Кто это мог быть?! Зачем он в доме?! Где сам Игорь Андреевич с Татьяной?! Они не уезжали никуда. Влада видела, как машину загнали в гараж и не выгоняли уже оттуда. Почему они не слышали чужака? Так крепко спали?
Бесконечно теребя свой мозг тревожными вопросами, Влада наконец уснула. Проснулась от громкого крика. Тяжело дыша, рывком села на кровати.
Что ее разбудило?! Кто кричал?! Который сейчас час, почему ей никто не принес хотя бы воды?!
Крик повторился через мгновение, и она с облегчением улыбнулась.
Это соседский мальчик с друзьями-ровесниками играл в мяч на специальной спортивной площадке, оборудованной для него его отцом. Ребята только начинали входить в пору взросления. Длинные ноги болтались в широких шортах, сильные, жилистые, но все еще худые руки отбивали друг у друга мяч, рывком посылали его в баскетбольное кольцо. Козырьки кепок назад, футболки взмокли, шум, гам и даже иногда интересные словечки.
Понаблюдав за ними какое-то время и вспомнив свое такое же — давно упущенное, — Влада подошла к двери и подергала за ручку. Все еще было заперто. Она покричала, зовя Татьяну, раз, другой, третий. В ответ полная тишина. И вот тут-то и пришло страшное воспоминание о странностях минувшей ночи.
Ведь кто-то чужой был в их доме этой ночью! Кто-то ходил из комнаты в комнату, закрывая и раскрывая двери! Это, наверное, грабитель! Что, если Игорь Андреевич укатил куда-нибудь с Татьяной, а в это время их дом обокрали? Что будет?! Это же всему конец! Не удалось упрятать ее в сумасшедший дом, не удалось переехать на машине, так теперь воровкой объявят, приплетя ей соучастника.
Соучастник! Боже правый, кто же это мог быть?! Кто-то же шептал ей в замочную скважину, рекомендуя уснуть. Все, правда, у нее получилось с точностью наоборот. И перепугалась до смерти, и издевка ей в том пожелании чудилась, и уснуть потом долго не смогла.
— Татьяна! Татьяна, где ты?! — Влада минут тридцать колотила по двери кулаками и звала домработницу.
Никто не шел ее накормить. Вот тогда и пришло решение обратиться за помощью к соседским ребятам. Она выглянула в окно, позвала их и долго потом уговаривала перебраться через забор и подтащить к ее окну чердачную лестницу.
Они над ней поиздевались от души, наперебой перебирая причины и загибая при этом пальцы.
И папа их заругает. И вторжение на чужую территорию уголовно наказуемо. И лестница эта наверняка тяжелая. И вообще это не их дело — выручать из беды странных дамочек в рваной одежде. Один даже выдвинул предположение, что она попавшаяся в западню воровка. Хорошо тот подросток, к кому эти все пришли в гости, вовремя его одернул и сказал, что это жена Игоря Андреевича, а то пришлось бы еще объясняться и по этому поводу.
— Я заплачу, — пообещала она, совершенно не представляя, сколько у нее наличности и есть ли она вообще.
— Сколько? — деловито осведомился один из подростков.
— Пятьсот на всех, — пробормотала она, вспомнив о заначке, припрятанной в спальне.
Это на тот случай, если по дому и впрямь ночью прошелся вор и кошелек в ее сумочке окажется пустым. Тут еще, избивая ее вчера, Игорь Андреевич с пеной у рта разорялся, что вычистит у нее все карманы и не даст ей больше ни цента. Про эти пятьсот рублей он не знал. Их она подросткам и пообещала.
Лестницу притащили и таращились потом со знанием дела на ее тело, проглядывающее сквозь дырки на майке. Таращились и деловито щелкали языками, переговариваясь и хихикая между собой.
— Спасибо. Я сейчас, — потопталась она у порога.
— Нет, мы с вами, — сделал шаг вперед сын соседа. — А то вы сейчас за дверь улизнете, закроетесь, и тю-тю наше вознаграждение. Мы с вами!
Она потом была благодарна им за присутствие. И судьбе еще была благодарна тоже, что сподобила послать ей этих ребят в роли важных свидетелей. Не было бы их, сомнений ни у кого не осталось бы, что это она убила Игоря Андреевича и Татьяну. А так приходилось сомневаться и предполагать наличие сообщника. А он если и имелся у нее, то о нем ей ничего не было известно. Ничего!!!
— Я не знаю, кто это был, Дмитрий Иванович.
Она стойко выдержала его игру глазами. Не отвернулась, не покраснела и не несла всякий вздорный лепет. С достоинством и оставаясь почти спокойной. Насколько вообще можно было оставаться спокойной в такой ситуации.
— Но кто-то же был?!
— Да, был. Я проснулась оттого, что хлопнула дверь, кажется. А потом эти осторожные шаги по коридору. Очень страшно сделалось! Поначалу подумала, что это они… — Влада кивнула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. — А потом поняла, что нет. Они бы не стали так осторожничать. Зачем?.. Этот человек ходил, открывал и закрывал двери.
— Почему не открыл вашу, раз ключ торчал из замка? — тут же ввернул Калинкин, и веря и не веря ей.
— Не знаю, — пробормотала она, хотя знала почти наверняка. — Я думала даже, что это грабитель.
— Странный какой-то грабитель, не находите? Ничего не взял, кроме двух жизней, — пробормотал Калинкин и неожиданно протяжно зевнул.
Глянул на часы и чертыхнулся. Время карабкалось к полуночи! А он и поужинать толком не успел. Тетя Шура Бабкина спугнула его с балкона. Окрошка так и осталась стоять там, на табуретке. А пожрать бы теперь не мешало. Да разве получится! Пока свернутся все. Пока доставят подозреваемую в отделение.
— А вы собирайтесь пока, собирайтесь, — поторопил он ее. — Здесь вас никто не оставит, уж будьте уверены.
— А где оставят? — Она метнула испуганный взгляд в сторону Александры, но та вовремя отвернулась.
Смотреть на бедную истерзанную женщину, попавшую в такой переплет, и оставаться при этом безучастной, как Калинкин, было выше ее сил. В который раз за вечер пожалела, что пошла работать в милицию. Надо было в школу идти и детей учить. Истории, и праву, и тому еще, чтобы не сотворили они когда-нибудь с собой и кем-то еще таких ужасных вещей, какие произошли в этом красивом несчастливом доме.
— В отделении оставят, гражданка Черешнева. В отделении, — рассеянно ответил Калинкин, подписывая врученный ему протокол. — Мы имеем полное право задержать вас на несколько суток до выяснения обстоятельств.
— А что потом? — Она выбралась из-за стола, встав с дивана, и переминалась теперь с ноги на ногу, рассматривая затоптанный пол столовой.
Что бы сказал теперь по этому поводу Игорь Андреевич, не терпевший неопрятности? Теперь не скажет. Его унесли в черном пластиковом мешке следом за Татьяной. И все, что от него осталось в этом доме, это лужа крови на кровати и брызги на стенах и шторах спальни.
Она хорошо все рассмотрела, когда поднялась туда с подростками. Фрагментально, как сказал бы кто-то сведущий.
Кусок стены в брызгах. Обои были дорогими, темно-бордовыми. Игоря Андреевича это заводило. Багровое на багровом получилось теперь.
Огромная лужа под его спиной. И он лежал в этой луже лопатками и, может быть, ежился теперь на том свете от отвратительного неуютно-липкого ощущения.
И мелкая россыпь капель крови на шторах. Нежно-розовый тяжелый шелк сбрызнули кровавым горошком…
Ах да, еще синяки у нее на теле остались, и шрамы в душе, и теперь вот, может быть, и тюремное заключение добавится. Это, так сказать, наследство, им завещанное.
— А потом вам либо предъявят обвинение в убийстве вашего мужа и домработницы, либо…
— Либо?
Она сделала пару мелких шажков по направлению к выходу из столовой и тут же остановилась.
— Либо отпустят под подписку о невыезде, это на тот случай, если убийца не будет найден, — пробубнил Калинкин и снова уткнулся в чтение бумаг, не забыв поторопить: — А вы собирайтесь. Оденьтесь потеплее. Кто знает, на сколько вы у нас задержитесь…
Глава 9
Удальцову едва удалось вырваться из лап психоаналитика. Нашел себе тоже головную боль на конец рабочей недели. Не хотел идти! Знал, что ничего нового для себя там не почерпнет, ничего не приобретет и ни от чего не избавится, нет, все равно пошел. Только обеденным перерывом зря пожертвовал да ненужную изжогу себе нажил. У него, удивительное дело, после визитов к психоаналитикам всегда теперь случалась изжога. Странно, однако…
— Делать тебе, Женька, нечего, как деньгами сорить куда ни попадя! — фыркнула секретарша Саша, укладывая в сумочку пудреницу и губную помаду. — Не психоаналитик тебе нужен, а хорошая женщина!
— Да, найдешь такую, как же, — проворчал он в ответ, тут же машинально потянувшись к зеркалу.
Он, словно женщина, обзавелся теперь маленьким зеркалом и всякий раз, как бывал один, смотрелся в него, наблюдая за тем, как медленно заживает его лицо от глубоких царапин.
— Да ты все не там ищешь, Женька! — возмутилась Сашка.
И ножкой даже притопнула на него, хоть и числилась в подчиненных. На самом деле другом была — закачаешься, и теперь, когда рабочий день был закончен, могла позволить себе такую вот вольность.
— Да ты все не там ищешь, Женька! — возмутилась Сашка.
И ножкой даже притопнула на него, хоть и числилась в подчиненных. На самом деле другом была — закачаешься, и теперь, когда рабочий день был закончен, могла позволить себе такую вот вольность.
— Все тебя передувает, пардон, на чумовых каких-то! Сначала Леночка. — Тут его друг и секретарша в одном лице суеверно поплевала через левое плечо три раза. — От таких баб, как она, нужно бежать как черт от ладана! Они ничего, кроме несчастья, принести не могут. Не будет с такими ни уютного семейного ужина, ни романтического нежного утра.
— А что с такими бывает? — Удальцов подхватил ногтем подсохшую саблевидную болячку, осторожно колупнул и тут же сморщился от боли и того, что не заживший путем след тут же снова начал кровоточить.
— С такими море страсти и огромная бездна проблем. Вот что с такими бывает. А потом неизбежное одиночество.
— И слава богу! — И Удальцов по ее примеру тоже троекратно плюнул себе за левое плечо.
— Не надейся, что одиночество твое наступит так вот сразу. Она сначала тебя выпотрошит как следует, потом изломает тебе всю жизнь, потом переступит и ноги вытрет. Вот после этого только и смей надеяться на отдохновение. — Сашка глянула в окно и вздохнула с печалью. — И чего это вас, мужиков, все на дрянь какую-то тянет, не пойму? Теперь куда вляпаться успел, господин хороший? Что за кошка тебя располосовала? Садо-мазо или как?
— Или как, — буркнул Удальцов, прижимая влажную салфетку к щеке. — Это совсем не то, что ты предполагаешь. Вступился за честь женщины, вот и получил. Уже неделю не заживает, блин!
— Да ну!!! — Глаза его секретарши загорелись алчным огнем жадной до сенсаций женщины. — Как это?! Как?! Жень, ну расскажи, а!!!
— Потом, как-нибудь потом, ладно, Сань? Домой я хочу. Тупо хочу домой. В свою шикарную, отремонтированную квартиру. В огромную ванную с джакузи. С огромной кружкой пива.
— Ага, с девкой с огромными сиськами, забыл добавить, — фыркнула Сашка и пошла к выходу. — Ладно, покедова, босс. До понедельника. Не хандри, если станет совсем худо, звони. Мы с Лесиком подкатим.
— Уж вы подкатите, точно, — скривился Удальцов.
Как всякому хорошему другу, очередной спутник Сашки ему жутко не нравился. Он считал его выскочкой со скверным желчным характером, к тому же еще и несимпатичным. То, что Лесик мог просто-напросто ревновать Удальцова к Сашке и потому бывать порой вызывающе нервным, ему как-то не приходило в голову.
— Так я пошла? — Санька взялась за ручку двери приемной.
— Иди, иди, — кивнул Удальцов, покосившись на часы. Она и так переработала два лишних часа, помогая ему с отчетом. — До понедельника, дорогуша. И уж постарайся за это время замуж не выскочить, идет?
Сашка рассмеялась в ответ, но уж больно как-то неуверенно. Либо правда что надумала, зараза?! А что? Вот возьмет и выскочит замуж за своего Лесика. И останется тогда Удальцов совершенно одиноким. Даже друга верного ему не оставит судьба-злодейка, заграбастав в семейные узы. О том, чтобы общаться с ней при Лесике, стань тот ее мужем, и речи быть не могло. Его Удальцов с трудом терпел.
Евгений сунул зеркальце в самый дальний угол самого нижнего ящика. Не дай бог, застанет его кто из подчиненных за самолюбованием, шепота за спиной не оберешься. Разобрал на столе бумаги. Запер еженедельный отчет в сейф, его в понедельник генеральному с утра представлять. Стащил с плечиков из шкафа свой пиджак, запер свой кабинет и был уже на пороге приемной, когда на Сашкином столе затрезвонил телефон.
И чего, спрашивается, не поторопился? Удальцов с недовольной гримасой таращился на разрывающийся от звона аппарат, размышляя, снимать ему трубку или нет. Кто мог звонить так поздно? Кому он понадобиться мог в начале девятого в пятницу? Все хорошо, и малознакомые ему люди давно рассредоточились по излюбленным точкам пятничного отдыха. Клиенты, если они в твердом уме и доброй памяти, тоже звонить не станут, оставив все неразрешимые вопросы до понедельника. Так кто? Может, ну ее на фиг? Может, не брать трубку и уйти, будто бы его тут и нет вовсе?
— Алло, — с тяжелым вздохом буркнул Удальцов в трубку.
Ну не мог он не отреагировать на телефонный звонок. Не мог, и все тут! Мало ли кто мог звонить. Однажды так же вот позвонили и сообщили про Эллу…
— Удальцов Евгений Викторович? — задал вопрос ему мужской, совершенно незнакомый голос.
— Он самый, с кем говорю?
— Калинкин Дмитрий Иванович, — отчеканил в ответ мужчина и тут же назвал свою должность, от чего у Удальцова тут же сбилось дыхание. — Нам нужно с вами срочно поговорить.
— А что случилось?! — Евгений уронил на пол пиджак и, кажется, наступил на него, даже не заметив. — Что случилось, черт побери?! Почему вы молчите?! Что-то с Сашкой?!
— А кто это?
— Моя секретарша! Что с ней?! — у него голос сел до корябающего горло сипа.
— С вашей секретаршей? Хм-м, думаю, что с ней все в порядке. Более того, искренне на это надеюсь. А звоню я вам по другому поводу, Евгений Викторович. — Калинкин загадочно помолчал, а потом вкрадчиво так спросил: — Вам знакома Черешнева Владимира? Она еще живет неподалеку и…
— Знакома, и что?
«Вот уж действительно не одно доброе дело не остается безнаказанным, — чертыхнулся про себя Удальцов. — Хотел помочь бедной женщине и нажил теперь, кажется, себе проблем. С чего бы тогда парню из милиции хотелось так со мной поговорить?»
— Вы в курсе последних событий, происшедших на соседней улице?
— На какой соседней? Ах вон что вы имеете в виду! Нет, знаете, я в прошлые выходные переехал из родительского дома. В моей квартире закончился ремонт, и я переехал. Поэтому не знаю, что там по соседству. — Удальцову удалось немного прийти в себя, угомонить отчаянный сердца стук и восстановить мало-помалу дыхание. — А что там?
— Вот именно по этому поводу нам и хотелось бы с вами переговорить, Евгений Викторович, — съехал очень хитро Дмитрий Иванович Калинкин. — Если не возражаете, то прямо сейчас.
— А если возражать стану?
— Все равно прямо сейчас. — Калинкин отвратительно хихикнул. — Выходите из офиса, Евгений Викторович, мы ждем вас у подъезда.
Глава 10
— Вы с ума сошли!!! — Удальцов подскочил, попытался подхватить пиджак, перекинутый через спинку стула, но тут же был усажен обратно крепкими ручищами конвоира. — Вы что тут мне лепите, Дмитрий Иванович?! Я — убийца!!! У вас в порядке с профпригодностью?! Аттестацию давно проходили, или как вас там квалифицируют? По раскрываемости? Понятное дело! Чем больше преступников за решеткой, тем выше чин, но со мной у вас это дело не пройдет!
— Вы не психуйте, Евгений Викторович. — Калинкин со значением улыбнулся. — Не психуйте и отвечайте на поставленные мною вопросы правильно и честно. Чтобы быть правильно понятым, ведь необходима честность, не так ли?
— Я и так… это… предельно честен. — Удальцов опустил взгляд на носы своих легких замшевых туфель.
— Да ну! Предельно честны, а факт вашего присутствия в доме Черешневых от следствия скрыли. Как это понимать?
Калинкин уже и не знал, радоваться ему или огорчаться тому, что в деле убийства Черешнева появился наконец стоящий подозреваемый. Версия с вдовой Черешнева — Владимирой — не нашла у начальства поддержки. И характер нанесенных ранений, повлекших смерть, свидетельствует о достаточной физической силе. Либо это мог быть мужчина, либо хорошо тренированная женщина. Влада в эту схему никак не увязывалась. После ДТП состояние ее физического здоровья и так оставляло желать лучшего, а тут еще и побои, нанесенные ее супругом.
Избил жестоко. Влада хоть и содержалась под арестом, но находилась теперь не в камере, а в лазарете. Обострилось сотрясение мозга. Ее постоянно тошнило и рвало, поднялась температура. На допросах сидела с отсутствующим видом, никак почти не реагируя на вопросы. С адвокатом, которого ей привел кто-то из сотрудников фирмы, которой владел Черешнев…
Кстати, владел всего лишь десятью процентами акций, как оказалось. Остальные сразу после бракосочетания с Владой перевел на нее. Что за хитрый ход был такой у этого удачливого бизнесмена, пойди теперь догадайся. С чего-то сделал ее практически единовластной хозяйкой фирмы, и все тут. Сделать сделал, а оповестить забыл. Жил с блондинистой глупышкой без горя и печали, измывался, как хотел. А потом вдруг с чего-то решил от нее резко избавиться. С чего вдруг, следствием было установлено.
Оказывается, один из новых перспективных клиентов Черешнева наотрез отказался вести дела в обход истинной владелицы фирмы. И затребовал от него знакомства с Владой. С ним, кстати, они и обедали в тот злополучный день. Черешнева это сильно озадачило. А тут еще и она начала поговаривать о разводе. Так что…