Ну уж нет.
На Мелоди нахлынул ужас. Она прошла к своему шкафчику с образцами, установила нужную комбинацию цифр на замке, рывком распахнула дверцу.
Компакт-диски и срезы образца, которые она убрала туда в полночь, исчезли.
Мелоди огляделась, заметила чемоданчик Корвуса. Вытащила его из-под безвольно повисшей руки доктора, положила на стол, расстегнула, перебрала содержимое.
Ничего.
Все сведения о динозавре пропали. Исчезли все ее диски, все фрагменты образца. Как будто их никогда не существовало. Тут Мелоди припомнила еще одну маленькую деталь: когда она вошла, свет в лаборатории не горел. Если Корвус заснул за работой, кто же тогда выключил свет?
Нет, это не сердечный приступ.
Внутри у Мелоди все похолодело. Кто бы ни убил Корвуса, они ведь могут прийти и за ней. В данной ситуации нужно действовать очень, очень осторожно.
По внутреннему телефону Мелоди позвонила охранникам. Ответил чей-то ленивый голос.
— Говорит доктор Крукшенк из Минералогической лаборатории. Я только что пришла и обнаружила доктора Айэна Корвуса здесь, в лаборатории. Он мертв.
И через несколько секунд, отвечая на неизбежный вопрос, Мелоди очень спокойно произнесла:
— Судя по всему, у него случился сердечный приступ.
5
Лейтенант Уиллер стоял у входа в глинобитную Палату Прений и смотрел, как восходит солнце, освещая крутые холмы над рекой. Из церкви, расположенной позади Палаты, плыли звуки песнопений, то нарастая, то замирая в сухом воздухе пустыни.
Уиллер отшвырнул окурок предпоследней сигареты, раздавил его и, откашлявшись, смачно сплюнул в сторону. Форд не вернулся, и о Бродбенте ни слуху ни духу. Эрнандес сидел внизу, в машине, и в последний раз выходил на связь с полицейским управлением. В Санта-Фе, на полицейском вертодроме, уже ждал вертолет, прибывший из Альбукерке и готовый к отправлению, а воздушное пространство по-прежнему оставалось закрытым, и никто ни словом не обмолвился, когда же его, в конце концов, откроют.
Уиллер увидел, как Эрнандес, пригнувшись, вылез из машины, услышал, как хлопнула дверца. Через несколько минут помощник, пыхтя, поднялся по тропинке. Поймал взгляд Уиллера и покачал головой.
— Ни черта.
— Что-нибудь насчет Бродбента или машины?
— Ничего. Как сквозь землю провалились.
Уиллер выругался.
— Больше нам здесь делать нечего. Начнем прочесывать лесные дороги, которые отходят от 84-го шоссе.
— Ладно.
Лейтенант бросил последний взгляд на церковь. Сколько же времени они тут потратили! Когда Форд вернется, детектив за шиворот притащит этого якобы монаха в город и выяснит, какого черта тот делал среди Высоких Плоскогорий. А когда объявится Бродбент… о, тогда детектив с удовольствием поглядит, как ветеринару-миллионеру понравится делить подвальную камеру со всяким сбродом и жрать на обед жареные кукурузные початки.
Уиллер стал спускаться по тропинке, поигрывая наручниками и дубинкой; Эрнандес шел следом. Позавтракать бы сейчас лепешками бурритос да парой галлонов кофе в заведении «У Боуда». И новой пачкой «Мальборо» запастись. Мысль о том, что осталась одна-единственная сигарета, всегда доводила Уиллера до белого каления.
Ухватившись за ручку дверцы, он хотел было распахнуть ее, как вдруг в воздухе послышалось отдаленное гудение. Уиллер поднял голову и увидел в светлеющем небе черную точку, постепенно увеличивавшуюся в размерах.
— Э, да не вертолет ли это? — прищурившись, сказал Эрнандес.
— Однозначно он.
— А пять минут назад мне говорили, что он еще не поднялся в воздух…
— Идиоты.
Уиллер достал последнюю сигарету и закурил — у пилота Фредди всегда с собой пара пачек.
— Ну, всё, пора за дело.
Лейтенант смотрел на приближающийся вертолет, и его недовольство постепенно проходило. Они положат конец увеселительным прогулкам по каньонам, которые затеяли эти негодяи. Пространство тут просто огромное, однако Уиллер чувствовал: вся заваруха происходит в Лабиринте, туда-то и надо лететь в первую очередь.
Черная точка продолжала увеличиваться в размерах, и детектив смотрел на нее с возрастающим замешательством. К ним подлетал не полицейский вертолет — по крайней мере, Уиллер таких никогда не видел. Этот был гораздо больше, черного цвета, и по бокам у него помещались отделяемые грузовые отсеки, свисающие, как поплавки у гидросамолета. Вдруг внутри у детектива что-то неприятно перевернулось — он догадался, в чем тут, собственно, дело. Закрытое воздушное пространство, черный вертолет… Уиллер повернулся к Эрнандесу.
— Ты то же самое подумал?
— ФБР?
— Именно.
Лейтенант тихонько чертыхнулся. Очень похоже на федералов, ничего не скажешь: пусть местные сотрудники правоохранительных органов тычутся туда-сюда вслепую, как идиоты, а эти потом прибудут прямехонько на задержание да на пресс-конференцию.
Вертолет слегка накренился, приближаясь, замедлил ход и принялся кружить над стоянкой. Он заходил на посадку. Сел, подавшись назад, и обратный поток воздуха от винта обдал стоявших на земле волной едкой пыли. Уиллер, сморщившись, пригнул голову, а вертолет тем временем окончательно остановился. Лопасти винта еще вращались, но боковой люк уже открылся, и из него выскочил человек в камуфляже, с карабином М4 и рюкзаком за плечами.
— Что это такое, черт возьми? — сказал Уиллер.
На землю спрыгнули еще девять солдат. Некоторые были нагружены тюками и коробками с электронным оборудованием и средствами связи. Последним выскочил высокий худой мужчина в спортивном костюме, черноволосый, со скуластым лицом. Восемь человек гуськом взбежали по тропинке, ведущей к церкви, двое остались рядом с мужчиной в спортивном костюме.
Уиллер докурил сигарету, бросил окурок на землю, выпустил дым и стал ждать. Это были даже не федералы — по крайней мере, таких он никогда не встречал.
Человек в спортивном костюме приблизился к Уиллеру и остановился перед ним.
— Я бы попросил вас назваться, офицер, — сказал он безразличным тоном власть имущего.
Секунду полицейский медлил.
— Лейтенант Уиллер, полиция Санта-Фе. А это сержант Эрнандес. — Он не двигался с места.
— Я бы очень попросил вас отойти от машины.
Уиллер опять выждал некоторое время. Потом сказал:
— Если у вас есть значок, мистер, неплохо бы вам его показать.
Человек едва заметно взглянул на одного из военных. Тот шагнул вперед — этакий крепкий детина с «ежиком» на голове и раскрашенной в камуфляжные цвета физиономией, которого буквально распирало от чувства выполняемого долга. Подобных типов Уиллер повидал еще в армии и симпатии к ним никогда не испытывал.
— Пожалуйста, сэр, отойдите от машины.
— Кто вы такой, черт возьми, чтобы тут командовать? — Уиллер не собирался терпеть подобное отношение к себе — по крайней мере, пока ему не продемонстрируют какие бы то ни было документы или знаки отличия. — Я детектив, лейтенант отдела по расследованию убийств Управления полиции Санта-Фе, и я нахожусь здесь официально — преследую беглого преступника. У меня есть ордер на его арест. А вам кто дал право тут находиться, черт побери?
Человек в спортивном костюме хладнокровно произнес:
— Я Масаго из Агентства национальной безопасности при правительстве Соединенных Штатов Америки. Данная территория объявлена зоной проведения спецоперации и закрыта вследствие чрезвычайного положения. Это люди из объединенной команды диверсионно-десантного отряда «Дельта», они выполняют миссию, связанную с обеспечением национальной безопасности. В последний раз повторяю, отойдите от машины.
— Пока я не увижу…
В следующую секунду Уиллер уже лежал на земле, согнувшись пополам и судорожно ловя ртом воздух, а стоявший рядом военный ловко отбирал у него табельное оружие. Наконец лейтенант, широко открыв рот, ухитрился сделать один жадный вдох. Он перевернулся, с трудом поднялся на четвереньки, кашляя, отплевываясь и стараясь сдержать подкатывавшую к горлу тошноту. Мышцы его живота дергало и сводило, будто детектив проглотил здоровенного живого зайца. Превозмогая боль, Уиллер встал на ноги и, испытывая невероятные мучения, выпрямился.
Ошарашенный Эрнандес стоял на прежнем месте, тоже обезоруженный.
Уиллер, не веря своим глазам, смотрел, как один из солдат нырнул в машину — его служебную машину — с отверткой. Через минуту он вылез, держа в одной руке радиоприемник с болтающимися проводами. В другой руке у него были ключи от машины.
— Офицер, сдайте портативную рацию, — приказал человек в спортивном костюме.
Уиллер снова втянул воздух, расстегнул ремень и передал военному рацию.
— Сдайте дубинку, наручники, газовые баллончики и прочее оружие и средства связи. А также все комплекты ключей от машины.
— Сдайте дубинку, наручники, газовые баллончики и прочее оружие и средства связи. А также все комплекты ключей от машины.
Уиллер подчинился. Он слышал, как все то же самое приказывают Эрнандесу.
— Теперь мы поднимемся к церкви. Вы с офицером Эрнандесом пойдете впереди.
Уиллер и Эрнандес двинулись по тропинке, ведущей к церкви. Проходя мимо Палаты Прений, лейтенант заметил, что вдребезги разбитый ноутбук валяется в грязи у дверей, рядом лежит сломанная спутниковая антенна, и от нее тянутся провода. Краем глаза детектив увидел солдат, занятых установкой электронного оборудования внутри Палаты. Один из них укреплял на крыше другую спутниковую антенну, гораздо массивнее прежней.
Они вошли в церковь. Пение давно уже прекратилось, всюду было тихо. Монахи сгрудились у стены, охраняемые двумя десантниками. Один военный сделал Уиллеру и Эрнандесу знак присоединиться к группе.
Человек в спортивном костюме выступил вперед и обратился к безмолвствовавшим монахам:
— Я мистер Масаго из Агентства национальной безопасности при правительстве Соединенных Штатов Америки. На данной территории проводится спецоперация. Ради вашей же безопасности мы попросим вас оставаться здесь, в этом помещении. До окончания операции не предпринимайте попыток установить сообщение с внешним миром. Эти солдаты останутся с вами, за помощью во всех случаях обращайтесь к ним. Операция продлится ориентировочно от двенадцати до двадцати четырех часов. Все необходимое у вас есть: вода, туалет, небольшая кухня — там, в холодильнике, продукты. Прошу прощения за доставленные неудобства.
Он кивнул Уиллеру и показал на боковую комнату. Тот проследовал за ним. Человек закрыл дверь и, обернувшись к детективу, тихо произнес:
— А теперь, лейтенант, мне хотелось бы услышать все касательно причин, по которым вы здесь оказались, и узнать, кто этот беглый преступник.
6
Прошло уже несколько часов с момента восхода солнца, и уединенная долина словно помертвела, превратилась в раскаленный ад. Жар солнечных лучей, пульсируя, отражался от огромных валунов. Форд шел по низине вдоль сухого русла и размышлял над тем, что название «Место Дьявольских Игрищ» днем подходит этому уголку еще больше, чем ему показалось накануне, в сумерках.
Он опустился на камень, снял флягу, которую нес за плечом, отпил из нее немного. Лишь неимоверным усилием воли обуздал себя и не стал пить дальше. Завинтил крышку, взвесил флягу в руке — в ней оставалось около литра. На плоском камне, лежавшем прямо под ногами, Форд аккуратно расправил изрядно запачканную карту, уже начавшую расползаться на сгибах, вытащил огрызок карандаша, наскоро подточил его перочинным ножом и отчеркнул очередной тщетно обследованный четырехугольный участок.
Ощущение, что ископаемое вот-вот обнаружится, начинало постепенно покидать Форда — так на него действовала неприветливая местность, по которой он бродил с рассвета. Три больших каньона и множество мелких сходились, образуя настоящий каменный хаос, — сплошные лабиринты, где все изъедено эрозией, искорежено паводками, исковеркано обвалами. Словно Господь, создавая мир, превратил это место в свалку для кучи строительного мусора: остатков песка и камня, которым нигде не нашлось применения.
Кроме того, Форд пока не видел вообще никаких окаменелостей; ему не попадались даже остатки доисторических деревьев, столь часто встречающиеся повсюду в Высоких Плоскогорьях. Местность была мертвой во всех смыслах этого слова.
Уайман снова встряхнул флягу, подумал: «А что, собственно…», и сделал еще глоток. Потом глянул на часы. Десять тридцать. Он уже осмотрел приблизительно полдолины. Оставалась другая половина, да без счета боковых каньонов и оврагов, заканчивающихся тупиками, — еще один день точно понадобится. Однако он не сможет завершить поиски, пока не найдет воду, а ведь ясно же: воды в этом аду не сыщешь. Чтобы не было риска погибнуть от жажды, придется начать двигаться к реке никак не позднее завтрашнего утра.
Форд сложил карту, повесил флягу через плечо и сверился с компасом, выбрав в качестве ориентира заостренный обломок песчаника, некогда отколовшийся от склона ущелья и скатившийся вниз. Заковыляв по песчаной равнине, наткнулся на очередное углубление, уже давно лишенное влаги. Под сандалиями путника с растрескавшейся земли поднималась белая соленая пыль. Размеренно шагая, Форд пошел чуть быстрее, миновал огромный валун и пустился вдоль пальцевидной балки, начинавшейся сразу за каменной глыбой. В то утро Уайман ел очень мало — всего несколько ложек овсяных хлопьев, сваренных в жестяной посудине, — и теперь ощущал в желудке уже ставшую привычной пустоту, нечто большее, чем просто голод. Ноги его болели, ступни покрылись волдырями, глаза покраснели от пыли. В определенном смысле Форд приветствовал подобный отказ от телесного комфорта и истязание плоти. Сама по себе эта епитимья утешала. С другой стороны, наступал момент, когда переизбыток неудобств превращался в опасное излишество. Перелом ноги и даже просто растяжение лодыжки обрекут его на верную смерть: с таким ничтожным запасом воды он умрет еще до того, как подоспеют спасатели. Однако это было Форду не в новинку, в жизни ему приходилось подвергаться куда большим опасностям.
Он шел и шел, испытывая противоречивые чувства. У песчаникового склона балка делала резкий изгиб. В том месте образовался природный навес высотой футов в пятнадцать. Под ним, на серпообразном тенистом участочке, Форд на минуту остановился. Неподалеку рос одинокий полузасохший можжевельник; он стоял абсолютно неподвижно, словно застыв от зноя. Форд сделал пару глубоких вдохов, борясь с желанием снять с плеча флягу и снова отпить из нее.
Впереди виднелся гигантский обвал, возникший в результате частичного разрушения склона, — пятисотфутовое нагромождение валунов, каждый из которых был размером с автомобиль. Форд кое-что заметил в этом нагромождении. Гладкая поверхность одного из валунов была повернута как раз под таким углом, что солнечный свет падал на нее косо. И там, на валуне, превосходно, четко отпечаталась цепочка следов динозавра — огромного, трехпалого, с массивными когтями, который, видимо, когда-то переходил древнюю топь. Форд закинул флягу за плечо и, ощутив небывалый прилив энергии, направился к основанию обвала. Вся его усталость куда-то испарилась. Он напал на след, как в буквальном смысле, так и в переносном. Тираннозавр рекс где-то там, в каменном лабиринте. И может даже следы ему и принадлежат — но это одному Богу ведомо.
Именно в тот момент Уайман и услышал шум, едва различимый даже в полном безмолвии окружающей пустыни. Он остановился, поднял голову, но среди вздымающихся скал виднелся лишь кусочек неба. Шум усилился, и Форд решил, что это слабое гудение небольшого самолета. Звук стих, и Уайман не успел разглядеть в синем небе его источник. Он пожал плечами и полез на груду камней, желая поближе рассмотреть следы. Скала раскололась вдоль плоскости напластования, и обнажилась волнистая поверхность аргиллита, почти черного по сравнению с окаймлявшими его слоями кирпично-красной породы. Форд проследил, что аргиллит проходит между окружающими образованиями темной полоской толщиной дюйма в четыре. Если следы принадлежат тираннозавру — а похоже, так оно и есть, — тогда черная прожилка может служить ориентиром, указывающим на пласт, где вероятнее всего можно обнаружить ископаемое.
Форд спустился на землю и стал пробираться дальше, вверх по узкому каньону, но через несколько поворотов на пути встали отвесные утесы, и пришлось повернуть обратно. Опять, на сей раз уже громче, раздалось гудение самолета. Уайман поднял голову, прищурившись, вгляделся в синее марево и увидел вспышку света, отразившегося от небольшого самолетика, который пролетал практически над самым ущельем. Форд козырьком приставил руку ко лбу, однако самолет растворился в ослепительном, режущем глаза солнечном блеске. Форд достал бинокль и принялся оглядывать небо. Наконец он снова увидел самолет и от изумления широко раскрыл глаза.
Это был маленький белый летательный аппарат без иллюминаторов, около двадцати пяти футов длиной, с выпуклым носом и двигателем, расположенным в хвостовой части. Форд сразу распознал беспилотное воздушное средство «Хищник» MQ-1A.
Следя за самолетом в бинокль, Форд недоумевал, с чего вдруг ЦРУ или Пентагону вздумалось запускать сверхсекретную авиационную технику над федеральными территориями. Форд знал, что «Хищник» является рабочей версией некоего аппарата, который находился в стадии разработки еще в дни его службы в ЦРУ. Это был беспилотный самолет, использующий технологию НКСУ, Независимой компьютерной системы управления. Она позволяла летательному аппарату функционировать независимо в случае временной потери контакта с живым пилотом, который осуществлял дистанционный контроль. Таким образом, значительно снижались требования к личному составу, управляющему этим самолетом, — с ним мог справиться наземный экипаж из трех человек с переносной станцией вместо обычных двадцати человек на громоздком трейлере. Форд заметил, что «Хищник» несет две ракеты «Хеллфайр» с лазерным наведением.