Подготовка плюс благоприятное стечение обстоятельств. До сих пор все шло отлично. Корвусу и впрямь следует успокоиться и позволить Мэддоксу выполнить поручение до конца и достать блокнот. Блокнот приведет его непосредственно к ископаемому. Блокнот — вот ключ, который откроет все двери.
Корвус нетерпеливо глянул на часы, одним глотком допил мартини и взял со столика «Сайентифик америкэн». Теперь его волнение улеглось.
18
В тусклом свете керосинового фонаря Салли Бродбент смотрела, как ее похититель снимает рубашку. Сталь кандалов холодила ей запястья и лодыжки, в воздухе пахло сыростью, где-то капала вода. Салли представления не имела, где она находится — наверное, в какой-нибудь пещере или в старой шахте. Женщина ощущала медный привкус во рту и головную боль; она чувствовала некоторую отстраненность, словно все это происходило с другим человеком.
Салли не верилось, что похититель позволит ей уйти, когда заберет у Тома блокнот. Она была уверена: он способен ее убить, по его глазам видно. К тому же этот человек совершенно не старается спрятать, скрыть свое лицо и столько говорит о себе.
— Эй, ну что, нравится?
Он стоял лицом к Салли, уже полуобнаженный, улыбался углом рта и легонько поигрывал мышцами груди и бицепсами.
— Готова?
Он вытянул руки вперед, чуть сгорбился. Затем резко повернулся и встал к ней спиной.
Салли ахнула. На всю спину у него было вытатуировано изображение нападающего тираннозавра рекса с навостренными когтями и разинутой челюстью, настолько реальное, что, казалось, ящер сейчас бросится на смотрящего. Мужчина поиграл мускулами, и динозавр будто бы на самом деле зашевелился.
— Круто, да?
Салли смотрела во все глаза.
— Ты меня слышишь вообще? — Он все еще стоял к ней спиной, напрягая сначала одни группы мышц, затем другие и заставляя тираннозавра поднимать поочередно правую и левую лапы, двигать головой.
— Да. Я вижу твою татуировку.
— Я когда в тюрьме сидел, то решил: мне нужна наколка. Есть такая традиция — соображаешь, о чем я? Да и нельзя без этого — татуировка каждому рассказывает, что ты за птица и с кем водишь компанию. Ребята без наколок обычно становятся чьими-нибудь шлюхами. В общем, мне без татуировки было никак. Но я не хотел делать просто «череп и кости, смерть пришла к вам гости». Я мечтал о наколке, которая стала бы моим опознавательным знаком. Которая всем дала бы понять, что я не собираюсь ни под кого прогибаться, что я сам по себе и никто мне не указ. Потому-то я и выбрал тираннозавра рекса. Более норовистой зверюги на свете никогда не было. И тут мне пришлось искать модель. Если б я просто подставил спину какому-нибудь козлу, он бы мне там Годзиллу изобразил — по своим идиотским зэковским представлениям о том, как должен выглядеть тираннозавр. А мне требовался реальный ящер. Чтоб с научной точки зрения правильно был выполнен.
Мужчина потянулся, его спинные мышцы вздулись, и тираннозавр будто щелкнул челюстями.
— И я написал одному эксперту по тираннозаврам, всемирно известному. Он мне, конечно, не отвечал. Разве станет такая шишка переписываться с осужденным убийцей, который мотает срок в Пеликан Бэй?
Похититель негромко усмехнулся, снова поиграл мускулами спины.
— Гляди как следует, Салли. Ни в одной книге, ни в одном музее не найти более точного изображения тираннозавра рекса. Сюда, можно сказать, перенесены данные всех новейших исследований.
Салли сглотнула, прислушалась к его словам.
— В общем, целый год эксперт по динозаврам играл в молчанку, а потом вдруг ответил. Ничего себе у нас получилась переписочка. Он присылал мне последние научные сведения, даже те, которые еще не были опубликованы. Рисунки свои собственные слал. А наколку мне делал настоящий татуировщик-профессионал. Две недели работал. Пока тираннозавр постепенно оживал, тот динозавровед с воли отвечал на любые мои вопросы. Время свое на меня тратил. Он во все — во все вникал, чтоб тираннозавр получился как настоящий.
Снова движение спинных мышц.
— Мы стали друзьями, да чего там, почти братьями. А потом он знаешь что сделал?
Едва шевеля губами, Салли только и смогла выговорить:
— Что?
— Из тюряги меня вытащил. Мне дали от пятнадцати до двадцати пяти за непредумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, а он за меня поручился на слушании. С деньгами помог, на работу взял. И когда этот эксперт попросил об услуге, отказать я просто не мог. Знаешь, что за услуга такая?
— Нет.
— Достать ту записную книжку.
Салли снова сглотнула, подавив новую волну страха. Он никогда бы не стал рассказывать о подобных вещах, если бы не собирался убить ее.
Мужчина перестал играть мышцами, повернулся к Салли лицом и натянул рубашку.
— Видишь теперь, почему я на себя столько забот взвалил? Все, надо идти звонить. Жди.
И, развернувшись, он вышел из маленькой темницы.
19
Подъезжая к Тусону, Том взглянул на дисплей мобильного телефона: связь, наконец, появилась. Том посмотрел на часы. Половина шестого. Он пробыл у Дирборна дольше, чем предполагал. Придется поторопиться, чтобы успеть на самолет, вылетающий в шесть тридцать.
Том набрал свой домашний номер — проверить, как там Салли. После нескольких гудков включился автоответчик. «Привет, это Том и Салли. Том уехал по делам, мне тоже пришлось неожиданно покинуть город, поэтому мы не можем перезвонить вам прямо сейчас. Мне очень жаль, что некоторые уроки верховой езды пропадут. Я всем обязательно перезвоню позже. Оставьте ваше сообщение, спасибо».
Раздался звуковой сигнал, и Том отключился. Он удивился и вдруг почувствовал беспокойство. Что за внезапная необходимость покинуть город? Почему Салли не позвонила? Может, она звонила, а его мобильный в доме Дирборна был вне зоны действия сети? Том быстро проверил, нет ли неотвеченных вызовов, — нет, таковых не поступало.
С растущей тревогой он снова позвонил домой и внимательнее прислушался к автоответчику. Голос жены звучал отнюдь не как обычно. Том съехал на обочину и еще раз набрал номер, на сей раз вслушиваясь очень сосредоточенно. Что-то было не так, ох, не так! Сердце у Тома в груди вдруг гулко забилось. Ни в коем случае не следовало оставлять ее одну! Он выехал обратно на шоссе — взвизгнули шины, — прибавил газу и позвонил в полицию Санта-Фе, попросив позвать детектива Уиллера. Тома долго и мучительно, в два захода соединяли с нужным номером; наконец, знакомый бесстрастный голос ответил.
— Говорит Том Бродбент.
— Да-да.
— Я сейчас не в городе, минуту назад звонил домой, и там что-то не так. Жена должна быть дома, а ее нет. На автоответчике она оставила странное сообщение. Кажется, Салли силой заставили наговорить все это. Что-то случилось.
После паузы детектив сказал:
— Я прямо сейчас туда съезжу и посмотрю.
— Я попрошу вас еще кое о чем. Пожалуйста, постарайтесь найти Салли.
— Думаете, ее похитили?
Том замялся.
— Я не знаю.
Пауза.
— Хотите сообщить нам еще что-нибудь?
— Я рассказал вам все, что знал. Выезжайте скорее.
— Я отправлюсь туда лично. Если дверь заперта, мы можем ее взломать?
— Да, разумеется.
— Когда вы возвращаетесь в город?
— Самолет из Тусона прилетает в семь тридцать.
— Скажите мне свой номер мобильного, я вам перезвоню из вашего дома.
Том назвал Уиллеру свой номер, и их разговор закончился. Его переполнило чувство вины и охватило ощущение собственного бессилия. Как же он сглупил, оставив Салли одну!
Изо всех сил давя на газ, Том помчался по шоссе. Он несся со скоростью более ста миль в час. Опоздать на самолет было нельзя — ни в коем случае.
Через пять минут зазвонил мобильный.
— Это Том Бродбент?
Звонил не Уиллер.
— Знаете, я жду важного…
— Заткнись-ка, Томми, и слушай сюда.
— Что такое…
— Закрой рот, говорю.
Наступило молчание.
— Твоя цыпочка у меня. Ей ничего не грозит — пока. Блокнот — вот все, что мне нужно. Сечешь? Отвечай просто «да» или «нет».
Том сжал трубку так сильно, словно хотел раздавить ее.
— Да, — наконец выговорил он.
— Я получаю блокнот, и ты тут же получаешь Салли.
— Послушай, если ты хотя бы…
— Я повторять не буду. Пасть заткни.
Том услышал, как незнакомец тяжело дышит в трубку. Его голос произнес:
— Ты где сейчас?
— Я в Аризоне…
— Когда вернешься?
— В полвосьмого. Послушайте…
— Нет, я хочу, чтоб ты меня послушал. Очень внимательно. Это ты можешь?
— Да.
— Как только самолет приземлится, садись в машину и гони в Абикью. Проедешь по городу, потом свернешь на 84-е шоссе, к северу от насыпи. Не останавливайся ни на минуту. Где-то в девять ты должен быть на месте. Блокнот с тобой?
— Да.
— Хорошо. Возьмешь его и положишь в пластиковый пакет с молнией. Напихай туда чего-нибудь, чтоб было похоже на мешок с мусором. Мусор должен быть желтым, понял? Ярко-желтым. Поезди по 84-му между насыпью и поворотом на Ранчо привидений, со скоростью шестьдесят миль в час, не быстрее и не медленнее. Мобильник не выключай. Связь там вполне нормальная, только кое-где не ловит. Я тебе позвоню и скажу, что делать дальше. Усек?
— Да.
— Номер рейса у тебя какой?
— 662-й, Юго-западные авиалинии.
— Хорошо. Я позвоню и точно узнаю, во сколько сел самолет. Через час двадцать пять минут ты должен быть у Ранчо привидений. Домой не заезжай, ничего не делай, газуй прямиком в Абикью. Понял? И поезди туда-сюда между насыпью и Ранчо, пока я не позвоню. Шестьдесят миль в час, помни и не забывай.
— Да. Но если ты ей что-нибудь сделаешь…
— Чтоб я, да обидел Салли? С ней все будет прекрасно — при одном условии: ты делаешь все в точности, как я говорю. И еще, Том. Никаких легавых. Дай объясню почему. Если вызывают полицию, похитителю всегда приходится солоно. Со статистикой подобных случаев знаком? Полицейские приезжают — значит, похититель потерпел неудачу. Следовательно, жертва погибает. Понимаешь, куда я клоню? Ты звонишь в полицию — всё, я попал. Копы хватают меня, делают свое дело, и им плевать на тебя и твои проблемы. В общем, ты не утерпишь — я не утерплю, и Салли умрет. Понял ты меня? Позовешь легавых — значит, распрощаешься со своей женушкой. Увидишь ее уже только на железной каталке в морге. Ясно?
Том молчал.
— Ясно я выразился?
— Да.
— Хорошо. Все только между нами, и мы с тобой постоянно держим себя в руках. Мне — блокнот, тебе — жену. Полностью владеем собой. Понятно?
— Да.
— И никаких легавых?
— Никаких легавых.
— У меня радио настроено на полицейскую волну, и вообще я по-любому узнаю, вызвал ты легавых или нет. И потом, я ж не один, а с помощником.
Тут звонивший прервал разговор.
Том с трудом вел машину и едва видел дорогу. Почти сразу телефон зазвонил опять. На сей раз это был Уиллер.
— Мистер Бродбент? Мы у вас дома, в гостиной, и боюсь, тут кое-что не так.
Том сглотнул, не в силах выговорить ни слова.
— В стене мы обнаружили пулю. Ребята уже практически извлекли ее.
Тут до Тома дошло, что он виляет по шоссе, давя ногой на педаль и выжимая почти сто десять миль в час. Он притормозил и неимоверным усилием воли попытался сосредоточиться.
Словно издалека донеся голос Уиллера:
— Вы меня слышите?
Том обрел дар речи.
— Детектив Уиллер, я хотел бы поблагодарить вас за труды, но все уже в порядке. Салли только что звонила. С ней ничего не случилось.
— Да?
— Ее мама заболела, и ей пришлось поехать в Альбукерке.
— Но джип стоит в гараже.
— Салли взяла такси — та машина не на ходу.
— А фургон?
— А, мы им пользуемся только для перевозки лошадей.
— Понятно. Что касается пули…
Том с усилием выдавил из себя непринужденный смешок.
— Ах да… Она… она там уже давно.
— А мне кажется, стреляли недавно.
— Пару дней назад. Мой пистолет выстрелил случайно.
— Правда? — Вопрос прозвучал холодно.
— Да.
— Не могли бы вы назвать калибр оружия?
— Револьвер «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра. — Том помолчал и повторил: — Я же говорю, простите за беспокойство, детектив, в самом деле. Тревога оказалась ложной.
— Здесь, на ковре, еще пятно крови. Оно тоже «уже давно»?
Том не находил нужного ответа. Его затошнило. Если эти ублюдки ранили ее…
— А много там крови?
— Небольшое пятнышко. До сих пор еще влажное.
— Даже не знаю, что вам сказать насчет него, детектив. Может быть, кто-то… порезался. — Том судорожно сглотнул, пытаясь говорить убедительно.
— Кто? Ваша жена?
— Я не знаю.
Том вслушивался в шипение, раздававшееся в трубке. Надо лететь, надо выполнять приказания того человека. Никогда Том не простит себя за то, что оставил Салли одну.
— Мистер Бродбент, вам знаком термин «резонное основание»?
— Да.
— Вот оно-то у нас и имеется. Судите сами: с вашего разрешения мы вошли в дом и обнаружили резонное основание на проведение обыска. При наличных обстоятельствах ордер нам не требуется.
Том снова сглотнул. Если похититель сейчас следит за домом и увидит там толпу полицейских…
— Только пожалуйста, побыстрее.
— Вы говорите, самолет приземляется в семь тридцать? — спросил Уиллер.
— Да.
— Я хотел бы видеть вас и вашу жену — неважно, мама у нее болеет или еще что стряслось. Сегодня вечером. Ровно в девять, в полицейском участке. Возможно, вы решите прийти с адвокатом, мы с вами уже о нем беседовали. Чувствую, он вам понадобится.
— Я не могу. Только не в девять. Это невозможно! И потом, моя жена в Альбукерке…
— У вас уже нет выбора, Бродбент. Или вы являетесь в девять, или я беру ордер на ваш арест. Вам ясно?
Том проглотил слюну.
— Моя жена тут ни при чем.
— Если вы ее не приведете, ваше положение ухудшится. А ведь оно и так плоховато, приятель.
Телефон отключился.
Часть третья
Ручей Пердис
Длина ее достигала пятидесяти футов, высота в плече — двадцати. Она весила приблизительно шесть тонн — не больше слона. Ее нижние конечности, длина которых превышала десять футов, были оснащены весьма мощными мышцами; подобных мускулов никогда не появлялось ни у одного позвоночного животного. При ходьбе она держала хвост высоко над землей. Ширина ее шага равнялась двенадцати — пятнадцати футам. Во время бега эта самка могла развивать скорость до тридцати миль в час, но дело было не столько в быстроте, сколько в проворстве, подвижности и молниеносных рефлексах. На ее ступнях, размер которых составлял около трех с половиной футов, имелись четыре кривых когтя — три впереди и один, напоминающий шпору, сзади. Она передвигалась на кончиках пальцев. Всего один меткий удар нижней конечности был способен распороть брюхо стофутовому утконосому динозавру, а то и разорвать жертву пополам.
В ее трехметровых челюстях помещалось шесть десятков зубов. Четыре передних резца служили для сдирания и скусывания мяса с костей. Зубы, предназначенные для умерщвления добычи, образовывали жуткий боковой ряд. Некоторые из них достигали двенадцати дюймов в длину, включая корень, и в обхвате были размером с детский кулачок. По краям они имели зазубрины, и самка, сделав первый укус, могла удерживать свою добычу, одновременно как бы распиливая, разрезая ее плоть и выхватывая до десяти и более кубических футов мяса за раз, причем весили эти куски по несколько сот фунтов каждый.
Череп ее был оснащен целым лабиринтом полостей, пустот и канальцев, что придавало ему значительную легкость, прочность и подвижность. Укусы самки могли быть двух видов: укус «сверху» — с помощью него она резала мясо жертвы, словно ножницами, — и «щипцовый» укус, пробивавший панцири и дробивший кости. Ее нёбо поддерживали тонкие связки, благодаря им череп при укусе становился более плоским, раздавался в стороны и растягивался, позволяя ей проглатывать целиком громадные куски мяса.
Мощные, заходившие одна на другую челюсти способны были на укус такой силы, при которой на один квадратный дюйм одновременно воздействовало более ста тысяч фунтов. Столь чудовищного давления не выдержала бы и сталь.
Ее верхние конечности были невелики, размером почти с человеческие, только гораздо мощнее. На них имелось по два загнутых когтя, расположенных под углом девяносто градусов к самой конечности — так они могли захватывать и распарывать туши жертв, не оставляя тем ни малейших шансов на спасение.
Ее спинные позвонки в тех местах, где к ним присоединялись ребра, были величиной с кофейные банки, что обеспечивало самке возможность выдерживать тяжесть собственного желудка, в котором могло находиться более четверти тонны недавно съеденного мяса.
Она смердела. Во рту у нее, в специальных щелях между зубами, помещались крупные и мелкие куски гниющего мяса и частички прогорклого жира. Они делали укус самки еще опаснее. Даже если жертве удавалось уйти после первого нападения, она, скорее всего, вскоре погибала в результате серьезной инфекции или заражения крови. Кости, выходившие вместе с фекалиями самки, иногда оказывались практически полностью растворенными концентрированной соляной кислотой — в такой среде переваривалась пища в ее желудке.
Мыщелок затылочной кости самки был величиной с грейпфрут, так что она могла поворачивать голову почти на 180 градусов и захватывать добычу в любом направлении. Подобно человеку, она обладала стереоскопическим зрением. Кроме того, самка отличалась превосходным слухом и обонянием. Все пять чувств помогали ей выслеживать добычу. Ее излюбленными жертвами были утконосые динозавры, стада которых шумно продирались сквозь обширные леса, голося и трубя, — эти сигналы помогали им держаться вместе и собирать детенышей, отстававших от матерей. Она умела приспособиться к разным условиям жизни и не брезговала ничьим мясом.