Был уже очень поздний вечер, на город опустилась темнота, но электрическое освещение позволяло мне прекрасно ориентироваться на местности. Для начала я объехала ближайшие окрестности, без особых расчетов на успех. Очистив свою совесть и убедившись, что Зайцева нет, я продолжила поиски. Периодически я набирала номер сотового Михаила Петровича, выслушивала длинную череду гудков и снова убирала телефон. Зловредный начальник охраны совершенно не намеревался отвечать мне.
Через некоторое время я поняла, что велосипед мне только мешает, и задумалась о том, куда бы его пристроить. Оставлять соблазнительно сияющий велик без присмотра рискованно – я не сомневалась, что в случае пропажи своего драгоценного имущества зловредный Ковалев не упустит возможности содрать с меня его стоимость. Пришлось вернуться в отель, сдать на руки владельцу, убедиться, что Зайцев по-прежнему где-то болтается, вновь отправиться в путь.
Я шла наугад, заглядывая в каждое встреченное на пути кафе и сразу же покидая его, как только видела, что Зайцева там нет. При этом я совершенно не озадачиваясь мыслью, что подумают обо мне посетители и персонал – в такой индифферентной ко всему стране, как Нидерланды, подобные комплексы просто неуместны.
Попутно я старалась размышлять логически. Обойти абсолютно все питейные заведения Амстердама – такое мне явно не под силу. Я вспомнила, на какой остановке сошла с трамвая. Зайцев тогда поехал дальше. Но что-то мне подсказывало, что долго бы он в трамвае не усидел: неугомонный начальник охраны наверняка вышел на следующей остановке. Конечно, потом он имел все шансы попасть бог знает куда, но все же отталкиваться мне следовало от этой точки.
Пришлось пойти на остановку и сесть в трамвай, благо, они ходили очень часто. Быстро и плавно скользя по рельсам, трамвай донес меня до нужного места, где я благополучно его покинула. Выйдя, я остановилась, осматриваясь. Михаил Петрович, разумеется, не сидел на скамейке на остановке, дожидаясь меня. Почему-то меня это совсем не удивило.
Вздохнув, я побрела вперед. Сильно усложняло задачу то, что Зайцев был налегке – то есть без машины. Наткнувшись на его припаркованный автомобиль, я бы достаточно легко обнаружила водителя. Но у Зайцева не было даже велосипеда! Честное слово, лучше бы Зайцев себе велик купил, а не Ковалев!
Кафе здесь было не так много, и я их все осмотрела. Зайцева не было. Я вспомнила, что фон в его мобильном хоть и указывал на то, что он не один, но все же не свидетельствовал о шуме какого-нибудь кафе. Мне вообще показалось, что Михаил Петрович находился где-то на улице. И рядом с ним, скорее всего, была какая-то женщина.
С неохотой подумав, что придется мне тащиться в квартал красных фонарей в надежде отыскать там запропастившегося начальника охраны, я набрала номер Ковалева. Дмитрий Сергеевич ответил, что Зайцев не появился. Я, в сущности, так и предполагала.
Помыкавшись еще немного туда-сюда и так и не добившись результатов, я присела на скамейку и закурила, сосредоточенно размышляя. Дальнейшие поиски не казались мне перспективными, но и бросить их так просто я не могла. Обратиться в полицию – нет, наихудший вариант. Его я оставила на самый крайний случай, решив до последнего полагаться на собственные силы.
Гулять по Амстердаму я могу до утра. Набираясь решимости отправиться в блудный квартал, я докурила сигарету и отправила окурок в урну. Путь мой вновь лежал к трамвайной остановке.
Неизвестно, сколько бы мне еще пришлось колесить на уставших ногах по вечернему городу и к каким результатам это привело, если бы не звонок моего сотового телефона. Он настиг меня на подходе к остановке, когда я уже слышала шум приближающегося трамвая. Увидев высветившийся номер Михаила Петровича Зайцева и не поверив в первый момент своим глазам, я поскорее нажала на кнопку:
– Алло!
– Женя? – Голос Зайцева звучал слабо и неуверенно.
– Да, да, я! Где вы, Михаил Петрович?
– Я не знаю, где я… Я заблудился… Женя, вы можете забрать меня отсюда? – Мне показалось, что Зайцев всхлипнул.
– Да я именно это и собираюсь сделать! Скажите только лишь, где вы! Вы на улице? Или в помещении?
– На улице, – жалобно проговорил Михаил Петрович. – Тут везде огни…
– Что находится вокруг?
– Дома, – простодушно ответил Зайцев. – И люди…
– Ну, слава богу, что не кладбище и не кресты и мертвецы, – скороговоркой проговорила я. – Что еще?
– Вон… туалет рядом, – сообщил Зайцев.
– Это не ориентир! Ну, посмотрите кругом – вывески какие-нибудь видите? Что на них написано? Названия улиц хотя бы поищите!
Столь простое, на мой взгляд, задание явно завело Зайцева в тупик. Потому что он замолк на целых полминуты.
– Ну! – поторопила его я. – Назовите хоть какой-нибудь ориентир, и я сразу же приеду за вами!
– Тут речка какая-то…
– Амстел?
– Не знаю… Она узкая, как ручей. Прямо по городу течет.
– Так это канал! Их тут полно! Назовите что-нибудь другое!
– Я не могу! Я в него упал! – закричал Зайцев.
Час от часу не легче! Не хватало еще, чтобы Зайцев утонул, захлебнувшись в канале!
Потом в трубке послышалась какая-то возня. Я стремительно шла вперед, хотя не знала точного направления, и продолжала молить Зайцева, чтобы он назвал мне хоть какую-то примету, ориентир, что помогло бы определить его местонахождение. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы впереди вдруг не показалась знакомая мне коренастая фигура, еле передвигавшаяся на ватных ногах. Дойдя до фонарного столба, фигура уцепилась за него и сползла на землю.
– О боже! – воскликнула я, бросаясь вперед и помогая Зайцеву подняться.
Да, это действительно был он, но в каком виде… Облик Михаила Петровича был предельно жалким, абсолютно потерянным и даже испуганным. Костюм его вымок, с него капала вода. Михаил Петрович замерз и мелко дрожал. Казалось, что он провел несколько дней на необитаемом острове и совершенно потерял надежду выбраться оттуда. И теперь, увидев меня, он на меня смотрел, как на Спасителя. Он был какой-то еле вменяемый. Помня его запинающиеся невнятные речи по телефону, я придвинулась ближе и принюхалась. Алкоголем от Михаила Петровича не пахло. Абсолютно. Выветрился даже запах «принятого» им в обед джина. Глаза же его как-то странно выкатились вперед и словно остекленели.
Я обшарила карманы незадачливого начальника службы безопасности – он все равно ничего не соображал. Денег практически не было, только какая-то мелочь. К счастью, его документы и сотовый телефон оказались при нем.
– Михаил Петрович, – я ухватила его за плечи и сильно встряхнула. – Очнитесь! Что с вами случилось?
– Женя, я сам ничего не понимаю… – с трудом ворочая языком, еле проговорил Зайцев. – Мне что-то совсем плохо. Кажется, я отравился.
– Чем?! – испугалась я.
– Пирожками, – промямлил Зайцев.
– Давайте скорее в отель! Нужно сделать промывание желудка, – засуетилась я, ища глазами такси.
– Ой, не надо промывание! – взмолился Михаил Петрович. – Я тогда вообще умру!
– И все равно нам надо в отель! – подхватив Зайцева так, чтобы он опирался на мое плечо, я потащила его к шоссе.
Такси, к счастью, не пришлось долго искать, и через пару минут мы уже катили в отель. Зайцев откинулся на спинку сиденья, все время постанывая. Он все еще не мог согреться и дрожал мелкой дродью.
– Что, вам совсем плохо? – встревожилась я. – Может быть, лучше сразу в больницу?
– Нет, нет! – махнул рукой Михаил Петрович. – Никакой больницы! Мне нужно просто полежать.
– А с чем были пирожки? – спросила я.
– Не помню… Помню только, что это после них у меня и… началось…
– Когда вы их съели? И сколько?
– Три штуки, – проговорил Михаил Петрович. – А вот когда… Часа три назад, наверное.
– И вам уже три часа так плохо? – сдвинула я брови. – Мы с вами созванивались часа полтора назад, и вам тогда, судя по всему, было просто прекрасно!
– Да? – искренне удивился Зайцев. – Неужели?
Я прикусила губу. Непохоже, чтобы Зайцев издевался или притворялся. Он и в самом деле не помнил, что плел мне по телефону полтора часа назад. И настроение его было совсем иным… В мою голову закрались смутные подозрения…
– Где вы ели пирожки? – воскликнула я.
– Как где? В этом… кафе… шопе… – еле-еле ворочая языком, проговорил Михаил Петрович.
– Где? – воскликнула я, уже все поняв. – В кофешопе? Господи! И каким только ветром вас туда занесло?!
– А чего? – не понял Зайцев, осоловело моргая вытаращенными глазами. – Я проголодался, смотрю, написано что-то вроде «кофешоп». Ну, слово кофе-то я в состоянии понять! Думаю, раз там есть кофе, значит, и закуска какая-никакая должна быть. К тому же в кафе не так дорого, а я после этого ресторана и так… поиздержался. Словом, зашел я туда. Ну, там пиццы всякие были, еще какая-то выпечка. Я попросил пирожков, самых обычных. Они не поняли. Пришлось показать. Пальцем ткнул, объяснил, что три штуки. Съел, кофе запил… Они, правда, собаки, то есть пирожки эти, тоже недешевыми оказались. За три пирожка бабла выложил, как за приличный обед! Ну, съел-выпил все это, посидел немного… Поначалу я даже взбодрился как-то, пошел прогуляться дальше. А потом… Ничего не помню…
– Все ясно, – обреченно произнесла я.
– Что ясно? – не понял Зайцев.
– У вас наркотическое опьянение, – бесстрастно объяснила я.
– Чего?! – не поверил Зайцев. – Да я к наркотикам и пальцем не прикасался!
– Прикасались, прикасались, – горестно кивнула я, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. – Вы аж тройную дозу сожрали!
По дикому взгляду Михаила Петровича было ясно, что он подозревает: один из нас – сумасшедший. Мне стало жаль Зайцева, и я решила объяснить ему все и не томить неведением.
– В Голландии кофешопами называются кафешки, где продают легализованные наркотики, – сказала я. – Кофе там, конечно, тоже наливают, но только он неактуален – так, просто до кучи. А наркотики очень элегантно «упаковывают» в различные блюда – пиццу, пирожные, пирожки… Вот таких пирожков вы и наелись. Убойная штука, кстати, с ними нужно быть о-очень осторожным! И уж никак не лопать по три штуки сразу. Вам все-таки стоило почитать рекомендованную Геннадием Владиленовичем книгу, Михаил Петрович. Нельзя столь легкомысленно относиться к поездке в незнакомую страну, не зная ее языка и обычаев.
– Да я больше в эту страну ни ногой! – заявил Зайцев, обхватывая руками голову. – Тут на каждом шагу ловушки!
– Ладно, расслабьтесь, скорее всего, вам больше и не представится такая возможность, – успокоила я его.
– Что они мне хоть подсунули-то? – вскинул он голову и умоляюще посмотрел на меня.
– Понятия не имею, – развела я руками. – Какую-нибудь разновидность гашиша, скорее всего. Не самую лучшую. А учитывая, что вы в этом деле новичок, к тому же выхлебали за обедом пол-литра джина… поэтому у вас и случилась карусель в голове.
– А может, все-таки желудок промыть? – с надеждой спросил Михаил Петрович, несколько минут назад начисто отвергший подобную перспективу.
– Поздняк метаться, не поможет, – отозвалась я. – Теперь нужно положиться только на время. Само пройдет.
– Когда?! – взмолился Михаил Петрович.
– Ну… Надеюсь, завтра-послезавтра, – предположила я.
– Я не доживу до завтра! – застонал Михаил Петрович. – Тем более до послезавтра.
– Попробуйте только не дожить! Нам с вами еще образцы получать. Ковалев вам голову оторвет, наябедничает Мирошникову, и вас уволят. Особенно после того, что вы ему наговорили.
– А что я ему наговорил? – осторожно полюбопытствовал Михаил Петрович.
Я коротко пересказала Зайцеву его диалог с Дмитрием Сергеевичем. Настроение Михаила Петровича упало еще ниже. Он насупился и уставился в окно.
– У вас совершенно нет денег, – бросила я мимоходом. – Вы знаете, куда они делись?
Зайцев на пару мгновений застыл, потом с неожиданным проворством согнулся, опустил резинку носка, сунул туда руку и выпрямился, выдохнув с облегчением. В руке у Михаила Петровича оказалась пачка купюр. Я невольно удивилась его предусмотрительности, а также избирательности его памяти.
– Вы не можете сказать, где и с кем провели последние часы, зато помните о заначке? – озадаченно спросила я Михаила Петровича.
– Это у меня самое надежное место, – пояснил тот. – В экстренных случаях я им пользуюсь. Видимо, по привычке сработало и в этот раз. Автоматически.
– Ну, и то хорошо, – удовлетворенно кивнула я, радуясь, что местные проститутки не сильно «поднялись», воспользовавшись состоянием Зайцева.
В этот момент такси подкатило к отелю.
– Не вступайте ни в какие пререкания с Ковалевым и не пытайтесь выяснять с ним отношения, – на ходу посоветовала я.
– Да пошел он! – отмахнулся Зайцев. – Я нисколько не жалею, что высказал все, что о нем думаю!
Ничего путевого он, однако, в адрес Ковалева не высказал. И я не хотела никаких разборок между ними, ведя Зайцева к его номеру и надеясь, что Ковалев уже улегся в постель и не пересечется с начальником охраны, а лишь услышит от меня, что тот благополучно вернулся в отель. Однако заместитель директора «Поволжск-фарм» явно нас ждал. Едва мы повернули в коридор, как дверь номера Ковалева распахнулась, и на пороге появился он – собственной персоной. Выразительным взглядом окинул Зайцева сверху вниз.
– Что-то вы припозднились, Михаил Петрович! – заметил он. – И почему-то не выглядите таким счастливым, каким еще совсем недавно мы имели радость вас слышать! Неужели вы разочарованы отдыхом?
Зайцев попытался проскользнуть мимо него, но Дмитрий Сергеевич перегородил ему дорогу.
– Это посещение гей-клуба привело вас в такое состояние? – продолжал ехидничать Ковалев. – Что ж, никогда не знаешь, что тебе может понравиться, а что нет, пока сам не попробуешь!
Зайцев смерил Ковалева тяжелым взглядом и сжал свои крепкие кулаки.
– Тише, тише! – вмешалась я. – Михаилу Петровичу нездоровится.
– Неужели? – ухмыльнулся Ковалев. – С чего бы это? С непривычки мышцы болят? А почему вы такой мокрый? Уж не в шампанском ли вас купали?
Зайцев сделал движение вперед, явно собираясь броситься на своего компаньона, и я встала на его пути.
– Да успокойтесь вы оба, в конце концов! Дмитрий Сергеевич, не будьте ребенком, что за выходки! Я чуть позже вам все объясню. А вам, Михаил Петрович, лучше всего сейчас выпить горячего чаю и отправиться в постель. Надеюсь, утром вы будете в полном порядке.
– Зато сейчас он в полном непорядке! – не унимался Ковалев.
– Слушай… – тихо, но со скрытой угрозой произнес Зайцев, в упор глядя на Дмитрия Сергеевича. – Отвали, а?
Не знаю, что подействовало на Дмитрия Сергеевича – тон Зайцева или что-то еще, но он прекратил подпускать свои шпильки и молча посторонился, позволив Зайцеву проследовать к его номеру. На всякий случай я лично сопроводила его туда и даже помогла улечься в постель. Раздеваться Михаил Петрович не стал. Я погасила в его номере свет и вышла. Ковалев по-прежнему торчал в коридоре.
– Что-то вы быстро, – бросил он.
– Если вы намерены язвить и на мой счет, хочу сразу вас предостеречь от этого неблагодарного занятия, – холодно ответила я.
И, не пояснив, что именно ждет Ковалева в этом случае, я проследовала к двери своей комнаты. Ковалев все-таки увязался за мной, повторяя на все лады свои вопросы, где я нашла Зайцева и почему он в таком виде?
– Он подвергся сексуальным домогательствам? – спросил Дмитрий Сергеевич, как мне показалось, с надеждой.
Сексуальным домогательствам, строго говоря, Михаил Петрович подвергся еще сегодня днем, но это не имело отношения к его вечерним злоключениям. Я не сочла нужным проинформировать об этом дотошного Ковалева. Вкратце рассказав о том, как опростоволосился Михаил Петрович в кофешопе и поймав злорадную улыбку Ковалева, я сочла инцидент исчерпанным и открыла дверь своего номера, уточнив напоследок:
– Голландцы еще не звонили?
Ковалев, моментально поняв, каких голландцев я имею в виду, отрицательно покачал головой. Я наконец-то прошла к себе, чувствуя, как сильно устала за этот долгий день. Однако я не позволила себе сразу же упасть на кровать. Необходимо было сперва позвонить тете Миле и убедиться, что дома все в порядке – во всяком случае, мне хотелось в это верить.
Сообразив, что в Тарасове сейчас только десять часов вечера, и соответственно тетя Мила еще бодрствует, я, снабженная функцией роуминга в мобильном телефоне, набрала наш домашний номер. Услышав довольно бодрый голос тети, я немного успокоилась.
– Женечка, у меня все в порядке, – сказала мне тетя. – Как твои дела? Ты ужинала?
– Да, тетя, с большим аппетитом, – сообщила я ей, чувствуя теплоту и признательность тете Миле за ее заботу о племяннице. Но тетя Мила не была бы самой собой, если бы не поинтересовалась этим вопросом.
– Тетя, ты одна? – спросила я.
– Одна, Женечка, с кем же мне еще быть? – удивленно переспросила тетя.
– К нам никто не приходил, не звонил?
– Нет, Женя. А должен был?
– Нет, ничего, все в порядке. Надеюсь, ты помнишь, о чем я тебя просила перед отъездом? Никаких посторонних людей в доме. Если захочешь пригласить гостей, непременно дождись моего приезда!
– Обязательно, Женечка! А ты скоро вернешься?
– Не знаю, тетя, – честно ответила я. – Думаю, на днях.
– Я думаю, что ты вернешься завтра, и уже приготовила тесто для торта. Оно стоит в холодильнике, ему нужно побыть в холоде двенадцать часов, – проинформировала меня тетя Мила.
– Но с чего ты взяла, что я вернусь завтра? – недоуменно спросила я.
– Я это чувствую, Женя! – с придыханием сказала тетя.
– Ну… – Я даже не нашлась, что ответить. – Не расстраивайся, если меня завтра еще не будет. Пусть торт дожидается меня в холодильнике в готовом виде. Спокойной ночи!
– И тебе, Женечка! – сказала тетя Мила, и на этом наша беседа завершилась.
Значит, тетя продолжает свои ясновидческие упражнения. Что ж, как говорится, чем бы дите ни тешилось… По крайней мере, факт, что она не забросила свои кулинарные упражнения, раскрыв в себе новые таланты, немного успокаивал и вселял надежду, что с тетей все совсем не так плохо, как я боялась.