Отчего-то у Гарри имелись чёткие сомнения в том, что Малфой решит, что он, Гарри, невинен аки птичка колибри, и отменит заклятие.
Крики множились, эхом отдавались в ушах, теряли смысл, превращались в назойливое неразборчивое что-то, как бормотание испортившегося радио, перемежаемое треском на волне.
- НУ УЖ НЕТ, МАЛЬЧИК!! - этот голос выделился из других, чётко обозначился на фоне общего шума - хотя бы потому, что был очень громким.
Рану обожгло снова - ярко, пронзительно, как открытым огнём; Гарри тихонько застонал, прогибаясь, пытаясь дать доступ прохладного воздуха к ране, но боль прекратилась сама, так же неожиданно, как появилась. И кровь, кажется, больше не шла.
Но опасность-то никуда не делась… судя по обстановке, никто из примерно сотни окружающих ничего не мог сделать с Малфоем; пожалуй, начни тот раскидываться Авадами во все стороны, наблюдатели точно так же продолжали бы визжать и бестолково метаться.
Гарри попытался сесть; голова кружилась, и его, кажется, шатало из стороны в сторону… или это перед глазами так всё плывёт?
- Гарри, Гарри, как ты?
- Отлично, - буркнул Гарри, откидывая волосы с лица; волосы не откидывались, потому что Гарри всё время промахивался. - Просто прекрасно. Где Малфой?
- Тут…
- Где тут? У меня над ухом? - Гарри усиленно заморгал, но перед глазами всё ещё мелькали расплывчатые цветные пятна.
Рядом истерически хихикнули.
- Нет. Не над ухом… его трансфигурировали.
- Как трансфигурировали? Он что, чайник? - Гарри вспомнился прошлогодний экзамен по трансфигурации.
- Нет… профессор Грюм появился и превратил Малфоя… в хорька…
- В кого?! - Гарри зажмурился и потряс головой.
- В белого хорька, - терпеливо повторил голос над ухом, и Гарри наконец узнал его: это был Рон. Руки Рона бережно поддерживали Гарри, норовившего завалиться набок. Ещё бы, потерять столько крови…
Теперь у предметов всего лишь слегка неясными были очертания, но общая картина различалась ясно: профессор Грюм указывал палочкой на маленького белого хорька, и тот то взлетал к потолку, то шлёпался с силой об пол; лапки и хвост беспомощно болтались в воздухе, сливаясь в одно белоснежное пятно. Это - Малфой?
- Не люблю людей, которые нападают из-за спины, - рычал Грюм под аккомпанемент жалобного верещания хорька, - это низость, это подлость, это трусость! Никогда больше так не делай!
Увещевания, конечно, были достаточно наивны, но вполне доходчивы. Гарри улыбнулся и почувствовал, как холодно мокрой от крови спине. Кажется, рана уже не кровоточит… ну, если того, кто держал заклинание, превратили, то понятное дело, что взять палочку ему нечем, а если даже и сумеет, то кто ж никто ему даст снова сосредоточиться…
- Что здесь происходит?- голос Снейпа прорезал атмосферу, как падающая с крыши сосулька; Гарри даже показалось, что он видит, как растекаются по воздуху затейливые завитки инея от этого голоса.
- Я учу одного нерадивого студента соблюдать элементарные правила приличия, старина Снейп, - ответствовал Грюм, продолжая подкидывать и опускать хорька.
- Это - студент?! - у Снейпа, кажется, полезли на лоб глаза. - В Хогвартсе запрещена трансфигурация как средство наказания!
- Не знал, - пожал плечами Грюм, не прекращая своего занятия. - В любом случае, ему не помешает хорошая трёпка… представьте себе, он при всём народе напал на Поттера, и если бы я не пришёл, с Поттером можно было бы уже прощаться…
Глаза Снейпа удивлённо распахнулись; он выхватил палочку, и через мгновение громкий хлопок ознаменовал собой превращение хорька обратно в Драко Малфоя, пунцового от унижения. Платиновые, с золотым от света в холле отблеском волосы, неприятно напомнившие Гарри волосы вейл, падали на лицо - спутанные донельзя; одежда была измята, что называется, напрочь и навзничь.
- Драко, с Вами всё в порядке? - Снейп придержал Малфоя за плечи.
- А о Поттере позаботиться не хотите? - вставил свою лепту Грюм. - Он, в конце концов, тоже Ваш студент.
Снейп мельком глянул на Гарри, неуклюже копошившегося на полу в луже собственной крови - встать никак не получалось, было скользко, да и ноги не держали - и бросил:
- Уизли, отведите Поттера в больничное крыло. Драко, пойдёмте.
- А я, стало быть, пойду прямо к Дамблдору, - напомнил о своём присутствии Грюм. - Он, полагаю, будет рад…
- Идите, - неприязненно бросил Снейп, продолжая держать руку на плече Малфоя. - Я скоро тоже туда приду - прояснить кое-что о произволе некоторых преподавателей…
- Произвол учеников, стало быть, лучше, - понимающе кивнул Грюм. - Ну-ну…
Гарри в очередной раз попробовал встать, но ноги снова подвели, причём в тот момент, когда он уже почти сумел подняться. Кровь снова разлетелась во все стороны - такая яркая, такая алая… перед глазами снова замелькало что-то даже отдалённо не похожее на реальный мир, и Гарри бессильно распластался на каменном полу. Холодно, чёрт побери!
- Фред, Джордж, помогите, - Рон, пыхтя, подсовывал руки под колени и лопатки Гарри.
Потрясённый синхронный вздох обоих близнецов - только что, наверное, подошли к Большому залу, и вот Гарри уже в воздухе - три пары рук сразу подняли его легко, как комок тополиного пуха. Гарри протестующее шевельнулся, но от движения организм отказывался наотрез, решив, что хватит с него на сегодня.
Мир потемнел, и стало тихо. Последним звуком был сердитый голос Фреда:
- Расступитесь, блин! Что вы таращитесь, дайте пройти в больничное крыло!..
Глава 5.
В первом случае выйдет хаос, а во втором - и вовсе балаган.
Макс Фрай, «Сказки и истории».
В больничном крыле Гарри пролежал недолго - всего два дня. Всё, что ему, по сути, требовалось - это покой, пара порций кроветворного зелья, еда, вода и сон. К нему пускали Рона, Гермиону, Фреда и Джорджа. Они-то и приносили ему новости. Новости были интересные.
Например, Малфой получил достаточно мягкое наказание за то, что едва не убил сокурсника - отработки у Снейпа до Рождества, плюс потерял с полсотни баллов своего факультета. Гарри не сомневался, что мытьё котлов и нарезание маринованных слизняков - это последнее, чем блондин будет заниматься на этих отработках; похожие раздумья, написанные на лицах крупными буквами, посещали и гриффиндорцев, но они деликатно молчали - может быть, не хотели расстраивать Гарри. Будто он сам не привык, что никто никогда не отвечает за причинённую ему боль и его пролитую кровь. Дело-то житейское…
И совсем неясно было, почему Малфой напал даже без повода в виде, например, предшествующей перепалки. Гарри ничего не делал - только потягивался… но это, кажется, никакой сумасшедший не посчитает преступлением, так что мотивы Малфоя оставались сокрыты за семью печатями.
Профессор Грюм имел долгую беседу с Дамблдором и Снейпом; после оной Снейп ходил по школе раза в три более злым, чем обычно, Грюм оставался невозмутимым, а директор, как ни в чём не бывало, рассылал вокруг волны оптимизма.
Кровь так и не смогли оттереть до конца; никакие средства для мытья, которых Филч извёл не одну и даже не десять бутылок, никакие заклинания - Фред и Джордж лично наблюдали, как профессор Флитвик на пару с МакГонагалл размахивали палочками в холле - не удалили след. Тёмно-багровое пятно неправильной формы, как дождевая лужа, красовалось в нескольких метрах от входа в Большой зал, и самые впечатлительные обходили его стороной, совершая по холлу крюк; одни только слизеринцы любого возраста бестрепетно шагали, не разбирая дороги. Гермиона утверждала, что это пятно нарушает все законы магии, и сожалела, что не может провести анализ крови Гарри (лаборатории под рукой не было, за исключением снейповской, но её можно было и вовсе не брать в расчёт) - дескать, это было бы очень интересно.
Самому Гарри тоже было интересно; но не настолько, чтобы думать об этом больше двух минут подряд.
Ему снились странные сны - одни и те же обе ночи в лазарете. Небо, солнце, зелёная трава, чувство дух захватывающей, головокружительной, безмятежной свободы, какой никогда не бывало в реальности; а потом снился лесной пожар, дым, и снилось, как он дышит этим дымом, улыбаясь, и погружает руку в огонь. А потом вынимает её - чистую, смуглую ладонь с парой царапин. И без малейших следов ожога.
Бред сивой кобылы.
В тот же день, когда Гарри вышел из лазарета, по расписанию значилась ЗОТС, первая в этом учебном году, с самого утра. Гарри даже не стал заходить в спальню - в сумке, с которой тоже никто не сумел отчистить кровь, но не потому, что не старался, лежало достаточно пергамента и чернил на один день.
Грюм прошёл к учительскому столу всё с тем же странным клацаньем, что сопровождало его шаги в Большом зале. Скосив глаза, Гарри разглядел высовывающуюся из-под края мантии деревянную когтистую лапу. Так у него ещё и ноги нет… не человек, а конструктор ходячий, право слово. Гарри иронизировал про себя, но был весьма удивлён и порядком заинтригован поведением Грюма два дня назад. Какая ему была корысть помогать Гарри? Конечно, он учитель и аврор, но, в конце концов, четвёртый год остальные учителя благополучно «не замечают» ничего, что творится с Гарри… так зачем?
Перекличку Грюм проводил очень удобно для себя - нормальный глаз смотрел в журнал, а волшебный рыскал по ученикам. Будь это не слизеринцы, а, скажем, хаффлпаффцы, они бы вздрагивали каждый раз, как взор сверкающего волшебного глаза останавливался на них, но воспитанники Дома Змеи реагировали на происходящее неизменно хладнокровно. Если не знать, что они, часто бывает, срываются с катушек, то можно даже решить, что это не дети, а статуи…
- Вы достаточно подкованы в том, как обороняться от темномагических существ, - начал Грюм с места в карьер, захлопнув журнал. - Но вас необходимо подтянуть в том, что касается проклятий. Один маг может сделать с другим то, что не придёт в голову ни одному финтиплюху.
Гарри сжал губы, чтобы не расхохотаться нервно на весь класс.
- Проклятия бывают разной силы, - продолжал Грюм; на лице у него была написана лёгкая брезгливость и лихорадочная насторожённость - словно он читал лекцию не перед малолетними студентами, а перед матёрыми убийцами-рецидивистами, от которых в любую минуту ждал удара каким-нибудь проклятием посильнее. - В министерстве полагают, что мне следует показать вам только контрпроклятия, что я считаю чрезвычайно глупым. Если вы не будете знать, что может вас ожидать, вы не сумеете и защититься. Где-нибудь в магической битве ваш враг вряд ли предупредит вас, чем именно он собрался в вас кинуть. Профессор Дамблдор и я утвердили на этот год особую программу занятий. Кто может назвать самые опасные проклятия из всех?
Взор обоих глаз Грюма остановился на Гарри; но Гарри решил не поднимать руку для ответа. Всегда лучше погодить с обнаруживанием собственных знаний и умений - чем меньше от тебя ожидают, тем проще и комфортней.
- Например, Империус, - подал голос Нотт, не потрудившись поднять руку. - Заклятие подчинения.
Слизеринцы следили за Грюмом, как за опасным диким животным, готовым без причины накинуться и перегрызть глотку. Они платили ему такой же сильной неприязнью, какую он питал к ним - он ведь знал наперечёт их отцов и считал правильным засадить в Азкабан оба поколения змеиного факультета - и Гарри, право же, чувствовал себя совершенно лишним на этом празднике жизни.
- Правильно, Империус, - Грюм выудил из ящика стола стеклянную банку с тремя пауками и вынул одного, посадив на ладонь. Паук шустро перебирал мохнатыми ногами, пытаясь сбежать, но Грюм ловко наклонял ладонь так, что даже самые хитрые манёвры паука оказывались безрезультатными. - Imperio!
Гарри поёжился, сочувствуя мгновенно замершему пауку. Он помнил, каково это - лишиться собственной воли…
Паук свалился с ладони Грюма и повис на тонкой шелковистой нити. Затем начал раскачиваться взад и вперёд, как на трапеции. Потом неестественно вытянул в стороны ноги и сделал кувырок назад. Паутинка порвалась, паук упал на парту и начал ходить колесом. Грюм дёрнул палочкой - паук встал на две задние ноги и исполнил чечётку.
Класс наблюдал за этим с каменными лицами. Гарри прикрывал рот рукавом - нервный истерический хохот норовил вырваться из него. Так вот на что это похоже со стороны…
- Вот так, - Грюм отпустил паука. - Полный контроль. Абсолютное подчинение.
Слова Грюма никого не впечатлили, и Гарри подумалось, что ничего нового тот ниому не рассказывает. Только то, что известно с самого детства.
- Ещё знаете Непростительные?
- Круциатус, - сказал вальяжно развалившийся на стуле Малфой. Взгляд серебристых глаз из-под полуопущенных ресниц обещал своему собеседнику эксклюзивнейший Круциатус из всех возможных - лишь бы никто не помешал в самый ответственный момент.
«Змеиный выкормыш, кишка у тебя тонка», - ответил Малфою взгляд Грюма.
- Отлично, - Грюм ухмыльнулся, что при особенностях черт его лица выглядело диковато и чрезвычайно эффектно. - Crucio!
Второй паук задёргался в беззвучной агонии; губы у Гарри пересохли. Грюм позволил пауку извиваться почти пять минут; это время прошло в гробовой тишине и внимательнейшем наблюдении всего класса не за пауком, а за Грюмом.
- И третье Непростительное, - Грюм снова сфокусировал оба своих взора на Гарри, которому стало даже как-то неуютно. - Поттер?
- Авада Кедавра, - пожал плечами Гарри.
- Именно, - удовлетворённо заключил Грюм. - Убийственное проклятие. Avada Kedavra!
Третий паук не успел и дёрнуться - ослепительная зелёная вспышка из палочки Грюма отбросила злосчастное насекомое на спину. Паук был мёртв. «Так оно и бывает… - Гарри почти зачарованно пялился на мёртвого паука на руке Грюма. - Так было с моими родителями… вспышка - и всё. И только тело…».
- Никакого контрзаклятия, - подытожил Грюм, отбросив мёртвого паука в сторону. Паук подкатился к самым ногам Дафны Гринграсс, которая брезгливо поджала губы и отпихнула трупик носком туфли. - Блокировать невозможно. Единственный человек, который сумел пережить это, сидит сейчас на задней парте среднего ряда этого класса.
Все головы с преувеличенным вниманием повернулись к Гарри. Гарри сцепил пальцы рук на уровне подбородка, опираясь локтями на стол.
- Авада Кедавра - проклятие, которое требует огромной силы. Вы можете все вместе уставить на меня палочки и произнести нужные слова, а у меня, самое большее, пойдёт кровь из носа. Но это неважно. Я здесь не для того, чтобы обучать вас исполнять Непростительные.
Гарри ткнулся губами в собственные указательные пальцы, мощнейшим усилием воли сдерживая смех. Слизеринцы с каменными лицами записывали лекцию, а Гарри почти лежал на парте, скрывая лицо с истерической идиотской усмешкой на нём.
* * *
После обеда у четвёртого курса Гриффиндора тоже состоялся урок ЗОТС. Рон пришёл в совершеннейший экстаз от манеры Грюма вести занятия и всё вещал Гарри об этом за ужином, успешно игнорируя тот факт, что Слизерин всё это тоже слышал.
- А как он его Авадой - бац, и нету! - Рон мечтательно уставился в потолок Большого зала и толкнул Гарри в бок локтем; Гарри поперхнулся соком и в который уже раз пожалел, что сел в этот раз за гриффиндорский стол. Но уж очень не хотелось сидеть со змеёнышами… - Здорово, правда?
- Рон! - возмущённо возопила Гермиона. - Замолчи немедленно!
- А что? - рыжий недоумённо уставился на Гермиону.
- Ты думаешь вообще прежде, чем сказать? - Гермиона укоризненно показала Рону взглядом на Гарри, механически вертевшего в руках кусок хлеба и методично отрывавшего от последнего по крошке. Горка крошек гордо высилась прямо на жареной картошке, которую Гарри как-то расхотелось доедать.
- Ты совершенно прав, Рон, - подтвердил Гарри. - Бац - и нету. Совсем нету. Нигде и никогда. Я уже наелся, пойду напишу эссе для МакГонагалл.
Спиной Гарри чувствовал взгляд Рона - сначал недоумевающий, потом виноватый донельзя. Но оборачиваться не стал.
В гостиной Слизерина было довольно людно. Гарри сел в своё законное кресло в углу, на отшибе - кресло изгоя и отщепенца - и раскрыл учебник по Трансфигурации. Малфой проводил Гарри недобрым взглядом, и Гарри утвердился в мысли, что эти чёртовы взгляды самой разной эмоциональной окрашенности - его крест. На него пялились, пялятся и будут пялиться. Единственный выход - убить всех к Вольдемортовой бабушке, но как-то уж чересчур радикально…
Эссе писалось через пень-колоду, потому что мысли Гарри были заняты совсем другими вещами; он пытался сдерживать брезгливое гневное отвращение, что в одной комнате с Малфоем было по меньшей мере затруднительно, и желал, чтобы мадам Пинс хорошенько икнулось за то, что она сегодня закрыла библиотеку так рано. Эссе всё тянулось и тянулось, как резина, и Гарри начинал тихо ненавидеть Трансфигурацию.
Гостиная постепенно пустела - многие уходили спать, некоторые уходили по каким-то своим делам в рейд по ночному Хогвартсу. Гарри чувствовал, не поднимая головы от учебника, что Малфой всё ещё здесь, и Забини не думает покидать гостиную, и Кребб с Гойлом тоже ошиваются при своих царях и богах. И скоро тут никого не останется, кроме пятерых с четвёртого курса Слизерина… Гарри захлопнул учебник и встал с кресла.
- Куда-то торопишься, Потти? - Малфой, кажется, хотел нарваться. Очень хотел.
- А тебе какое дело, Малфи? - Гарри понял, что не помнит, в каком кармане у него лежит палочка.
- Моё дело? - протянул Малфой, вставая с дивана одним слитным движением. Змеиным. - Я хочу знать, Потти, далеко ли ты собрался… и твоё дело - открыть свой гриффиндоролюбивый ротик и ответить мне. Понял?
Кребб и Гойл выжидательно топтались рядом; первый курс, кажется, ничему их не научил. «А мне ведь уже давно не одиннадцать. И я, мать вашу, не обязан всё это терпеть. Отмазывают Малфоя - и меня отмажут, к тому же я и без Непростительных могу обойтись... Я им всем зачем-то ещё нужен…»
- Нет, Малфи, не понял, - Гарри слегка наклонил голову к плечу, невольно пародируя запомнившийся жест Седрика Диггори, и нащупал палочку кончиками пальцев правой руки. - Пусть тебя Кребб с Гойлом слушают или вон Забини - тупые холодильники и верный жополиз… у тебя тех и других с избытком.