Аспард выдохнул с великим облегчением.
— Хорошо, — сказал он счастливо. — Хорошо бы и послезавтра...
— А чё? — удивился Мрак. — Думаешь, за сегодня всё не переделаем?
Аспард поклонился, явно не знал, что сказать, промолвил после паузы:
— Ваше Величество, всё готово.
— Что?
— Ваше утреннее...
В спальню вошла целая процессия мужчин и женщин. Его быстро одели, но не в пышные тцарские одеяния, а в ещё более бесформенное, нелепое, провели через зал к богато украшенной двери, где тоже стражи несут дозор с обнажёнными мечами. Аспард забежал вперед, распахнул.
Пахнул горячий влажный воздух, ноздри уловили запах морской соли, редких трав. Он переступил порог, настороженно осмотрелся. В комнате большой стол на коротких ножках, укрытый простынями, большая яма с подогретой водой, выложенная блестящей плиткой. Он знавал тцаров и побогаче, что мылись, как и простолюдины, в бочках, и иные и вовсе не мылись, а здесь в Барбусе, гм... неплохо живут. Маленькая страна, но небедненькая.
— Ваше Величество, — сказал Аспард почтительно, — вы принимайте ванну, а я пока распоряжусь насчет стражи. Я всех сменил сразу же, но надо проверить, как что знают...
— Распорядись, — ответил Мрак величественно.
Его подхватили под руки, он дал себя вести к ванне, где его раздели, почтительно помогли спуститься в тёплую воду. Молодые девушки мыли его и тёрли, все молчали, но он видел в их глазах изумление. Подумал запоздало, что могут где-то встретиться с теми, кто купал прошлого тцара раньше, те скажут, что у тцара тело рыхлое, хоть и тоже волосатое, а эти скажут, что ничего подобного, неча брехать тем, у кого рожа крива... Ладно, не поверят. Подумают, что брешут. Те из зависти, что отстранили, а эти просто хвастаются.
После ванны его так же под руки провели и уложили на стол массажиста. Двое крепких мужиков принялись разминать его тело, сперва нежненько и едва-едва прикасаясь, Мрак почти задремал, потом стал чувствовать их руки, краем глаза поймал лицо одного из массажистов, лоб в крупных каплях пота, в глазах изумление.
— Чё, — сказал Мрак, — запарился? Вон холодная водица. Освежись.
Массажист послушно плеснул в лицо ковш холодной воды, а второй ковш вылил себе на голову и плечи. Вода зашипела и взвилась к потолку паром.
— Ваше Величество, — сказал он почтительно, — у вас тело, как у... простите, но у вас хорошее тело.
— Все звёзды, звёзды, — ответил Мрак скромно.
— Ваше Величество, — воскликнул массажист, — как может созерцание звёзд дать такие мышцы? Они ж как дерево!.. Я уже все пальцы сбил.
Мрак подумал, сказал глубокомысленно:
— А может, и не звёзды. У моего прадедушки какое было тело?.. Не помнишь?.. А это ж он в меня вселился.
Второй массажист подал голос, тоже задыхающийся, усталый:
— Так это ж дух...
— Да кто его знает, моего деда? — возразил Мрак. — Они все были такие разные!.. Мог сдуру и не только дух прихватить...
Массажисты молчали, Мрак слышал только их затруднённое дыхание. Он как мог расслаблял тело, это ж так приятно, когда мнут, растирают, гоняют кровь, тело свежеет прямо на глазах.
Когда его растирали душистыми маслами, а потом снова мяли, он с тревогой подумал, что эдак зачуют ночью на улице издали, но вспомнил, что чутья жителям как раз и не хватает, все ходят как будто с насморком.
Когда ввели под руки во вторую комнату, ещё роскошнее, там уже ждали молодые красивые девушки. Две тут же начали снова умащать, они так и сказали, умащать его тело тончайшим маслом, словно рыбу перед тем, как положить на сковородку. Ещё две держали в руках огромные стальные зеркала. Его усадили в кресло и принялись расчёсывать ему волосы, подстригать в ушах.
Он терпеливо ждал, прикосновение ласковых рук приятно, эти девчонки знают своё дело. А если и дивятся, что тцар так неухожен, в то время как их бывшие господа благоухают, так он же чудак, с высокой башни не слезает, всё звёзды высматривает, он не такой, как все люди...
Терпеливо дал надушить бороду, завить кольцами. Брадобреи, если и удивились неухоженной бороде тцара, то не очень, ведь Аспард прежних удалил на всякий случай, а эти новые не знали, какой борода была раньше.
Потом он торопливо пожирал завтрак, поражая Аспарда манерами свирепого воина, а не потомственного тцара, сына тцара и внука тцара.
Когда на столе осталась только груда костей, открылась дверь, в зал ворвалась жаба, понеслась к Мраку огромными неуклюжими прыжками. Манмурт вскочил следом, предупредил громко:
— Ваше Величество! Я привел вашу нелапомойную жабу.
— Кого-кого? — не понял Мрак.
Жаба с разгону наткнулась на его ногу, попыталась запрыгнуть на колени, не получилось, заскулила. Мрак подсадил, она тут же попыталась достать его лицо длинным раздвоенным языком.
— Нелапомойную, — повторил Манмурт. — Впервые вижу жабу, что не любит воды. А лапы надо мыть, когда по такой грязи наскачется.
Мрак удивился:
— Где ты грязь нашел? В саду так ухожено... Впрочем, свинья грязь найдёт.
— А не найдёт — докопается, — ответил Манмурт с достоинством. — Она принялась подрывать куст роз, будто надеялась там отыскать клад царя Тараса. Вырыла нору, в которой можно бы поместить конюшню.
Мрак шлёпнул жабу по толстой заднице.
— Может быть, тебя использовать для рытья подкопов под вражеские крепости?.. Или ещё как-нибудь? Чё молчишь, морда бесстыжая? Вот, все штаны извозила лапищами... Ты знаешь, сколько такие штаны стоят? Их же не отстирать после твоих лап! А ну брысь, свинёнок! Аспард, что у нас на сегодня?
Аспард вскочил, вытянулся.
— Большая тцарская охота, — отчеканил он. — Любимое занятие и времяпровождение особ благородной крови!
Мрак почесал в затылке, высморкался двумя пальцами и — вытер о скатерть.
— Ага, — сказал он значительно. — Это, значитца, мое любимое занятие? Ну-ну, Аспард, вели седлать коней! Как бы без нас не начали...
Аспард поклонился, он все никак не мог понять тонкий юмор тцара, но старался, ибо результаты уже есть, вон Щербатый по ночам не храпит, а поёт от счастья, даже под ночным небом гоняя новобранцев.
Манмурт посмотрел на груду костей на столе, на раскрасневшиеся рожи Его Величества и начальника дворцовой стражи, сказал почтительно:
— Прошу, простите меня, Ваше Величество...
— Ну-ну, — сказал Мрак нетерпеливо, — давай быстрее! Ты прямо как мои звёзды... Тоже ползают по небу, как улитки.
— Это не моё дело, Ваше Величество, — сказал Манмурт, — но нельзя ломать свой распорядок так резко. А если ломать, то оповещать заранее. За месяц, а то и за два.
— Верно говоришь, — одобрил Мрак. Спохватился: — А это ты к чему?
— Ваше Величество, вам сейчас надлежит присутствовать на званом завтраке,
— сказал Манмурт почтительно.
— А на хрена? — удивился Мрак. — Что, без меня у них кусок в рот не полезет? Не бреши. Без меня как раз и упьются вусмерть.
Манмурт виновато развёл руками.
— Ваше Величество, такой установленный порядок...
Он зашёл со спины и подал Мраку его роскошный халат, изготовленный лучшими мастерами, тяжёлый, как воинский доспех от множества золотых украшений, драгоценных камней. Мрак чувствовал, как взгляд тцаредворца с изумлением шарит по его широченным плечам и мощной спине. И хотя Манмурт раньше не бывал допущен к тцару, это только теперь с легкой руки Аспарда, но явно же с чужих слов знает о рыхлой фигуре Его Величества.
— Что за жизнь, — проворчал Мрак. — То ли дело, звёзды... Аспард, рассказать о звездах?
Аспард пролепетал умоляюще:
— Ваше Величество, это бы счастье мне в другой раз, а то ведь вам на завтрак пора...
— Тогда пойдём, — рассудил Мрак. — А то, поди, пожрут всё, нам одни кости останутся.
На выходе из его личных покоев Аспард рявкнул, и тут же из ниш вышли крепкие воины в доспехах, с копьями с руках. Длинные острия острее бритв, а руки, что их держат, явно умеют обращаться с любым оружием.
Разбежались во все стороны, исчезли. Аспард выждал чуть и дал приказ трогаться. Мрак послушно шёл в окружении блестящих отполированным железом тел, обнажённых мечей и разукрашенных щитов. Поморщился, сказал брезгливо:
— Ты уж чересчур явно... Спрячь их куда-нибудь.
— Ваше Величество! — вскричал Аспард.
— Или пусть охраняют так, — добавил Мрак, — чтобы я их не зрел. И чтоб другим глаза не мозолили.
Аспард стиснул челюсти, в глазах мелькнул гнев, но голос он заставил звучать почтительно:
— Ваше Величество, вы даже не вспомнили, что вас пытались убить, а бедный Агиляр погиб... Один из тех людей убежал, найти его не удалось. У меня предчувствие, что это не конец.
Мрак сказал злее:
— Аспард, я тебе велел убрать своих псов? Вот и убери. Я тцар или не тцар?
Аспард бросил несколько слов воинам, они убрали оружие и разошлись, прячась в тени, в нишах, становясь рядом со статуями.
— Аспард, я тебе велел убрать своих псов? Вот и убери. Я тцар или не тцар?
Аспард бросил несколько слов воинам, они убрали оружие и разошлись, прячась в тени, в нишах, становясь рядом со статуями.
Двери в обеденный зал распахнуты настежь, народ толпится у стен, часть придворных уже в том зале, но видно, что кресла пусты, сесть никто не решается.
— Парадный обеденный стол, — напомнил Манмурт. — Раз в неделю с вами обедают лучшие из лучших, Ваше Величество. А самые лучшие из лучшейших бывают допущены, как в этот раз, и на завтрак. Неужели вы не найдёте для них пару добрых слов?
— Найду, — пообещал Мрак зловеще. — Я им про звёзды расскажу!.. Весь обед буду рассказывать.
— Ваше Величество!
— Я тцар аль не тцар? — осведомился Мрак. — Мне с высоты виднее. Ты ж видишь, как высоко моя табуретка поставлена?.. Хотя бы, гады, догадались и стол с этого края приподнять.
Манмурт в беспомощности развёл руками. На его лице читалось, что тцар обычно сидит и взирает на вкушающих благосклонным оком, а не набрасывается на еду сам, как дикий зверь. Если же вина изволит, то вон виночерпий за плечом, сразу нальёт. Да и блюдо перед ним могут подержать, если он изволит чего-то отщипнуть...
Сто персон, как понял Мрак, это вся та знать, на плечах которой лежит всё это тцарство. Советники, управляющие, родня, а также самые знатные люди, из которых половина таких, чьи корни уходят в глубь времен глубже, чем его, тцарские... А значит, многие из них полагают, что у них больше прав на его трон...
Ага, вон на той стороне заезжие бароны, у них свои крепости, они подчинены ему, тцару, но как-то странно подчинены: не принимают его управляющих, не допускают переписчиков населения, зато свято блюдут границы Барбуссии, и ни артанцы, ни куявы, ни любой другой враг не сумеет пройти через их владения, так что с их вольностями лучше примириться.
Последний десяток стульев предназначен для счастливчиков, которых приглашают к высочайшему столу за особые заслуги: отличившихся младших командиров, строителей крепостей, магов, а также известных певцов или сочинителей.
Трижды мощно взревели трубы. Церемониймейстер сделал два шага вперед, зычно и звучно, соперничая с трубами, провозгласил:
— Его Величество.... Яфегерд Блистательный, гроза соседей, защитник справедливости!
И звездочёт, добавил Мрак иронически. Он вошёл степенно, как надлежит, но всё равно поймал недоумевающий взгляд Аспарда, пару ухмылок придворных аристократов, и заметил, что потирает ладони в предвкушении добротного завтрака. То, что съели в его покоях, можно считать лёгкой разминкой.
Народ начал занимать места. Аспард остановился подле Тцарского кресла, Мрак сел, засучил рукава. Брови Манмурта поползли вверх. Мрак прорычал довольно:
— Обед хорош... Или тебе не нравится?
— Обед великолепен, — промямлил Манмурт.
— Ну, так чего чешешься? Хватай скорей, а то пожрут!
Он потёр ладони, все взгляды обращены на него, он сперва решил, что всех удивил именно этот жест, но, оказывается, все только ждали, когда он ухватит своего поросёнка.
Молочный поросёнок зажарен оказался так искусно, что когда Мрак ухватил его обеими руками, хрустящая коричневая корочка полопалась, в трещинки вырвались струйки сводящего с ума пара, а по пальцам побежал обжигающий, как расплавленное олово, сок.
Мрак ругнулся, стражи вдоль стен насторожились, ухватились за мечи. Аспард сделал им успокаивающий жест, мол, это дедушка Его Величества рубит врага в какой-то вражеской крепости.
Разом, как будто рухнула зазубренная решетка ворот, на блюда с лязгом опустились ножи, вилки, послышался треск раздираемой плоти, следом — чавканье, сопение, хлюпанье, треск разгрызаемых костей — напротив гигантский вельможа, не в силах разгрызть кость, высасывал мозг с такой мощью, что вокруг него заворачивался настоящий смерч.
Мрак поискал глазами музыкантов, в самый бы раз, музыка тоже может быть полезной. А то и певцы не помешали бы, да чтоб песни погромче, погромче. Сам он ел быстро, сперва утоляя голод, а потом, уже поддавшись здоровому аппетиту здорового человека, что умеет есть в запас.
После этого лёгкого завтрака по знаку Аспарда часть воинов выбежала из зала, а когда Мрак величественно вышел и двинулся, куда повели, впереди уже слышались нетерпеливые крики, проходы пустели, и так продолжалось на всём пути к главному выходу.
Солнечный свет ударил по глазам. Ночью прошёл малый дождь, на каменных плитах лужи ещё не исчезли, оттуда под опущенные веки быстро и колко бьют крохотные солнечные лучи.
Двор опустел, стражи отогнали посторонних, а из конюшни вывели под уздцы четвёрку богато убранных коней. Они тащили роскошный возок, весь украшенный золотом, серебром, из-за чего явно будет увязать в грязи, но кого из тцаров заботят такие мелочи, вон сколько народу, на руках понесут, стоит только шевельнуть пальчиком...
Мрак с отвращением оглядел возок. Двое из конной охраны покинули седла, встали по обе стороны от дверцы, каждый преклонил колено. Ага, он должен наступить одному из них на это самое колено, сам держась за покорно склонённые головы, а затем подняться ещё выше в сам возок. Колеса огромные, а днище от земли высоко, что значит, грязи много, чтоб не застревать...
Хугилай сказал настойчиво:
— Пожалуйте, Ваше Величество...
Мрак скривился, но Хугилай настойчиво подталкивал его к возку. Мрак опустил ладонь на курчавую голову одного из коленопреклонённых. Изнутри возка незнакомый молодой красивый придворный с готовностью протянул руку. Из казармы простучал подковами великолепный конь чуть припоздавшего начальника стражи, гарцевал, вскидывал голову, гордясь красивой уздечкой, цветной попоной, широкими разукрашенными ремнями на груди.
Мрак в задумчивости пожал руку придворному, тот почему-то завизжал, упал там же в возке на колени, едва не вывалился наружу. Коленопреклонённый чуть дёрнулся, Мрак стиснул его голову сильнее, тот побелел и начал валиться на возок.
— Гм, — сказал Мрак, — что это с ними? Какие-то новые ритуалы ввели?
Он оглянулся на Аспарда. Тот смотрел на тцара со страхом и непонятным восторгом.
— Да нет, — воскликнул он. — Не ввели... Но если скажете, тут же введём!
— Разве я ещё и Верховный Жрец? — удивился Мрак.
— В случае войны — да, — ответил Аспард преданно. — Разрешите, кому-нибудь объявим войну?
— Какой ты кровожадный, — упрекнул Мрак.
— А войну можно объявить какому-нибудь далёкому тцарству или королевству,
— объяснил Аспард. — Настолько далёкому, что воевать с ним просто невозможно.
— Да ну тебя. Скажи, почему бы мне не поехать... на коне?
Широкое лицо Хугилая дёрнулось, в глазах мелькнул испуг. Он отшатнулся, выставил непривычно пухлые и короткие для такого могучего тела белые ручки.
— Как можно, Ваше Величество? Мрак пожал плечами.
— А в чем дело? Тцар я или не тцар?
— В том-то и дело, — воскликнул Хугилай, — что тцар! А тцару надлежит быть величественну и внушающу. Народ, глядя только на возок, должен трепетать от благочестия... И сама мысль, что тцар там, внутри, должна наполнять сердца восторгом, благочестием и священным трепетанием...
Мрак нахмурился.
— Это что ж, мне и высовываться нельзя?
— Лучше нельзя, — ответил Хугилай. Он глядел в глаза преданно и истово, но у Мрака закралось подозрение, что дело неспроста, чересчур настойчиво Хугилай пытается запихнуть его в возок. Словно в его отсутствие все разденутся догола и будут отплясывать на столах, вкусив свободы от него, деспота. — Вы, Ваше Величество, должны быть... далеки от народа. Страшно далеки! И тогда вас чтить будут ещё больше.
— За что?
— За таинственность. За харизматичность, как говорят в Куявии.
Мрак покосился на Аспарда. Тот смотрел прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. Лишь по чуть изменившемуся запаху Мраку почудилось, что начальник охраны не так уж и одобряет, что правитель должен быть от народа страшно далёк.
— Лады, — сказал Мрак. — Лезь туда!.. Да быстрее, черепаха!
Он мощным толчком почти забросил ошеломлённого Хугилая в возок, сдёрнул с плеч роскошное одеяние и швырнул следом за Хугилаем.
— Оденься, понял? И не высовывайся... Тцар должен быть страшно далёк от народа!
С наслаждением сорвал высокую тцарскую шапку, все просто таращились, Хугилай попробовал всё же высунуться, но Мрак швырнул ему шапку, рыкнул:
— Надень и сиди там!
— Но, Ваше Величество...
— Народу ж всё едино? — сказал Мрак.
Он захлопнул дверцу, подошел к коню с пустым седлом, тот косился на него подозрительно, попробовал куснуть. Мрак рыкнул, конь задрожал, колени подогнулись. Мрак вскочил в седло, подобрал поводья. Он оставался в дорогой рубахе, на нём добротные брюки, искусно сшитые сапоги, но ветер тут же начал лохматить искусно завитые волосы, выдувать из них всякую хрень.