— Отлично! — притворно возмутился шуриа, уронив свою ношу под ноги. — Я, значит, сделал всю черную работу, зашел с пустыми карманами, а вышел с полным саквояжем, а теперь вдруг оказывается, это «ваши деньги»? Так не пойдет!
У бандитов просто слов не нашлось, чтобы ответить на столь возмутительную наглость, и это вовсе не удивительно. Они не так много прожили на свете, чтобы успеть познакомиться с шурианским народным характером близко. Дети Шиларджи, они ведь не только коварные, но еще и наглые от самого рождения. К тому же не будь парни такими жадными, то оставили бы идею ограбить именно этот банк, а будь они храбрее и умнее — попытались бы сразу убить опасного конкурента. Возможно, у них бы и получилось, кто знает?
У Джэйффа тоже был пистолет и тоже, как ни странно, заряженный. Но палить возле свежеограбленного банка, поднимать из постелей честных обывателей и стражей порядка ему как-то совсем не улыбалось. О том же самом подумали и грабители, иначе давно пустили бы оружие в ход.
— Идем с нами, прохвост. Будем делиться.
— По-честному? — поинтересовался шуриа.
— Поглядим…
Туманное заявление диллайн не скрыло от Джэйффа его истинных намерений. Тут бы и не-шуриа догадался, что его собираются убивать. Пришлось знакомить несостоявшихся подельников с обыкновенным ножом. Вдруг запамятовали? Целых четыре раза — каждого дважды. Все просто — нужно лишь заставить одного из соперников наклониться к саквояжу.
И все было бы весело вдвойне, не успей так и оставшийся для Джэйффа безымянным полукровка выстрелить и ранить коварного шуриа в правое плечо. Пуля прошла навылет, но от этого легче не стало. Больно и до омерзения обидно. Все так хорошо начиналось, и вдруг эдакая незадача. Так всегда бывает: самое жестокое слово — походя, самый меткий выстрел — случайный.
Крови Элир потерял изрядно и вместо того, чтобы торопиться под крылышко к ролфийскому резиденту в Вэймс, весь следующий день отлеживался на хуторе у миловидной вдовушки. Смазливая смуглая рожа и учтивые речи лучше всякого приворотного зелья. Стоит поскрестись в двери чернокосому незнакомцу, способному молвить: «Сударыня, простите великодушно за беспокойство» и «в ваших прекрасных руках жизнь одинокого раненого скитальца» вместо привычного: «Открывай, курвище!» — чтобы разомлела самая подозрительная фермерша. А если еще и наполнить скупой мужской слезой синие очи, то покой, уют, сытный обед и мягкая постель страннику гарантированы. Только успевай бормотать под нос слова благодарности и сочинять байки одна жалостливее другой. О том, как стенают под ролфийской пятой остатки шурианского народа, Джэйфф поведал специально. Вдруг добрая женщина слыхала что-нибудь про борцов за свободу? Может быть, на рынке о чем-то таком болтали? Но хуторянка лишь хихикала, поправляла кофточку на пышной груди да алчно облизывалась на широкие плечи шурианского бродяги. Раз мужчинка ничейный, значит, надо брать в оборот. В хозяйстве все пригодится.
Под утро третьего дня Элир с гостеприимного хутора сбежал, оставив доброй хозяйке несколько золотых монет. И очень зря, как выяснилось двумя днями позже.
Подорожником и паутиной огнестрельную рану не вылечишь, вот пришлось Джэйффу Элиру обращаться к лекарю за перевязкой и опийной настойкой. А что ни врачеватель, то — стукач, грози ему хоть живьем кожу содрать, все равно побежит к полицейскому стражу доносить о подозрительном пациенте. Именно так решил шуриа, когда к нему, оглушенному снотворным, вломились ночью сыщики и вытащили из кровати, точно щенка из норы — голого и беспомощного. Разумеется, с его раной никто не посчитался, напротив, толкущиеся вокруг стражи так и норовили побольше зацепить перетянутое повязкой плечо.
От яркого света фонарей Джэйфф почти ничего не видел, зато слышал прекрасно. Один говорил высоким писклявым голосом, второй — басил. Прямо-таки пиршество звуков.
— Ага! А вот и наш герой — господин шурианский налетчик! Сличай, Файди.
— Точно! Это он. Вдова Рос его прекрасно запомнила и описала.
— Проверь еще раз.
— Тьфу ты! Волос длинный, черный, в две косы заплетенный, глаз… Эй, дружище, оттяни ползучему веко. Вишь, глаз грязно-синий? Рот большой, губастый, нос… э… тоже большой, но не клювастый, а приличной формы. Шрамы на груди, плечах, спине и животе. Меченый гад, опытный.
— Согласен. Похож. Хватай его.
Трудно схватить ускользающего шуриа, когда тот здоров и силен, а раненого обескровленного — запросто. Надо лишь сначала побольнее врезать по искалеченной руке, а затем наподдать по печени и почкам, когда свалится от боли без сознания. И — пожалуйста, получите спокойного, тихого, послушного шуриа, который никуда не ускользает и даже уползти не пытается. Красота, да и только!
Грэйн эрна Кэдвен
Быт ролфийского посольства на чужбине поразительно схож с жизнью гарнизона отдаленной крепости. То же чувство оторванности, так сказать, от корней, те же приступы жесточайшей ностальгии по родным порядкам и то же потаенное нежелание в лоно оных порядков возвращаться. Вслух тоскуя о милой заснеженной родине и сетуя на редкие и нерегулярные связи с метрополией, втихаря весь штат ролфийского представительства, от его высокопревосходительства полномочного посла эрна Дэйрена до рядового ир-Ситни, помогавшего при кухне, молились о продлении срока их полномочий и службы. Двойное жалованье, выслуга год за полтора и известная доля самостоятельности, выражавшаяся в порядочном удалении от высшего начальства, — чем не завидная участь? Особняк, приобретенный Священным Княжеством Ролэнси у Северного Княжества Файрист за полновесные оули, и в самом деле был этакой крепостью. Замкнутый мирок избранных, принадлежать к числу которых не просто лестно, но и выгодно. Но, увы, подчас и весьма опасно.
Разумеется, Грэйн давно уже не испытывала иллюзий касательно настоящей иерархии, царящей в ролфийских представительствах. Его высокопревосходительство посол — особа, безусловно, важная, но реальная власть внутри посольских стен принадлежит отнюдь не ему. Практика, принятая повсеместно, и амалерская миссия отнюдь не стала исключением. Заправлял всем, естественно, не его высокопревосходительство уважаемый эрн Дэйрен, а злобный, желчный и подозрительный тип — эрн Рэдрин, военный атташе и, опять-таки традиционно, глава местной резидентуры. И его властная рука славилась своей тяжестью, в чем Грэйн имела счастье убедиться сразу же по прибытии под сулящие гостеприимство и безопасность своды посольского особняка.
Не дав вновь приехавшим и минуты лишней, чтобы хоть как-то попытаться придать себе надлежащий вид, эрн Рэдрин встретил их лично, прямо в вестибюле. Ночная тревога в ролфийском логове — это вообще зрелище впечатляющее. Множество молчаливых, исполненных подозрений, до зубов вооруженных мужчин с пылающими зеленым недоверием глазищами и кровожадно блестящими клыками — под предводительством свирепо кривящего тонкие губы, изжелта-серого, помятого спросонья типа в долгополом халате национальных цветов. И вся эта свора хищно взирала на амалерских полицейских, санитаров с носилками, на которых постанывал в беспамятстве раненый Лэхри, и с особым вниманием — на растрепанных и окровавленных сородичей.
— В лазарет! — коротко рыкнул господин в халате, мельком глянув на раненого. — Живо!
— Ваше превосходительство, позвольте… — козырнув, начал было полицейский чин, но осекся и отступил на шаг.
— Позволю, — обронил предводитель ролфийской своры. — Но не ранее, чем завтра, в час пополудни. Мы составим соответствующую ноту, так и передайте вашему начальству, офицер. Я вас больше не задерживаю.
— Но…
— Вы находитесь на территории Священного Княжества Ролэнси. — Тип в халате повел рукой, подразумевая посольство. — Извольте оставить нас немедля. Здесь мы сами разберемся. Благодарю за сотрудничество.
Последнюю фразу он почти что выхаркал.
«Неприятный субъект», — решила Грэйн. И не ошиблась.
Убедившись, что на священной ролфийской территории не осталось никого чужого, а только свои, эрн Рэдрин (а это был он) дал себе волю. Гнев и раздражение, вполне естественные, когда из пятерых соотечественников, за которых посольство в данный момент несло ответственность, двоих вносят вперед ногами, одного — чуть живого, а оставшиеся двое едва вползают, все окровавленные и ободранные, вылился в весьма эмоциональный поток непечатных выражений, который никто, разумеется, не рискнул прервать. Грэйн сперва возмутилась, затем ностальгически вздохнула — ну прямо как Фрэнген! — а потом подозрительно прищурила глаз. И пока эрн Рэдрин бушевал, доверительно шепнула майору:
— Вы знаете, эрн Дэйрун, его превосходительство сейчас — точь-в-точь мой бывший муж. Тот совершенно так же разорялся, когда его в очередной раз прихватывали геморроидальные колики…
— Вы знаете, эрн Дэйрун, его превосходительство сейчас — точь-в-точь мой бывший муж. Тот совершенно так же разорялся, когда его в очередной раз прихватывали геморроидальные колики…
На беду, этот шепот пришелся как раз на паузу в речах атташе, прервавшегося, чтобы глотнуть воздуха, а потому в вестибюле не нашлось никого, кто бы не расслышал замечание насчет геморроя. Желтоватое лицо эрна Рэдрина приобрело оттенок вареной свеклы, он издал горлом булькающий звук и умолк, ненавидяще сверля взглядом наглую бабу. Грэйн не оставалось ничего другого, как вежливо улыбнуться и отсалютовать:
— Посвященная Локки капитан эрн Кэдвен Грэйн, ваше превосходительство! Безмерно рада с вами познакомиться. Могу я узнать, в котором часу здесь подается завтрак?
В погребальной тишине кто-то из собравшихся почти беззвучно хихикнул.
— Ар-ргх! — вызверился эрн Рэдрин. — Когти Локки! Еще одна баба! Капрал Сэйган!
— Здесь, ваше превосходительство!
— Возьми двоих, чтоб отнести вещи эрны в комнату. Будешь ее денщиком. Выполнять! — А потом, немного посопев, буркнул: — Сейчас вы все узнаете о наших делах, господа. Следуйте за мной, майор. А с вами, эрна капитан, я разберусь чуть позже. Ждите здесь.
* * *Разумеется, Грэйн, уставшая и замерзшая после столь оглушительного прибытия в Амалер, не собиралась стоять навытяжку под дубовой дверью кабинета эрна Рэдрина, ожидая, пока до нее дойдет очередь. Ролфийка удобно расположилась на банкетке, вытянув отсыревшие ноги к «канаваррской» круглой печке и прихлебывая кадфу с ложечкой бренди. И пока сидела, успела пообщаться с некоторыми местными обитателями — секретарем атташе и собственным денщиком, до сих пор ухмыляющимися после фееричной «реплики о геморрое». Умение быстро ладить с нижними чинами частенько выручало эрну Кэдвен. Среди ролфи очень многие считали обычную вежливость — недопустимым панибратством, и даже незабвенный Фрэнген частенько ворчал, что «эта моя Кэдвен опять развела гнилую бабью демократию». Поэтому милая улыбающаяся женщина, которая не орет и не грозит плетьми и виселицей за малейшую провинность, имела все шансы с ходу завоевать сердца суровых волчар из охраны посольства. В первую очередь, конечно, следовало приручить денщика, а то уж больно угрюмые взгляды бросал уязвленный перспективой прислуживать женщине капрал на глотку эрны Кэдвен. Еще, не ровен час, перегрызет. Однако и допустить того самого пресловутого панибратства тоже нельзя, иначе денщик немедля сядет на шею. Грэйн начала с вежливой благодарности за бережно перенесенный из вестибюля сундук (намек на некие легко бьющиеся предметы в недрах офицерского багажа был воспринят как должно, то бишь с энтузиазмом) и серебряного лейда «за беспокойство». А большего пока и не успела, ибо дверь кабинета бесшумно приоткрылась, и в приемную вышел эрн Дэйрун с такой довольной миной, будто только что кролика загрыз. Подмигнул бывшей попутчице и удалился, чеканя шаг. Видно, дела его начали налаживаться.
— Прошу вас, эрна, — предвкушающе мурлыкнул секретарь Рэдрина и кивнул на зловещую дверь.
Грэйн предприняла еще одну безнадежную попытку отряхнуть мундир и шагнула «навстречу грозе», успев уловить краем уха быстрый шепоток:
— Вы абсолютно правы насчет его недуга…
«Вот уж повезло так повезло, — подумала она. — Как говорится, не целилась, а попала».
Впрочем, при ближайшем рассмотрении эрн Рэдрин оказался уже не столь грозен, сколь несчастен. «Ну, точно, — мысленно посочувствовала Грэйн. — Признаки налицо. Бедняга!»
И протянула свои документы, присовокупив тщательно опечатанный пакет от Удэйна. Атташе хмыкнул, кивком указал ей на кресло и, срезав печати, углубился в изучение бумаг из метрополии. Эрна Кэдвен деликатно подавила зевок и принялась разглядывать великолепное чучело совы, раскинувшее крылья над каминной полкой. Ну прямо как живая! Эрн Рэдрин производил впечатление вояки «старой закалки», и чучело, вероятно, было призвано заменить собою коллекцию диллайнских скальпов, здесь не слишком уместную. Пересчитывать волосы на макушке сгорбившегося над бумагами атташе — это уж совсем невежливо, и потому Грэйн поневоле пришлось играть в гляделки с чучелом, втихомолку гадая — а сколько волчьих шкур развесил по своему замку князь Эск в качестве ответной любезности?
— Это вы — та самая Кэдвен, что была сперва любовницей Конри, а потом спуталась с каким-то шуриа и вылетела за это из Канцелярии? — неожиданно спросил эрн Рэдрин.
Ролфийка вздрогнула и огрызнулась в ответ прежде, чем поняла, насколько это небезопасно:
— А вы в то время, верно, стояли вместо канделябра в кабинете у лорда-секретаря, раз так хорошо осведомлены? — съязвила Грэйн. Сплетня, несомненно, запущенная самим лордом-секретарем, новизной не отличалась.
— А вы напрасно пытаетесь изобразить здесь Деву Сигрейн перед закланием, эрна, — хмыкнул атташе. — Я всего лишь пытаюсь понять, кто вы есть и чего от вас ждать. И куда, когти Локки, мне вас теперь девать! И что за блоха укусила под хвостом посвященного Апэйна, раз он отправляет мне вместо запрошенного подразделения… неважно, какого подразделения… всего лишь одну женщину с весьма специфической репутацией! И что это за просьба «позаботиться»? У меня тут курортная водолечебница, что ли? Или вы сменили покровителя? Эрна Кэдвен, я прекрасно понимаю, что офицеру, только что закончившему Академию Генштаба, да притом по второму разряду, достаточно сложно получить достойное и сытное назначение, и от всей души сочувствую вашему непростому положению. Но! Я достаточно простым шифром и вполне доступно изложил свою просьбу в последнем донесении! Мне нужны два взвода лейб-гвардейцев для усиления охраны и обеспечения безопасности княгини, а вместо них посвященный Апэйн прислал мне полудохлого щенка Лэхри и стриженую бабу-разведенку, жаждущую денег и карьеры!
Грэйн ласково улыбнулась мертвому янтарному взгляду совиного чучела и молвила:
— А вот тут вы перегибаете, эрн Рэдрин. Или надеетесь, что дуэль избавит вас от испытания ответственностью, когда княгиня прибудет… — и тут эрну Кэдвен наконец-то настиг смысл фразы «княгиня прибывает». Ролфийка широко распахнула глаза: — Как — княгиня?! Ее Священная Особа? Сюда, в Амалер?! Когти Локки!
— Вот именно, — нервно дернул щекой эрн Рэдрин. — Вы выглядите достаточно опытной женщиной, чтобы понимать, куда конкретно вонзятся мне когти Локки, если я допущу попытку покушения на священную особу княгини.
— Но… — Грэйн все еще не могла оправиться от изумления. — Но ради крови Морайг, мой эрн… которая княгиня прибывает?
— Владычица Шанты, — невесело усмехнулся резидент. — Посвященная Глэнны, хозяйка острова Яблонь и Змей, Священная Невеста Вилдайра Эмриса, и прочая, и прочая… Княгиня-шуриа, моя дорогая эрна Кэдвен. Княгиня-шуриа посреди диллайнского гнезда! Видит Локка, по-моему, нам проще сразу объявить Файристу войну…
— Джойн! — уже не слушая его, радостно вскрикнула ролфийка и просияла. — О! Это точно?
— Что, простите?.. — Очнувшийся от своих сетований атташе, в свою очередь, изумленно на нее уставился. — Вы лично знакомы с леди Ияри? И настолько близко, что называете ее по имени?
— А вы собираете только альковные сплетни, эрн Рэдрин? — Усмехнувшись, Грэйн сочла, что скрывать знакомство с шурианской княгиней бессмысленно. Тайной оно перестало быть еще давным-давно. — Разумеется, мы знакомы, и действительно весьма близко. И если бы не давешний инцидент, известие о ее грядущем приезде стало бы самой прекрасной новостью за последние… Клянусь юбками Глэнны, мы же двадцать лет не виделись!
— Хм… — Насупившись, эрн Рэдрин несколько раз кашлянул и заметно сбавил тон. — Н-ну… в таком случае боюсь, что я поспешил с выводами, эрна Кэдвен. Да, вероятно, поспешил… Разумеется, все это еще требует проверки… Но… Но теперь вы понимаете, что именно ваше присутствие в экипаже послужило причиной нападения? Так что вы косвенно причастны к гибели двоих собратьев-офицеров и ранению эрна Лэхри. Вот так-то, эрна капитан. Что? Недоумеваете?
— Нет… — прошептала эрна Кэдвен, холодея. — Я, кажется, понимаю… Это были исполнители, заранее предназначенные в расход. Их никто не уведомил о действительной значимости жертвы. Напасть на ролфи, среди которых будет женщина… Получается, они всего лишь обознались?
— Полагаю, что так, — он кивнул. — Уверен, что допрос пойманного убийцы покажет именно это. Они обознались, перепутали вас и княгиню. А это значит… Ну же, сударыня!
— Значит, будут еще попытки, — подытожила Грэйн. — Ну что ж… Поглядим!
И холодно и мрачно усмехнулась чучелу совы.
Джойана Ияри, Священная Невеста
Наверное, именно этого она и хотела: чтобы в ее «змеиную» честь боцманские дудки свистели, барабаны отбивали дробь, пушки палили, офицеры в полных парадных мундирах и еще три сотни бравых моряков вытягивались по стойке «смирно!». Чтобы флейты оркестра сыграли поочередно «Шанта — мой дом!», «Рожденных под стягом Бегущего Волка!» и «Златая Луна в нашем сердце!», а морские пехотинцы пальнули в воздух. Целых три раза, между прочим.