Билли Гамбург рассеянно ответил на первые поставленные ему вопросы. Он вспоминал, как не столь давно в качестве обыкновенного зрителя присутствовал на другом процессе, обсуждая его перипетии с Дото.
Сегодня перед тем же судом за не менее страшное преступление предстал тот же подсудимый, а сам он. Билли, — вот это хохма! — призван принять в спектакле активное участие!
Вопрос. Итак, вы с госпожой Гамбург несколько дней были гостями четы Лежанвье?
Ответ. Да, с пятницы, второго числа.
Вопрос. Они пригласили вас?
Ответ. Этого не требовалось. Для нас двери их дома всегда были открыты.
Вопрос. И для подсудимого тоже? Ведь он приехал с вами.
Ответ. Идея провести выходные в «Вязах» родилась у него. Не оставлять же было его на скамейке в саду Тюильри.
Вопрос. Будьте любезны рассказать суду, при каких обстоятельствах вы позвонили в полицию.
Ответ. Я собирал в глубине парка грибы. Как услышал со стороны домика тарарам, сразу рванул туда… Диана — пардон, жертва — лежала навзничь с дырой в груди, демонстрируя свои прелести не в пример щедрее, чем при жизни. Подсудимый тоже прикорнул на полу с браунингом в клешне. Мэтр Лежанвье, прибалдевший ввиду своего почтенного возраста, вылупился на парочку, будто ждал, что они вот-вот вскочат и сделают ему ручкой. В общем, ежу было понятно, что дело швах.
Один из присяжных. Боюсь, нам не уловить всех оттенков цветистой речи свидетеля…
Председатель суда. Будьте добры, поменьше жаргонных словечек и побольше уважения к суду.
Ответ. Прошу простить, это от волнения…
Защитник. Что конкретно вы подразумеваете под словом «тарарам»?
Ответ. Внезапные и необычные громкие звуки.
Защитник. В данном случае вызванные чем?
Ответ. В тот миг я не задавался таким вопросом.
Защитник. Но мы спрашиваем у вас об этом сейчас!.. Ведь как бы там ни было, а этот шум показался вам достаточно подозрительным, чтобы вы прекратили собирать грибы, бросили корзинку и…
Ответ. Корзинку я там не бросал. Она висела у меня на руке, с ней я и почесал в домик. (Смех в зале.)
Председатель суда. Тихо! Свидетеля вторично просят выбирать выражения.
Ответ. Так ведь защита просила подробностей…
Защитник. Других подробностей, господин Гамбург! Кстати, насчет подробностей… Не скажете ли нам, чем вы занимались в тот день?
Ответ. До наступлений сумерек я корпел в своей комнате над проектом одной афиши. Но когда света мало, цвета меняются, так что работа была бы впустую. Тогда я решил отправиться по грибы.
Защитник. Однако вернемся к «тарараму» — или, если воспользоваться вашим истолкованием, внезапным и необычным громким звукам, которые прервали ваше мирное занятие. Когда они раздались, вы, согласно вашим показаниям на предварительном следствии, находились в нескольких сотнях метров от охотничьего домика. Что включали в себя эти звуки?
Ответ. Звон бьющегося стекла. Отрывистый кашель револьвера.
Защитник. Сколько всего прозвучало выстрелов?
Ответ. То ли два, то ли, скорее всего, три… ведь стреляли-то три раза.
Защитник. Я протестую! Свидетель подгоняет показания под факты, ставшие известны ему впоследствии. Грохот стекла не спутаешь с выстрелами, два никогда не равнялось трем… Так сколько вы слышали выстрелов? Два? Три?
Ответ. Два или три. В это время, помнится, как раз налетел ветер…
Защитник. Следует ли понимать это так, что вы отказываетесь отвечать?
Ответ. Ни в коем случае. Просто отказываюсь приукрашивать действительность.
Защитник. А вас никто и не просит — ведь это не афиша. (Оживление среди публики.)
Ответ. Я бы предпочел афишу — она чище… (Ропот в зале.)
Председатель суда. Прошу тишины! Суд в последний раз призывает свидетеля к порядку!
(«Боже правый, куда это меня заносит? — мысленно ужаснулся Билли Гамбург. — Веду себя как последний идиот. Того и гляди нарвусь на неприятности: ведь адвокат неспроста интересовался, чем я занимался в тот день! Он меня ловит… Да-а, если они разнюхают, что…»)
Защитник. Поскольку свидетель не проявляет доброй воли, я попробую поставить вопрос иначе… Если предположить — я подчеркиваю: если предположить, — что господин Гамбург одновременно услышал звон бьющегося стекла и выстрелы — из чего можно заключить, что речь идет о первых двух выстрелах, не попавших в цель, — то слышал ли свидетель вслед за этим, когда бежал к охотничьему домику, какой-либо другой звук, более или менее похожий на выстрел? Прошу отвечать «да» или «нет».
«Дальше увиливать бессмысленно», — подумал Билли и решительно произнес:
— Нет.
(Воцарилась полная тишина.)
Защитник. И из этого вы делаете вывод, что было произведено три выстрела подряд?
Ответ. Не понимаю, куда вы клоните. Выводы делать вам, я всего лишь свидетель.
(На самом деле Билли уже давно понял, какую игру ведет защита. Чтобы доказать невиновность Лазаря, она стремится ни много ни мало втянуть в это дело третьего.
И начала с него, с Билли…)
По такому случаю Дото нарядилась в сногсшибательное платье, которое забрала от портнихи лишь сегодня утром: темно-пурпурное, оно как бы освещалось жабо в стиле «адвокат».
Не слишком ли явный намек?
Войдя в зал, она сразу же успокоилась: председатель суда уже не дремал, только делал вид.
Вопрос. В тот день, когда было совершено убийство, вы действительно ездили с мэтром Лежанвье в Париж?
Ответ. Да. Я собиралась наведаться к парикмахеру и к портнихе.
Вопрос. Мадемуазель Лежанвье поехала вместе с вами?
Ответ. Да, но ей стало не по себе, и она покинула нас на полпути, чтобы вернуться в «Вязы».
Защитник. В котором часу вы расстались с мэтром Лежанвье?
Ответ. Не знаю. Он любезно предоставил мне свой автомобиль, и мне сразу расхотелось торчать у парикмахера. Я решила поискать себе шляпку, одно из тех простодушно-трогательных творений, что можно обнаружить только в предместье… Не знаю, поймете ли вы меня…
Председатель суда. Умудренные житейским опытом судьи прекрасно вас поймут. Полиция прибыла в «Вязы» при вас?
Ответ. Да. Все эти хождения взад и вперед меня заинтриговали.
Вопрос. Вы не опишете нам сцену?
Ответ. Мне бы не хотелось. Уж больно некрасиво.
Вопрос. Простите меня за настойчивость, но…
Ответ. Охотно прощаю вас, господин председатель! Погодите, дайте вспомнить… Диана лежала на полу с обнаженными до бедер ногами. Тони…
Защитник. Тони?
Ответ. Подсудимый. Он только что поднялся на ноги и как-то невпопад отвечал на вопросы комиссара. Когда его стали уводить, он принялся отбиваться и кричать. Он кричал…
Защитник. Что он кричал?
Ответ. Уж больно некрасиво!
Защитник. Неважно. Что он кричал?
Ответ. Ну что ж… Он кричал: «Подонок, подонок, подонок!» Все громче и громче.
Защитник. И к кому это относилось?
Инстинкт подсказал Дото, что ей следует рассеять не слишком благоприятное впечатление от предыдущих ответов, иначе она может лишиться симпатий председателя суда, публики и газетчиков.
Ответ. К несчастному вдовцу.
III
«УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ПАДЧЕРИЦЫ УБИТОЙ» — гласили на следующий день заголовки газет.
«С прической „конский хвост“ Жоэлла Лежанвье влетела в зал суда подобно цирковой лошадке» («Эвенман»).
«НЕПОНИМАНИЕ ИЛИ ВЫЗОВ? Поведение Жоэллы Лежанвье вызывает порицание у председателя суда Пари» («Эпок»).
«Свидетельница выказывает невероятную для столь юного создания бесчувственность…» («Пари-Минюи»).
«ВЕСЬ ЦИНИЗМ НЫНЕШНЕЙ МОЛОДЕЖИ БЕЗЗАСТЕНЧИВО ВЫПЛЕСНУТ У СВИДЕТЕЛЬСКОЙ ТРИБУНЫ» («Репюбликен»).
Жоэлла никак не могла взять в толк, в чем ее упрекают.
Стоило ей перехватить взгляд Тони, этот требовательный взгляд, от которого ей всегда становилось жарко, как ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Все сразу встало на свои места. Как она пусть на миг могла вообразить, будто он ее разлюбил и спать с Дианой ему доставляло удовольствие?!
Вопрос. В котором часу вы в день убийства покинули «Вязы»?
Ответ. Сразу же после обеда, часа в два. Отец попросил меня съездить с ним в Париж, но мне этого совсем не хотелось.
Вопрос. Потому-то вы и вернулись с полдороги?
Ответ. Да, я вышла из машины в Палезо.
Вопрос. Как вы добирались до «Вязов»? Автобусом? Поездом?
Ответ. В «ягуаре».
Вопрос. В каком «ягуаре»?
Ответ. В черно-лиловом «ягуаре» с немецким номерным знаком.
Вопрос. Кто был за рулем?
Ответ. Такой высокий блондин со шрамами, который предпочитал разговаривать с помощью рук.
Вопрос. Должны ли мы понимать это так, что вы не знаете, кто это был?
Ответ. Он сказал мне только имя: Эрик. Я тормознула его на одном из поворотов.
Ответ. Он сказал мне только имя: Эрик. Я тормознула его на одном из поворотов.
Вопрос. Не было ли с вашей стороны неосторожностью садиться в автомобиль к первому встречному?
Ответ. Он был не первым встречным. До него я пыталась остановить еще четверых.
Вопрос. В котором часу вы вернулись в «Вязы»?
Ответ. Понятия не имею. Мне пришлось выйти раньше и часть пути проделать пешком.
Вопрос. Почему?
Ответ. Чтобы не лишиться девственности. (Оживление в зале. Первое предупреждение председателя суда.)
Вопрос. Что вы делали по возвращении?
Ответ. Выпила аспирина. Надеялась, что от него полегчает. Не раздеваясь рухнула на постель и вскоре, похоже, уснула…
Вопрос. То есть вы не в состоянии пролить свет на трагедию, разыгравшуюся к вечеру?
Ответ. Само собой. Я узнала об этом, только когда проснулась.
Вопрос. Если вы неважно чувствовали себя, когда возвратились в «Вязы», то почему не зашли к госпоже Лежанвье?
Ответ. А зачем?
Вопрос. Она могла бы поухаживать за вами…
Ответ. Чем меньше мы с ней виделись, тем лучше было для нас обеих.
Вопрос. Прикажете понимать вас так, что вы не ладили друг с другом?
Ответ. Это Вэ-Эл на ней женился, а не я!
Один из присяжных. Вэ-Эл?
Ответ. Вернер Лежанвье.
Вопрос. Настало время затронуть один Деликатный вопрос… Соответствует ли действительности сделанный в ходе расследования вывод, что подсудимый в то время питал к вам особый интерес… э-э… сентиментального порядка?
Ответ. Да, и физиологического тоже.
Вопрос. Суд не спрашивал у вас таких подробностей! В данном случае речь шла о мимолетном увлечении или же подсудимый собирался соединить свою судьбу с вашей?
Ответ. Он хотел выкрасть меня и увезти за границу. На Азорские острова.
Вопрос. И вы намеревались ехать с ним?
Ответ. Да. Он мне нравится.
Именно в этот момент Жоэлла, случайно подняв глаза, встретилась с влажным и требовательным взглядом Лазаря и поняла, что он всегда предпочитал ее Диане.
Вопрос. Вероятно, вы хотите сказать, что он нравился вам тогда?
Ответ. Нет, я хочу сказать, что он и сейчас мне нравится.
Прокурор. Даже несмотря на то, что он повинен в столь тяжком преступлении?
Ответ. Это еще надо доказать. (Ропот в золе.)
Председатель суда. Я вынужден продолжить допрос без скидок на ваш юный возраст… В то время вы знали, что подсудимый женат?
Ответ. Да. Женат, разведен и вторично женат.
Вопрос. Вы знали, что он был любовником жертвы, как это можно заключить из их записок друг другу, с которыми суд уже ознакомился?
Ответ. Да. Он нуждался в деньгах, и она ему их давала.
Вопрос. И подобное положение вас не возмущало?
Ответ. Нет. Такое случается сплошь и рядом. (Негодующие возгласы и свист, предупреждение со стороны председателя суда.) А любит он меня.
Защитник. Уверены ли вы — а вы даете показания под присягой, — что по возвращении на виллу чувствовали себя плохо, приняли аспирин и уснули? Не было ли у вас — чем объяснялось бы ваше упорное нежелание говорить — свидания с подсудимым в тот день, как и в предыдущие дни в то же время?
Ответ. Нет.
Защитник. Разве у вас с подсудимым не вошло в обычай ежедневно встречаться?
Ответ. Мы встречались мимоходом, где-нибудь в коридоре.
Защитник. Вы обменивались записками, назначали друг другу тайные свидания?
Ответ. Он подавал мне знак.
Защитник. Ав тот день он не подал вам знака?
Ответ. Нет, ведь я поехала в Париж.
Защитник. Вы сказали, что вернуться с полдороги вас вынудило недомогание. Не было ли это недомогание вызвано приступом ревности?
Ответ. Нет.
Защитник. Вернувшись в «Вязы», вы, похоже, и впрямь не стремились встретиться с мачехой. Но, может быть, вы намеревались потребовать объяснений у подсудимого, зная, что он остался на вилле… с ней?
Ответ. В тот момент я думала не о нем, а об Эрике.
Защитник. О том неизвестном автомобилисте, чьи чересчур настойчивые ухаживания вам пришлось отвергнуть?
Ответ. Угадали.
Защитник. В общем, вам нелегко было разобраться в ваших противоречивых чувствах?
Ответ. Что вы, я люблю Тони. Рано или поздно я стану его женой.
Защитник. У меня все.
Председатель суда. Мадемуазель, суд понимает, как потрясла вас пережитая трагедия, но призывает вас к благоразумию. Вы, должно быть, страдали от повторной женитьбы вашего отца?
Ответ. Да… Я любила Франсье.
Вопрос. Франсье?
Ответ. Маму.
Вопрос. Таким образом, вы с самого начала встретили вторую госпожу Лежанвье в штыки?
Ответ. Она была вылитая гусыня.
Вопрос. Вы говорите о мертвой.
Ответ. Какая разница? (Ропот, свист в зале.)
Вопрос. Достаточно. Суд выражает сожаление, что не потребовал закрытого заседания. Вы можете быть свободны.
Ответ. До свиданья и спасибо.
«„ДО СВИДАНЬЯ И СПАСИБО!“ — непринужденно бросает юная Жоэлла Лежанвье председателю суда присяжных.
Прежде чем покинуть свидетельское место, дочь знаменитого адвоката посылает подсудимому воздушный поцелуй.
И на четвертый день процесса мотив преступления продолжает оставаться неясным» (из вечерних газет).
IV
— Поклянитесь говорить правду, всю правду, ничего кроме правды… Поднимите правую руку… Повторяйте: «Клянусь!»
— Клянусь, — отозвался Вернер Лежанвье.
Вопрос. В день, когда было совершено убийство, вы действительно ездили в Париж вместе с дочерью и госпожой Гамбург?
Ответ. И да, и нет. Моя дочь Жоэлла покинула нас на полдороге и вернулась в «Вязы».
Вопрос. Чем вы занимались в столице?
Ответ. Я направился прямиком в свой кабинет, где совещался со своими коллегами, адвокатами Лепаж и Меран.
Вопрос. До самого вечера?
Ответ. Часов до шести, пока госпожа Гамбург не приехала за мной на моей машине, которой я разрешил ей воспользоваться по своему усмотрению.
Вопрос. Что вы сделали, когда вернулись в «Вязы»?
Ответ. Отправился на поиски жены.
Вопрос. У вас были на это какие-либо веские основания?
Ответ. Да нет, я… мне всегда хотелось ее увидеть после того, как я хоть ненадолго с ней расставался.
Вопрос. Где вы ожидали ее найти?
Ответ. Где угодно: в гостиной, на кухне, в нашей спальне. Но ее нигде не было. Я даже заглянул в комнату дочери.
Защитник. И ваша дочь была там?
Ответ. Да. Она лежала одетая на кровати и, похоже, спала.
Вопрос. Вы не попытались ее разбудить?
Ответ. Нет. Зачем? Она наверняка приняла снотворное или успокоительное — в стакане на столике у изголовья еще оставался осадок от таблетки.
Председатель суда. Что вы предприняли потом?
Ответ. Мне пришло в голову, что жена могла наведаться в охотничий домик в глубине парка.
Вопрос. Почему вы так подумали?
Ответ. Потому что накануне я обнаружил ее именно там.
Защитник. Одну?
Ответ. Нет; В обществе подсудимого. Моя дочь покинула их перед самым моим приходом.
Защитник. Защита оставляет за собой право впоследствии вернуться к этому обстоятельству.
Прокурор. Обвинение тоже.
Председатель суда. Продолжайте, мэтр. Не упускайте ни малейшей подробности.
Ответ. Я бегом пересек парк.
Защитник. Почему бегом? У вас были причины беспокоиться?
Ответ. Вроде бы не было, но сейчас я припоминаю, что испытывал смутные опасения, ощущение нависшей угрозы — назовите как угодно.
Председатель суда. Чувство тревоги?
Ответ. Вот именно.
Вопрос. Было еще достаточно светло?
Ответ. Сумерки быстро сгущались, но светила луна. Впрочем, до охотничьего домика я мог бы добраться с завязанными глазами. До него оставалось совсем немного, когда раздались выстрелы…
Вопрос. Сколько?
Ответ. Три: первые два — почти одновременно и в грохоте бьющегося стекла, третий — чуть погодя.
Защитник. Суд обратит внимание на то, что в показаниях мэтра Лежанвье и господина Гамбурга удивительно много совпадений.
Прокурор. Не вижу в том ничего удивительного, ведь оба в этот миг находились в парке: один в десятке метров от домика, другой — в ста или ста пятидесяти.
Председатель суда. Минуточку, господа! У вас еще будет возможность подискутировать, когда я закончу со свидетелем… Продолжайте, мэтр… Что вы увидели внутри?
(«Незабываемую кошмарную картину, — подумал Вернер Лежанвье. — Как описать мертвую Диану, ее бесстыдно обнаженные ноги? Где найти подходящие слова?»)
Ответ. Моя жена лежала навзничь на полу, и на корсаже явственно виднелась огнестрельная рана. Подсудимый стоял в нескольких шагах с браунингом в руке и пристально смотрел на нее.
(«ВПЕРВЫЕ ЗА ТРИ ДНЯ ПОДСУДИМЫЙ ВСТАЕТ СО СКАМЬИ, ЧТОБЫ ЗАЯВИТЬ О СВОЕЙ НЕВИНОВНОСТИ»)
— Неправда! Врешь, мерзавец!.. (Лазарь.) Это я, возвратившись в «Вязы», застал тебя над трупом Дианы, это ты убийца!.. «Пусть погибнет мир, но да свершится правосудие!» Как бы не так!.. «Поклянитесь говорить правду, ничего, кроме правды!» Хотел бы я знать: как ты потом останешься наедине со своей хваленой совестью?