В любом случае, когда я постучал в дверь особняка, мне открыл один из них, по фамилии О'Райвен. Имени его я банально не помнил, но тут достаточно и фамилии. Равно как и общего узнавания.
— О'Райвен?
— Всё тихо, командир. Чужих вокруг не заметили, внутри тоже... хорошо, — это так он сообщает, что в разговорах Борегара и Пикенса не было ничего мне вредного. И лишь потом переводит взгляд на Смита. — Майор... Чего прикажете?
Этот вопрос явно ко мне. Но приказов особых нет, разве что закрыть дверь и остаться поблизости. Ну а мы с Джонни проходим внутрь дома. Сделуя за ещё одним 'диким', который сейчас играет роль проводника. Хотя планировка особняка мне и без того знакома. Однако правила приличия, куда ж без них!
Кабинет. Привычное место, где вполне пристойно беседовать в чисто мужской компании на важные темы. Именно там и находятся Борегар с Пикенсом. Перед нами открывается дверь, заходим внутрь, приветствуя обоих. И с еле слышным скрипом дверь закрывается, отрезая нас от находящегося там, снаружи. Что ж, пришла пора поговорить. О делах важных, неотложных, от которых отстраняться — себе дороже. И лишь несколько общих фраз за ради начала разговора. Вопросы о здоровье, семьях, обстановке в Северной Каролине, на которые следую вполне стандартные. Ожидаемые ответы. Но вот прелюдия подходит к концу, уступая место сути сегодняшней встречи. И первые слова звучат от Борегара, как от 'хозяина' дома.
— Мы многое потеряли за прошедшие два месяца, джентльмены, хотя многие считают, что напротив, многое приобрели. Конфедерация потеряла...
— Миссури, Кентукки, Индейская Территория — это что, потери? — добродушно хмыкнул Пикенс, выпуская в потолок струю сигарного дыма. — Булл-Ран, при котором вы одержали блистательную победу, позволил этого достичь. И благодаря нашим общим усилиям, Север не может установить блокаду наших портов, товары идут к нам и от нас.
— Вы правы, Пикенс, Булл-Ран позволил нам это. Но у нас была возможность развить успех, двинув армии Потомакскую и Шенандоа на Вашингтон. Он тогда являлся лёгкой добычей. А теперь? Мэриленд кишит войсками янки, туда так просто не пробиться. Да и риск велик. Теперь велик, а тогда... Президент Дэвис 'почивает на лаврах', не видя надвигающейся угрозы.
— Угрозы? Поясните.
— За этим вас и пригласили, чтобы объяснить. По телеграфу и через посредников этого не сделать, — с некоторым надрывом в голосе произнес Борегар. — Конфедерация почти ничего не предпринимает в военном плане. Да, наши войска заняли Миссури и Кентукки, но это малая их часть. Основные армии стоят и ничего не предпринимают, ожидая приказов... которых нет. Мы даём янки время набрать и обучить новых солдат. А это гибельно для нас.
— Почему?
— Их просто больше, Пикенс. Нас около пяти миллионов. Их больше двадцати. При таком неравенстве надеяться только на оборону, значит самим рыть себе могилу.
— Подтверждаю, — усмехнулся я, глядя на губернатора и отслеживая малейшие изменения эмоций на его лице дипломата со стажем. Они были, пускай и очень слабые. — И это лишь одна из проблем, причем нерешаемая. Зато другие мы можем повернуть в свою пользу. Вам это интересно?
Фрэнсису Пикенсу было интересно. И слабое выражение эмоций не было признаком их отсутствия. Равно как и ранее задаваемые Борегару вопросы вовсе не означали. Что матёрый дипломат и интриган ничего не понимал. Просто именно таким манером легче всего получать максимум возможной информации.
— Говорите яснее. Станич. Я слушаю вас внимательно, ведь прошлые беседы с вами и Борегаром были полезны для всех нас... и для Конфедерации. Да и не просто так вы оба меня сюда пригласили. Оба. Борегар, — слегка улыбнулся губернатор, — В русской столице я наблюдал множество придворных интриг, научился их распознавать.
— Ситуация такая сложилась, — без тени раскаяния пожал я плечами. — Вы бы и сами на нашем месте...
— Скорее всего. Но перейдём к делу. Что за угрозы и как мы, тут присутствующие, можем на них повлиять?
К делу так к делу. По любому Пикенс не собирается отмахиваться от проблем, что и показывает своим поведением. Следовательно, надо вывалить на него весь ворох проблем, в разрешении которых он, в своём теперешнем положении, может помочь.
— По делам армии. Генерал Борегар сделал всё, что мог и даже более того. Он перетянул к себе в Потомакскую армию наиболее боеспособные части во главе с теми командирами, которые поддерживают его планы. Джексон, Эванс, Бэртоу, Хэмптон, ещё кое-кто. И именно в Потомакскую армию пойдёт большая часть оружия, выпускаемого на моём оружейном производстве. Военный министр Уокер в разговоре признал разумность подобного подхода. Что не может не радовать.
— Остаётся лишь получить приказ от президента, который не шёл бы вразрез со здравым смыслом, — тяжко вздохнул Борегар. — Пока же армия стоит на месте.
— Армия перевооружается, пополняется, обучается личный состав. Но в целом вы верно сказали. Главная ударная сила Конфедерации пребывает в пошлом бездействии. И изменить это можно лишь когда зашевелятся янки. Теперь к врагам внутренним, коих немало...
— 'Подземка'. И вообще аболиционисты.
Этими словами генерал сказал все, что только можно было сказать. Проблема присутствия вражеских агентов влияния и откровенных шпионов на территории Конфедерации была крайне серьёзной. Борегар сумел это понять, принять и 'дать добро' на самые суровые действия против этой заразы. А вот президент Джефферсон Дэвис откровенно разочаровал. Получив подробный доклад, составленный не абы кем, а непосредственно Борегаром, он вроде бы и принял меры. Но такие, что чисто курам на смех.
Как там звучало в его резолюции? Ах да, 'принять должные меры по пресечению, поручить представителям власти на местах усилить наблюдение за подозрительными людьми'. Ну и всё в этом же духе. Много слов, минимум проку. И никакого создания чего-либо наподобие полноценной контрразведки или тайной полиции. Слава богам, что хоть сам Борегар делал то, что было в его силах. Что именно? Помогал с документами, собственной властью командующего армией выделял железнодорожный транспорт, готов был предоставить как людей, так и помещения для содержания отловленных шпионов. Только благодаря этому работать было чуточку легче. Ну и Пикенсу тоже отдельное спасибо. За что? Во -первых за то, что не мешал моим парням резвиться на территории своего штата, откровенно игнорируя возмущённые вопли с разных сторон. Во-вторых же, за те письма, которые он разослал губернаторам других штатов Конфедерации, где содержались просьбы о содействии с 'устранении шпионов, работающих на янки'.
Результаты работы? Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем было бы без поддержки этих двух персон. Да и многим губернаторам после получения подобных писем от коллеги было... не слишком удобно гнать нас поганой метлой и откровенно мешать в отлове господ аболиционистов.
— Это серьёзно. Но я уже сделал всё, что вы просили.
— Да. охотно согласился я со словами Пикенса. — Но пока президент не создаст министерство тайной полиции или любую другую структуру с подобной сутью, борьба с аболиционистами внутри Конфедерации будет малоэффективной. О, я понимаю, что ни вы, ни генерал Борегар не можете ТАК повлиять на президента. Но вот постепенно продвинуть саму идею необходимости тайной полиции среди его кабинета... Шаг за шагом, постепенно... К тому же у нас уже есть своего рода зародыш оной. Это даст нас определенные преимущества.
— Среди нас троих лишь вы, Станич, можете надеяться занять одну из основных должностей там. Я — губернатор и бывший посол. Генерал Борегар — командующий армией, его интересы в другой области.
— Единомышленники хорошо понимают друг друга, — улыбнулся я. — Не так ли. губернатор?
Ответ тут не требовался. По сути, я сейчас сделал довольно явную заявку на продвижение в определённой области. Наглость? Не совсем. Наглостью это было бы в том случае. Не имей я за душой звания, репутации, материальных ресурсов, наконец. Да и преданных лично мне головорезов стоило учитывать, что не могли не понимать ни Пикенс, ни тем паче Борегар.
— Я... намекну кое-кому тут, В Ричмонде. о необходимости тайной полиции. Осторожно, без нажима. Но ведь это не всё, да, Станич?
— Конечно же, губернатор. От дел внутренних перейдём к проблемам внешним. Конфедерации нужно признание на международной арене. Крайне необходимо! Сейчас'де-юре' мы мятежники, а Линкольн — законный правитель США в том понимании, которое было ещё год тому назад. И это срочно необходимо исправлять.
— Госсекретарь уже выполняет поручение. данное ему президентом...
— А успехи? — посмотрел я на бывшего дипломата с определенной толикой издёвки. — Понятно, успехов пока что маловато будет. А почему?
— Да ничего ценного в обмен на признание не предлагаем, — со свойственной военным прямотой брякнул Борегар. — Все же свою выгоду ищут. И если не видят, то и связываться не станут.
— Да ничего ценного в обмен на признание не предлагаем, — со свойственной военным прямотой брякнул Борегар. — Все же свою выгоду ищут. И если не видят, то и связываться не станут.
Непривычный к подобной прямоте Пикенс слегка поморщился, но возражать не стал. Равно как и говорить, выжидая. Понимал, что его собеседники и сами скажут. Ну да. скажем, причём незамедлительно. Но сперва...
— Джон, друг мой, а скажи, что сейчас в Мексике происходит? Кратко, по существу.
— Там Хуарес.
— Не настолько кратко...
— Да, командир. Его поддержал ещё Бьюкенен, что было... неразумно. Его поддерживает Линкольн, правда лишь морально и финансово. Мексика под властью Хуареса набрала ещё больше кредитов, да к тому же отказалась по ним платить. К тому же ограбление нескольких 'серебряных поездов', принадлежащих английским компаниям... — Смит усмехнулся, явно вспоминая наши с ним собственные подвиги на ниве дел грабительских. — Всем ясно, что в Мексику вторгнутся иностранные войска.
— Это так, — подтвердил я сказанное Джоном. — Демократия в Мексике — это хаос. Анархия и большие убытки для всех европейских игроков. По моим сведениям, сейчас они согласовывают кандидатуру на престол Мексики.
— Кто 'они'?
— Испания, Англия, Франция. То есть те, кому Мексика сильно задолжала и отказывается платить по счетам. Это столь... демократично.
Борегар криво усмехнулся, также не будучи большим сторонником этой самой демократии. Неудивительно, учитывая его в бес ведает каком колене аристократическое происхождение. Что до Пикенса, так поднаторевший на дипломатическом поприще хитрец выжидал, мотая на ус все услышанное и увиденное. Но не только слушал, ещё и про уточняющие вопросы не забывал:
— Вы, Станич. уже не раз доказывали. Что умеете добывать информацию и делать выводы. Может знаете и кого именно хотят сделать королём Мексики?
Да, я знаю, вот только не скажу. Тут лучше всего будет ограничиться примерным прогнозом. Гораздо достовернее будет.
— То, что это будет кто-то из германский герцогов — однозначно. Как мне кажется. Больше всего шансов у одной из ветвей Гогенцоллернов или же у Габсбургов. Испания предпочла бы первую династию, но... Сдаётся, первой скрипкой в сложившемся 'оркестре' будет Наполеон III, император Франции. А он Гогенцоллернов... побивается, хотя никогда этого не признает. Поэтому я бы поставил на Габсбургов. Они для Франции не столь опасны.
— Тогда почему он не протолкнёт кого-то из своих родственников? — вновь задал вопрос Пикенс.
— Испания и Англия не позволят усиления Франции за океаном. Баланс интересов. Впрочем, это всего лишь личное мнение, не более того.
— Вернёмся к признанию Конфедерации другими странами, полковник. Как это связано с тем, что вскоре может произойти в Мексике?
— А всё куда проще, чем могло бы показаться, генерал. Даже сейчас США граничат с Мексикой в той же Калифорнии. То есть Хуарес сможет получать поддержку оружием амуницией, просто деньгами от своего лучшего друга. Старины эйба Линкольна Думаю. что Королевы Виктория и Изабелла, а также император Наполеон III это хорошо понимают. Следовательно, нам есть что им пообещать. Конечно же. не просто так.
— Это интересно. Продолжайте. Станич.
— Конечно, губернатор... В обмен на признание Конфедерация поддержит интервенцию в Мексику триумвиратом европейских держав. И не только словами. В конце концов, Калифорния — штат, в котором присутствует определённая доля симпатий к нам. А глубокий рейд туда из Техаса через Территорию Аризона, как по мне, вполне возможен. Да и войск у янки в Калифорнии я бы не сказал, что очень много. Точнее, их там мало. Да и помимо признания, мы сможет получить из Европы то, что сейчас очень важно: паровые машины для строящихся кораблей, станки для оружейных производств. То есть те товары. Которые сложно приобрести, минуя правительства тех или иных стран.
— Осталось самая малость — убедить в этом президента...
Ироничное замечание Борегара как нельзя лучше отражало главную проблему. Однако главным сейчас было иное — ни Пикенс, ни тем паче Борегар не выказывали сколь-либо заметного отторжения высказанной им идеи. И это было очень хорошо.
— Вы, джентльмены. можете не знать, но скоро стоится важное событие, — вкрадчиво начал Пикенс. — По случаю оформленной 'де юре' сецессии Миссури и Кентукки, а также присоединения к Конфедерации Индейской Территории здесь, в Ричмонде. состоится приём. На нём будут все важные люди. Даже сам президент и члены его кабинета. Думаю я смогу не только сам там оказаться — это для моего положения губернатора не представляет сложности — но и вашего приглашения добиться. Вы, Борегар, озарённый славой Булл-Рана полководец. Станич же, помимо военных заслуг, известен как оружейный фабрикант, выполняющий заказы военного министерства. Присутствие таких людей будет воспринято должным образом. Но говорить с президентом буду я лично.
— Это естественно, — сразу согласился я. — Вы политик, губернатор, дипломат. Вам и карты в руки. Только ещё одно... И это может не очень понравиться вам, губернатор.
— Да?
— Увы. Я внимательно слежу за творящимся в Британии. В той самой. На которую наш президент возлагает особые надежды. И голоса их прессы, которая, что ни говори, отчётливо выражает интересы определенных группировок близ трона. Звучат не лучшим образом.
— Точнее...
— Они нас не поддержат. Всё ограничится лишь словами, не более того. Теми словами, которые не факт, что перейдут даже в дипломатическое признание. Не говоря уже о каких-либо льготах в покупке нужных для нас товаров стратегического назначения. Это опять же моё личное мнение, но... Вы же знаете. Что оно уже не раз подтверждалось. Как сказал кто-то из англичан: 'У нас нет постоянных союзников. Есть лишь постоянные интересы'. Интересы же их, я имею в виду финансовые, очень сильно переплетены с банкирами севера.
— Президенту я этого не скажу, — криво усмехнулся Пикенс.
— И правильно сделаете. Это покамест... для внутреннего пользования. Да и вообще, Конфедерации лучше всего опираться на такие страны как Испания и... Россия.
Смесь легкого интереса и сильного недоумения от Борегара. Сильного интереса и чуть менее яркого удивления от Пикенса.
— Испания — это я понимаю, — задумчиво протянул Борегар. — Куба и интерес части их аристократии к восстановлению власти над потерянными в давние времена колониями. Если Конфедерация просто не будет им мешать, то они будут в нас заинтересованы. Но Россия?
— Для начала нам просто нечего делить. Их Аляска граничит лишь с английской Канадой, а это не наша головная боль. Богатая страна, в которой есть то, чего нет или мало у нас, но в которой нет или мало того. что можем предложить мы.
— Вы сказали 'для начала', Станич...
— Именно, губернатор. Но развивать свою мысль пока не готов. Должно пройти определённое время, лишь тогда это можно будет сказать, будучи уверенным в том, что тебя правильно поймут. Но обещаю, что вы будете из числа первых, кто это услышит. Впрочем, даже уже сказанного мной должно быть достаточно, чтобы рассмотреть пользу установления отношений с Российской империей. Про Испанию и говорить нечего.
— Франция?
— Осторожность! Наполеон III коварен и слишком жаден до наживы. Тому доказательство недавняя война с Австрией. Он по сути предал своего итальянского союзника, погнавшись за сиюминутными выгодами. Хотя даже с точки зрения обычной логики, он мог получить куда больше для своей Франции. Не-ет, когда имеешь дело с такими людьми, стоит держать в рукаве маленький, но кусачий пистолет.
— В ваших словах есть доля истины, Станич, — кивнул Пикенс, соглашаясь с немалой долей высказанного. — Что ж, я попытаюсь ещё до приёма попасть к госсекретарю. Будем надеяться, что мистер Тумбс прислушается к моим словам. Я же дипломат, пусть и в прошлом.
— Дипломат всегда остаётся таковым...
Пристальный взгляд в мою сторону.
— Вы понимаете. Это хорошо. Тогда осталось последнее. Но важное. Если уж мы начали действовать совместно, джентльмены, то не будем'менять коней на переправе'.
— В каком именно смысле?
— В прямом, Станич. Не пытайтесь переметнуться в другой лагерь.
— Другой бы оскорбился, но я понимаю суть ваших слов, Пикенс, — не улыбнулся, а скорее оскалился я, позволяя малой части истинной сути проявиться на лице. — Я убиваю, но не предаю.
— В вас, Борегар, я и не сомневаюсь. Вы более... понятны, — сделал неопределенный жест Пикенс. Если быть совсем серьезным, то мы дополняем друг друга. У меня связи в кругах дипломатов и губернаторов. Вы, Борегар, пользуетесь огромной популярностью среди офицеров. Ну а вы, Станич, не только промышленник, но и военный, чей авторитет тоже немал, но иной, чем у вас, Борегар. Более... мрачный. Это открывает... перспективы.
— Суметь бы ими воспользоваться.