Мрак удивился:
— Так зачем же держите? Убить... или на волю. Ну, отвезти в клетке поближе к Артании... и выпустить.
— Ваше Величество, как можно! Видели бы вы его зубы, его грудь, его крылья!.. Он вдвое крупнее всех драконов! Это же сокровище! Его держим на племя. А что людей поел, так это по их неосторожности. У нас какой народ? То считают, что Змей не дотянется, то уверены, что успеют отскочить, то думают, что дракон высоко не подпрыгнет...
Они медленно приближались к котловану, Мрак издали по запаху определил глубину и увидел даже, что именно там на дне. Котлован окружал каменный барьер, невысокий, до пояса, но, когда Мрак подошёл и глянул вниз, огромный кулак спрессованного запаха всё же заставил отступить на шаг.
Пахло не просто рыбой, а косяком выброшенных на берег и разлагающихся тюленей.
В вырубленном в скале котловане, где поместился бы дворец, распласталась огромная серо-зелёная туша. То, что Мрак принял сперва за груды неопрятных звериных шкур, оказалось крыльями. Уже смятыми, потёртыми крыльями, с обломанными когтями, а сама туша, чей бок медленно приподнимался и так же медленно опускался, оказалась драконшей.
Она лежала на боку, сопела тяжело, взрёвывала, ворочалась, слышался неспокойный треск. Мрак подумал, что трещат костяные пластины, потом решил, что это под её тяжестью подаются камни котлована, но потом увидел, как из-под шкур выползают толстые ярко-зелёные шары на коротких расползающихся лапах.
Один вслепую подполз чересчур близко к страшной пасти. Змеиха приоткрыла один глаз, из пасти выметнулся длинный лиловый язык. Донесся жалобный писк.
Рядом с Мраком страж спросил обеспокоенно:
— Что она с ним делает?
Змеиха зажала полуслепого змеёнка в угол, беспощадно мяла огромной пастью. Он жалобно пищал, крохотные лапки беспомощно дергались.
— Задавливает слабых, — объяснил Аспард со знанием дела. — Молока на всех не хватит. Верно, Ваше Величество?
— Мудро, — согласился Мрак. — Пусть помрёт сразу, пока слепой. А то корми-корми, а он помрёт... И жалко, уже ведь бегал, играл, квакал...
Герц помялся, но сказал осторожно:
— Да, это было бы мудро... но природа не так мудра, как вы, Ваше Величество. Этот змеёнок, как и другие, в первые дни не в состоянии даже погадить! Если бы она их не лизала, не мяла, не давила, то передохли бы на третий день...
Дракончик уже не пищал, а огромное панцирное чудовище мерно шоркало языком по каменному полу. Звук был такой, словно дикарщики стесывали с каменной плиты мелкие зазубрины.
Аспард потянул носом:
— Не так уж и воняет. Это она что? Жрёт?
Герц сказал с таким явным неудовольствием, словно оскорбили его самого:
— А что? Значит, так надо. Пока они сосут её молоко, она зализывает за ними. А как только жабёнку дать хоть лизнуть коровьего молока или какого другого, то тут же его дерьмишко останется лежать, пока не уберут слуги. То ли ревнивая, то ли понимает, что уже жабенок начинает сам питаться, а значит — взрослый. У них, как у холопов, взрослеют рано. Это боярские дети до осьмнадцати годов в песочке роются!
— Ага, — сказал Мрак. — Ага.
В следующем котловане резвились два молодых змея. Толстые, бескрылые, похожие на вытянутых жаб, размером с коров, они нападали один на другого, опрокидывали, таскали за лапы, хватали беззубыми пастями за толстые шеи.
Мрак изволил полюбоваться подростками. Герц услужливо забегал вперед, указывал дорогу. Стражи двигались от Мрака справа и спереди, ещё трое прикрывали со спины. В следующем котловане копошились уже трое. Мрак засмотрелся, Герц щелкнул пальцами, ему из свиты передали крупный кус свежего мяса, всё ещё истекающего кровью. Он с поклоном протянул Мраку.
— Если Ваше Величество изволит... Мрак с сомнением посмотрел на мясо.
— Дык только что пообедали...
В наступившей тишине Герц сказал осторожно:
— Я... гм... имел в виду, что если вы изволите тцарственно швырнуть дракону...
— А, — понял Мрак, — так бы сразу и сказал! Конечно, мне не жалко. Ловите, карапузы!
Дракончики ухватили кусок и начали таскать во все стороны. Наконец одному удалось выхватить, он понёсся вдоль стены по кругу, все бросились за ним и бегали так долго, ни один не догадывался броситься наперерез, пока один не отстал настолько, что убегающий догнал его, прыгнул на спину, вмял, но зацепился за прорастающий гребень и свалился на землю.
Завязалась веселая драка. Мрак свистел им, покрикивал, потом поморщился:
— Что там за гам?.. Да нет, вот за теми сараями!
— Сейчас узнаю, — отозвался Аспард бодро.
Он исчез, а пару минут спустя притащил за шиворот дородного человека, за которым шла толпа галдящих работников. Аспард толкнул дородного, тот упал на колени перед Мраком.
Мрак спросил недовольно: — В чём дело?
Дородный развел руками. Пухлое лицо было скорбное. — Ваше Величество, это слишком мелкое дело, чтобы вам... с вашим государственным умом разбирать такие дела. Правда, местный судья ничего не мог решить, и, я думаю, никто не сможет...
— Ого, — сказал Мрак. Он огляделся и увидел, что и толпа работников, что остановилась на почтительном расстоянии, и его воины — все ловят каждое его слово. — Ты это нарочно, чтобы меня раздразнить? В чём твоё дело? Дородный развел руками снова.
— Пустяк, — повторил он, — для вас, но не для нас, выращивателей драконов... Вот этот человек... подойди сюда, Арменс!.. Этот человек взял у меня двадцать серебряных монет в долг и написал расписку. Я, дурак, дал ему монеты, хотя надо было дать овец или коров, что ему было нужнее. Когда пришел срок, он мне сказал: приходи ко мне к котловану, где я несу службу, деньги у меня там, я всё отдам...
Я пришёл. Он говорит, что это хорошо, дай-ка я посмотрю, как я там написал, я ему дал, он тут же порвал расписку и бросил в костёр.
Мрак перевёл взгляд на Арменса. Молодой сильный работник стоял смело, не пряча глаз, рубашка расстёгнута, обнажая крепкую грудь, руки сильные, мускулистые, привычные к тяжёлой работе.
— Что скажешь? — спросил Мрак. Арменс нехотя поклонился, сказал дерзко:
— Я знаю, что простолюдину не найти управу на богатых! Я не брал у него денег, в глаза не видел никаких расписок. Но кто мне поверит, если у меня нет свидетелей?
— Свидетелей, что не брал? — переспросил Мрак. — Да, на это в самом деле трудно найти свидетелей...
Он внимательно осмотрел дородного богача, работника и толпу, что жадно прислушивалась к высокому судилищу. Оглянулся на Аспарда, тот выпрямился и бросил руку на рукоять меча.
— Аспард, — сказал Мрак, — отведи их в разные стороны, чтобы они не слышали друг друга. Это дело сложное, надо подумать...
Когда дородный и работник стояли на дальних концах каменной площадки, Мрак поинтересовался у толпы:
— А вы что скажете? Кому больше доверяете? В толпе загалдели:
— Арменсу, конечно!
— Арменс умеет работать!
— Арменс свой!
— Арменс мне в прошлом году крышу помог починить!
Мрак выслушал, кивком велел привести к нему дородного. Тот, похоже, слышал выкрики или же догадался по жестикуляции, что они значили. Стоял, повесив голову на грудь. Мрак буркнул:
— Ну и что у тебя была за расписка?
— Обычный клочок старого пергамента, — ответил дородный несчастным голосом. — С ладонь размером. Его столько раз соскабливали, что он уже светился насквозь! Порвать его было легко.
— Ага, — ответил Мрак. — Щас я начну разбор, а когда спрошу про расписку, ты скажи, что размером он был с... две ладони. Нет, ещё лучше с конскую попону! Понял?
— Понял, — ответил дородный покорно, но было видно, что ничего не понял.
Мрак махнул рукой, подвели Арменса. Тот смотрел гордо, за ним шла толпа сочувствующих.
— Ну давайте снова, — сказал Мрак, он поморщился, посмотрел на солнце, — да побыстрее, а то нам ещё много осмотреть надо. Ты... как тебя, говоришь, что дал этому трудолюбивому человеку, о котором все драконцы отзываются так хорошо, двадцать серебряных монет?
Арменс гордо подбоченился, а дородный жалко пролепетал:
— Да, Ваше Величество... А он взял и порвал расписку, как листок дерева, хотя это был пергаментный лист размером с попону вашего коня... Порвал и бросил в огонь.
Арменс покраснел от гнева, закричал:
— Что ты брешешь, скотина!.. Это был жалкий клочок не больше моей ладони! Ты ври, но знай меру...
Он поперхнулся, испуганно огляделся. Его друзья замерли. Потом начали отступать от него, словно волны в час отлива от одинокого утеса. Аспард первым из воинов сообразил, заржал, как конь. Начали хохотать и его люди. Мрак махнул оруженосцу, тот бегом подвёл коня. На грозного тцара он смотрел влюбленными глазами.
Мрак похлопал по плечу ошарашенного Герца.
— Не вешай нос. Люди — твари хитрые, это не какие-нибудь безобидные драконы. Что-то есть ещё?
— Да, — сказал Герц торопливо. — Пойдемте посмотрим наконец нашу красу и мощь, дракона по имени Пламенные Крылья.
Мрак похлопал по плечу ошарашенного Герца.
— Не вешай нос. Люди — твари хитрые, это не какие-нибудь безобидные драконы. Что-то есть ещё?
— Да, — сказал Герц торопливо. — Пойдемте посмотрим наконец нашу красу и мощь, дракона по имени Пламенные Крылья.
— Ого! У него что, крылья горят?
— Нет, это для красивости, — объяснил Герц смущенно. — Но когда он летал ещё, то огонь из пасти, за ним дымный хвост, а крылья просвечивают такие пурпурные... Это самый страшный, лютый и смертоносный дракон из всех, каких мы когда-либо только знали!
— А чего теперь не летает? — поинтересовался Мрак. Герц помялся, развел руками.
— Перестал слушаться. Теперь это просто неуправляемый дикий зверь. Потому его держим... так, как держим.
Каменные громады медленно тянулись по обе стороны. Сзади слышались злые крики и глухие удары. Похоже, работники, обманутые в своих лучших чувствах, били своего кумира. Герц ожил, шумно рассказывал про замечательных драконов, какие они-де умные, весёлые, добрые, удивительные, Мрак кивал, в узкой улочке стражи отстали, шли гуськом сзади, только двое прошмыгнули вперед и шарили там по сторонам налитыми кровью глазами.
И вдруг... сразу восемь человек выпрыгнули, казалось, ниоткуда. Тускло блеснули короткие мечи. Телохранители метнулись в бой, Аспард мгновенно загородил Мрака, два или три меча с лязгом ударились о его грудь, Аспард пошатнулся, но устоял, а его меч рассек голову ближайшему. Большего он сделать не мог, только отчаянно парировал сыплющиеся со всех сторон удары.
Внезапно ряд нападавших завалился, словно на них упала скала. Аспард увидел, как на том месте взвилось разъярённое Его Величество, в руках та самая секира, которую он так умело бросал в небо. Телохранители шарахнулись в стороны, ибо секира почти исчезла из виду, только в воздухе оставался серебристый след от лезвия, а нападающие падали с разрубленными головами, в воздух взлетали отрубленные руки, кровь брызгала фонтанами.
К счастью, они находились в довольно узком проходе, нападать могло не больше трёх-четырёх человек, и Аспард с Мраком нажали, срубили ещё двоих, последний оставшийся в живых повернулся и бросился бежать. Он уже скрылся, когда Мрак замахнулся коротко и со страшной силой швырнул секиру.
Она исчезла, Аспард ожидал услышать сухой скрежещущий удар металла о камень, но вместо этого донёсся вскрик и послышалось падение тела.
Мрак повернулся к Аспарду:
— Ты это чего? Ранен?.. Ну, дурак... Аспард прошептал:
— Я счастлив... Я буду рассказывать внукам, как был удостоен чести драться... рядом.
Он всё прижимал ладонь к боку. Под ней расползались края разрубленных лат, между пальцами просачивались красные струйки.
Мрак оторвал ладонь Аспарда от раны, присвистнул. Лезвие чужого меча рассекло бок на ширину ладони, хотя и не глубже пальца. Он быстро оторвал рукав, сложил вчетверо и приложил к боку начальника охраны.
— Прижми покрепче!.. Сейчас придут лекари. Аспард простонал со стыдом:
— Ваше Величество! Вы меня убиваете... Это я должен следить за вами, охранять вас...
— Вот я и хочу, — отрезал Мрак, — чтобы ты завтра мог охранять, а не валялся в постели, ослабевший от потери крови. Зажми покрепче! Вон уже бегут...
Вместе с прибежавшими на помощь работниками был и Червлен. Выглядел он испуганным, глаза бегали. Мрак напомнил себе, что не мешало бы узнать, куда это он делся сразу же, как только сели за стол.
Червлен повскрикивал, потом довольно толково распорядился насчёт лекарей, а сам исчез снова. Герц, белый, как полотно, пугливо вздрагивал, трясся, наконец пролепетал дрожащими губами:
— Это не наши... Какие-то бродяги... Мрак усомнился, прорычал:
— Ты уверен?
— У нас здесь все друг друга знают!
— Этих не видели? Герц покачал головой.
— Какие-то разбойники! Только не понимаю, как смогли пройти так далеко незамеченными...
— Уверен, что разбойники?
— Ваше Величество! А что же ещё?
Мрак пихнул носком сапога голову одного из убитых. Похоже, Герц живёт в очень благополучном мире. Не только никогда не видел разбойников, но даже не представляет, какие они с виду. Дело даже не в том, что, живя в лесу да в горах, прячась от людей, не больно заботишься о своём виде. Наоборот — разбойники стараются отрастить бороды, волосы, скрывая внешность. А эти чисто выбриты, и если принюхаться, то можно уловить аромат благовоний. Слабый, почти заглушенный запахом пота, крови, зловонием из котлована, но все же ощутимый.
Он поднял голову, взглянул на заходящее солнце.
— Ладно, пора заканчивать. Где этот ваш красавец? У которого Пурпурные Крылья?
— Пламенные, Ваше Величество. Но, если желаете переименовать, то — Пурпурные.
Мрак подумал, кивнул.
— Желаю. Даже изволю.
Он подумал, что переименовывать — проще всего, но зато заметнее. Вроде бы ничего не сделал, а результат твоего тяжкого труда видят все прямо щас, а ещё и много поколений потом.
Герц посмотрел на могучую стать Его Величества, предложил робко:
— Если изволите, то можно даже назвать его... Яфегердом, например.
— Это пока лишнее, — ответил Мрак скромно. — Пожуём — увидим.
Герц суетливо забегал вперёд, иногда даже шёл задом, руки его постоянно взлетали, как вспугнутые бабочки, рисовали в воздухе замысловатые узоры, ещё больше похожие на бабочек, что, дуры, не умеют летать прямо, как стрекозки или кузнечики.
Мрак подумал про Кузнечика-Кузю, в груди потеплело. Герц вскрикивал:
— Прошу сюда. Ещё... Вон там котлован, в котором держим этого зверя...
Они были совсем рядом с каменной оградкой, когда раздался грохот. Мрак быстро вскинул голову. Сверху с горы неслось, подпрыгивая на выступах, бревно в три обхвата. Аспард вскрикнул, бесцельно схватился за меч и попробовал заступить Мрака. Мрак ухватил его за шиворот и мощно откинул под крохотный каменный навес.
Сам он попытался отпрыгнуть, но оступился, бревно мелькнуло прямо перед глазами, его страшно рвануло за одежду, ударило, швырнуло на каменную стену. Он падал, цепляясь за камни, голова гудела, успел сообразить только, что краем бревна зацепило за роскошное тцарское одеяние, куда-то бросило...
Его несло вниз по крутой каменной стене. В ноздри ударил мощный рыбный запах. Он бессильно скользил, пока не рухнул на дно, где торопливо приподнялся и сел. Ладони опирались на раздробленные кости гигантских зверей. Вдоль хребта зашевелилась и начала подниматься шерсть, когда сообразил, что это не кости коров или туров, те помельче. Это кости драконов, а вон и череп... а дальше ещё один, и ещё...
Справа и слева, как впереди и сзади — каменные стены. Он на дне самого глубокого котлована, а в десятке шагов поднял голову, разбуженный шумом, и смотрит на него дракон. Тот самый, что лютый из лютых. Который на племя. И который сожрал уже четырнадцать неосторожных конюхов. Дракон по имени Пламенные Крылья. Теперь — Пурпурные.
Сверху в наступающей полутьме слышались шум, крики, вроде бы даже лязг железа. Кто-то закричал нечеловеческим голосом, тут же крик оборвался. Мраку даже почудился сип и клекот, вырывающиеся из перерезанного горла.
Дракон всхрапнул, быстро вскочил на все четыре лапы. Несмотря на размеры, он выглядел собранным, быстрым, поджарым, а к жертве шагнул легко, словно барс размером с амбар. Мрак попятился, упёрся спиной в каменную стену. Мелькнула мысль попытаться вскарабкаться, это дракон всползти по таким плитам не может, а человеку зацепиться бы хоть чуть-чуть, но дракон как выстрелил огромной головой. Мрак увидел прямо перед собой страшную пасть, где целиком поместится корова, отшатнулся от дурного запаха, успел даже увидеть гниющие волокна мяса между зубами, размером с куявские мечи...
Он успел отдёрнуть голову, мимо пролетело что-то красное, обожгло щёку. Дракон со страшным рёвом прыгнул ближе. Теперь он не вытягивал шею, она стала втрое короче, толще, вся в буграх и костяных пластинах, что выдержат удар любого меча или топора. Мощная лапа с чудовищной силой ударила в грудь. Мрак отлетел вдоль стены, ударился спиной. Огромная пасть мелькнула у самого лица. Когти со скрежетом впились в камни справа и слева. Мрак оказался зажатым между передних лап. Голова Змея была с плавильную печь, вытаращенные глаза — как выпуклые круглые щиты славов, а когда распахнул красную пасть, оттуда пахнуло жаром.
— Да пошёл ты, — вскрикнул Мрак, закашлялся, ибо лицо залепило горячим и влажным. Зажмурился, лицо вспыхнуло, как натёртое шершавой рукавицей.
— Брысь, свинья поганая!..
Горячий язык со скоростью молнии облизал ему щёки, подбородок, лоб. Мрак отпихивался вслепую, зажмурившись, а дракон с громким хрюканьем чмокал длинным горячим языком, дыхание из Мрака вылетело с жалобным всхлипом: Змей придавил его грудью, сопел, горячий язык шлепнул по ушам, и даже, похоже, пытался залезть внутрь его заросших шерстью раковин. Во всём котловане разносился грохот, лязг, треск разламывающихся под лапами дракона костей его жертв.