— Откуда это?
— Принесли.
— Кто?
— Какой-то парень.
— А записки нет?
— Нет, уж я проверила, можешь быть спокойна.
— Что за парень-то?
— Сказал, что посыльный. Похоже на то. У него на куртке бляшечка была. От фирмы «Сюрприз».
— И ты у него ничего не спросила?
— Знаешь, как я в него впиявилась! Но он молчал, как партизан. Я потом даже за ним проследила, но он сел в рафик с надписью «Сюрприз» и укатил. Я номер запомнила!
— Номер? Какой номер? — рассеянно спросила я.
— Номер рафика!
— Зачем? Это ж не уголовное дело… Странно…
Должен же наконец этот человек как-то проявиться…
— Ой, Маш, а цветы — обалденные! И в прошлый раз такие были, да?
— Да. Ничего не понимаю!
— И не надо! Просто радуйся — и все! Вот только…
— Что?
— Почему он прислал это с посыльным, а не проник сюда в твое отсутствие?
— Так я же замки поменяла и, кстати, была права.
— Ой, Маш, я совсем забыла! Тебе звонил Максим Павлович.
— Да? И что сказал?
— Что заедет на минутку в половине второго. Мне уйти, Маш?
— Даже не думай! — прикрикнула я на нее. — Он объяснил, зачем приедет?
— Нет, просто, говорит, на минутку! Я думаю, он тебе что-нибудь подарит! Маш, ты будешь вся в подарках! А ты ему про цветы скажешь?
— Там видно будет.
— Нет, ты обязательно скажи! Пусть ревнует!
— Все, Белка, кончай треп, займемся делом. Я понимаю, ты тут мало что успела.
— Ошибаешься! Все, что было ведено, я сделала! Жду дальнейших указаний!
— Правда? Ну, молодчина. Не девка, огонь! — засмеялась я.
И мы дружно взялись за дело. У Белки и в самом деле все горело в руках. В результате мы довольно быстро со всем управились.
— Маш, уже второй час, поди переоденься, а то ты вся в муке! — потребовала Белка.
Едва я успела привести себя в божеский вид, как в дверь позвонили.
— Я буду на кухне! — шепнула Белка.
Я открыла дверь. На пороге стоял Макс, держа в руках какую-то коробку и букет.
— Машенька, я заскочил поздравить тебя с наступающим! — громко проговорил он и тут же перешел на шепот:
— Девочка где?
— На кухне. А в чем дело?
— Вот в этом!
Он сложил коробку и цветы на стул в прихожей, решительно шагнул ко мне и обнял.
— Я соскучился! Дай хоть поцелую тебя!
Оторвавшись наконец от моих губ, он простонал:
— Как тут у тебя вкусно пахнет! Маш, чашку кофе, умоляю!
— Белка, поставь чайник! — крикнула я. — Макс, но ты хоть куртку сними!
— Да, да, конечно! Машенька, родная, это вот тебе к Новому году!
— А что это? — с любопытством спросила я.
— Это тюльпаны, я подумал, что к Новому году тюльпаны подойдут, да?
— Конечно! Спасибо!
— А вот это — радиотелефон!
— Боже мой, Макс, зачем… — смутилась я, проклиная внутренний голос, запретивший мне сделать ему подарок.
— Знаешь зачем? — опять перешел на шепот Макс. — Это чтобы ты могла брать его с собой повсюду. В ванную, например. Я позвоню, а ты мне скажешь: Макс, я в ванне! Я сразу представлю тебя в мыльной пене, и мне станет так хорошо…
Я расхохоталась.
— Я дурак, да?
— Есть немножко!
— Это я от тебя дурею! Давай-ка я быстренько установлю телефон!
— Маша, чайник вскипел! — донесся с кухни Белкин голос. Она честно не высовывала носа.
Я помчалась туда, заварила кофе и отнесла ему в комнату. Он уже успел подключить новый аппарат.
— Только ему сначала надо подзарядиться, — предупредил Макс, отпив глоток. — У тебя есть вторая розетка?
— Есть, на кухне. А что?
— Надо старый аппарат пока туда поставить, а то сегодня тебе многие, наверно, будут звонить. Но обещай мне, что потом ты его выбросишь. Уж больно он страшный!
Старый аппарат и впрямь дышал на ладан, так что подарок Макса пришелся весьма кстати. Ничего не поделаешь, полоса везения.
— Макс, а я тебе ничего не подарила… — с грустью сказала я.
— Ты? Мне? Ничего не подарила? Чудачка, дурочка моя, да ты сама лучший в моей жизни подарок. Я чувствую себя счастливым, помолодевшим… Я всю жизнь мечтал о такой, как ты…
— О какой? — решила я пококетничать и напроситься на комплимент.
— Об умной, веселой, рыжей… Постой-ка, а от кого эти цветы? — нахмурился он.
— Все от того же таинственного незнакомца! Без меня принесли, а Белка успела только увидеть, как посыльный садился в рафик с надписью «Сюрприз».
— Вот сыщица! — усмехнулся Макс. — Ты и вправду не догадываешься, кто их прислал?
— Не имею даже отдаленного представления! Все версии оказались негодными.
— Загадочная история! Но мне она не нравится, имей в виду!
— Ты хочешь, чтобы я выбросила эти цветы?
— Да нет, зачем же? Тебе они доставляют удовольствие!
— Это верно.
Макс допил кофе, еще раз показал, как обращаться с новым аппаратом, поцеловал меня и умчался. Тут же из кухни вылетела Белка.
— Ух ты, какой клевый телефончик, не то что твоя развалюха! Маш, ты увидишь, радиотелефон — это кайф. Очень удобно! Молодец твой Макс! Одобряю!
— Нахалка же ты!
— А что нам еще осталось сделать?
— Да практически ничего.
— Может, все-таки смотаемся в аэропорт, встретим папу? Я так соскучилась, а, Маш?
— Белка, мы разминемся с ним! Представь себе, что мы застрянем в какой-нибудь пробке или мотор забарахлит, и что тогда? У папы нет ключей. Нет уж, будем ждать его дома!
— Я жутко волнуюсь, — призналась она.
— Из-за чего?
— Сама, что ли, не понимаешь? А вдруг он… не согласится, чтобы я жила у Лизы?
— Но ты же утверждала, что папа просто не знал, куда тебя девать, а потому и не уходил от мамы. А кстати, ты не хочешь поздравить ее с Новым годом?
— Зачем? — холодно осведомилась Белка. — Она за все дни ни разу даже не позвонила… Разве не так?
— А вдруг с ней что-нибудь случилось?
— Ну, уж тогда точно тебе бы сообщили… Просто она рада, что меня нет.
— Белка, а ты не преувеличиваешь?
Она подняла на меня взгляд, полный такой боли, что мне стало страшно.
— Знаешь, сколько раз она говорила мне, что она меня не хотела и родила только потому, что папа настоял… Думаешь, приятно это слышать?
— Белка!
— А про папу она говорит, что он загубил ее жизнь, что ему нужна была ее квартира…
— Но позволь… Насколько я знаю, эту квартиру дали Косте от работы?
— Эту — да! А раньше они жили в маленькой, и это была мамина квартира…
— Ну, я знаю… Белка, а ведь она скорее всего просто больна.
— Папа одно время тоже так думал и даже тайком привел в дом психиатра, а тот сказал… я этих всех терминов не помню, но суть была в том, что она… с жиру бесится… Что, конечно, у нее очень плохой характер и что она жутко распущенная… Машенька, миленькая, пожалуйста, поддержи меня, если папа заартачится! Я не могу больше так жить. Ты даже не представляешь, как мне тут хорошо, с Лизой. — По ее щекам полились крупные слезы.
Этого я уже не выдержала, схватила ее, обняла, прижала к себе.
— Белочка, маленькая, ну не плачь, пожалуйста, все образуется, все будет хорошо, я просто уверена, что Костя согласится, он же в тебе души не чает, наверняка захочет, чтобы единственная дочка жила как человек. И вообще, я просто не отпущу тебя в Питер!
От моих ласковых слов она еще пуще разрыдалась. Но тут позвонили в домофон, и я услышала в трубке голос Кости:
— Сестренка, открывай, это я!
— Белка, марш в ванную, папа приехал! Зачем ему сразу твои слезы видеть!
— Ура! Папа приехал! — И ее как ветром сдуло.
А я кинулась к лифту.
— Маруська, сестренка, сколько лет, сколько зим! До чего я рад тебя видеть! Так замотался в этой Америке, что даже про твой юбилей забыл! Поздравляю, Маруська, ты уже большая девочка!
— Костя, идем же в квартиру! Что ты вопишь на лестнице?
— Тоже верно, но это я от радости! А где Белка? У Лизы?
— Да нет, она тут, в ванной…
— Белка, где ты? — загремел Костя. — Дочка, я тут, ау!
Из ванной вылетела Белка в моем махровом халате, с мокрой головой. Молодец, сделала вид, что мылась. Она сразу повисла у отца на шее.
— Папочка, миленький! Приехал!
— Что, туго пришлось? — с сочувствием спросил он дочку.
— Об этом вы потом поговорите, — заявила я. — Костя, ты голодный?
— Как волк!
— Тогда мой руки и за стол!
— А подарки? Я вам привез подарки.
— Поешь сперва, мы уж как-нибудь потерпим!
Я смотрела на брата. Ну почему этому красивому, талантливому, веселому человеку выпала такая несчастливая судьба? Или это у нас с ним семейное? Мою судьбу тоже счастливой не назовешь… Но выглядит он хорошо. Подтянутый, спортивный, только глаза какие-то печальные…
После обеда он достал подарки.
— Маруська, вот это тебе! — протянул он мне красивый пакет.
— Маруська, вот это тебе! — протянул он мне красивый пакет.
Я заглянула туда и взвизгнула:
— Костенька! Это же то, что нужно!
В пакете оказалась отличная черная сумка, как раз такая, какую я хотела, — из натуральной кожи, мягкая, на длинном ремне и с множеством отделений.
— Угодил?
— Не то слово!
Полоса везения продолжалась.
Пока Костя доставал из чемодана Белкины подарки, она шепнула мне:
— Машенька, пожалуйста, заведи с ним разговор, а то я боюсь, что начну как-нибудь не так и только все испорчу!
— А если я испорчу?
— Ты не испортишь, я знаю! Машенька, ну пожалуйста, очень тебя прошу.
— О чем это вы тут шепчетесь, девочки? — поинтересовался Костя, входя в комнату с целым ворохом пакетов. — Вот дочка, держи!
— Ух ты, сколько! — восторженно заверещала Белка, подхватила подарки и унеслась в спальню, оставив меня наедине с братом.
— Ну что, Маруська? Как жизнь? — спросил он, усаживаясь на диван и с удовольствием закуривая.
— А у тебя как? — ответила я вопросом на вопрос.
— У меня? У меня, сестренка, не жизнь, а сплошной стресс. Просто рвусь на части и не знаю, что делать. И так нехорошо, и так неладно, как в том анекдоте. И что-то я притомился от такой жизни. А ты чудесно выглядишь, Маруська…
— Костя, знаешь… Может быть, то, что я скажу, покажется тебе странным, но ты с ходу не отвергай…
— Что такое? — насторожился Костя.
— Белка не хочет возвращаться в Питер.
— То есть как?
— Лиза предложила ей пожить у нее, они отлично ладят. Белка за эти дни так успокоилась. Она говорит, что просто не может больше жить с матерью…
И вдруг я заметила, что в печальных глазах брата загорелся какой-то огонек.
— Маруська! Я правильно понял? Белка будет жить у Лизы?
— Да. И я, конечно, тоже буду за ней присматривать по мере сил. Видел бы ты, какая она приехала…
— Маруська, но ведь это… Это выход, Маруська! Да еще какой! Если Белка сама так захотела… И Лиза… Ничего лучшего ты не могла мне сказать, сестренка!
— Значит, ты согласен?
— Согласен ли я? Ты предлагаешь мне жизнь и свободу и спрашиваешь, согласен ли я? Да я просто счастлив до небес!
Передо мной сидел другой человек. Только он уже не сидел, а бегал по комнате.
— Ты не представляешь, какие у меня открываются перспективы! Какие предложения я получал и вынужден был отказываться! А теперь…
— Ты о чем, Косточка? — вспомнила я его, детское прозвище. — Какие предложения?
— Мне только что в Америке предложили трехгодичный контракт, шикарные условия, интереснейшая работа, а я вынужден был отказаться. Правда, Америка меня не привлекает, но я и в Европе запросто найду работу, меня приглашали и в Германию, и в Англию! Знала бы ты, сколько роскошных предложений я отклонил только потому, что не мог оставить Белку с матерью!
— Но ведь ты мог взять ее с собой!
— И что? У нее же трудный возраст, кто бы там за ней присматривал? А ведь надо еще устроиться, языка она не знает… А теперь… сестренка, такие горизонты…
— Костя, а как же Милочка?
— Какая Милочка? Ах, Милочка… Белка и об этом рассказала… Она очень славная, эта Милочка…
— Ты ее не любишь?
— Нет, это как в песне, встретились два одиночества. Мне было плохо, а тут подвернулась она… Ну и…
Козел, подумала я, такой же козел, как и все. А я-то считала, что мои брат исключение. Или исключений не бывает? А Макс? Нет, он, похоже, именно то исключение, которое подтверждает правило.
— Ты о чем задумалась, Маруська?
— Да так, ни о чем… Просто я подумала: тебе обязательно уезжать за границу?
— Обязательно, сестренка. Мне же надо заработать на две квартиры, а у нас это непросто. Я, конечно, и в Питере неплохо получаю…
— Зачем тебе две квартиры? — удивилась я.
— Как зачем? Мне и Белке, она ведь может уже года через три-четыре выскочить замуж, и…
— И ты тоже можешь жениться, да?
— О нет! Я сыт по горло! Просто хочу жить нормальной жизнью. Но ты не думай, я не брошу Белку на вас с Лизой! И потом, сейчас не так уж важно, в Питере я буду жить или, допустим, в Стокгольме. Сел в самолет и прилетел. И вы сможете ко мне приезжать… Господи, у меня голова кругом пошла от радости! Лучшего подарка на Новый год ты не могла мне сделать, сестренка!
— Белка! — позвала я, прекрасно понимая, что девчонка конечно же стоит за дверью и слушает.
Она тут же влетела в комнату.
— Папа согласен! — объявила я.
— Ура! Папуля! Ура!
Она повисла у него на шее.
— Ну, вы тут поговорите, а я пойду полежу.
Я ушла к себе. У меня отчаянно разболелась голова. А ведь предстоит бессонная ночь, надо немножко привести в порядок мысли и чувства.
Подумать только, с какой легкостью и Костя и Белка относятся к переменам в своей судьбе. А о Варваре как будто и не помнят. Какая бы она ни была, но ведь ей предстоит разом лишиться всего. И мужа и дочери. И еще вопрос, как она это перенесет. Я всегда терпеть ее не могла, но сейчас мне ее стало жалко. Что это — женская солидарность? Или просто все чувства у меня обострены из-за Макса?
Макс… Какой он все-таки милый… Заметил, что у меня телефон резиночкой перетянут, я как раз думала, что надо купить новый, когда получу деньги, а он… Это значит, что он внимательный. А что может быть дороже внимания для женщины? И тут я вспомнила, что скоро поеду в Таллин! Три дня в Таллине с Максом… Три упоительных дня. Пусть даже он будет очень занят, все равно… К тому, же я уверена, он сумеет освободить себе какие-то часы… Мы будем вместе… Я покажу ему свой любимый город. Конечно, январь далеко не лучшее время в Таллине. Дни очень короткие, ветер с моря иногда так задует, что только держись, но какое это имеет значение, если мы будем вместе? И согретая мечтой о прогулках по холодному Таллину, я уснула. Пробудилась я от громкого крика Кости:
— Маруська, где ты там? — И тут же его голова просунулась в дверь:
— Дрыхнешь, что ли?
— Дрыхну, а что, нельзя?
— Можно, можно, но надо поговорить!
— О чем еще? Ладно, заходи, садись!
Он сел в ногах.
— Маруська, что за история с таинственным незнакомцем?
— Я про это знаю ровно столько же, сколько и ты.
— Белка мне сообщила; что у тебя все-таки хватило ума поменять замки. Но меня интересует, у кого же были твои ключи?
— Я в какой-то момент даже на тебя подумала, но Лиза сказала, что ты в Америке. В конце концов этот человек ничего плохого не сделал, а рано или поздно ему эта игра надоест и он признается.
— Значит, по-твоему, это розыгрыш?
— Не исключено. Честно говоря. Косточка, мне уже надоело гадать, кто это.
— А теперь, сестренка, еще один вопрос… Ты, конечно, можешь послать меня к чертовой бабушке… Замечательный Макс, о котором мне рассказала Белка, это Мартьянов?
— Да, — кивнула я, стараясь скрыть бросившуюся в лицо краску.
— И что у вас за отношения?
— Любовь!
— Любовь? Не надо, сестренка! Он не тот человек…
— Почему? Что ты о нем знаешь? Что он нравится женщинам? Разве это плохо? Ты вот тоже нравишься женщинам, ну и что?
— Сравнила куцего и зайца! — засмеялся брат. — Я им просто нравлюсь, а от него они мрут как мухи.
Сумасшедшее обаяние! Тебе это нужно?
— Мне это просто необходимо! Мне, кажется, никто и никогда не нравился так… Костенька, миленький, расскажи мне о нем!
— Ну вот, приехали! Что я могу о нем рассказать? Я его не видел лет восемь, не меньше. Мы вместе плавали на байдарках, в компании он был вполне хорош, надежный, с золотыми руками, веселый, песни под гитару пел.
— И что в этом плохого?
— Да ничего… Просто он не для тебя. И к тому же прочно женат.
— Почем ты знаешь, что прочно?
— Да вот не далее как месяца три назад мы с одним приятелем вспоминали наши походы, вспомнили и Макса, и приятель сказал, что он женат все на той же женщине. Очень просто.
— Но это же как раз хорошо о нем говорит! И потом, Косточка, я совсем не хочу замуж. Я просто хочу любви… Понимаешь?
— Понимать-то я понимаю, но почему именно Макс? Хотя это как раз неудивительно, по нему все бабы с ума сходят. Но я не хочу, чтобы моя любимая единственная сестренка была как все… Слушай, Маруська, лучше я тебе из Европы жениха привезу, какого-нибудь богатого фирмача или крупного ученого, а? Как ты на это смотришь?
— Да ну тебя, Костя, я с тобой серьезно, а ты все шутишь…
— Ох, сестренка, не умею я серьезно про все это разговаривать, тем более с женщиной, да еще на трезвую голову.
— Да, права была Анна Андреевна… — вздохнула я.
— Какая Анна Андреевна? — не понял Костя.
— Ахматова. Она говорила, что мужчины — это низшая раса.
— Да? Интересно! Насколько я тебя знаю, ты просто хочешь сказать, что я такой же козел, как все мужчины, но поскольку я только что приехал и вообще на носу праздник, ты привлекла на помощь Ахматову, верно?