– Конечно, понравится, – ответил Билли.
– Это был любимый десерт Рудольфа. Не так ли, Рудольф?
– Угу, – ответил он, хоть это лакомство ему предлагали не чаще одного раза в год, и он не помнил, получал ли от него удовольствие, но сегодня не тот вечер, чтобы сдерживать полет фантазии матери. Она даже не накрасила губы, чтобы лучше исполнять роль бабушки, и за одно это заслуживала похвалу.
– Билли, – обратился к нему Рудольф. – Я разговаривал по телефону с твоей матерью.
Билли бросил на него пытливый серьезный взгляд, приготовившись, по-видимому, к жестокому удару судьбы.
– Ну, что она сказала?
– Она ждет тебя. Во вторник или в среду я посажу тебя на самолет. Как только я смогу вырваться с работы, отвезу тебя в Нью-Йорк.
Губы у мальчика задрожали, но он не расплакался.
– Ну и как она все восприняла?
– С восторгом. Она так рада, что ты едешь к ней.
– Бедняжка, – прокомментировала мать. – Какая жестокая жизнь. Какие тяжкие удары судьбы она вынесла. – Рудольф старался не смотреть на нее. – Тебе должно быть стыдно, Билли, – продолжала она, – теперь, когда мы нашли с тобой друг друга, ты не можешь побыть подольше со своей старенькой бабушкой. Ну да ладно. Может, теперь, когда лед в наших отношениях сломан, я сама приеду навестить тебя в Калифорнии. Как тебе нравится эта идея, Рудольф?
– Замечательная идея!
– Калифорния, – мечтательно произнесла она. – Я всегда хотела там побывать. Тамошний климат очень полезен для старых костей. И насколько я слышала – там истинный рай на земле. Съездить бы до того, как я умру… Марта, по-моему, Билли ждет шоколадного пудинга.
– Да, мэм, – ответила Марта, выходя из-за стола. – Рудольф, не хочешь ли перекусить? – спросила Марта. – Присоединиться к счастливому семейному кругу?
– Нет, спасибо. – Только этого ему не хватало – присоединиться к счастливому семейному кругу. – Я не голоден.
– Ну, в таком случае, я ложусь спать, – сказала мать, тяжело поднимаясь. – В моем возрасте весьма полезно спать. Но перед тем как ты, Билли, поднимешься наверх в свою спальню, зайди ко мне и поцелуй крепко-крепко свою бабушку, пожелай ей спокойной ночи. Не забудешь?
– Нет, не забуду, мэм.
– Бабушка, – поправила его мать.
– Бабушка, – послушно повторил Билли.
Она вышла из комнаты, бросив торжествующий взгляд на Рудольфа. Леди Макбет, пролившая кровь, не выслеженная до сих пор, ныне великолепно исполняющая роль няньки для вундеркиндов в стране, где куда теплее, чем в Шотландии.
Нет, старых матерей не нужно выставлять на стужу, Рудольф вспомнил свое злобное выражение по поводу эскимосов, произнося «спокойной ночи, мама, спи спокойно». Их нужно собственноручно пристреливать.
Он вышел из дома, пообедал в ресторане, потом попытался позвонить Джин в Нью-Йорк, чтобы выяснить, когда ей удобнее с ним встретиться – во вторник или среду. Ему никто не ответил.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
При закате задергивай шторы на окнах. Не сиди по вечерам у окна и не смотри на огни широко раскинувшегося внизу города. Колину нравилось, когда ты сидела рядом, потому что этот вид сверху он любил больше всего на свете, потому что Америка прекрасней всего выглядит по вечерам.
Не носи черного. Траур – не в одежде.
Не пиши эмоциональных писем в ответ на письма с соболезнованиями от друзей и незнакомых, не употребляй в письмах слов: «гений», «незабвенный», «щедрый» или «невероятная сила характера». Отвечай быстро, скромно, вежливо. Больше ничего не требуется.
Не плачь при сыне.
Не принимай приглашения на обед от друзей или коллег Колина по работе, которые жаждут избавить тебя от страданий в одиночестве.
Если у тебя возникнет проблема, не снимай трубку, не звони в контору Колина. Его там нет.
Постарайся избежать соблазна и не говори людям, которым сейчас поручено доделать последнюю картину Колина, как он хотел ее сделать.
Не давай никаких интервью, не пиши никаких статей. Не будь источником сплетен. Не изображай вдову великого человека. Не строй догадок по поводу того, что он сделал бы, если бы он был жив.
Не отмечай его дни рождения и годовщины в память о нем.
Не поощряй ретроспективных показов его картин, фестивалей, творческих встреч с восхвалениями в его адрес.
Не ходи ни на какие просмотры или премьеры.
Когда низко над головой пролетают самолеты, взлетевшие с аэродрома, не вспоминай путешествия, которые вы совершили вместе.
Не пей в одиночестве или в компании, каким бы большим ни был соблазн. Избегай принимать снотворное. Превозмогай бессонницу своими силами.
Убери со стола в гостиной его книги и сценарии. Это все в прошлом.
Вежливо отказывайся от фолиантов с газетными вырезками, рецензиями на пьесы и фильмы, которые поставил и снял твой муж, любезно переплетенные студией в альбомы с тиснеными обложками. Не читай хвалебных статей критиков.
Оставь в доме лишь одну, любительскую, фотографию мужа. Все остальные сложи в коробку и убери в подвал.
Собираясь готовить обед, воздерживайся от всего, что нравилось мужу (прибрежные крабы, красный острый перец, пицца с телятиной под острым соусом).
Одеваясь, старайся не смотреть на свои вещи в шкафу и вспоминать: «Ему нравилось, когда я надевала вот это платье».
Будь спокойной в отношениях с сыном, естественной. Не впадай в истерику, если у него неприятности в школе, если его ограбят хулиганы, если он придет домой с разбитым носом. Не цепляйся за него, не позволяй и ему цепляться за тебя. Если его зовут друзья в бассейн, или на стадион, или посмотреть игру в бейсбол, или в кино, говори ему: «Конечно, иди. Мне предстоит сделать столько по дому, и я быстрее управлюсь, если буду одна».
Не пытайся заменить ему отца. То, что твоему сыну положено узнать у мужчин, он должен узнать у мужчин. Не пытайся развлекать его, опасаясь, что ему скучно жить вместе со скорбящей матерью в доме на холме, вдали от центра города, где веселится молодежь.
Не думай о сексе. Но и не удивляйся тому, что ты о нем думаешь.
Не верь своему бывшему мужу, когда он под напором эмоций позвонит тебе и предложит снова жениться на тебе. Если брак, основанный на любви, оказался столь недолгим, то брак, основанный на смерти, приведет к катастрофе.
Не избегай тех мест, где вы с мужем были счастливы, но и не ищи их намеренно.
Почаще выходи в сад, принимай солнечные ванны, мой посуду, поддерживай в доме порядок. Помогай сыну с домашними заданиями и не давай ему понять, что ждешь от него гораздо большего, чем другие родители от своих сыновей. Всегда вовремя отвози его к остановке школьного автобуса, всегда встречай его, когда автобус развозит учеников по домам.
Воздерживайся от излишних поцелуев. С пониманием относись к своей матери, и когда сын говорит, что он хочет навестить бабушку на летние каникулы, говори себе: «До лета еще так далеко».
Будь осторожна при общении с теми мужчинами, которых ты обожала, не позволяй себе оставаться с ними наедине. Будь осторожна и не оставайся наедине с мужчинами, которые восхищались Колином, или которых обожал сам Колин, чьи симпатии к тебе вполне искренни. Но и они в конечном итоге попытаются тебя трахнуть. И, вероятно, могут в этом преуспеть.
Не сосредоточивай всю свою жизнь целиком на сыне. Это – самый верный способ потерять его.
Всегда будь чем-нибудь занята. Только вот чем?
– Вы уверены, миссис Берк, что везде посмотрели? – спросил мистер Гринфилд, адвокат, к которому направил его агент Колина. Или, скорее, один из множества адвокатов, имена которых значились на табличках дверей юридических офисов в элегантном высотном здании в Беверли-Хиллз. Все владельцы написанных на табличках имен, казалось, в равной степени были озабочены возникшей перед ней проблемой – эти интеллигентные люди, хорошо и модно одетые, с городским лоском, одинаково улыбчивые и участливые, все в равной степени дорогостоящие и в равной степени не могущие ей помочь.
Мистер Гринфилд хотел было с сожалением вздохнуть, но сдержался. Моложавый мужчина в рубашке с накладным воротничком – свидетельство того, что он учился в юридической высшей школе на Восточном побережье, – в ярком галстуке-бабочке, чтобы показать, что сейчас он живет на Западе, в Калифорнии.
– Может, у вашего мужа были личные сейфы в банках, не припомните?
– Нет, не думаю, что они у него были. Он всегда был очень беспечен в таких вещах.
– Думаю, что он во многом проявлял свою беспечность, – не сдержавшись, сказал Гринфилд. – Как можно не оставить завещания…
– Но он же не знал, что умрет, – возразила она. – Он не болел ни одного дня за всю свою жизнь.
– Всегда легче иметь дело с людьми, которые предусматривают все возможности, – сказал мистер Гринфилд.
– Всегда легче иметь дело с людьми, которые предусматривают все возможности, – сказал мистер Гринфилд.
Гретхен была уверена, что он сам составляет собственные завещания со дня своего совершеннолетия. Мистер Гринфилд наконец позволил себе тяжело вздохнуть и произнес:
– С нашей стороны мы испробовали все возможности. Вы не поверите, миссис Берк, но ваш муж никогда не пользовался услугами постоянного юриста. Он поручал своему агенту составлять все контракты и, по его свидетельству, иногда не читая условий контракта, подписывал их. Во время развода со своей первой женой разрешил ее адвокату составить бракоразводное соглашение.
Гретхен никогда раньше не встречалась с бывшей миссис Берк, но теперь, после смерти Колина, она хорошо с ней познакомилась. Эта женщина была когда-то стюардессой, а потом манекенщицей, пылала страстной любовью к деньгам, но зарабатывать их самой – дело не только ее недостойное, но и просто унизительное. Она получала в качестве алиментов двадцать тысяч долларов в год. Незадолго до смерти Колина обратилась в суд с иском, чтобы увеличить эту сумму до сорока тысяч, так как доходы Колина после его переезда в Голливуд резко возросли. Она сожительствовала с каким-то молодым человеком в Нью-Йорке, Палм-бич, Солнечной долине, если только не путешествовала за границей, но замуж за него не собиралась. Один из пунктов договора, который Колину все же удалось вставить в бракоразводное соглашение, предусматривал лишение ее алиментов в случае заключения повторного брака. Либо она сама, либо ее адвокаты, продемонстрировав свои широчайшие знания законодательства, как федерального, так и штата Калифорния, сразу после похорон, на которые она не явилась, наложили арест на все банковские счета Колина и на его поместье, чтобы Гретхен не смогла продать дом.
Так как у нее не было отдельного банковского счета и она всегда обращалась за деньгами, когда возникала в них нужда, к Колину, и он поручал своему секретарю платить по всем ее счетам, то сейчас она оказалась без наличных денег и теперь целиком зависела от Рудольфа, который выделял ей средства на жизнь. После Колина не осталось никакой страховки, так как, считая страховые компании самыми большими грабителями в Америке, он никогда не обращался к их услугам. Поэтому ей и здесь ничего не светило. Так как катастрофа произошла исключительно по вине Колина – он врезался в дерево из-за собственной невнимательности, – более того, власти Лос-Анджелеса собирались обратиться в суд с целью возмещения ущерба, причиненного этому дереву, Гретхен не могла ни к кому обратиться за компенсацией.
– Мне необходимо уехать из этого дома, мистер Гринфилд, – сказала Гретхен.
Хуже всего ей приходилось здесь по вечерам. Ее изматывали эти шорохи в темных углах комнат. Она все время была настороже, все время ожидала – в любую минуту широко распахнется дверь, и в комнату войдет Колин, ругая актеров или оператора.
– Я вас очень хорошо понимаю, – ответил мистер Гринфилд. Он действительно был человек воспитанный. – Но если вы это сделаете, то бывшая жена вашего мужа, миссис Берк, обязательно найдет какие-нибудь основания, чтобы въехать в дом. У нее очень, очень хорошие адвокаты…– В голосе его чувствовалось профессиональное восхищение коллегами. Все владельцы имен на табличках одного элегантного высотного здания всегда отдавали должное владельцам имен на табличках на дверях другого элегантного высотного здания, расположенного от первого всего в одном квартале. – Если в законе есть лазейка, они ее отыщут непременно. Всегда можно такую лазейку найти, уверяю вас.
– Но только не для меня, – не скрывая своего отчаяния, сказала Гретхен.
– Это вопрос времени, миссис Берк. – В его голосе прозвучал упрек в ее адрес. – В этом деле ничего пока до конца не ясно, должен с сожалением отметить. Дом записан на имя вашего мужа, на него есть закладная, по ней должны быть сделаны выплаты. Размеры поместья точно не определены и не будут определены еще долгие годы. Мистер Берк получал очень большой процент от проката трех фильмов, снятых им в качестве режиссера, не считая постоянно растущего процентного дохода от продажи акций и гонораров, за прокат его картин за границей, а также за право экранизации пьес, к которым он в той или иной степени имел отношение.
Только одно перечисление всех этих трудностей, которые еще предстояло преодолеть до того, как папка с именем «Колин Берк» с надписью на ней «Дело закрыто» будет сдана в архив, доставляло мистеру Гринфилду величайшее наслаждение. Если бы закон не был таким сложным, таким запутанным, то он, Гринфилд, наверняка выбрал бы себе другую, еще более головоломную профессию.
– Нам придется прислушаться к мнениям экспертов, выслушать свидетельские показания официальных лиц киностудии, предусмотреть возможность взаимных уступок с обеих сторон. Не говоря уже о вполне реальной возможности других претензий в отношении поместья. Со стороны родственников умершего, например, которые имеют обыкновение иногда возникать при подобных ситуациях.
– У него есть только один брат, – сказала Гретхен, – и он заявил, что ни на что не претендует.
Брат Колина приезжал на кремацию. Худощавый молодой полковник ВВС, пилот истребителя, воевавший в Корее, он тут же живо забрал инициативу в свои руки, оттеснив в сторону даже Рудольфа. Это он настоял на отмене религиозной церемонии, сказал Гретхен, что когда они с братом обсуждали тему смерти, то оба решили, что хотят быть подвергнуты сожжению без всяких ритуалов. На следующий день после кремации он, наняв частный самолет, пролетел над Тихим океаном и развеял над ним прах своего брата. Он сказал Гретхен, что если ей что-то понадобится, пусть звонит, не стесняется. Но чем мог помочь этот прямодушный полковник ВВС несчастной вдове своего брата, запутавшейся в сетях законодательства? Разве что расстрелять бывшую миссис Берк с бреющего полета или разбомбить офис ее адвокатов?
Гретхен встала.
– Спасибо вам за все, мистер Гринфилд, – сказала она. – Извините, если я отняла у вас много времени.
– Ничего, ничего, – отозвался он, вставая вместе с ней и демонстрируя свою адвокатскую вежливость. – Я, естественно, буду держать вас в курсе дел.
Гринфилд проводил ее до двери офиса. Хотя на его лице ничего не отразилось, она была уверена, что он явно не одобрил ее бледно-голубое платье.
Она быстро прошла по проходу между рядами письменных столов, за которыми секретарши, не поднимая глаз, стучали, как автоматы, по клавишам пишущих машинок, перепечатывая набело тексты сделок, завещаний, судебных тяжб, повесток в суд, контрактов, апелляционных жалоб по поводу банкротства, закладных, кратких инструкций адвокату, предписаний о запретах, различных исков.
Будто отстукивают реквием памяти Колина Берка, с горечью подумала она. Изо дня в день.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На палубе было холодно, но Тому нравилось стоять здесь, наверху, одному, вглядываться в беспредельные серые волны Атлантики. Даже в свободное от вахты время он поднимался наверх и стоял часами, стоял при любой погоде, молча, не перебрасываясь ни словечком с вахтенным матросом, глядя, как нос парохода то погружается, то вздымается вверх в белом кружеве пены морской воды. Ему было хорошо одному, на него снисходило умиротворение, он старался ни о чем не думать, он не хотел думать, да и особой нужды в этом не было.
Их судно плавало под либерийским флагом, но за два рейса они ни разу и близко не подходили к берегам Либерии. Этот Пэппи, администратор отеля «Эгейский моряк», помог ему, как и говорил Шульц. Он снабдил его одеждой и отдал вещевой мешок одного старого моряка-норвежца, умершего в отеле, и устроил на пароход греческой компании «Элга Андерсен», перевозивший грузы из Хобокена в Роттердам, Альхесирас, Геную, Пирей. Томас за все время пребывания в Нью-Йорке ни разу не выходил из своего номера, а Пэппи сам приносил ему туда еду. Том объяснил, что ему ни к чему, чтобы его увидел кто-то из обслуживающего персонала и начал бы задавать ненужные вопросы. Вечером, перед выходом «Элги Андерсен» в море, Пэппи сам отвез его в порт Хобокен и не спускал с него глаз, пока он подписывал контракт. По-видимому, Шульц во время своей службы на торговом флоте в годы войны на самом деле оказал ему большую услугу.
«Элга» вышла в море на рассвете следующего дня, и теперь всем тем, кому не терпелось схватить Томми Джордаха, придется долго его искать.
Это судно водоизмещением десять тысяч тонн, типа «Либерти», было спущено со стапелей в 1943 году и, конечно, знавало лучшие времена. В погоне за быстро ощутимой прибылью владельцы передавали судно из рук в руки, и никто из них не делал серьезного ремонта – лишь бы оно держалось на плаву да двигалось. Корпус покрылся ракушками, двигатели натужно скрипели, его годами не красили, ржавчина отвоевывала все большую поверхность, кормежка была из рук вон плохой, а капитаном на нем был какой-то религиозный маньяк, который во время бури опускался на колени прямо на своем мостике и молился. Говорят, во время войны его списали на берег за симпатии к нацистам. У офицеров в карманах лежали паспорта, выданные в десятках разных стан, и большей частью это были такие «морские волки», которых списали с других судов за пьянство, профессиональную непригодность или воровство. Команда состояла из матросов всех стран, расположенных вдоль побережья Атлантики или Средиземного моря, среди них были греки, югославы, норвежцы, итальянцы, марокканцы, мексиканцы, американцы, и у большинства из них были такие липовые документы, которые не выдерживали даже беглой проверки. В кают-компании постоянно шла игра в покер, там то и дело вспыхивали драки, но офицеры благоразумно старались в эти разборки не вмешиваться.