Но что-то подсказывало Алексею, что он ошибается. Скорее всего убита именно прорицательница. А тишина в доме может означать только одно: с остальными его обитателями расправились тем же немилосердным способом, особенно если действовала шайка грабителей.
Алексей выругался про себя, вспомнив в который раз за последние сутки о сетованиях Ивана на отсутствие стоящих преступлений. Но чувство досады сменило то необъяснимое ощущение волнения и азарта одновременно, что знакомо только сыщикам, идущим по горячим следам преступника.
Руки дворника тряслись, и он с трудом попал ключом сначала в нижнюю замочную скважину, затем в ту, что повыше.
Наконец оба запора щелкнули, подтверждая, что путь свободен. Помня о возможных следах пальцев, Иван толкнул дверь локтем и, освещая путь фонарем, первым переступил порог.
Сначала они миновали темные, без окон сени, чей пол устилал толстый, приглушающий шаги ковер, затем сквозь решетчатые, обтянутые кисеей двери, как пояснил дворник, от мух, прошли в прихожую.
Из нее вели в разные стороны несколько дверей. Тимоха на вопрос Алексея, что за ними находится, пояснил, что три комнаты со стороны улицы — гостиная, столовая и кабинет мадам Клементины, а те, что со стороны сада, — будуар и спальня хозяйки. За прихожей тянулся длинный коридор, который заканчивался кухней. Рядом с ней располагались каморки кухарки и горничной. Из кухни спускалась лестница в подвал, а сразу за прихожей начиналась еще одна лестница, которая вела в мансарду, где в двух комнатах проживал помощник прорицательницы, тот самый Борис Федорович Сыроваров.
— Та-ак! — произнес многозначительно Иван и велел Фимке:
— Показывай, где обнаружил убитую.
— Там! — Фимка, впрочем, не слишком уверенно ткнул пальцем в сторону кабинета прорицательницы.
— Что ж, пойдем, посмотрим! — Иван направился к двери и распахнул ее.
За ней оказалась маленькая комната с десятком стульев возле стен. Вероятно, в ней дожидались своей очереди посетители, те, что попроще. Те, что поважнее, как выяснилось чуть позже, проникали в кабинет сквозь другие двери, которые открывались прямо в сад. Воришка их не заметил, потому что они были прикрыты тяжелыми суконными шторами.
Миновав приемную, сыщики вошли в кабинет и остановились на пороге. Фимка и вправду не соврал. Сквозняк пузырил легкий занавес на открытом настежь окне. Верно, том самом, из которого Фимка выскочил наружу. Убитая, довольно полная, с большой грудью женщина, лежала лицом вверх поперек комнаты, головой к дверям, а ногами к большому столу красного дерева на массивных, в виде львиных лап тумбах.
На полу несколько в стороне от убитой валялся подсвечник. Видимо, женщина вошла с ним в кабинет, потому что второй подсвечник с изрядно оплывшими, но потухшими свечами стоял на столе. Весь пол усыпали вороха бумаг, тяжелая штора на окне была оторвана, один из четырех находившихся в кабинете стульев валялся с проломленным сиденьем, у другого была отломана ножка. Кресло-качалку зачем-то проволокли из угла в угол, задрав при этом ковер, и повалили набок. В большом камине исходила слабым дымком кучка прогоревших углей и тлели обрывки бумаг, усеянных какими-то непонятными, похожими на иероглифы письменами.
Но не это привлекло в первую очередь взоры сыщиков.
Фимка не ошибся. Труп был налицо. Причем женщину и вправду убили зверски. На шее у нее зияла страшная рана.
Прорицательница просто плавала в собственной крови, которая уже успела застыть и отливала в слабом свете фонаря черным, почти сапожным глянцем.
Иван присел на корточки и взял женщину за руку. Расправив сжатые в последней судороге пальцы, он извлек на свет окровавленную, обтянутую тканью пуговицу и осторожно опустил ее в бумажный фунтик — подарок Олябьеву. Сейчас любой предмет, обнаруженный рядом с жертвой или на ее теле, мог оказаться тем самым компасом, который способен вывести сыщиков на убийцу.
Алексей тоже склонился к трупу, отметив неестественно вытаращенные глаза, остановившиеся зрачки, искаженное жуткой гримасой лицо, мертвенно-бледную кожу. И всюду потоки крови — на светлом ковре и на полу… Особенно много ее скопилось возле головы погибшей, а ночная сорочка, единственное, что было на ней из одежды, пропиталась кровью до самого пояса.
— О черт! — выругался Иван. И, подняв голову, снизу вверх посмотрел на Алексея. — Часа два уже прошло, как мадам зарезали. Глянь, как она лежит? Головой к двери. Значит, даже не успела как следует осмотреться. Она, видно, зашла в кабинет, как ее тотчас полоснули, без всякого сомнения, сзади. — Он скривился и едва слышно произнес:
— Тоже по горлу и, похоже, тоже стеклом. Точь-в-точь как у той, что из пруда подняли.
— Не спеши, это может оказаться совпадением, — так же тихо ответил Алексей. — Но, сдается мне, мебель разбросали уже после того, как гадалку убили. — Алексей повернулся к Фомке:
— Ты что-нибудь ронял в комнате?
— Нет, я упал, но ронять ничего не ронял, — и он кивнул на размазанную по паркету кровь — явный след скольжения. — Вон, глядите! На кровище, как есть, поскользнулся.
А вот и угол, о который я мордой навернулся! — Он указал на тумбочку, которая была слегка сдвинута с места.
— Вижу, — ответил Алексей и опять повернулся к Ивану:
— Заметил? Кресло-качалку перевернули специально, чтобы изобразить драку. Но смотри, на завернутом крае ковра пятна крови проступили насквозь, а на том месте, где он лежал, пятна отсутствуют. Выходит, ковер завернули тотчас после убийства? Может, искали под ним тайник в паркете? Но зачем убийце понадобилось изображать драку? На убитой я не заметил особых синяков или ссадин. И положение тела на полу показывает, что она не сопротивлялась, нападение было для нее неожиданным.
— Но зачем-то она пришла ночью в кабинет? В одной ночной рубашке? Может, услышала подозрительный шум, решила проверить?
— В такой ситуации женщина зовет кого-нибудь на помощь! А тут отправилась одна, даже собачку не прихватила?
Скорее всего у нее была назначена здесь встреча! Но кому назначают свидание и являются на него в одной ночной сорочке?
Только очень близкому человеку! Мужу или любовнику?
— Что ей мешало назначить это свидание в собственной постели? — возразил Иван и обратился к Фимке, который, как-то неестественно скукожившись, сидел на корточках у порога, спрятав под полами шинели босые ноги, и напоминал своим видом испуганного зайца.
— Скажи, что-нибудь изменилось в комнате после того, как ты в ней побывал?
— Н-нет! Кажись, все по-прежнему! — произнес, заикаясь, воришка. — Все как было!
— Ты ничего здесь не трогал? — Иван выпрямился и, приподняв повыше фонарь, обвел им кабинет, затем приказал дворнику:
— Зажги свечи, только осторожнее, не наступи на кровь.
Бледный как мел, Тимоха, старательно отворачиваясь от убитой, прошел к столу и зажег свечи в шандале. В кабинете стало значительно светлее. Но мрачные тени продолжали таиться в углах, а обстановка была такова, что даже сыщики, которым пришлось в своей практике видеть всякое, почувствовали себя неуютно. Что тогда говорить о чуть ли ни до смерти перепуганном Фимке и изрядно растерявшемся дворнике?
У обоих зуб на зуб не попадал от страха, пока этот дробный стукоток окончательно не вывел из себя Ивана. Он сердито прикрикнул на обоих и велел им присесть на два оставшихся неповрежденными стула, которые находились слева и справа от двери.
Дворник и Фимка покорно выполнили приказ Вавилова и застыли по обе стороны дверного проема как два каменных истукана, только с искаженными от страха физиономиями. И тот и другой большей частью помалкивали, правда, с готовностью отвечали на вопросы сыщиков, но смотреть друг на друга избегали.
Алексей обошел комнату по периметру, внимательно разглядывая странные, а порой жутковатые предметы, развешанные и расставленные повсюду. Заднюю ее стену и потолок закрывали разноцветные, багрово-красных и сине-фиолетовых тонов, драпировки. По остальным стенам и между окнами вились какие-то странные растения с узловатыми стеблями, мелкими глянцевыми листочками и крошечными розовато-фиолетовыми соцветиями, которые отвратительно воняли. Весь этот букет не слишком приятных ароматов довершали запахи гниения, исходившие от связанных в пучок высохших летучих мышей, мелких ящериц и змей, подвешенных наподобие гирлянд под потолком.
Обтянутое белым мехом кресло, в котором прорицательница скорее всего принимала своих клиентов, стояло на небольшом возвышении. На его спинке висел черный атласный плащ, а на столе лежал черно-желтый тюрбан, украшенный крупной жемчужиной и страусовым пером. В левом углу с искусно сплетенной из шелковых нитей паутины таращился на незваных гостей огромный паук с глазами из желтого янтаря и плюшевой, с белым крестом посередине спинкой. Его огромные челюсти и восемь мохнатых лап смотрелись весьма устрашающе. И хотя Алексей понимал, что этот паук не опаснее дохлой мухи, внутренне все-таки передернулся от отвращения, настолько правдоподобно он был исполнен.
Но самое большое впечатление произвел на него крупный, дюймов двадцати в поперечнике, хрустальный шар, который возвышался на причудливой серебряной подставке в центре стола и переливался всеми цветами радуги.
Столь же яркие сполохи отражались на потолке кабинета и на стенках сосуда, наполненного зеленоватой, пахнущей гнилыми водорослями жидкостью. Рядом с ним на большой спиртовке стоял фарфоровый горшочек с измельченным в пыль каким-то веществом растительного происхождения. Алексей поднес щепотку его к носу и тут же оглушительно чихнул, отчего Иван оглянулся и неодобрительно покачал головой.
То ли от воздействия неизвестного порошка, то ли от вони, которая наполняла комнату, Алексей почувствовал тошноту и острейшее желание поскорее очутиться на свежем воздухе. Но он понимал, что впереди еще осмотр всего дома и наверняка их ожидают новые сюрпризы, скорее неприятные, чем наоборот.
— Придется вызывать Тартищева, — проговорил сквозь зубы Иван, — боюсь, одним нам скоро не справиться. Работы здесь прорва, не дай бог, остальных жильцов тоже порешили… — Он кивнул на дворника. — Пошли этого мерзавца с запиской в управление. Передай дежурному, пускай вызывает Михалыча. Надо, чтобы прислали подмогу. — Он обвел взглядом кабинет. — Да-а, картинка не для слабонервных!
Видно, крепко дамочка морочила головы простакам! И деньжата явно немалые загребала! — Он покачал головой. — Скорее всего за это ее и грохнули. Или крепко обманула кого?
Я этих прорицательниц знаю. Все до одной мошенницы и обиралы. Порой мужикам сто очков фору дадут!
— Много у мадам Клементины было клиентов? — спросил Алексей у дворника.
Тот пожал плечами и сморщился, как от зубной боли.
— Каждый день человек по пять приходили, да человека два из тех, что через сад пробирались. Оне лица не показывали. Больше она не принимала. Если кто просил шибко, направляла к своим помощникам…
— Постой, — перебил его Алексей, — ты сказал: «помощникам». Разве Сыроваров был не единственным помощником?
— Нет, с месяц или два назад хозяйка еще одного на подмогу взяла. Борис Федорович уже не справлялся. А тот молодой, ловкий. — Дворник оглянулся на дверь и перешел на шепот. — Бабы, правда, сказывали, но им только дай посудачить, что несколько раз видели, как он под утро из хозяйкиной спальни выходил, а в последнее дни и вовсе перестали таиться.
А еще слышал я, как они с Борисом Федоровичем поругались, чуть по мордасам друг другу не настучали. Хозяйка вовремя вошла, накричала на них…
— А из-за чего они поссорились? — спросил Иван.
— А то нам неведомо, — пожал плечами Тимоха. — Слышал, что сильно они рявкали друг на друга, правда, молодой больше посмеивался, а Сыроваров сильно распалился, орал, точно пьяный извозчик. Что именно, я не разобрал, далеко это было, но по матушке он будь здоров как ругался.
— Но если ты далеко от окна находился, как же разобрал, что хозяйка их отругала?
— Так она визжала, словно сучка под колесом! — осклабился дворник. — Голос у нее пронзительный, точно наждаком по стеклу кто водит. Иной раз в дрожь даже кинет, коли на кого орать начнет. — Он покосился на убитую и без всякого сожаления произнес:
— Дооралась, сердешная!
— Как зовут нового помощника хозяйки? — спросил Алексей.
— Михаил, как по фамилии и по батюшке не знаю, — с готовностью ответил дворник. — Здоровенный мужик, кровь с молоком. Коляску с барыней за задок одной рукой поднимал.
Шибко ей это нравилось. Хохотала до упаду.
— Опиши-ка нам его подробнее, Тимоха, — приказал Вавилов. — Лицо, одежда, как говорит, как ходит. Доброго ли поведения или любитель выпить и, главное, откуда появился в доме?
— Откуда появился, то мне неведомо. Барыня за город ездила, у нее в пяти верстах дача, и вернулась уже с этим Мишкой на пару. Оба вусмерть пьяные. Он ее на руках из коляски вытащил и в дом занес. Мы сразу подумали, что барыня себе нового полюбовника нашла. У нее много мужиков было, и важных, и простого рода, но дома она никого не привечала.
А с этим почти в открытую спала. Мне Лидка, горничная, сказывала, что они нисколько ее не чурались, в постельке, как молодые, обжимались. Но от такого парня немудрено было голову потерять. Редкий красавец, надо сказать. Под притолоку не проходит, сгибается. Волос русый да кудрявый, борода тоже кучерявится, а усы таким фертом завернуты, что никакая девка не устоит. Барыня его на русский манер обряжала, в рубахи вышитые да шаровары с напуском, хотя сама больше в черном ходила, в кисее вся замотается, а на лбу мушку себе посадит. — Дворник склонился над трупом и ткнул пальцем чуть ли ни в лицо убитой. — Глянь-ка, вон она!
Алексей и Иван тоже наклонились. Действительно, на лбу жертвы прямо над переносицей была нарисована черная, хотя и слегка размазанная родинка.
— Такие пятнышки носят на лбу индианки, — сказал Алексей. — Посмотри, гадалка и впрямь смахивает на восточную женщину.
— А по мне, скорее на цыганку, и обличием, и повадками.
Только цыганки ведут себя осмотрительнее и хитрее: свои любовные связи не афишируют. — Иван вздохнул и тихо сказал:
— Обойди дом, посмотри: что с остальными жильцами, есть ли кто в спальне?
Но Алексей не успел выполнить задание. Створка окна захлопнулась вдруг с оглушительным звоном. Так бывает от сквозняка, когда кто-то неожиданно откроет дверь в комнату.
Сыщики дружно оглянулись. На пороге кабинета стоял человек с револьвером в руках и держал их на мушке.
Глава 11
— Кто вы такие? — недружелюбно спросил новоприбывший. Но, заметив лежавшую на полу убитую, коротко охнул.
Лицо его побелело, но, к чести своей, мужчина не потерял самообладания, правда, голос его едва заметно дрогнул, когда он приказал:
— А теперь руки на затылок, и немедленно, а то буду стрелять.
Сыщики молча переглянулись. Не поднимаясь с корточек, Иван последовал приказу. Алексей не сдвинулся с места, только выпрямился, но тоже ему повиновался. Его взгляд застыл на лице человека с револьвером. Тот с удивлением посмотрел на незнакомцев, видно, ожидал сопротивления или хотя бы объяснений. Но не дождался и с явным напряжением в голосе заявил:
— Я вынужден вас обыскать и связать до приезда полиции. Предупреждаю, я пристрелю каждого, кто сдвинется с места.
— Валяй, — абсолютно спокойно сказал Иван, — обыскивай.
Мужчина замешкался, он не знал, как поступить. Расстановка сил была явно не в его пользу. Если он подойдет к Ивану, то Алексей окажется у него за спиной, если к Алексею, то Иван успеет выхватить оружие, конечно, если он вооружен.
О том, что вошедший мыслит в правильном направлении, подтвердил его следующий приказ, теперь он обратился непосредственно к Вавилову.
— Встань! — то ли предложил, то ли приказал он. — Покажи, что у тебя в руках!
Тот встал и показал ему ладони.
Незнакомец переложил револьвер из правой руки в левую и, передвигаясь боком, направился к Ивану, не сводя настороженного взгляда с Полякова. Тот стоял молча и безучастно рассматривал хрустальный шар. Мужчина обошел стол и подошел к Вавилову сзади. Задрав полу его сюртука, он посмотрел, нет ли чего на поясе. Потом, уткнув дуло револьвера в спину Вавилова, принялся хлопать его по груди и бокам. В этот момент он наклонился почти вплотную к плечу Ивана. Внезапно тот резко двинул локтем. Удар пришелся мужчине под ребра, и он, вскрикнув, согнулся в три погибели, держась за живот, но револьвер в руках удержал. Алексей бросился на помощь Ивану. Но Вавилов опередил его, быстро развернувшись, успел крепко схватить незнакомца за запястье. Пальцы мужчины разжались, и револьвер оказался уже в руках у сыщика.
Его глаза мрачно блеснули.
— Наигрался, приятель? — спросил он с угрозой. — Нападение на полицейских дорого зачтется.
— Откуда мне знать, что вы полицейские? — ответил незнакомец сквозь зубы, потирая руку. Его лицо перекосилось от досады и боли. На глаза навернулись слезы, губы побелели.
Это было заметно даже в бледном свете керосинового фонаря. — На рожах у вас не написано, кто вы такие!
— А ты сам кто такой? Отчего с оружием по ночам шастаешь? — спросил Алексей.
— Я здесь живу. Служу и живу, — ответил тот, не поднимая глаз. — Старшим ассистентом у мадам Клементины.
— Старшим ассистентом? Здесь живешь? — Лицо Ивана осветила мягкая, почти мечтательная улыбка. И, отведя руку, он со всего маха ударил мужчину в челюсть. — Ты что, свиное отродье, дворника не заметил? Или не признал? Врешь, что здесь живешь!
Голова незнакомца безвольно мотнулась, и он потерял сознание. Иван успел подхватить его под мышки и опустить на ковер. И стал в недоумении озираться.
— Дворник? Где этот каналья? Куда он подевался?
И Фимка исчез! Неужто смылись под шумок?
— Тута мы! — раздалось вдруг из камина, и, уронив чугунную подставку для дров и щипцы, наружу неловко, задом наперед вылез Тимоха, а за ним выкарабкался Фимка. Одежду, лицо и руки обоих изрядно перепуганных шаромыжников покрывали жирные пятна сажи, которая щедро осыпалась с них на паркет и ковер.