Естественно, под проблемой Магомед Рамдракович подразумевал нового начальника ОВД – полковника Правдеева, который начал наводить в городе свои порядки. А это угрожало преступному бизнесу кавказца. Он понимал, что опечатанный на днях правоохранителями один из его покер-клубов – лишь цветочки, так сказать, разминочка, за которой последуют более болезненные удары.
– А что ее решать? – оскалился Петрогородцев и провел ладонью по горлу. – Кончить его надо. И все.
– Точно, – вторил ему Волошин. – Нет человека – нет проблемы.
Хоть Уралову такие методы и были близки, но он понимал, что это не тот случай.
– Не пойдет, – покачал он головой и пояснил: – Подозреваю, что Правдеев – фигура не самостоятельная, и это не его идея создать в нашем городе образцово-показательный ОВД, будь он сто раз неладен. Он лишь выполняет приказ своих покровителей из МВД. И если мы его того, – хлопнул он по столешнице ладонью, – прибьем, в смысле, то эти покровители пришлют на его место другого человека с той же функцией и теми же методами работы. По сравнению с которым, возможно, даже Правдеев покажется ангелом во плоти. Так что убивать его бессмысленно. Хотя, признаться, руки чешутся. Есть еще какие-нибудь предложения?
Волошин промолчал. А вот Петрогородцев вызвался:
– Ну, а если попробовать его деньгами умаслить? Или войти ему в долю пообещать? Вдруг согласится?
На что Магомед Рамдракович ответил:
– Возможно. Но как-то мне не хочется своими кровными с ним делиться, – жадно прищурился он. – И вам, я подозреваю, тоже. Так что не будем рассматривать этот вариант. Нужно найти какой-нибудь другой, менее затратный способ, который поможет нам сделать его посговорчивее, – Уралов замолчал, откинулся на спинку кресла и задумчиво поскреб ногтями щетинистый подбородок.
Воцарилась напряженная тишина. Волошин с Петрогородцевым были бы и рады помочь кавказцу своими дельными предложениями. Да вот только у них уже больше их не было.
И тут Магомеда Рамдраковича осенило.
– Кажется, я знаю, с какой стороны подойти к этому Правдееву, – ухмыльнулся он. – Попробуем нарыть на него компромат. Ведь идеальных, безгрешных людей не существует. А значит, и у него имеется грешок за душой. В общем, мы, а точнее вы, так как я поручаю это дело вам, – он посмотрел сначала на Петрогородцева, а потом на Волошина, – должны будете этот грех у него отыскать. Компромат, одним словом, на него собрать.
Глава 8
За время работы на тайную организацию по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти Ларин привык жить исключительно на конспиративных квартирах, которые ему доводилось менять чуть ли не каждую неделю, а бывало, и по несколько раз на день. Потому он уже давно забыл, что такое постоянное, собственное жилье. А ведь когда-то у него был свой загородный дом. Сейчас он с ностальгией вспоминал те далекие времена…
Поздно вечером Ларин вернулся на свою служебную квартиру, которую ему предоставили как новому начальнику подмосковного ОВД. Как бы он ни был занят, Андрей всегда перестраховывался. Он не доверял ни видеокамерам, ни оставленным в квартире датчикам, реагирующим на малейшее движение. Так как электронику, даже самую «умную», при желании и при определенных навыках всегда можно обмануть. А вот старые дедовские способы срабатывали безотказно.
Первым делом Ларин присел у входной двери, на которой он оставил приклеенный «Моментом» волосок. И тот оказался оборван. Правда, это еще могло быть случайностью. Вдруг кто-то пьяный возвращался к себе домой и просто задел его ногой? Или бродячий кот забрался в подъезд погреться и сковырнул его когтем?
Ларин вошел в квартиру. Ясное дело, что если кто-то и проникал в нее, то имел целью не посидеть на диване и посмотреть телевизор, а покопаться в его вещах. Андрей всегда ставил себя на место того, кто за ним следил – куда бы он направил свои усилия в первую очередь? Конечно же, на письменный стол. Там каждый серьезный мужчина держит важные документы и записные книжки. И этот момент Ларин тоже предусмотрел. Против любителей покопаться в чужих вещах у него был свой способ выявить злоумышленников.
Андрей осторожно выдвинул верхний ящик письменного стола и сразу же усмехнулся. Уходя из квартиры, он оставил на лежавшем сверху ежедневнике пару крошек – очень маленьких и незаметных. Если не знаешь о их существовании, то и не разглядишь. Вроде бы пылинки упали. А теперь их на ежедневнике не было. Ларин отыскал крошки на дне выдвижного ящика письменного стола. Теперь он был на сто процентов уверен, что в его отсутствие в квартиру наведывались посторонние. Вряд ли какой-нибудь мелкий уголовник решился бы проникнуть в квартиру начальника ОВД. Да и деньги, торчавшие из ежедневника, оказались на месте.
На такое проникновение были способны только люди Магомеда или же агенты секретной структуры по борьбе с инакомыслящими. Что, впрочем, было одним и тем же.
«Одним миром мазаны», – подумал Андрей.
Теперь он точно знал, что оказался в нужное время в нужном месте и на нужной должности.
Впрочем, по этому поводу Ларин особо не заморачивался. Ведь в своей квартире он не держал ничего компрометирующего его. Так что насчет утечки информации можно было не беспокоиться…
…Во дворе дома, в котором находилась служебная квартира начальника ОВД, стоял неприметный «Фольксваген Гольф» синего цвета. В его салоне расположились двое: Волошин и Петрогородцев.
– Ни черта, что могло бы его скомпрометировать, не нашли, – тяжко вздохнул первый, – только зря время потратили.
– А может, ему и нечего скрывать? – предположил второй.
– Да брось ты. Помнишь, что говорил Магомед – все мы не без греха, – напомнил Волошин.
– С каких это пор ты стал Уралова цитировать? – бросил Петрогородцев и провернул ключ в замке зажигания.
* * *Если сперва сотрудники ОВД отнеслись к появлению Андрея Ларина в образе полковника Правдеева более чем настороженно, то затем успокоились. Казалось, что за громкими словами о полном переустройстве системы службы и существования Отдела ничего конкретного не стоит. Вроде бы просто новый начальник нагнал страху на подчиненных, чтобы «уважали и боялись», а потом все тихо спустил на тормозах.
Ларин проводил планерки, построения. Но как-то уж вяло. Особо подчиненных не давил. Не лез им в душу. Не угрожал. Единственное, что напрягало, так это установленные в помещениях Отдела многочисленные видеокамеры. Правда, где находится сервер, куда записывается видео и аудио, не знал никто из сотрудников. Даже те, которым Андрей всецело доверял. Некоторые оптимисты даже стали уверять, что все эти камеры с микрофонами – не что иное, как бутафория. Мол, так полковник решил давить на психику. Конечно же, настораживало и то, что часть наиболее одиозных сотрудников была отправлена в отставку. Но ведь это были уж совсем вопиющие случаи. К новичкам, которых привел Ларин, пока еще присматривались. Не стукачи ли? Не собираются ли подсиживать свое непосредственное начальство? Но и тут вроде бы все шло ладно. Новые правоохранители просто исправно несли свою службу.
Отдел спокойно работал в штатном режиме. Ездили на вызовы, проводили патрулирование, предотвращали преступления. Правда, все это делалось традиционными для российской полиции методами, мало имеющими отношение к соблюдению законности.
И вот в один прекрасный день «грянул гром». Ларин вывел на службу весь личный состав, до последнего человека. Проведя построение во дворе Отдела, Андрей с каменным лицом пригласил всех пройти в актовый зал. Кресел на всех сотрудников не хватало, принесли из кабинетов стулья, расселись. Обеспокоенные полицейские перешептывались, переговаривались, пока на невысокой сцене Ларин о чем-то договаривался со старшим лейтенантом Статкевичем. Это всех настораживало. В последние дни именно с командиром группы СОБРа у нового начальника сложились практически дружеские отношения.
За спиной у Ларина стояла грифельная доска, лежали маркеры. Со штанкета свисал проекционный экран. Гул в зале понемногу нарастал, становился более раскрепощенным, ведь казалось, что Андрей даже забыл о том, что пригласил людей в актовый зал. Внезапно Ларин поднялся, неторопливо подошел к доске, нарисовал маркером большой круг и звучно поставил в его центре жирную точку. После чего, по-прежнему не обращая внимания на собравшихся подчиненных, вернулся к столу и стал переговариваться со Статкевичем.
– А чего это такое? – шепотом спрашивал старший сержант своего соседа. – Что-то не пойму.
– А что понимать? Обычный круг вроде нарисовал и точку в нем поставил. Правда, кривой какой-то получился. Так ведь не под циркуль выводил, а так, на глаз.
– Может, это пиктограмма какая-то? – прозвучало нестандартное предположение.
– А я думаю, полкан решил нас по новой модной методике протестировать, какой психоаналитики с психиатрами пользуются, – вставил лейтенант с очень молодым, почти как у семиклассника, лицом. – Рисуют всякую хрень непонятную, а потом спрашивают, что это такое? Какие ассоциации вызывает? Все в таком духе. И судят потом об IQ. Всех, кто не наберет нужное количество баллов, – за борт. Вот какие у тебя, сержант, этот круг с точкой ассоциации вызывает?
– В детстве мы на заборах так женский половой орган рисовали, – не удержался и хихикнул сержант.
Перешептывались и в других концах зала, но вскоре шепот утих, любопытство взяло верх. В полной тишине решившийся подать голос лейтенант поднялся и спросил:
– Разрешите спросить, товарищ полковник?
– Разрешаю, – с кривой улыбкой ответил Ларин, уже предчувствуя вопрос.
– Мои подчиненные интересуются, что вы нарисовали на доске? Разные мнения есть, товарищ полковник. Хотелось бы услышать от вас правильное.
Андрей улыбнулся еще шире.
– Докладываю – мной была нарисована окружность и поставлен в ней центр. Единственная цель – сосредоточить ваше внимание, заставить всех думать об одном и том же. Цель достигнута?
– Так точно, товарищ полковник.
Зал отозвался облегченным вздохом и смехом.
– А теперь перейдем к делу, по которому я вас всех собрал, оторвал от семей и домашних дел.
Старые сотрудники косились на тех, кого привел с собой Ларин, пытаясь понять – находятся ли те в курсе событий? Но по непроницаемым лицам догадаться о чем-то было сложно. Андрей, выдержав театральную паузу, продолжил свое выступление.
– Я всех честно предупредил, что со дня моего вступления в должность Отдел переходит на экспериментальный режим работы. Если эксперимент окажется удачным, наш опыт будет распространен на подразделения МВД во всей Российской Федерации, от Москвы до Владивостока. Первые дни вы старались, я это, конечно же, заметил и оценил по достоинству. Но потом некоторые ошибочно решили, что могут вернуться к старым методам работы. Не стану вас обманывать – на это я и рассчитывал.
Если кто-то еще и перешептывался в зале, то после этих слов наступило гробовое молчание. Ларин прошелся взглядом по рядам, словно отмечал проштрафившихся. Кто-то смело смотрел на него. Кто-то отводил глаза в сторону. А кто-то и опускал их вниз.
– Экспериментальный режим предусматривает повышенную трату нервов, сил и усиление ответственности. В связи с этим в рамках эксперимента приказом министра для наших сотрудников устанавливается повышенное денежное содержание. Для офицерского состава – на пятьдесят процентов. Для сержантского и рядового – на тридцать.
– У нас рядового состава нет, товарищ полковник, – раздалось из зала.
– Будет, – пообещал новый начальник ОВД. – Это хорошая новость. Думаю, она вас обрадовала. Но есть и плохая, особенно для тех, кто не понял, что времена в этих стенах изменились, – Андрей приподнял руки, словно обводил ими зал. – Вы ездили на вызовы, патрулировали, делали то же, что и всегда. Однако за вами следили, и очень плотно. Каждый ваш шаг задокументирован, снят на видео. Голоса записаны. Я знаю обо всем, что происходило не только в этих стенах, но и за их пределами. В вашу личную жизнь я не вторгался, все касалось только тех часов, когда вы находились при исполнении. Я ясно выражаюсь?
– Куда уж яснее, товарищ полковник.
– А потому я хочу немного облегчить участь тех, кто знает за собой непростительные прегрешения. Прямо сейчас же покиньте зал и напишите рапорта с просьбой об уходе в отставку. Обещаю их удовлетворить без каких-либо расспросов. И никаких других санкций к вам применено не будет. Вдобавок вы избежите позора перед лицом товарищей. Даю пять минут на размышления. – Андрей сел за стол, положил перед собой руки со сжатыми кулаками – казалось, что он смотрит сквозь собравшихся полицейских куда-то вдаль и видит что-то, доступное только ему одному.
Правоохранители шептались, заметно нервничали. В голове у каждого тикал невидимый хронометр, отсчитывающий секунды, которые должны были решить судьбу.
– Время вышло, – напомнил Андрей.
Отыскалось всего двое желающих. Втянув головы в плечи, они вышли из зала, провожаемые сочувственными взглядами коллег по службе.
Ларин не стал переспрашивать, кто они такие. У него была отличная память. О любом из сотрудников он без подсказки имел основную информацию. Андрей опустил голову и вычеркнул две фамилии из длинного списка.
– Таким образом, получается, что все оставшиеся здесь, – проговорил новый начальник ОВД с легкой угрозой, – считают себя кристально честными, неподкупными и достойными служить в правоохранительных органах. Ну, или достаточно честными для этого. Но верить субъективным ощущениям правоохранитель просто не имеет права. Он оперирует только фактами. Итак, начнем.
В зале погас свет. Остались гореть лишь дежурные лампочки. Заурчал куллер, засветился проекционный телевизор. На экране за спиной у Ларина появились дата и время. Андрей прокомментировал:
– На вызов, сделанный прохожим, отказавшимся назвать свою фамилию, выехали… – Ларин перечислил звания и фамилии. – Звонивший с мобильного телефона сообщил, что в парковой зоне, неподалеку от завода метизов, происходит драка.
Цифры на экране сменились изображением. В сгущающихся сумерках от лежащего на земле мужчины разбегались молодые люди. По аллейке парка катил полицейский «УАЗ» с включенной мигалкой. «Бобик» остановился. Ларин поставил стоп-кадр.
– До этого момента все шло безукоризненно, а дальше судите сами.
Изображение вновь ожило. Офицер и двое сержантов не спеша выбрались из машины. Никто даже не сделал попытки преследовать убегавших. Сержант носком ботинка толкнул лежащего мужчину с окровавленным лицом в бок и молвил:
«Живой, товарищ лейтенант. Дышит. Только пьян в задницу, как последняя скотина».
«Это хорошо, – отозвался офицер, косясь на кулаки потерявшего сознания. – Сбитые, значит, махался. Значит, он и затеял потасовку».
Затем старший по званию как бы стыдливо отвел глаза в сторону. Сержант очень ловко, словно проделывал это по несколько раз на день, обыскал лежавшего, вытащил из портмоне деньги, оставив там лишь пару сотенных купюр. Без зазрения совести сунул их себе в карман. Осмотрев часы, недовольно хмыкнул:
«Жаль, что дешевка китайская. А написано, между прочим, что «Ролекс».
Больше ничего ценного при избитом мужчине обнаружено не было. Вместо того, чтобы оказать ему помощь, правоохранители отошли за густые кусты. Кто-то снимал их из-за других кустов. Правоохранители «честно» поделили деньги. Офицеру – половина, а сержантам по четверти.
После чего Ларин зажег свет в зале.
– Комментарии нужны? – спросил он.
Наступила такая тишина, что казалось – упади волос с головы, и это будет слышно. Андрей вновь выдержал паузу и тихо произнес:
– Это был контрольный вызов. Драка не настоящая, а инсценированная. Что-то вроде контрольной закупки в магазине, когда проверяют – обвешивает ли продавец, обсчитывает ли кассир? – Он смолк, а потом добавил: – Кому-то надо показать, где находится выход из зала?
И хотя, по идее, выйти должны были трое правоохранителей – к выходу потянулись аж пятеро. Еще двоих фигурантов Ларин вычеркнул из своего списка.
Много сюжетов показывать не пришлось. Согрешившие постепенно понимали неотвратимость наказания и сдавались раньше, чем на экране появлялся «видеоролик» с их участием.
– Вот это правильно, старший сержант, – похвалил подобный поступок Андрей, глядя в сутулившуюся спину удаляющегося правоохранителя. – Не хватало нам еще порнографию смотреть, как вы задержали проститутку и взяли с нее штраф натурой. Вы не только «оборотень в погонах», но еще и идиот. Ведь знали, что ваша машина оборудована видеофиксатором. Правда, это была ваша личная машина. Но снять запись для людей специально обученных было не так уж сложно. А теперь представим себе, что эту запись сняли бы преступники и стали бы вас шантажировать.
Понадобилось всего два часа, чтобы проредить и очистить ряды правоохранителей, служивших в Отделе. Вроде бы можно было вздохнуть спокойнее, но Ларин предупредил, что расслабляться не стоит.
– Тут остались не только честные, но и хитрые. Те, кто умеет скрывать свои преступления. Но и до них обязательно дойдет очередь. Это только вопрос времени. Не забывайте – система «контрольных закупок» продолжает действовать. На освободившиеся вакансии я буду зачислять только по конкурсу. И за этих людей буду отвечать лично. – Андрей сделал вид, что уже закончил – прошел пару шагов и, внезапно повернувшись лицом к расслабившемуся залу, веско добавил. – Стукачества и доносов я не потерплю. А теперь попрошу разойтись и приступить к исполнению служебных обязанностей! А ты, старлей, – обратился он к Статкевичу, – задержись.
Командир группы СОБРа и Ларин сидели за столом на сцене актового зала. Яркая настольная лампа освещала ежедневник Андрея и шариковую ручку.
– Ты местный, – сказал начальник ОВД, – а потому хорошо ориентируешься в здешних местах. Отдел, как ты видишь, мы более-менее очистили. Даст бог, наберем приличных людей, и когда их будет хотя бы треть, то за ними потянутся и остальные.
– Согласен, – кивнул Статкевич. – Если человек имеет возможность хорошо заработать честным путем, а не красть и брать взятки, то он не станет рисковать своей свободой и репутацией.