Пришлось Лесе над ним сжалиться и изобразить чудесное исцеление. Потом она пообещала встречать Новый год с Васей, но тот почему-то не обрадовался.
– А знаешь… – промямлил он, торопливо обуваясь. – Я, наверное, уеду. Так что все отменяется. Меня бабушка к себе зовет. Она, как и ты, сердечница. И я, пожалуй, лучше к ней… Дешевле будет! Да и спокойнее – бабуля знает, где у нее таблетки…
И вылетел за дверь.
Оставшись в квартире одна, Леся устало села в кресло и с тоской посмотрела на играющую огнями елочку. Послезавтра Новый год, а никакой радости. Деньги пропали, и ни один мужчина ей не приглянулся. Поэтому лучше никого не обманывать и своим настроением другим праздник не портить, а справлять одной…
В дверь позвонили. Леся пошла открывать.
– Привет еще раз! – чирикнула Одинокова. – К тебе можно?
– Заходи…
На Кате был ультракороткий атласный халатик. Повиливая бедрами, она прошествовала в комнату и уселась на диван.
– Ну что решила с Новым годом? – спросила она.
– А ничего… Дома буду, как и ты.
– Тогда, может, вместе?
– Хорошая идея, давай…
И тут вдруг так кольнуло в груди! Леся даже зажмурилась от боли и осела на диван.
– Леся, Лесь! Ты чего? Что с тобой? – услышала она голос Кати. – Голова закружилась, да?
– С сердцем что-то, – прохрипела Леся.
– Ты ляг, ляг… А я тебе сейчас таблеточку… Потерпи… – И бросилась к тому самому ящику, где лежала аптечка.
У Леси боль сразу прошла, и она стала лихорадочно соображать, доставала ли когда-нибудь при Одиноковой лекарства. Выходило, что нет. Те таблетки, которыми она пользовалась обычно, лежали у нее в сумке. А вот о деньгах на квартиру не раз упоминала в беседе за чашкой чая.
– Так это ты, – прошептала она пораженно. – Ты украла мои деньги!
Одинокова, уже готовая открыть ящик, опустила руки.
– Как ты могла, Катя? Я для сына копила, а ты… Зачем?
– Операцию хотела сделать, – всхлипнула та. – Вернее, несколько операций.
– Каких еще операций? Ты что, больна?
– Пластических! Мне уже тридцать семь, у меня морщины и грудь отвисла. А я все не замужем!
– Мне казалось, тебя все устраивает…
– Вот именно – казалось! – зло крикнула Катя. – Я из кожи вон лезу, чтоб вы все так думали! Потому что не хочу, чтоб надо мной за глаза насмехались! Или того хуже – жалели! Мне всегда хотелось, чтоб мне завидовали, понимаешь?
– Нет.
– Да не ври уж! Сама мне про своих кавалеров почему рассказывала? Только не говори, что совета хотела спросить! Уесть меня мечтала! Ткнуть носом в неудачи…
– Нет, ты ошибаешься, – запротестовала Леся, но Одинокова ее словно не слышала:
– Да если б ты повела себя по-другому… Если б не укатила на джипе и не хвалилась передо мной, я бы никогда у тебя ключ не украла… Но ты… Ты меня взбесила. И мне так нужны были деньги, что я не устояла…
– Надеюсь, ты не успела их потратить?
– Не волнуйся, верну… Весь день сама не своя хожу. Совесть мучает… – Она уже не агрессивно, а грустно посмотрела на Лесю и достала из кармана своего халатика конвертик. – Думаешь, я чего пришла-то? Деньги незаметно вернуть. Думала, ты еще пропажу не обнаружила…
Она протянула Лесе конверт и, тяжко вздохнув, побрела к выходу.
– Если тебе так нужны деньги, я одолжу, – крикнула ей вслед Леся.
Но Катя ничего не ответила.
ЭПИЛОГ
Новый год Леся решила отмечать одна. Запекла утку, сделала традиционный «Оливье», купила шампанского. Выпив первый фужер за старый год и приняв поздравления с праздником от близких (все звонили заранее, пока сеть не перегружена), Леся заскучала. Когда часы показали одиннадцать пятнадцать, она включила компьютер и зашла на сайт – просто так, от нечего делать – и почти сразу получила сообщение от пользователя под ником Романтик. «Скучаешь? – писал он. – Если да, предлагаю встретить Новый год со мной! Буду ждать тебя у входа в парк культуры с 11.50 до 00.00. Найдешь меня у снеговика, узнаешь по шампанскому в одной руке, мандаринам в другой и маске тигра. Это не шутка. Приходи, я буду ждать именно тебя…»
Прочитав это сообщение, Леся рассмеялась. Нашел дурака за четыре сольдо! Ага, ее он ждет, врун! Как пить дать разослал это сообщение всем женщинам, находящимся в это время на сайте. Чтоб поиздеваться!
«Не пойду я ни в какой парк, – сердито подумала Леся. – И пусть до него ходьбы всего десять минут!»
Выключив компьютер, она вернулась за стол и принялась кромсать утку. Но кусок в горло не лез и на месте не сиделось. Кинув взгляд на часы и отметив, что до Нового года осталось ровно полчаса, Леся спрыгнула с дивана и понеслась в прихожую. Натянув шубу и сапоги, цапнув ключи и сумку, она шагнула к двери, но бегом вернулась в комнату, схватила со стола утку, завернула ее в фольгу, зачерпнула горсть конфет, три яблока, затем метнулась к бару, достала из него последнюю бутылку, все это засунула в пакет и вылетела из квартиры.
К парку вела узкая улочка, и Леся припустила по тротуару, только снег из-под каблуков летел. Она торопилась, чтоб успеть вернуться до боя курантов. Ведь ясно, что никто у снеговика ее не ждет, поэтому надо спешить…
Мужчину в маске тигра Леся завидела издали. На нем был серебристый пуховик, отливающий в свете фонарей, высокие ботинки на шнуровке и огромные пуховые варежки. У Леси были точно такие же в детстве. Мужчина держал в одной «меховой» руке бутылку шампанского, в другой пакет мандаринов.
– Ну наконец-то! – прокричал он. – А я уж думал, ты не придешь!
– А я утку принесла! – невпопад сказала Леся. – Без яблок, правда…
– Это ничего, – хмыкнул он и стянул маску.
Увидев его лицо, открытое, курносое, с ямочками, Леся счастливо рассмеялась. Перед ней стоял именно тот мужчина, с которым ей хотелось бы встретить не только Новый год, но и старость…
Дарья Донцова
Эскимос с Марса
«Продается половина кошки в живом виде».
Прочитав это сообщение, я опешила и еще раз посмотрела на текст. «Продается половина кошки в живом виде». Господи, как подобное возможно? Если разрезать несчастное животное пополам, то оно умрет. И о какой части идет речь: передней или задней? Вот вы бы предпочли купить голову или хвост? Первую придется кормить, для второй покупать наполнитель. Может, киску разрубили вдоль? Ну и глупости лезут мне в голову!
Я отложила газету бесплатных объявлений, отхлебнула кофе, заела его конфетой и снова уставилась на полосу. «Продается половина кошки в живом виде». Нет, не будет мне покоя, надо позвонить по указанному телефону и задать простой вопрос: зачем делить Мурку на куски? Поколебавшись некоторое время, я схватила трубку, набрала номер, услышала хриплое «алло» и поинтересовалась:
– Объявление давали?
Телефон вначале хрипел, потом из него долетело:
– Угу.
Мое любопытство достигло крайней точки.
– Она живая?
– В принципе да, – сообщила женщина, – но если захотите сделать ремонт, возражать не стану.
Я изумилась до предела, первый раз слышу про ремонт кисы, но, возможно, хозяйка имеет в виду простую процедуру купания?
– Ну, так как, – поторопила меня тетка, – приедете смотреть?
– Вы ее показываете?
– Хотите купить, не увидев, что берете? – удивилась в свою очередь женщина.
– Вы далеко живете? – спросила я.
– Смотря откуда ехать, – весьма разумно ответила незнакомка. – Вообще-то я живу в Подмосковье, но это намного лучше, чем в центре Москвы. Глупые люди рвутся поселиться на Садовом кольце и потом спят с закрытыми окнами, дыша воздухом из кондиционера, а у нас во дворе летом яблони, груши, зелень, зимой снег чистый, сахарный.
– Я тоже живу за городом и не хочу перебираться на Тверскую, – подхватила я, – для меня Ложкино лучше всего.
Женщина издала смешок.
– Ложкино? По Новорижскому шоссе домой ездите?
– Верно, знаете наш поселок? – поддержала я беседу.
– Моя квартира находится в городке «Медтехника», – радостно объявила собеседница.
– Да ну? – подскочила я. – Это совсем недалеко от моего дома: если напрямик через поле топать, то за четверть часа дойти можно! Мы к вам на хлебозавод за батонами бегаем, такого «Нарезного», как там, в Москве не купить, настоящий хлеб, из отличного дрожжевого теста.
– Ну, придете глядеть? – вернулась к основной теме женщина.
– Да, прямо сейчас, – пообещала я, – можно?
– Конечно, – милостиво согласилась она.
Я схватила сумочку, бросила туда мобильный, кошелек и поспешила во двор. Пожалуйста, не надо считать меня дурочкой, но заяву о продаже половины живой кошки дала дама из соседнего городка. Я никогда бы не отправилась в дальний путь, чтобы удовлетворить разбушевавшееся любопытство, но животное находится на расстоянии вытянутой руки от Ложкино! К тому же после того как Маша уехала учиться в Париж, Зайка с Кешей и близнецами тоже перебрались в столицу Франции, а Дегтярев переселился к своему сыну Теме, я постоянно забываю купить хлеб. Вот и сейчас в полотняном мешочке, который, перед тем как отбыть вместе с Манюней, наша домработница Ирка повесила на кухне, нет ни крошки, а мне вечером захочется съесть тостик.
Я завела свой «Мини-купер» и поехала по шоссе. И вовсе я не любопытна, как сорока, просто ни разу не видела половину кошки в живом виде!
Владелица животного оказалась полной пенсионеркой с приветливой улыбкой.
– Быстро примчалась, – сказала она, впуская меня в квартиру.
– Тут ехать всего ничего, – кивнула я и представилась: – Даша.
– Надя, – после небольшого колебания ответила хозяйка, явно привыкшая сообщать еще и отчество.
– Ну и где же она? – не вытерпела я. – Очень хочется ее увидеть.
Надя обвела рукой прихожую.
– Нравится?
– Красиво и уютно, – похвалила я интерьер, – весьма просторный холл, наверное, здание строили по особому проекту?
– Угадали, – подтвердила Надежда, – когда-то городок возводили для сотрудников завода «Медтехника», в этом доме жило начальство, но потом народ стал квартиры продавать, из старых жильцов нас лишь двое осталось. Идите сюда.
Мы миновали длинный коридор и очутились в квадратной комнате с двумя большими окнами.
– Ну? Как вам? – спросила Надя.
– Замечательно. А где кошка?
– Зачем вам Муся? – удивилась Надежда. – Бродит где-то. Разве в квартире пахнет? Мусенька аккуратная, она никогда нигде не безобразничает.
– Здесь изумительная чистота, – заверила я хозяйку, – просто я хочу посмотреть на половину…
Из соседней комнаты раздался оглушительный грохот. Надя бросилась на звук, я поспешила за ней. Помещение, куда я ворвалась следом за хозяйкой, оказалось по размеру чуть меньше того, которое пару минут назад мне показывала Надежда, но выглядело оно не менее уютно.
– Вазу разбил, – с горечью отметила пенсионерка, – хрустальную! Я привезла ее в семьдесят пятом году из Чехословакии! Отличное качество, и вдребезги! Ну как тебе не стыдно!
Сидевший за столом мальчик лет четырнадцати не обратил ни малейшего внимания на слова бабушки. Он схватил со стола карандаш и начал быстро чиркать им по бумаге.
Надежда насупилась, мне стало ясно: ей почти до слез жаль вазу, с которой связано много приятных воспоминаний. И наверное, бабушке не по вкусу поведение внука, который даже не извинился, совершив оплошность.
– Просто безобразие! – возмутилась пенсионерка.
Мальчик, не изменившись в лице, орудовал карандашом.
– Немедленно убери! – приказала Надя. – Эй, Олег!
Ребенок, не отрывая глаз от бумаги, заговорил:
– Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.
– Сейчас же прекрати! – стукнула кулаком по столу старушка. – Олег! Кому говорю!
– Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, – размеренно повторил мальчик и стал из стороны в сторону раскачиваться на стуле.
– Вот несчастье! – устало сказала Надя. – Никогда таких вредных не видела! Прикидывается, что меня не слышит, есть отказывается, зато в туалете по часу сидит, спать в одежде ложится, брюки не снимает, рубашку тоже.
– Это ваш внук? – спросила я.
Надя внезапно рассмеялась, а Олег монотонно произнес:
– Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.
– Я не специалист, но, похоже, мальчик болен аутизмом, – предположила я.
– Что за напасть такая? – ахнула Надежда. – Заразная?
– Нет, – сказала я, – ребенок с такой болезнью полностью отгорожен от действительности, не желает общаться с окружающими, живет в собственном мире. К сожалению, большинство людей считает аутистов умственно отсталыми, но на самом деле они гениальны, и из таких детей вырастают великие математики, писатели, композиторы.
– Мало радости от их талантов, если с ними за чаем не поговорить, – вздохнула Надя. – По мне, так лучше обычного мальчика иметь, понятливого. Пусть двойки получает, в футбол гоняет, школу закончит, в армии отслужит, женится. Обойдемся без великих. Ну и как с таким разговаривать?
– Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, – без всяких эмоций повторил паренек.
Надя села в кресло.
– Во! Слышали! Издевается, постоянно цифры бурчит.
– Олег пытается вам что-то сказать, – вздохнула я.
– Так пусть говорит, – обозлилась она.
– У него свой язык, похоже, эти цифры имеют большое значение для мальчика, – протянула я, обогнула стол, приблизилась к подростку и решила завести с ним беседу: – Здравствуй, Олег.
– Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, – раздалось в ответ.
– Идиот! – в сердцах воскликнула Надя. – Господи, за какие грехи ты мне на склоне лет такое испытание послал? Хотела его по голове погладить, дотронуться не успела, только руку протянула, так мальчишка визжать начал!
– Аутисты не выносят чужих прикосновений, – пояснила я. – Если такой человек разрешает себя обнимать или дает вам руку – это демонстрация наивысшей степени доверия. Очень часто ребенок не проявляет ее даже по отношению к родителям. Особенные дети крайне привязаны к обстановке, очень тяжело переживают смену местожительства и привычной пищи.
– Откуда вы знаете? – с недоверием покосилась на меня Надя.
– В институте когда-то прослушала курс лекций по психологии. И…
Слова застряли у меня в горле. Олег, по-прежнему не обращавший на нас внимания, продолжал быстро водить карандашом по бумаге, но я только сейчас посмотрела на его работу и поняла: он с удивительной точностью и филигранным мастерством воспроизводит одну из картин русского художника Перова, она называется «Тройка» и демонстрируется в Третьяковской галерее. В распоряжении Олега был всего лишь один простой карандаш и лист бумаги формата А4, но мальчик умудрился разместить на малом пространстве всю композицию. Он уменьшил фигуры детей, изображение бочки, санок и удивительно точно передал выражение лиц подростков. Если бы картина была нужного размера, а Олег имел краски, копия могла стать неотличимой от оригинала.
– Здорово! – похвалила я Олега. – Ты молодец. Давай познакомимся, меня зовут Даша.
– Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, – без всякой агрессии произнес мальчик.
Я повернулась к Наде:
– Олег не ваш внук…
Она махнула рукой:
– Сплошная беда. Нет, конечно, я надеюсь, что дочь мне нормальных родит, не уродов.
– Не говорите так, – попросила я, – мальчик все понимает.
– Тогда почему он так себя ведет? – возмутилась она.
– По-другому он не может, – вздохнула я.
– Таблетки от его болезни продают? – с надеждой спросила хозяйка квартиры. – Вон у соседки, Зинаиды Кирилловны, внучка с припадками слегла, так ей уколы делали, нонче она козой скачет.
– Увы, аутизм остается для науки загадкой, фармакология пока бессильна, – развела я руками. – Думаю, надо показать Олега психотерапевту. Хороший специалист может подобрать ключи к мальчику. Как он к вам попал?
Надежда покосилась на Олега.
– Дочь моя, Лариска, привезла. Никогда она меня не слушала, сколько раз я ей внушала: Лара, на свете существует много хороших профессий, выучись на стоматолога и живи припеваючи. Не хочешь быть врачом – иди в институт иностранных языков, если тебя совсем прижмет, частные уроки прокормят. И ведь она имела возможность выбрать вуз, школу закончила с золотой медалью, всего один вступительный экзамен сдай – и студентка. Я с юности мечтала высшее образование получить, да не вышло. Думала, дочь выучится, но у Ларки упрямства много.
Я подавила вздох. Большинство пап и мам желает своим чадам добра, поговорка «Родители плохого не посоветуют» не лишена смысла. Но частенько старшее поколение пытается осуществить при помощи детей или внуков свои собственные мечты. Наверное, вы слышали от какой-либо молодой мамы фразу: «Моя девочка непременно поступит в балетное училище» или «В нашей семье подрастает великая певица». К гадалке не ходи, мать сама жаждала выступать на сцене, но ее судьба сложилась иначе. Однако дочка, скорее всего, совсем не грезит о подмостках, а мечтает заниматься фотографией. С большой долей вероятности, желание девочки в расчет не примут, и мир обретет еще одну неуклюжую танцовщицу или безголосую певичку, которая хочет работать журналистом. Я сама не избежала такой участи. В детстве я была патологически неспортивным, неуклюжим ребенком, не могла выполнить ни одного упражнения на брусьях, падала кулем с бревна, даже простой кувырок вперед давался мне с трудом. Моя бабушка поняла, что гимнастки из внучки не получится, и отдала меня в музыкальную школу. И вот тут начинается самое интересное. Я имела хорошую форму рук и длинные пальцы и вполне могла освоить азы игры на фортепьяно, но как же меня злила перспектива сидеть за инструментом! В нашем классе училась Вера Рыжкова, которая занималась в секции гимнастики и считалась звездой школы. Вот кто мог ловко крутиться на всех снарядах и бегать на руках по спортзалу. Сейчас-то я понимаю, что Рыжкова была среди профессиональных спортсменок последней, в четырнадцать лет уже побеждают на международных соревнованиях, а Веру никогда не звали ни на какие состязания, кроме районных. Но как я ей завидовала! В мечтах я видела себя олимпийской чемпионкой с золотой медалью на шее, слушала гимн Советского Союза, исполняемый в мою честь, и краем глаза следила за плачущей Верой, сидящей на зрительской трибуне. Но увы, бабушка категорически не желала отводить внучку в спортзал, мне приходилось таскаться в ненавистную музыкалку.