— Да, хотим! И побыстрее! — ответил за всех Иманд.
— Тогда… Внесите… Плату!
— Какую плату ты хочешь в этот раз? — спросил Иманд.
— Ту же, что… в прошлый… раз!
— Постой-ка… — Иманд опустил глаза и почесал пятерней затылок, словно бы что-то припоминая. — Но в прошлый раз ты взял молоко от ста овец, верно?
— Да… Молоко… От овец, — эхом повторил Верховный Наг.
— К сожалению, сейчас у меня нет молока от ста овец! Зато я могу заплатить тебе как-нибудь иначе. Например, деньгами. На них ты сможешь благополучно купить молоко от сотни овец! И даже от двух сотен, если найдешь более совестливых поставщиков.
— Купить? Купить — нет… Нет… продавцов… Не ходят здесь…
“Со стороны молочников это вполне объяснимое коммерческое упущение”, — отметил Рутгер, озираясь по сторонам. Гниль, упадок, запустение… Дорога то и дело прячется под воду… Вдобавок ко всему: зловонные дымки болотных испарений, которые сейчас, когда солнце склонилось к горизонту, начали особенно сильно щипать глаза.
— Хм… — задумался Иманд. — Да, не ходят. Но ты мог бы кого-нибудь послать! Туда, за пределы Праймзоны!
— Послать? Нет. Хочу сейчас. Молоко от ста… овец. Или… коров…
— Сколько можно тебе повторять: нет у меня ни овец, ни коров, ни молока! — вспылил Иманд, глядя на Верховного Нага испепеляющим взглядом занятого мужчины, торопящегося по своим делам.
И Фриде, и Рутгеру, и остальным героям было ясно, что переговоры зашли в тупик. Вот через несколько секунд Верховный Наг вновь потребует молока от ста овец и вся катавасия начнется сначала. А между тем, страшно хотелось есть! И просто полежать на сухой земле хотелось! Хотелось до конца, полностью высушить отсыревшую обувь!
Вдруг крысы, притихшие в мешке и карманах Дитера, разразились громким, тревожным писком.
— Мой лорд, — обратился Дитер к лорду Данзасу, — Босх и Дарт что-то учуяли… И это что-то — явно не овечий сыр!
— Конкретнее! — раздраженно бросил Рутгер, который просто ненавидел говорение обиняками в критических ситуациях. — Что и где?
— Там, справа, — Дитер махнул рукой. — А вот “что” — я бы попросил разведать Буджума, у него, единственного из нас, имеется летучий транспорт!
— Опять я… — проворчал Буджум. — Что за судьба, всё время быть на посылках!
Однако, несмотря на ворчание, он все же влез на свой летающий меч и поднялся в воздух, правя в том направлении, куда указал бдительный Дитер.
Уже в следующий миг Буджум что-то углядел и немедля разразился отборной руганью.
— Что?! Что там?! — крикнул встревоженный Рутгер.
— Хозяин, чудь!
— Уверен?!
— Клянусь каталистом! Надвигается целая армия! — ответил Буджум. — И они…
В тот же миг в Буджума начали стрелять. Конец его фразы утонул в истошном крике боли.
Герой послал в ответ несколько молний и, стремясь уйти из-под обстрела, шустро спикировал вниз.
Когда Буджум приземлился, стали видны несколько необычных стрел, торчащих из шеи и ног героя.
Впрочем, уже в следующую секунду Рутгер понял, что это вовсе не стрелы. Ведь у них не было ни оперения, ни железных наконечников.
В плоть Буджума вонзились полосатые иглы — подобные тем, что носит на спине потешный адорнийский зверь дикобраз. Вот только вряд ли дикобразы водятся в аномальных болотах…
— Бедный, бедный Буджум! — жалостливо воскликнула Фрида и, бросившись к товарищу, принялась доставать иглы из его ко многому привычного тела.
Буджум морщился и шипел от боли. Но долг героя требовал от него немедленно доложить лорду обстановку.
— Мой господин, на нас прет чудь! Несколько волн! Их сотни! И есть у меня подозрение, что эти алчные уродцы здесь не случайно! Думаю, они уже давно следят за нами! А еще… Полчища гнусных тварей выглядят очень организованными! Ими управляют!
— У них есть предводитель? — наморщив лоб, спросил Рутгер.
— Я не разглядел… Но уверен, что есть! — воскликнул Буджум. — Они не похожи на случайную шайку чуди… — Делать нечего, придется драться, — вздохнул Рутгер. И, обращаясь к Иманду, который пытался, не теряя энтузиазма, продолжать торговлю с Верховным Нагом, крикнул:
— Эй, охотник! Сворачивай говорильню!
— С какой это стати?! — гневно сверкнув глазами, спросил Иманд, обернувшись. — Не смейте, любезнейший, вмеши…
Но Рутгер хладнокровно перебил охотника.
— Появилась чудь! И если эта много о себе думающая змеиная орава не пускает нас на дамбу, нам придется принять бой с чудью прямо здесь, прямо сейчас! И твой арбалет нам совсем не повредит! Да и меч лишним не будет!
— Бой? С чудью? Я что-то пропустил?
— Эх, охотник, — вздохнул Рутгер. — Пропустил, еще и как… Но самое главное — бой с чудью — ты точно не пропустишь!
В подтверждение слов лорда Данзаса в воздухе засвистели сотни полосатых игл длиной в полметра каждая — таких же, какие Фрида только что извлекла из тела Буджума.
Пришедшая по души Рутгера и его спутников болотная чудь была трех видов.
Роль ездовых лошадей выполняли исполинские саламандры длиной два метра каждая.
Пасть этих земноводных ящериц была усеяна тремя рядами ядовитых зубов. Тело — покрыто твердыми роговыми чешуями.
На спине саламандр восседали мутанты, которым нелегко было подобрать имя. То была помесь бобра, жабы и ежа, родившаяся от противоестественного соития пагубных энергий Праймзоны с населяющими ее тварями.
Каждый такой усеянный иглами ублюдок-жабоид в ближнем бою не представлял серьезной угрозы. Но их стая засыпала врага плотным потоком игл, которые направлялись в цель энергичным ударом массивного кожистого хвоста! Ясное дело, герои лорда Данзаса сразу же прозвали их “иглострелами”.
Был и третий вид мутантов.
Иманд звал из “фринами”. Герои же, когда опомнились от ужаса, окрестили их крабопауками.
Фрин и впрямь походил на глубоководного морского краба, который вдруг отчего-то решил, что его настоящее призвание — кушать клюкву с болотных кочек.
Добавьте к этому волчий аппетит, паучьи жвалы и чуткость летучей мыши — и фрин готов.
Каждый фрин был величиной с крупную собаку и перемещался с пугающей быстротой очень голодной особи!
К счастью для героев, фрины среди нападающих пребывали в меньшинстве. Их насчитывалось не больше пяти десятков. Ибо будь их хотя бы вдвое больше, шансы спастись были бы разве что у Буджума с его летающим мечом.
По совету Иманда весь магический огонь, все стрелы и пули герои сосредоточили на передовом отряде фринов, который под прикрытием тучи ежесекундно исторгаемых игл пытался с наскока атаковать выставленных вперед егеря Людвига и крысолова Дитера.
К счастью, крысы Дитера смогли задержать фринов на несколько драгоценных секунд.
И хотя многие отважные животные были разодраны в клочья страшными клешнями болотных крабопауков, герои смогли как следует прицелиться по неподвижным мишеням и уложили на месте сразу дюжину тварей!
Тогда, повинуясь воле невидимого пока военачальника, сотня саламандр образовала живой холм и взбежавшие на него иглострелы дали еще более плотный залп, чем раньше.
Досталось и Дитеру, и Иманду, и даже… Великому Нагу!
Он тотчас распался на отдельных змей, оставив несколько тел корчиться в предсмертной агонии…
Эта случайность спасла отряд Рутгера.
Когда Великий Наг через пару секунд вновь собрался в гигантскую змею-вещунью — но теперь на двадцать метров правее, чем раньше, — он уже не заикался про молоко овец.
— Я разрешаю вам… Идти на дамбу… — сказал Великий Наг.
Рутгера и его героев просить два раза не надо было!
Однако от преследователей еще требовалось оторваться. Ведь, хотя змеи были готовы оборонять свою вотчину от чуди, они отнюдь не спешили атаковать врага за ее пределами! А Людвиг с Дитером находились уже на нейтральной территории. Как в общем-то и весь их отряд — за исключением разве что Иманда, чей арбалет (оказавшийся, к слову, автоматическим) сеял смерть издалека.
По логике вещей удобнее всего было бы прикрывать отступление Буджуму, паря в воздухе на летающем мече.
Но из-за полученных ран, которые нещадно кровоточили и нестерпимо зудели, герой дважды не смог удержать равновесие на своем чудо-мече и бесславно падал в болотную жижу. После чего было решено временно вывести молниевержца из списков боевого состава…
В итоге отдуваться за всех пришлось Людвигу.
Его верный Зубан что было мочи раскидывал тварей в стороны своими когтистыми, могучими лапами и рвал в клочья острыми, как сабли, зубами.
А сам Людвиг, встав в стременах в полный рост, поражал чудь своими смертоносными дротиками.
Не одна саламандра испустила дух, пришпиленная к кочке разящей сталью Людвига!
А когда егерь убедился, что его друзья достаточно углубились в змеиную вотчину, он крикнул Зубану: “Назад! К своим!” И тот, мгновенно ударившись в стремительный галоп, унес его прочь.
Людвиг не знал, да и не мог знать, что за каждым его движением следили внимательные и холодные женские глаза.
Глаза Болотной Девы.
Чудь действовала вовсе не по наитию. Ею и впрямь управляли — в этом Буджум оказался совершенно прав.
Болотная Дева, загадочное существо, управляла химерическими тварями Праймзоны в районе Болот. Она и выступала в роли того самого полководца, что недрожащей рукой двигал свои полки против героев во главе с охотником Имандом и лордом Данзасом.
Но руководили ею вовсе не алчность и не голод (которые властвовали над ее подопечными). Ею двигало любопытство.
Давно в Праймзоне не происходило ничего столь же занимательного!
Глядя на то, как сверкают над кочками в лучах вечернего солнца светлый круп Зубана и синяя спина улепетывающего Людвига, Болотная Дева улыбалась. Она чувствовала, что живет насыщенной жизнью настоящей королевы. И это наполняло ее давно окаменевшее сердце радостью и ликованием.
Иманд нахмурился.
Картина с дамбы открывалась самая безрадостная. Волны омерзительных исчадий Праймзоны со всех сторон прибоем бились о черную границу, очерченную змеиными головами.
Граница эта, увы, находилась от дамбы в каких-то тридцати метрах.
Это расстояние легко преодолевалось полосатыми стрелами — которым, казалось, не будет конца… Стоять в полный рост на дамбе не было никакой возможности!
Рутгер, спасающийся от вредоносных игл под своим заговоренным щитом, подполз к Иманду и первым завел разговор.
— Что мы будем делать, охотник? — спросил лорд Данзас, старательно скрывая уныние. — Как бы вы описали наше положение?
— Наше положение я бы описал как безвыходное, — горько усмехнулся Иманд.
— И поэтому? Поэтому — что?
— Поэтому мы должны ждать, пока судьба сжалится над нами. И пошлет нам знак о том, что выход из нашего безвыходного положения появился, — ответил Иманд.
— Пока сжалится?! Ждать?! — возмущенно повторил Рутгер. — Сидят на месте и ждут своей смерти только слабаки и бабы! А мужчины — мужчины встречают свою смерть с оружием в руках!
— Я не стану мешать вам встретить свою смерть с оружием в руках, лорд. Но лично я никуда не спешу. Праймзона научила меня терпению.
Возможно, Рутгер нашел бы в себе мужество принять мудрость Иманда. Но судьба не предоставила ему такой возможности.
Потому что над бородавчатыми спинами болотных саламандр и ритмично пощелкивающими жвалами фринов показалась сияющая мертвенным светом женская фигура.
Голова по-королевски разодетой женщины была увенчана короной, набранной из черных жемчужин. В руках она сжимала узловатый, изогнутый деревянный посох с человечьим черепом вместо набалдашника.
Лицо у женщины было довольно красивым, хотя и несколько сонным. Казалось, это лицо лунатика. Представлялось невероятным, что такое лицо с тонкими бескровными губами может улыбаться.
— Кто это, охотник? — шепотом спросил Рутгер, леденея от ужаса при виде того, как женщина в короне из черных жемчужин приближается к границе змеиной вотчины.
— Болотная Дева, — отвечал Иманд. — Я лично никогда не удостаивался чести лицезреть ее, владычицу местных болот. Но учитель рассказывал, что в бою она непобедима.
Глава 11. Болотная Дева
“За поединки между пьяными — штраф 150 серебряных монет.
За поединок между женщинами — штраф 200 серебряных монет.”
Объявление на стене таверны “Хвосты и копыта”— Я — Болотная Дева! Вся эта чудь подчиняется мне! Я вижу, что наши силы приблизительно равны. И ни нам, ни вам не взять верх в этой схватке. Я не люблю бессмысленное кровопролитие. Поэтому я… вызываю на поединок… единственную женщину в вашем отряде!
— Меня? — тихим голосом переспросила Фрида и посмотрела вначале на Иманда, а потом на Рутгера, словно бы ища в их глазах подтверждения.
Тем временем Болотная Дева продолжала.
— Если мне удастся одолеть ее, мы убьем вас всех — чего бы нам это ни стоило. Но если она одолеет меня, или же если я пойму, что победа в этой схватке вот-вот будет за ней, я разрешу вам уйти.
— А если ты обманешь нас?! — сложив руки рупором, крикнул Иманд.
— Я даю тебе слово Болотной Девы, дерзкий охотник. Я ручаюсь: если женщина из вашего отряда победит меня, я дам вам уйти невредимыми.
Все герои, а также Иманд с Рутгером посмотрели на Фриду со смесью гордости (мол, смогла впечатлить саму предводительницу болотной чуди!), нетерпения (дескать, ну и когда же ты выразишь согласие на этот поединок?!) и сочувствия (на всякий случай).
Почти минуту Фрида не могла стряхнуть с себя смущение и страх.
Так странно всё обернулось!
И вообще, где справедливость?! Рядом с ней столько мужчин, один героичней другого, а за всех за них вынуждена идти на смертный бой она, единственная девушка!
Та же мысль вертелась и в мужских головах. Но озвучивать ее никто не торопился.
В конце концов, именно Фрида всегда настаивала на том, чтобы ее держали за ровню, не делали для нее скидок как для женщины. Именно Фрида всегда говорила, что женщины и мужчины равны в ратном деле…
— Я приказываю тебе идти, — тихо сказал Рутгер.
— Я повинуюсь тебе, мой господин, — ответила Фрида. И добавила тихонько:
— Но я должна выторговать выгодные условия для поединка.
И, обращаясь к Болотной Деве, лучница выкрикнула:
— Хорошо же! Я согласна! Но прежде чем мы сойдемся в смертельной схватке, давай установим правила! Оружие, разрешенные магии и место для боя!
— Говори, чего ты хочешь, — равнодушно промолвила Болотная Дева. Похоже, она не сомневалась в своем безусловном превосходстве и была готова дать сопернице любую фору.
Фрида воспользовалась этим:
— Оружие — любое, которое возможно пронести на себе не менее тридцати шагов! Магии — только те, что допускаются Зимним Указом Императора Ферраута. Ты знаешь, что это такое?
— Да, — коротко ответила Болотная Дева. — Продолжай.
— Ну а площадка — полностью сухая… Ее создаст для нас мой друг Буджум при помощи своих молний, которыми он выпарит остатки воды на вон той проплешине! — Фрида указала на более-менее симпатичную прогалину неподалеку.
Болотная Дева не отвечала довольно долго.
Возможно, что-то высчитывала. Возможно, советовалась с кем-то из своих подручных при помощи неслышимых обычному уху звуков.
— Оружие и магия — пусть будут такими, как ты хочешь. Что же до места, то… кто поручится, что твой друг Буджум не сыграет на твоей стороне при помощи неизвестных мне уловок? Вы, люди, совершенно бессовестные существа… Даже когда становитесь героями, вы все равно наследуете всю подлость человеческой натуры! Кому как не мне знать это, ведь я столько лет была человеком!
Фрида начала сердиться.
— Ты считаешь, я должна сражаться по пояс в воде? Среди ям, трясин и обманных кочек? Если так, лучше сразу убей меня! На болотах я беспомощна. Зачем мне поединок, если можно просто сдаться? Лучше слепи себе чучело из глины и веток. И как следует поколоти его палкой. А меня — меня убей сразу!
В голосе Фриды звучал такой праведный гнев, такая обида, что Болотная Дева просто вынуждена была капитулировать.
— В таком случае, ты должна поклясться, что твой друг Буджум будет со мною честен!
— Я клянусь! — громко сказала Фрида.
— В таком случае, делайте свою площадку… Сейчас я начну считать до трехсот. И если на словах “двести девяносто пять” ты не войдешь в священный круг боя, я дам приказ своему войску пойти на приступ. Уверяю вас, самые тяжелые потери в рядах моих подданных меня не беспокоят. Они уничтожат ваш отряд, даже если при этом погибнет девять из каждого десятка!
— …Двести девяносто четыре… Двести девяносто пять… Двести девяносто шесть…
— Я здесь, — тихо сказала Фрида и вступила на пружинящий, горячий блин из осушенного молниями Буджума торфа.
Теперь героиню было не узнать.
Одежда Фриды, еще несколько минут назад безобразно грязная, теперь казалась просто запыленной — это постарался обожащий порядок Шелти со своим очищающим эликсиром.
А в ее сапожках уже не хлюпала вода — это Иманд поделился с ней артефактом, мгновенно впитывающим воду.
На лице лучницы сияла победительная улыбка — словно бы исход дела уже был решен в ее пользу, оставалась лишь пара мелких телодвижений. Улыбку эту подарила ей целебная настойка ее хозяина, Рутгера. Эта настойка, по уверениям слуги Кнута, который изготавливал ее, придавала сил и уверенности всякому воину, в том числе воину-женщине.