— Ты и подняла, — соврала Инна, — правда подняла.
Гламур прыгал вокруг них и громко лаял.
Аня нагнулась к нему и потрепала песика по мохнатой голове.
— Пока, малыш, до скорого.
Инна наблюдала картину их прощания. Неожиданно она предложила:
— Хочешь, забирай его?
Сестра подняла голову:
— Что ты сказала?
— Говорю, бери себе Гламура, он явно тебя больше любит, чем меня.
Сестра озабоченно нахмурилась.
— Ин, ты что ерунду говоришь, любит он тебя, просто уделяй ему побольше внимания. Щенки обожают играть. — Аня с улыбкой погладила притихшую собаку.
— Да знаю я, но, думаю, ему будет лучше у тебя.
— Ты серьезно? — Сестра неловко поднялась. — Ин, я люблю твоего песика и была бы только рада взять его, но ты ведь передумаешь, пожалеешь о своем решении.
— Нет, я не буду жалеть. — Инна подняла щенка и сунула его в руки ошарашенной сестре. — Забирай его, а потом как-нибудь зайдешь, я его одежду отдам.
Выпроводив никак не верившую в свое счастье сестру, Инна пошла в кухню. Мама, как обычно, хлопотала у плиты, папа только вернулся с работы и щелкал телевизионным пультом.
— Привет, солнышко, — поздоровался отец, не глядя на Инну.
— Привет.
— Как в школе?
Мать схватилась за сердце и пробормотала:
— Паша, ты только посмотри на нее!
Отец оторвал глаза от экрана телевизора. Сперва на его лице отразилось крайнее недоумение, затем он засмеялся.
Инна нахмурилась: не такой реакции она ожидала.
Отец вернулся к просмотру программ, обронив:
— Я ведь говорил тебе, Нина, что блондинка — это временно.
Мать усадила дочь за стол и чмокнула ее в висок:
— Так тебе намного лучше.
Инна придвинула к себе тарелку.
— Слышал, ты отдала собаку сестре? — заметил отец.
— Паша, прекрати, — попыталась оборвать его мать.
— Нина, спокойнее, я просто интересуюсь.
Мать отвернулась к плите, а Инна тихо ответила:
— Да, Гламуру будет лучше у Ани.
— Ну что ж, лучше так лучше, — отец криво улыбнулся, — надеюсь, ты не думаешь, что я куплю тебе новую собаку, потому что если так, то ты…
— Нет, я ничего подобного не думаю.
— Вот и хорошо. Будем надеяться, на сегодня это все новости.
Мать села за стол.
— Так и есть, Паша, больше никаких новостей.
Инна взяла вилку:
— Вообще-то это не все новости…
Родители напряженно посмотрели на нее.
Инна набрала в легкие побольше воздуха и произнесла:
— Я перехожу в другую школу.
Отец равнодушно махнул рукой.
— Переходи, лишь бы это ничего мне не стоило.
Мама отреагировала иначе:
— Паша… прекрати! Инна, как же так?! Опять в новую школу? А эта чем тебе не новая?
— Школа постарела, — хмыкнул отец.
Инна вздохнула. Она догадывалась, что мама будет против, но не ожидала, что настолько категорично.
— Ну, скажи ты мне, кто там тебя обидел? Убегать — не выход! Так можно долго менять школы!
— Всего лишь третья, кто-то и по пять-шесть школ меняет.
— Кто? Кочевники разве что, — бушевала мать.
— Нина, пусть меняет, если хочет, ты-то что руками машешь, ей программу догонять придется, а не тебе, — просматривая газету, спокойно заметил отец.
— Во всех школах одна и та же программа! — заявила Инна.
— Инна, — строго начала мать, — прошлую школу я позволила тебе сменить, когда ты была круглой отличницей, а сейчас что… одни трояки, в какую школу тебя теперь возьмут?
Инна вскочила с места.
— Я не буду больше учиться в этой школе. Я пойду в другую!
Мать плотно сжала губы.
— Ну хватит, твои прихоти мне надоели. Ты будишь учиться в этой! Обучение — это не шутки.
— Я пойду в другую!
— Нет, не пойдешь, — отрезала мать.
— Пойду! Вот увидишь! — выбегая из кухни, крикнула Инна, решившая во что бы то ни стало добиться своего.
Глава 2. В новой школе
И она пошла.
Через неделю ее документы перевели в другую школу. Галимова недоумевала, что подвигло девочку, чья фотография висит на доске почета, куда-то уходить, даже порывалась переубедить Высотину, но из этого ничего не вышло. Инна прервала всякое общение с теми, кто имел хоть какое-то отношение к прежней школе. На звонки друзей не отвечала и родителям запретила. Папе в конце концов это надоело, он купил АОН, и Инна внесла множество номеров в черный список, а возглавили его телефоны Артема и Кати, с особой настырностью названивавшей Инне.
Инна стояла возле кабинета директора и ждала, когда ее отведут в класс. Сегодня был первый день в новой школе. Она долго выбирала, что надеть, в итоге остановила свой выбор на обычных голубых джинсах, белом свитере и кроссовках. За неделю она привыкла к удобной практичной одежде, словно и не носила никогда всех этих юбок, каблуков и кофт, в которых только и думаешь, как бы скорее забраться под одеяло, иначе шея мерзнет…
Дверь кабинета открылась, вышел молодой мужчина и приветливо ей улыбнулся.
— Инна? — спросил он.
— Да.
— Тарасов Константин Викторович, — представился мужчина и, видя ее замешательство, пояснил: — Директор школы.
Поскольку о ее переводе договаривалась мама, Инна пришла сюда впервые, и никто ее не предупредил, что директор школы так молод и хорош собой.
— Идем, покажу тебе твой класс.
Пока они шли, Константин Викторович заметил:
— Я разговаривал с директором твоей бывшей школы, она хорошо о тебе отзывалась.
Инна робко кивнула. В компании этого симпатичного мужчины она чувствовала себя не в своей тарелке.
— Говорят, твоя фотография висела на доске почета, — продолжал директор, не замечая ее смущения, — у нас тут такого нет.
Инна пожала плечами.
— Ну и что?
Он засмеялся.
— Я к тому, не будешь ли скучать по былым почестям?
— Нет, — быстро ответила она, чем немало его удивила.
— А еще меня предупредили, что к твоему внешнему виду нужно привыкнуть. Не знаешь почему? — Директор окинул ее скорым взглядом.
— Не знаю. — Инна снова пожала плечами и подумала о том, какой, наверное, бестолковой она выглядит.
Они остановились возле кабинета, Константин Викторович отворил перед ней дверь. Взгляды всех учеников устремились на нее — урок уже начался. Пожилая учительница подозрительно рассматривала Инну, точно оценивая, на что она способна. Директор представил всем новенькую, выразил надежду, что ребята с ней подружатся, и ушел, оставив после себя в классе приятный запах парфюма. Пожилая учительница, чье имя Инна не запомнила, посадила ее на предпоследнюю парту к мальчику с сонными глазами. По всей парте были разбросаны записки.
Урок биологии прошел быстро, Инна даже пожалела, что так скоро прозвенел звонок. Не хотелось объяснять любопытным одноклассникам, почему она перешла в их школу, не хотелось делать вид, что ей хочется с ними подружиться. Пусть Инна находилась тут, в этой школе, но мыслями она была еще в старой, такой ненавистной, но все же незабываемой гимназии.
После урока к Инне подошла староста Марина, записала ее домашний телефон и адрес. Другие девчонки сгрудились вокруг них и говорили наперебой, каждая хотела быть полезной для новенькой. Ввести ее в курс дела, все объяснить, предостеречь. Инна не ожидала такого теплого приема, в ее гимназии новичков принимали настороженно, если не сказать — агрессивно. А тут к ней отнеслись словно к родной, никто не расспрашивал о причинах ее появления в школе, напротив, все сами болтали без умолку, у Инны даже возникло впечатление, что никто никого не слушает. За одну лишь перемену Инна узнала, какие учителя — нормальные, а кто совсем больной на голову; кто с кем встречается, какие остались свободные парни, а к кому лучше не подходить, чтобы не нарваться на неприятности. С видом заговорщиц одноклассницы рассказали, что молодой директор — всеобщий любимец и безнадежно занят училкой по химии, физрук клеится к выпускницам, а старая биологичка неравнодушна к охраннику — этот поток информации не успевал улечься у Инны в голове.
Радость длилась недолго — до следующей перемены, пока в коридоре Инна не встретила свой собственный гимназийный прототип.
Белобрысая девчонка в компании себе подобных остановила ее и с видом коронованной особы спросила:
— Это ты, что ли, новенькая?
— Да.
Девочки переглянулись и захихикали. К ним подрулил парень и, закинув руку белобрысой на плечи, полюбопытствовал:
— Ну и где новенькая?
Белобрысая снова захихикала:
— Да вот же она!
Парень во все глаза уставился на Инну и покачал головой:
— Да ну, ты чё… Ванька сказал, что она ваще — супер! В той, своей школе она, типа, крутой была.
— Мд-а, — протянула белобрысая, — крутизной тут и не пахнет.
Не привыкшая выслушивать колкости, Инна отреагировала моментально:
— Мд-а, — протянула белобрысая, — крутизной тут и не пахнет.
Не привыкшая выслушивать колкости, Инна отреагировала моментально:
— Все верно, крутизной тут не пахнет, тут пахнет потом твоего дружка. — И, резко развернувшись, она пошла в другую сторону. Да, она хотела забыть свой прошлый опыт, но не ценой собственного достоинства!
Инна зашла за угол и столкнулась с директором.
Константин Викторович ей улыбнулся.
— Как дела? Уже обвыклась?
— Что-то вроде того, — пробормотала Инна, ощущая, что краснеет.
Из-за угла выскочила белобрысая с диким воплем:
— Где эта новая овца, ну, она у меня сейчас получит!
Директор обернулся:
— Кристина, в чем дело?
Девочка остановилась и, заметив его, лучезарно улыбнулась:
— Ничего, Константин Викторович, я как раз искала свою новую подругу.
Директор насмешливо посмотрел сперва на Кристину, затем на Инну и пробормотал:
— Не хотел бы я быть на месте твоей подруги, Кристи, овца — это не совсем то название, которое годится для друзей.
Он ушел, девчонки остались наедине, если не считать учеников, подоспевших посмотреть, как крутая Кристи задаст жару новенькой.
— За базар свой не хочешь ответить? — наступая на Инну, прошипела Кристина.
Инна молча ждала, когда задиристая девчонка подойдет ближе. Кристина толкнула ее. Со всех сторон послышались свист и крики. В гимназии никто не смел ее толкать, да что там толкать — говорить с ней на повышенных тонах не осмеливались! А если бы кто-то попытался, за Инну нашлось бы кому заступиться, это каждому было известно. А здесь Инна находилась на чужой территории, а точнее, на территории белобрысой Кристины: она явно тут всем заправляла. Инна не знала, как нужно себя вести, что отвечать, нужно ли толкнуть нахалку в ответ или лучше сбежать?
Тем временем Кристина, обрадованная молчанием соперницы, снова ее толкнула, куда сильнее, чем в первый раз. Инна ударилась спиной о стену и озверела. Теперь у нее не возникало мыслей о том, что нужно делать. Она подскочила к белобрысой и, сжав ладонь в кулак, врезала ей прямо в лицо. На какой-то миг повисла тишина, потом все зашумели, а схватившаяся за разбитый нос Кристина завопила как сумасшедшая.
Инна скромно стояла, ожидая, когда верные подруги и друзья белобрысой задиры накинутся на нее и в отместку разорвут ее на части, но ничего подобного не произошло.
Немного позже, сидя в кабинете директора и ожидая страшного суда, Инна разглядывала висевшие на стене грамоты. Пришел Константин Викторович. Судя по морщине на его лбу, белобрысая Кристи уже успела изложить ему свою версию произошедшего. Директор сел за стол и устремил на Инну строгий взгляд. Так они смотрели молча друг на друга некоторое время, потом он заговорил:
— Никогда не переходил из одной школы в другую, но догадываюсь, что это нелегкое дело.
Девушке было неловко оттого, что директор говорит с ней таким мягким голосом и, кажется, совсем не сердится. Хотелось оправдаться перед ним, но она продолжала угрюмо молчать.
— Мне отлично известно, что Кристина — не подарок, она очень задиристая, но в нашей школе ее… — он призадумался, — любят и уважают, наверное, что-то вроде того.
— Ерунда!
Инна заметила, как Константин Викторович изумленно моргнул, и тогда сообразила, что высказала свои мысли вслух.
— Ерунда? — повторил он.
Инна покраснела.
— Никто ее не любит и тем более не уважает, — с тихим вздохом промолвила она.
— Почему ты так решила?
— Просто знаю.
Директор обаятельно улыбнулся.
— Ну хорошо, не хочешь — не говори. Тем не менее я хотел внушить тебе, как говорится в одном хорошем мультфильме, что надо жить дружно.
Инна поднялась.
— Мне не доставляют радости драки, не подумайте.
— Ну что ты, — с легким сарказмом усмехнулся Константин Викторович, — ничего подобного я и не думаю.
Остальные четыре урока и три перемены пронеслись молниеносно. Учителя рассказывали много интересного, чего в гимназии им не говорили, а в перемены только и разговоров было о ее драке с Кристиной, отправленной добросердечным директором домой, но прежде, как донесли Инне новые одноклассники, получившей от него строгий выговор. Вместо того чтобы отнестись к ней как к выскочке, сразу же завязавшей драку с их местной звездой, ребята, казалось, стали относиться к Инне еще лучше. Звали с собой в столовую, показывали по нескольку раз школу, а на последнем уроке даже начали передавать ей записки. Все это было выше ее понимания. Переходя в новую школу, она намеревалась стать серой, неприметной «заучкой», которую вряд ли кто-то из учеников по прошествии времени по классной фотографии вспомнит… А получилось так, что ее заметили. Кто-то уже планировал с ней дружить, две девочки чуть не передрались из-за того, кто будет с Инной сидеть за одной партой, а самый смелые мальчики подходили и брали ее домашний телефон. События развивались слишком быстро, ей хотелось поднять руку и сказать «стоп», чтобы все хорошенько обдумать. Инна рассчитывала поразмыслить о произошедшем по пути домой, но и тут ничего не получилось. Ее провожала целая компания мальчишек и девчонок, живущих неподалеку от ее дома.
Видевшая все это из окна мать не уставала восклицать: «Как хорошо тебя приняли!» Возразить было нечего, приняли ее изумительно, об истории с разбитым носом Кристины Инна умолчала. Не хотела расстраивать маму, и так переволновавшуюся за неделю, пока оформляли перевод документов дочери.
Вечером, приготовив уроки, Инна пошла прогуляться. Впервые — одна, без ухажеров, многочисленных подружек, «верной» Катьки, даже без сестры Ани, с которой она могла часами трещать по телефону и болтаться по магазинам. Октябрьский прохладный ветер в ярком свете фонарей гонял по асфальту листья. На душе ее воцарились спокойствие и смутная грусть. Инна укуталась поплотнее в синий шарф, добрела до ближайшего садика и присела на качели. Поблизости никого не было, фонарь заслоняли густо поросшие деревья и кусты. Раньше Инне даже не пришло бы в голову пойти одной вечером в садик и просто посидеть на качелях. Все это было не для нее — не круто и не гламурно, а значит, неинтересно. Сейчас, сидя в полумраке на качелях, ощущая, как ветер треплет ее волосы и обдувает лицо, Инна поняла, как много она потеряла, тратя время на магазины, тусовки и прочую ерунду. Незаметно к ней подошла большая белая дворняга и, с любопытством глядя на девушку, села напротив.
— Привет, — заметила псину Инна.
Пес завилял хвостом, чуть наклонил голову набок, так, что кончики больших стоячих, как у овчарок, ушей смешно заколыхались.
— Как жизнь? Вижу, что плохо, — оглядывая ввалившиеся бока собаки, пробормотала девушка. — У меня тоже не очень, хотя ты, наверно, думаешь, что, если есть чем набить брюхо, все остальное наладится. Может быть…
Пес с интересом слушал ее и уходить никуда не собирался.
— С собакой говоришь? — послышался позади нее голос.
Инна резко обернулась и чуть не свалилась с качелей, увидев, кто перед ней стоит.
Артем подошел поближе.
— Не подскажешь, который час?
— Н-н-нет, — с усилием выдохнула она.
— Симпатичный пес, — косясь на собаку, заметил он.
Она согласно кивнула, лихорадочно соображая: узнал он ее или нет? Качели находились в самом неосвещенном месте садика, а Инна совсем не походила на себя прежнюю, да и голос ее за их короткое знакомство длиною в две мимолетные встречи он вряд ли успел запомнить.
Артем все стоял, не уходил. Инна молчала, спрятав лицо по самый нос в шарф.
— Я иногда выношу ему кости, — неожиданно сказал парень. Пес при слове «кости» завилял хвостом.
— Понятно, — пробубнила Инна.
— Кстати, я Артем. — Он протянул ей руку.
Инна отцепила одеревеневшие пальцы от железных поручней и подала ему.
«Не догадался! Не узнал, иначе не стал бы представляться, а сразу спросил, куда я пропала», — с облегчением подумала она.
— А ты?
— Что?
— Как тебя зовут?
Она недолго думала, потом брякнула первое пришедшее на ум имя:
— Аня.
— Аня? — изумленно протянул он.
— А что, есть такое имя, если ты не знал.
— Знал, — согласился Артем.
Они помолчали.
— Хорошее имя, очень мне нравится, — бодро сказал парень, и Инне даже показалось, что он улыбнулся.
«Вот привязался, — со злостью подумала Инна, — он, наверное, многим, как и мне на дискотеке, встречаться предлагает, а утром ничего не помнит».
— Любишь одна гулять, А-н-я? — продолжал парень, зачем-то выделив голосом ее выдуманное имя словно в попытке пристыдить девушку.
— Очень.
— Мне почему-то показалось, что ты чем-то расстроена, может, поделишься?
— С чего бы это? Думаешь, возьму и выложу все первому встречному? Как бы не так. — Она специально решила говорить как можно грубее, чтобы он поскорее оставил ее в покое.