Меган опустила глаза, ее нижняя губа дрожала; она была готова разрыдаться. Синхил знал, что не вынесет этого, и придумал способ избежать душераздирающей сцены без компромисса с самим собой.
— Меган, ты сделаешь для меня кое-что? Кое-что особенное?
Она тотчас же засветилась надеждой и ожиданием. Торопливо, не желая подавать несбыточных надежд, Синхил опустился перед ней на колени, взяв ее за руки. Меган тоже хотела встать на колени, но он не позволил.
— Нет, не нужно. Выполни мою просьбу, только ты способна сделать это. Я хочу… мне нужно твое благословение, чтобы оно хранило меня в бою. — Одной рукой он держал ее руки, другой снял корону и склонил голову. — Благослови меня именем своей любви, моя маленькая королева, — прошептал он, молясь, чтобы она не разгадала его маленького представления, затеянного, чтобы поддержать ее, да и его в час расставания.
Последовала долгая пауза, на мгновение он даже испугался, что она откажется, но потом ощутил нежное прикосновение к своим волосам, ласковые руки Меган обняли его голову. Он закрыл глаза, стараясь понять чувства, владевшие сейчас его женой.
— Отныне и во веки веков пусть пребудет наш Господь с вами, возлюбленный муж мой. Пусть тень Его крыл хранит и защищает вас. Пусть Всемогущий Бог будет милосерден к нам и отпустит все грехи наши. И пусть покров Пресвятой Богородицы осенит вас, и пусть дева Мария вернет вас ко мне. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Меган отняла руки от головы Синхила и перекрестилась. Синхил последовал ее примеру. Ее слезы высохли, лицо смягчилось. Синхил поднялся и надел корону.
— Благодарю тебя, моя королева. Твое благословение, как щит, укроет меня во время сражения. А теперь… — он целовал ей руки, одну, потом другую. — Я должен идти.
Синхил хотел было поцеловать жену в лоб, как днем в зале, но она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Он растерялся и отпрянул, но Меган еще теснее прижалась к нему.
Синхил, укоряя себя за неумение смирить плоть, уходил из часовни. Эта победа далась с трудом, но совсем не радовала. Он отстоял верность своему выбору ценой унижения женщины, прекрасной, на все для него готовой… А он разыграл это недостойное представление.
Часть его души стремилась к ней, стоявшей на коленях у алтаря. О, как хотелось обнять Меган, прижать хрупкое тело, ощутить его тепло даже сквозь кольчугу и кожу костюма, снова поцеловать ее.
Он с трудом сглотнул и, потупившись, двинулся к выходу, радуясь, что кольчуга и доспехи скрывают его от пристальных взоров. По счастью, снаружи уже темнело, довольно рано из-за дождя, так что никто не мог видеть его раскрасневшегося лица. Он нарочно сделал вид, что возится с перчатками, и, приблизившись, склонил голову, чтобы дать Сорлу снять с себя корону и натянуть наголовник.
Келлен накинул ему на плечи длинный, подбитый мехом плащ. Синхил поглубже надвинул капюшон и зашагал вниз по ступеням, спеша сесть на своего боевого коня. Рядом с ним уже сидел в седле Джорем; а Камбер с Райсом ожидали чуть впереди. Ивейн придерживала отцовское стремя.
Синхил кивнул Келлену и подобрал поводья, задумчиво теребя алую кожу. Элистер помог ему сесть в седло, Сорл с отцом Альфредом также вскочили на коней, а Келлен вернулся к своему гнедому скакуну.
Колонна тронулась со двора, михайлинский рыцарь выехал вперед, гордо неся штандарт Гвиннеда, и король заставил себя забыть о ней; боль расставания сменилась болью телесной, ибо Синхил терпеть не мог ездить верхом. А путь предстоял очень долгий.
ГЛАВА V
Итак, неужели я сделался врагом вашим, говоря вам истину?[6]
Королевская армия шла всю ночь и все утро, под непрекращающимся дождем. Хотя сильных ливней больше не было, лошади и люди вымокли насквозь, и вымокли даже вельможные лорды в своих промасленных кожаных плащах, подбитых мехом. А когда солнце поднялось повыше, от людей и от животных повалил пар.
Незадолго до полудня, преодолев почти половину пути до границ Гвиннеда, они наконец сделали привал. Хотя войско двигалось в жестком темпе, даже пехотинцы не слишком устали; надо отдать должное Имре хотя бы в этом — он неплохо обучил своих солдат. Так что хуже всех сейчас, пожалуй, приходилось их нынешнему королю.
У Синхила каждая мышца болела от малейшего движения, а стертые бедра и ягодицы уже утратили способность чувствовать боль. Конечно, за последнее время он стал чуть лучше сидеть в седле, но совершенно не привык к дальних верховым переходам. Ночью Синхил попытался подремать хотя бы урывками, полагаясь на слуг, что вели его коня в поводу, но когда животное переходило на рысь, каждый шаг его отзывался в теле новой болью. По сравнению с этим недолгий галоп казался просто-таки блаженством.
Когда они остановились, Синхил несколько секунд сидел в седле неподвижно, гадая, достанет ли у него сил слезть с седла и не рухнуть на землю. Но слишком медлить было нельзя, поскольку Джебедия со своими помощниками уже спешились поблизости, и Синхил знал, что скоро конюх придет за его лошадью.
Синхил увидел среди лошадиных спин и спешившихся всадников приближающегося Гвейра. Молодой лорд взялся за повод, в его открытом лице было неподдельное участие.
— Ваше Величество нуждается в помощи?
Синхил покачал головой и начал слезать с коня. Вздохнув, он оперся о стремя, вытащил правую ногу и попытался одним махом перебросить через заднюю луку седла. Это препятствие король одолел со стоном. В конце концов ему удалось спуститься вниз, но, ступив на землю, Синхил был вынужден ухватиться за стремя, чтобы не упасть. Ноги дрожали, в лице не было ни кровинки.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Гвейр.
— Все прекрасно, — прошептал Синхил.
Скопление вокруг редело — лошадей уводили на водопой. Король даже не успел сообразить, куда это расходится его свита, как из беспорядочного движения и ржания возник Сорл и предложил своему господину раскладной стул. Синхил с облегчением опустился на сидение, вытянул сначала одну, потом другую ногу, встречая сопротивление окаменевших мышц и вздрагивая. Закрыв глаза, он пытался расслабиться и дать отдых телу. Когда он снова взглянул по сторонам, обнаружилось, что Гвейр увел коня, а рядом появился Райс с хлебом, сыром и вином. Он первым делом протянул кубок.
— Выпейте, государь. Еда и вино вернут вам бодрость.
Только осушив кубок до дна, Синхил спохватился — прежде следовало выяснить, не подмешано ли к вину какое-нибудь снадобье. Он хорошо помнил, как однажды Целитель попотчевал его зельем, не предупредив. Воспоминания были не из приятных.
Теперь беспокоиться уже поздно. Если Райс действительно что-то добавил в вино, это уже внутри и действует. На этот раз могло быть снотворное или что-то вроде. Пока королевский организм не ощутил влияния лекарства. Кроме того, Райс хоть и Дерини, но Целитель, подчиненный этическому кодексу, строгому, как монашеские обеты.
Король протянул кубок за новой порцией вина и взялся за хлеб и сыр. Он заметил смешливые огоньки в глазах Райса, казавшихся прямо-таки янтарными, как солнце, скрытое облаками. Ловко наполнив кубок, Целитель передал его Сорлу.
— Я вспомнил другой случай, когда ваша боль была столь же сильной, — с улыбкой заговорил Райс. — Вы позволите мне попытаться облегчить ее? Путешествие было довольно долгим.
Губы Синхила дрогнули в невольной улыбке. Неужели эти Дерини умеют незаметно читать его мысли? В который раз он удивлялся их прозорливости.
— По-моему, с лошадьми мне всегда будет нелегко, Райс. И я сомневаюсь, что на этот раз ты сможешь чем-то помочь, или ты дал мне ту же гадость, что в моей прошлой поездке?
Райс отрицательно покачал головой.
— На этот раз просто вино, Ваше Величество. — Он, конечно, понял, что имелось в виду. — С вашей помощью я хотел бы попробовать избавить ваше тело от некоторых последствий долгой езды верхом. Вы позволите?
Синхил, пожав плечами, кивнул. Коснувшись королевского колена, лекарь будто вздохнул, наполняя легкие воздухом, и погрузился в транс.
Самочувствие Синхила в предвкушении поддержки измученному телу улучшилось. Он лихо опрокинул второй кубок, больше не тревожась о том, что вливает в себя. Проглотив вино, король увидел Келлена, Камбера и Джорема, кивнул, когда они с поклонами приблизились, и отломил кусочек сыра.
— Все нормально? — спросил он, разглядывая троицу.
Камбер кивнул.
— Пройдено немало, но времени на передышку нет. Тронемся, как только отдохнут лошади. Еще до наступления ночи мы должны прибыть к выбранному месту и стать лагерем. Разведчики докладывают, что войско Эриеллы движется туда же и подойдет почти в одно время с нами.
Синхил прожевал хлеб и сыр, задумчиво глядя вдаль.
— Вы так уверены. А что если ее планы изменятся?
— Вы так уверены. А что если ее планы изменятся?
— Замыслы могут меняться стремительно, — ответил Келлен, — но возможностей и времени для неожиданного маневра у Эриеллы остается все меньше. Своим ночным маршем мы исключили ее атаку еще в одном направлении. Можно считать, что определилось наиболее вероятное место сражения. — Он помолчал и добавил с натянутой улыбкой. — Разумеется, всего предвидеть нельзя.
Джорем мрачно хохотнул, а Камбер обратился к изучению носков своих подкованных сталью сапог.
Синхил почувствовал, что все трое скрывают напряжение, а нарочитое внешнее спокойствие предназначается исключительно для него. Райс, закончив работу, тоже смотрел на Камбера и его спутников.
Внезапное открытие повергло Синхила в смущение.
— Кажется, погода улучшается, — в конце концов промямлил он, указывая на небо. — Это вы устроили?
Камберу не хотелось отвечать, но он все-таки взглянул Синхилу в глаза.
— Сир, несколько человек трудились над этим всю ночь, и, добавлю, не щадили при этом ни сил, ни здоровья. Нам не были известны в точности формулы заклинания Эриеллы, мы противодействовали несколькими способами, надеюсь, угадали, и результат будет.
— Вы трое тоже трудились?
— Ни один из нас впрямую, Государь. Это отняло бы почти все силы, а нам они еще пригодятся.
— Что ж, по крайней мере вы действуете, не таясь. — Синхил раздраженно поморщился. — Магия не прикрывается лживыми фразами, могущество Дерини используется открыто.
— Если ваша милость предпочитает путешествовать и воевать в бурю, то можно и обойтись… — пробурчал Келлен.
Возмущенный Синхил открыл было рот, но Келлен поднял затянутую в перчатку руку.
— Нет, Ваше Величество, не надо отвечать. Во мне говорили раздражение и усталость. Но вашей милости я давно известен как Дерини, вовсе не склонный злоупотреблять магией. В любом случае я не позволил бы волшебства, видя возможность не применять его. Для противодействия Эриелле, я вынужден был признать, необходимы такие действия. Мы не должны пренебрегать ничем, когда дело касается наших жизней.
Синхил опустил глаза, пристроил хлеб и сыр на кубок и поставил все это на землю рядом с собой, аппетит пропал совершенно.
— Мне это не нравится. Честно говоря, все ваши способности вызывают у меня множество сомнений. Господь не дарует такого могущества смертным.
— Разве вы, Государь, не простой смертный? — спросил Келлен.
— Да, и мои способности мне тоже не нравятся.
Повисла зловещая, почти осязаемая тишина, длившаяся до тех пор, пока Джорем не закашлялся.
— Милорд, сейчас не время и не место обсуждать подобные вопросы. Мы все утомлены, впереди сражение, слишком легко совершить ошибку или испугаться того, что в нормальной обстановке совсем не страшно. А пока считайте мои магические способности одним из редкостных человеческих талантов, которые, как известно, даются Богом, Вот, к примеру, целительский дар…
Словно благословляя, священник положил руку на плечо Райса и взглянул на Синхила прямо и вызывающе.
Синхил не выдержал взгляда, у него перехватило дыхание. Кто мог отрицать значение Целителей, особенно накануне сражения. Без них после битвы число жертв будет куда больше, десятки жизней прервутся без помощи Райса и его коллег.
Руки короля в пурпурных перчатках, словно окровавленные, лежали на коленях, ему никого и ничего не хотелось видеть; он закрыл глаза и заговорил едва слышно.
— Вы целите в самое уязвимое место. Знаете, что я не стану спорить, когда дело касается жизни моих подданных. Вы заставили меня принять ответственность и я не отрекусь от нее.
— Откровенно говоря, волшебство, которое так беспокоит вас, почти неприменимо в столкновении войск, — сказал Камбер. — Все меняется в схватке слишком быстро. Даже от самого сильного заклинания мало пользы, если тому, кто его произносил, срубают голову, не дожидаясь, пока магия спасет его.
— Значит, в сражении вообще не будет волшебства?
— Я этого не говорил, — ответил Камбер. — В столкновении один на один с Эриеллой любой из нас будет просто вынужден вспомнить сразу обо всех своих способностях. А успех сражения решит вовсе не магия. На стороне Эриеллы численный перевес, у нас — тактическое преимущество и точные сведения о ее силах и намерениях. Победа будет взвешена на этих весах.
Синхил помолчал, склонив голову на руки, и поднял ее на стук копыт, Гвейр отвел прежнего коня Синхила в обоз, с которым двигалась королевская конюшня. Оттуда на подмену был приведен серый в яблоках жеребец, исключительно легкий на ногу.
Он заржал, приветствуя хозяина, и заслужил улыбку.
— А, Лунный Ветер, — прошептал Синхил скорее сам себе. Он встал, покачнулся и ухватился за поясницу. С каждым шагом навстречу коню каждый мускул в нем все сильнее сопротивлялся приближению новой пытки, но Синхилу хватило мужества подойти и даже погладить своего скакуна.
— Спасибо, Гвейр. Как я понял, это означает, что мы трогаемся?
Гвейр налегал на поводья, осаживая нетерпеливого жеребца, и весело рассмеялся.
— Боюсь, что так, Ваше Величество. Лорд Джебедия хочет разбить лагерь еще до темноты. Остаток пути на Лунном Ветре будет для вас легче, чем путешествие на Морозце. Вы утомлены ездой, мы сменой лошади рассчитывали уменьшить для вас тяготы пути.
Грумы и слуги подвели лошадей к остальным, лорды и офицеры взлетали в седла с ловкостью и щегольством. Взяв ременный повод Лунного Ветра и набираясь мужества и сил, чтобы подняться в седло, как на плаху, Синхил смотрел, как садятся на лошадей Камбер, Райс и Джорем. Слуга-михайлинец подвел коня к Келлену, но викарий, вместо того, чтобы сесть в седло, подошел к Синхилу, поклонился и предложил помощь.
Синхил с благодарностью принял предложение. Когда он взобрался на лошадь, тщетно отыскивая удобное положение, Лунный Ветер затанцевал под седоком. Каждый шаг коня отзывался волной боли во всем теле.
Но жалеть себя было некогда. Как только Келлен, вскочив в седло, подъехал, Джебедия оказался с другого бока и подал сигнал выступать. Тронулись рысью, и поначалу удивленному Синхилу казалось, что быстрая езда дается ему легче. Через четверть часа наступило разочарование — Синхил опять не чувствовал ничего, кроме боли. Ноги налились тяжестью.
Наконец Лунный Ветер изъявил желание сбавить ход, предоставив всаднику возможность не только страдать, но и думать.
Синхилу были очень любопытны слова Камбера и остальных про магию, хотя им этого не следовало знать. Он удивлялся истории про трудившихся всю ночь, гадая о месте пребывания этих тружеников — они идут с армией, остались в Валорете или сидят неведомо где?
Вдоль колонны взад-вперед скакали всадники. Когда они проезжали мимо, Синхил пытался заглядывать в их мысли. Но что толку! Люди никак не могли участвовать в нейтрализации волшебства Эриеллы, а Дерини, во-первых, тщательно защищали свой мозг, а во-вторых, думали совсем не о прошлых делах — слишком многое ожидало впереди. Синхил мог открыться любому из них и установить мысленный контакт, но тогда все погребенное в его душе стало бы достоянием чужого мозга. Нет, пусть уж лучше как прежде дремлет в нем магия Дерини.
Ближе к вечеру тучи в небе рассеялись. Закатное светило явило себя во всем великолепии. Первое сражение Эриелла проиграла. Синхила это, как ни странно, обрадовало.
Ничто не мешало ему оставаться наедине со своими мыслями. Около часу назад военачальники с Камбером оставили королевский эскорт и отъехали в авангард за свежими донесениями разведчиков. Келлена король увидел, только когда армия вступала на лагерную стоянку. Пристроившись рядом, викарий михайлинцев кивнул; в его голубовато-зеленых глазах не было коварства или умысла, только уважение. Лучи заходящего солнца били в спину, и перед лошадьми скользили по земле длинные, резкие тени.
— Мы станем лагерем на гребне той горы. Командиры Вашего Величества обследуют вершину и местность с другой стороны. Желаете присоединиться к нам?
Он указал на группу всадников, отделившуюся от колонны. Над ней трепетали стяги Кулди, Ордена святого Михаила и знамя Гвиннеда — штандарт главнокомандующего Джебедии. Синхил устало вздохнул и, подав своему знаменосцу знак следовать за собой, направился вслед за Келленом.
Скакали легким галопом, не отвечая на приветствия солдат, и вскоре оказались у подножия хребта, где их поджидали. Синхил принял изъявления почтения и остановил коня между Камбером и Джебедией.
Джебедия, прикрывая глаза от солнца, повернулся к королю.
— Государь, наш план осуществляется, мы успеем занять позицию. События развиваются так, как мы и предполагали. Взгляните туда, на дальний хребет, Вы видите?
Синхил, прищурившись, привстал в стременах.