из застывшего зеленого стекла…
В общем, заснуть Николка сумел лишь под утро, когда небо уже посерело, а где-то далеко, за железными, московскими крышами, уже прорезалась на горизонте желтая полоса рассвета.
Спать хотелось просто смертельно – если бы мальчику дали волю, он провалялся бы в постели до обеда. И меньше всего ему хотелось идти в гимназию, где, к тому же, ждала контрольная по математике.
Не то чтобы Николенька не любил этот предмет – как раз наоборот. Во всяком случае, в сравнении с латынью или древнегреческим. Но сегодня предстояла контрольная работа "на счет", а такие испытания Николка терпеть не мог. То ли дело геометрия! Мальчик познакомился с этим предметом лишь в этом году – и уже успел полюбить чеканные формулировки, неумолимую логику и красоту точного доказательства.
А в контрольных "на счет "все решали не знания – надо было не только с ходу найти верный способ решения, но и, – самое трудное! – быстро, в уме произвести подсчеты. Конечно, никто не запрещал по ходу черкать в тетрадке карандашом; но минуты неумолимо утекали, а учитель безжалостно подгонял "Переходим к следующему заданию….". Так что Николка терялся, сбивался с мысли, и к середине контрольной уже безнадежно отставал от остальных.
Позавтракав, мальчик с тяжелым сердцем стал собираться в школу. Засунув в крытый тюленьим серо-зеленым мехом ранец (эх, к,огда еще настанет время, когда он сможет носить книги и тетрадки стопкой, перетянутой ремешками!) учебник Киселева, он потянулся, было за пеналом – и вдруг увидел на столе черный прямоугольничек принесенной из будущего счетной машинки.
В памяти мгновенно всплыл вчерашний день и объяснения Вани: "Так, а теперь – нажимаешь "сброс" и набираешь нужное число, действие, потом второе слагаемое – а результат запоминаешь… за не запоминаешь, балда, а жмешь вот тут, кнопочку "М+" – "memory", то есть память. А "плюсик" – значит "добавить". Уяснил? Калькулятор сам все запомнит, а твое дело – когда надо извлечь данные из памяти.. . вот, видишь, другая кнопка, "М –"?
Николенька сразу же повеселел: теперь предстоящая контрольная рисовалась ему совсем в другом свете. Мальчик не был уверен, что сможет воспроизвести те хитрые манипуляции, которые вчера показывал ему Ваня. Но уж как делать самые простые действия – вычитании, сложение, умножение и деление, –Николка запомнил.
Урок математики стоял в расписании пятым, последним по счету. На каждой из перемен Николка находил укромный уголок и, оглянувшись, доставал из кармана счетную машинку. И, пока одноклассники затевали бузу в коридорах, пихались, или кучковались у подоконников, с упоением играля в "блошки", наш герой осваивал вычислительную технику. Так что – к контрольной он вполне освоился и больше не промахивался мимо мелких черных кнопочек с цифрами и значками. Мальчик даже, вроде, овладел мудреными операциями с памятью – но пока решил, на всякий случай, ими не пользоваться. Когда нибудь потом – да, но для первого раза не было нужды рисковать; лучше воспользоваться теми возможностями чудо-машинки, которые он освоил вполне уверенно.
– Итак, господа, первая задача, – голос математика был сух, слова падали с регулярностью ударов метронома, создавая впечатление неторопливости происходящего. Но Николка точно знал – стоит несколько раз прозвучать этой фразе, как время стремительно полетит вперед – а он сам станет отставать, судорожно пытаясь нагнать темп, путаясь, паникуя, и, конечно, ошибаясь. Впрочем –еще посмотриим, как все обернется сегодня.
– Куплено 20 фунтов сахара, 5 фунтов кофе и 5 фунтов чаю, и за все заплачено 18 рублей. Фунт кофе вчетверо дороже фунта сахара; фунт чая вчетверо дороже фунта кофе. Сколько стоит фунт каждого? –
Гимназисты все, как один, уткнулись головами в тетради. Собственно, даже и не тетради – перед каждым лежала стопка маленьких листочков, точно по числу вопросов в. Эти листочки были личным нововведением математика, Алексея Семеновича по прозвищу "Аллес" – его он получил за любовь к фразочкам на немецком, которыми он обильно уснащал свою речь. Аллес не обижался – наоборот, демонстративно заканчивал каждый урок этим словом. Математика в школе любили – он был человеком невредным, умел доходчиво объяснить материал и никогда не придирался к гимназистам по пустякам.
За пару дней до контрольной Аллес заготавливал листочки – по стопке на каждого ученика, пронумерованные по порядку. Делал он это не сам – обычно привлекал гимназистов, оставленных в наказаниие после уроков. Те охотно помогали математику –после того, как все стопки оказывались готовы, Аллес объявлял амнистию и распускал всех по домам. А назавтра вся гимназия уже знала, что одному кому-то предстоит контрольная по "устному счету".
Николка взял из стопки листочек под номером "1". Надо было написать на нем фамилию и класс, а потом – ответ на задачку. Аллес не требовал расписывать порядок решения задачи, наоборот –это считалось минусом, и, хотя и не было запрещено, но могло вызвать снижение оценки. Надписанный листок с ответом следовало отложить в сторону; брать его снова до окончания контрольной было строго-настрого запрещено. После уроков стопки полагалось сдавать; и Аллес прямо на месте проверял ответы, ловко тасуя пачки своими желтыми от табака пальцами. Курил математик очень много, отдавая предпочтение самодельным папиросам из привозного турецкого табака. Аллес гордился своим табаком и своими папиросами; носил он их в большом кожаном портсигаре с серебряными уголками и накладнной, серебряной же монограммой.
Как-то гимназисты ухитрились улучить, когда Аллес на несколько минут оставил портсигар без присмотра – и подменили одну из папирос заранее изготовленной подделкой. Кроме табака в фальшивой папиросе был порох; так что математика ждал весьма неприятный сюрприз.
Но ничего не вышло: открыв портсигар, Аллес мгновенно уличил подделку – видимо, он знал каждую из заготовленных папирос "в лицо". И не отказал себе в удовольствии поджечь шутиху на подоконнике, вызвав эффектную вспышкоу и облако вонючего дыма. После неудавшейся диверсии, покушения на курительные принадлежности математика прекратились, а авторитет Аллеса, и без того немаленький, взлетел на невиданную высоту.
Николка покосился на соседа по парте, двоечника Кувшинова. Тот, сопя, высунув от усердия язык, малевал на своем листочке какие-то каракули. Бросив осторожный взгляд на Аллеса, мальчик вытащил из-под полы счетную машинку и пристроил ее у сгиба локтя; да так, чтобы сосед, не дай Бог, не разглядел чудесное приспособление. Убедившись, что действие прошло незамеченным, Николка принялся тыкать пальцем в крохотные клавиши. Результат высветился мгновенно, приведя мальчика в полный восторг. Еще скосив глаза на Кувшинова, сражающегося с премудростями устного счета, Николка записал три ответа: "15 коп.; 60 коп.; 2 руб. 40 коп.".
– Отложили первый листок. Пишем вторую задачу…"
Задачки можно было записывать, но Аллес этого не требовал; особо способные к устному счету гимназисты предпочитали запоминать задания и сразу же решать их, занося на бумагу только результаты. Но Николка, не полагаясь на память, записал:
"Виноторговец купил бочку с вином в 372 бутылки за 225 рублей. Но при разливе 12 бутылок пролили. Почем он должен продавать остальные бутылки, чтобы получить 27 рублей барыша?"
Ваня наловчился обращаться с хитрым приборчиком – щелк-щелк по кнопкам – и на серо-зеленоватом экране появляются черные, составленные из палочек, цифры. Николка торопливо записал ответ. Оказалось, он даже сэкономил время – Аллес и не думал переходить к следующей задачке.
– Нико?л, а Нико?л? – прошипел Кувшинов. Отчаявшись одолеть загадку виноторговца и его бочки, сосед решил пойти по испытанному пути – попросить помощи. – Сколько у тебя, а? –
– 70 копеек, – не поворачивая головы, прошипел, Николка. В гимназии было не принято отказывать в подсказках; но на контрольных Аллеса подобная взаимопомощь была сопряжена с немалым риском. У математика была своя метода – он следил за лицами гимназистов и мгновенно реагировал на любую попытку заглянуть в листок соседа. Уличенному не грозили дисциплинарные взыскания, но…
– Кувшинов! Порви второй листок, шнелле!-
Вот и на этот раз Аллес не упустил попытки Кувшинова заглянуть в листок соседа по парте. Двоечник, покраснев и надувшись от обиды, неохотно порвал свой листочек с номером "2" – теперь ответ на задачку не будет засчитан, вне зависимости от того, правильным он был или нет.
– Не верти головой, – прошипел Николка. – Я буду шептать, а ты записывай… –
– Овчинников, тишина! В следующий раз порвешь листок! – мгновенно среагировал Аллес. Опытный взгляд математика безошибочно ухватил шевеление губ гимназиста; но последовало не наказание, а предупреждение – по мнению Аллеса подсказывание было меньшим грехом, чем попытка списать.
– Господа, откладываем второй листок, битте. Третья задача: "Подрядчик взялся починить дорогу в 24 версты по 75 рублей с версты. Нанял он 40 работников по 60 копеек в день, и они починили дорогу в 70 дней. Сколько прибыли получил подрядчик?"
Николка приноровился управлять счетной машинкой двумя пальцами, не отрывая их от приборчика,а лишь скользя самыми кончиками по кнопкам. Даже скашивать глаза не приходилось – мальчик наклонял голову, как бы задумываясь – и успевал разглядеть цифирки на экранее волшебного устройства.
– 120, – еле слышно прошептал Николка. Но благородный порыв пропал зря – Кувшинов, не расслышав ответа,ткнул соседа локтем:
– Слышь, сколько там будет? –
– Отложили третий листок! Четвертая задача, камераден…. –
– Ну, жила, я тебе это попомню… – злобно прошипел Николкин сосед. Уже третий его листок остался без ответа – а, значит, шансы Кувшинова получить что-нибудь кроме "плохо", стремительно падали. Николка дернул плечом, отмахиваясь от угрозы; но на душе у него стало неспокойно. С Кувшиновым в классе не особенно считались, но Николка знал, что сосед его, обладая натурой мелочной и мстительной, был вполне способен затаить злобу и устроить своему недругу какую-нибудь пакость.
Когда Аллес произнеес свое неизменное "Аллес, гсопода, сдаем работы", Николка одним из первых вскинул руку. Математик с удивлением взглянул на мальчика, – он-то привык к тому, что Николка сдает работу в числе последних, – и, взяв его стопку, привычно прошелестев листками. Потом перевел недоверчивый взгляд на Николку, и дальше – на его парту. Мальчик усмехнулся про себя: Аллес смотрел, сколько листков с невыполненными номерами осталось несданными, и все не мог поверить, что он выполниил все задания, до единого. Что, не ожидали? Вот вам чудеса прогресса, почище всякого Жюля Верна! Тот,небось, и представить себе не мог счетной машины размером с половинку почтовой открытки? А у нас она уже в кармане!
– Ну, Овчинников, ты меня сегодня приятно удивил. – произнес математик. – Проверю, что ты там накропал. Их бин тот, аллер! –
Обрадованный Николка рванулся из класса, на ходу вдевая руки в ремешки ранца. О Кувшинове он и думать забыл. И, уже на выходе из здания гимназии, мальчик нащупал в кармане коробочку рации. Во время уроков ее пришлось, конечно, отключить; но теперь Николка спешил оживить рацию – а вдруг именно сейчас Олег Иванович или Ваня пройдут через портал и, появившись в 1886 году, вызовут своего верного проводника и помощника?
Николка наощупь щелкнул кнопкой "ВКЛ" . Мальчик знал, что, в кармане, на черной коробочке зажглась крохотная рубиновая лампочка и ожил тусклый, серо-зеленый экран, испещренный непонятными значками и цифрами.
– Это рабочая частота и номер канала, – объяснял перед расставанием Олег Иванович. Сейчас это тебе не нужно, а потом, когда будет время – все объясню подробно. Я настроил нас на один канал, так что просто держи рацию включенной. Когда в канале кто-то появится, ты услышишь. Я сделал звук потише – так что держи ее рядом , тогда не пропустишь вызов. Жмешь тангету – вот здесь – и отвечаешь. А когда договоришь – отпускаешь, и рация работает на прием.
Тангета, канал, частота… Николка не понял ни единого слова, но сумел почти все запомнить; и теперь он пошглаживал пальцем рубчатую клавишу и со вкусом повторял про себя эти, такие значительные и важные слова из будущего предвкушая, как он сам скоро будет понимать, что все они означают – и, конечно же, тогда овладеет всеми этими чудесными устройствами.
– Эй ты, жила! А ну, стой! Поговорить надо! Что, струсил, сбежать решил? –
Посреди переулка, которым Николка бегал из гимназии на Горохвоскую, стоял Кувшинов. Он был не один – за спиной у двоечника стояли двое хмурых типов из другого класса. Втроем они нередко принимали участие в разного рода потасовках, причем Кувшинов, считавшися самым умным, играл роль вожака и организатора.С этой троицей старались не связываться: обычно, после ссоры с Кувшиновым, его недруги расходились по домам вместе. Противник нападал только превосходящими силами – а, увидев, что будущая жертва не одн, как правило, отступал.
Но сегодня, на радостях после контрольной, Николка напрочь забыл об этой мере предосторожности! Да и не собирался он искать компанию – ведь чудо-коробочка в любой момент могла зашипеть, затрещать, подать голос… что потом объяснять опешившим одноклассникам? И вот – результат. Николка, как последний лопух, попался Кувшинову и его клевретам – и те стоят теперь перед беспомощной жертвой и злорадствуют, предвкушая легкую расправу.
Легкую? Ну, это мы еще посмотрим!
Готовясь к неизбежной драке, Николка набычился и сделал шаг назад. Сунул руку в карман, чтобы выключить, на всякий случай, рацию, – мало ли? – и тут пальцы наткнулись на прохладный металл другого подарка из будущего.
– Если придется применять, – говорил Ваня, – направляй сопло прямо в лицо противника. Расстояние – метр, не больше…. Ну, по вашему, – аршин с четвертью. А лучше – еще меньше. Целься прямо в глаза: нажал, досчитал до трех, отпустил. Постарайся выбрать момент, когда противник идет на тебя – а сам отходи, пусть он войдет в облако газа, навстречу струе . Да, и главное: если будешь на улице – следи за ветром. Если он дует на тебя, сначала надо развернуть противника, а то сам ому достанется. И на всякий случай – глаза закрой на секунду, а то мало ли…
Ваня втолковывал гимназисту все эти премудрости у себя дома, в далеком 2014 году, взяв в качестве наглядного пособия, большой пестрый цилиндр. При нажатии на белую крышечку, из крохотной дырочки в боку вылетала мгновенно истаивающая струя белесого тумана. Ваня назвал ее "освежитель". Туман, и правда, оставлял после себя приятный, хотя и резковатый запах, напоминающий аромат апельсинов.
Но этот баллончик был маленьким и черным; он удобно помещался в ладонь, да так, что большой палец ложится на кнопку распылителя – и быо под его крышкой отнюдь не освежитель…
Гимназист встретил недруга именно так, как и советовал Иван– прямо в глаза, с расстояния меньше шага. Кувшинов ринулся на Николку, угрожающе размахивая кулаками, и получил струю перцового аэрозоля точно в глаза. Николенька изо всех сил захмурился, посчитал про себя: "..два, три" – и, отбежав на пару шагов, с опаской открыл глаза. Спутники Кувшинова, еще ничего не понимая, ринулись на врага, и Николка немедленно среагировал: отскакивая назад, он трижды нажал на крыщку баллончика, ставя между собой и нападающими едкую завесу.
Переулок огласился криками боли и ужаса. Все трое супостатов катались по брусчатке – они истошно орали и изо всех сил терли глаза. Бесполезно – веки терзала острейшая боль, глаза ничего не видели, их заливало слезами; незадачливые драчуны едва не теряли рассудок от ужаса.
Николка вспомнил инструкции: "если случайно попадешь в облако газа, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не три глаза руками – будет только хуже. Лучше всего –побыстрее промыть глаза водой."
А Кувшинов и остальные продолжали с воплями кататься в пыли – и неистово терли горящие от перцового аэрозоля глаза. Растерявшийся Николка – он никак не ожидал такого сильного эффекта, – хотел подбежать к несчастным, объяснить, что делать, помочь…. но тут, в другом конце переулка показались люди, и мальчик, перепуганный тем, что его могут застать на месте преступления, опрометью кинулся прочь – дворами, на Гороховскую.
Глава шестнадцатая
Возле дома Николку уже поджидал Иван.
Ну где тебя носит? – недовольно произнес мальчик вместо приветсвия, протягивая руку. – рацию чего не включил, договорились же? –
И точно! В пылу событий, Николка забыл о черной коробочке, лежащей в кармане. Наверное, Ваня все это время пытался вызвать мальчика – но безуспешно.
– Слушай, с тобой вообще, все в порядке? – встревоженно спросил Иван, приглядевшись, наконец, к гимназисту. А то что-то ты встрепаный какой-то….
– – Да я… там Кувшинов и еще двое… баллончик твой.. а они… – только и смог выговорить запыхавшийся Николка. Впрочем, Ване хватило и этого.
– Все ясно. Кто-то на тебя наехал, а ты угостил их аэрозолем. Так? – Николка кивнул. – Ну так и что теперь? Сами, олени, раз нарвались, тебе-то о чем париться? –
Опять Ваня перешел на свой невообразимый сленг! Николка с трудом понял только, что гость из будущего не видит в случившемся ничего дургого – и пустился в сбивчивые объяснения:
– Они так страшно кричали! И по земле катались! Я хотел скзалать, чтобы глаза не терли, а там, в переулке, люди, ну вот, я и побежал! Наверное, надо вернуться и помочь им, да? –